Read the book: «Киморди»

Необходимая информация. К прочтению обязательна!

Мир Яселимус

Действия романа разворачиваются не на Земле. Яселимус – это мир, созданный магией Волшебницы, когда-то жившей на нашей планете. Яселия посчитала, что будет счастлива вдалеке от родины, но спустя пару лет странствий по Вселенной стала испытывать тоску. В итоге она приняла решение создать мир, который будет похожим на наш. И флора, и фауна, и даже имена у людей в Яселимусе такие, как на Земле. Но кроме человечества здесь живут ещё и другие гуманоиды. Например, еловы.

Кто такие еловы?

Еловы, (ударение на е), – это гуманоиды. Невысокого роста, на свет появляются из яиц, но внешнего сходства с птицами или пресмыкающимися не имеют. Их кожа гладкая и белая, глаза – большие с вертикальными зрачками, голова треугольной формы, зубов нет, язычок торчит наружу.

В Яселимусе у еловов такие же права, как у человека, они охраняются законом.

Города-преступники

Хоть и принадлежат Яселимусу, города-преступники были возведены не Яселией, а её врагом: злой колдуньей Тибриной. Тибрина сделала это, желая навредить миру своей соперницы, и ходят слухи, что сражение между ними длится до сих пор.

Законы в городах-преступниках искажены.

Хонсва

Красивый город, в котором живут только люди. С виду, самый обычный, но там мясо еловов употребляют в пищу, что в нормальном обществе считается тяжким, наказуемым законом преступлением.

Увы, но есть люди, которые работают на хонсовских мясников, даже если сами родились и выросли в других городах.

Кроме цивилизованных (городских) еловов существуют ещё и дикие. Они ничего не знают о мире за родным лесом и часто становятся жертвами охотников.

Если меня спросят, какое существо самое дикое в густых Заморских лесах, я, не задумываясь, отвечу: «Конечно же, заморской елов!» «Но разве может быть елов ДИКИМ?» – подумаете вы. Да, может! Не смотря на свою «ручную» природу, они прекрасно обходятся без опеки ласковой хозяйки, и даже родственники не всегда имеют перед ними твёрдый авторитет. Обычно сердце и душа дикого елова принадлежат родному краю, той колыбели, в которой он растёт.

С рождения, и до самой смерти.

Так я думала РАНЬШЕ…

Но однажды я услышала историю, которая заставила меня понять: даже ДИКИЙ елов, живущий вдали от цивилизации и носящий одежду из растений, способен забыть свою родину, свой привычный образ жизни ради чего-то, что окажется в его судьбе БОЛЕЕ важным…

Глава 1

Киморди. Мир, Что-Лежит-За-Лесом

Киморди выпало родиться в далёком, прекрасном и экзотическом крае, в густых, девственных лесах, издревна носивших название «Заморские», потому что этот остров со всех сторон окружён морем. Сам он называется Оазисом В Водной Бесконечности, и его принято считать исторической родиной всех еловов, которые на сегодняшний день живут в нашем мире в количестве, не многим уступающем количеству людей.

Однако не все еловы ушли с Оазиса, не все присоединились к цивилизованному миру. Многие предпочли остаться… Остаться и забыть, что когда-то люди и братья звали их с собой.

С тех пор прошло много лет. У Киморди, юного дикого елова, были мать и отец, девять братьев, девять сестёр и общий «дом» для всех – дом под открытым небом. Рос паренёк в семье таких же, как и сам. Весной и летом их обитель цвела так пышно, что из-за густых крон деревьев становилось не видно неба. Что такое зима и холод, здесь не знали: на острове круглый год властвовало лето. Это место было похоже на рай… В безоблачной синеве бездонных небес, кажется, можно утонуть, если лежать на берегу моря и смотреть в них слишком долго. Песок похож на манную крупу, только нежнее, мягче и чуть-чуть желтее. А море… Ах, море! Вода в нём настолько прозрачна и чиста, что сквозь неё, даже на большой глубине, можно без труда разглядеть всё обилие разноцветных камушков, кораллов и ракушек на дне. Температурой же она напоминает парное молоко… С разбегу вбежав в море, разом оказываешься словно в тёплых, ласковых объятьях.

В отличие от городских, дикие еловы не ходили в школу, не заканчивали колледжей и университетов, не участвовали в напряжённой жизни каменных джунглей больших городов и даже не знали об их существовании. Обособленные, независимые и вольные, как стихия, они каждый день лазали по деревьям за сладкими и сочными плодами, (которые городские могли позволить себе лишь по праздникам, да и то – за большую сумму), купались в солёных морских волнах, спали на траве, носили плетённую из растений одежду и дичились всего, что было чуждо знакомому лесу. Другими словами, они были заморскими еловами, и кроме родного, зелёного края, иного мира для них не существовало! Шум моря и щебет ярких экзотических птиц были любимой музыкой, а вольная песнь ветра являлась гимном их свободных сердец.

Взрослые братья Киморди уже нашли себе невест, старшие сёстры – женихов, а младшие только недавно вылупились из яиц и нуждались в заботе. Киморди находился где-то посередине между теми и другими, то есть был подростком: юным, но уже достаточно крепким и ловким еловом, чтобы ходить на охоту вместе с отцом и старшими братьями.

Киморди всегда отличался своей непредсказуемостью. То он был тих, задумчив и незаметен, как тень, до такой степени, что окружающие забывали о нём, то вдруг вновь напоминал о себе, совершая что-то, что ему было нужно, и то, чего от него совершенно не ожидали. Зачастую потребности елова шли вразрез с желаниями его родных… Нет, Киморди не бунтовал, не спорил, не доказывал своей правоты, как большинство других подростков. Он внимательно выслушивал всё, что ему говорили, с кротким видом кивал головой, а поступал… Всё равно по-своему.

Подросток обладал утончёнными, не свойственными диким еловам чертами лица, чрезвычайной гибкостью тела и лёгким, быстрым бегом нифтиных, (ног). Он был красив и изящен, словно еловиха, и казался своему племени необычным, так как много времени проводил в занятиях, другим не понятных. Например, вместо того, чтобы думать о выборе невесты и совершенствовать свои навыки охотника, заслужить расположение вождя и уважение старейшин, юный елов мог часами созерцать блестевшую на солнце «тропу», неестественно ровную и прямую, (ту, что создана цивилизацией, а не природой).

Возможно, вам показалось, что остров населён исключительно дикими еловами и животными, но это не так. Если бы не близкое соседство людей, еловы, наверно, были бы уверены, что являются единственными носителями разума в этом мире. Но доказательства обратного встречались им даже тогда, когда они их не искали, а если искать, как это делал Киморди, то иллюзия и вовсе терпела полный крах.

«Тропа» бежала мимо леса и терялась в бесконечности. Вид этой дороги в чужой, опасный, но такой загадочный и тем притягательный мир, волновал юного Киморди ещё с детства. Родители строго запрещали ему приближаться к ней… Но не для того ли существуют запреты, чтобы нарушать их? Киморди понимал, что поступает неправильно, и, возможно, когда-нибудь пожалеет, как это пророчила ему мать… Но поделать с собой ничего не мог.

В особенно знойную погоду асфальт сильно разогревался, и тогда «тропа» начинала неприятно пахнуть. Запах был похож на тот, каким обладали и эти странные, металлические люльки, в которых совершают свои таинственные путешествия неведомые существа люди. Благодаря внимательным и продолжительным наблюдениям, Киморди давно понял, что они – не живые, пока в них не сядет человек. Люльки носили человека в своём брюхе и бегали так быстро и шумно, как не умело ни одно знакомое ему животное.

Многочисленные братья и сёстры Киморди тоже не одобряли его любопытства к Миру, Что-Лежит-За-Лесом, но елов был уверен, что ему не грозит опасность, так как созерцал «тропу» с высокого дерева, чья густая крона надёжно скрывала его от человеческих глаз. Он взбирался на самую вершину, откуда открывался максимально широкий обзор на всю окружающую местность. Укрытый тенистой кроной от нежелательного внимания посторонних и палящего солнца, Киморди проводил долгие часы наблюдений и размышлений, забывая помогать отцу и общаться с друзьями. Мать такое поведение сына волновало, братья – осуждали и отпускали в его адрес колкие шуточки, отец норовил дать нагоняй, а друзей, способных понять и принять странного елова, по мере его увлечения чужим миром становилось всё меньше и меньше.

У Киморди были свои секреты. Никто не знал, что под листьями, служившими ему постелью, юный елов прятал глянцевый журнал с цветными картинками (фотографиями) и непонятными каракулями, (текстами). Эту вещь он нашёл случайно, когда бродил по лесу с друзьями недалеко от дороги в поисках съедобных плодов и ягод. Кроме него журнал никто не заметил, а Киморди поднял его и решил никому не показывать, дабы не испугать и не вызвать среди сородичей паники. Ведь все заморские еловы знали, что их лес периодически посещают люди, существа, намеренья которых бывают опасными и коварными. Найденная же Киморди вещь доказывала недавность одного из таких визитов. Суеверные заморские еловы очень боялись всего, что как-то связано с Миром, Что-Лежит-За-Лесом, и один вид безобидного журнала мог привести их в неописуемый ужас.

Иногда Киморди становилось смертельно скучно среди своих. Увы, но страхи диких еловов перед чужаками не были пустыми, он помнил это, ощущая необъяснимые тоску и грусть, с которыми приходилось мириться. Случалось, что после того, как человек приходил в лес, кто-нибудь из диких еловов брал, да и исчезал из племени бесследно! Чаще всего это были молодые и крепкие еловы, чьи-то взрослые сыновья, старшие братья или возлюбленные. Они пропадали, и никогда больше не возвращались в свои семьи… Те, кому случалось быть свидетелями похищения, рассказывали, что люди приезжают в Заморские леса на больших зловонных люльках, намного больше, чем те, которые обычно проносятся перед взором Киморди, останавливаются где-нибудь в наиболее тихом и глухом месте, расставляют сети, готовят страшные грохочущие палки (ружья), и – ждут. А потом, когда жертвы попадают в уготовленную ловушку, заталкивают их в разинутую пасть прожорливой люльки и насильно увозят в Мир, Что-Лежит-За-Лесом, чтобы никогда больше не вернуть в родной дом…

В племени Киморди существовало много легенд о том, куда же попадают похищенные людьми бедняги. Некоторые из них рассказывали о страшных бедах и мучениях, которые уготованы несчастным вдали от дома, другие же были более позитивны и предполагали, что пропавшие еловы встречают в новом мире много чудесного, занятного и удивительного. Но таких предположений было меньше, чем первых. В лесу Киморди людей боялись, и приходили в ужас от одного только слова «человек». Маленьким еловятам запрещали играть вдали от семей, а на охоту ходили только большими группами, чтобы самим не стать добычей.

Сложней всего было со сбором съедобных плодов. Увы, но без них прожить никак не получалось, а похитители только тем и пользовались: расставляли свои сети, маскируя их в высокой траве, и ловили сборщиков, едва те на них наступали.

Там, где Киморди нашёл свой журнал, люди оставили потухший костёр и непонятный человеческий мусор, а так же примятую траву на том месте, где стояла их маленькая металлическая люлька. «Эти, наверное, не были похитителями», – решил елов. Хотя зачем тогда они приезжали в Заморской лес – не понятно. Один из старших братьев Киморди рассказывал, что иногда людей приводит в их края странный обычай расстилать на траве неведомые, цветные ткани, разгружать на эти ткани плетёные корзинки, битком набитые диковинной, ароматной едой, рассаживаться вокруг весело полыхающего костра и есть, пока всё не закончится. А когда их припасы иссякают, эти чудаки обратно залезают в металлическую люльку и убираются восвояси… Что такое «пикник», заморские еловы, конечно же, не знали.

Возможно, потому, что всю жизнь питались не иначе, как под открытым небом.

Они были уверены, что у людей есть свой лес, в котором можно было бы точно так же расстелить на траве ткань, разжечь костёр и, чавкая запасами еды, рассесться вокруг огня. Так зачем же они приходят сюда, а не занимаются этим дома?..

Но мир, открывшийся Киморди на страницах найденного журнала, многое объяснил ему. Он узнал, как выглядят возводимые людьми города, как красивы и уютны их жилища, как необычны быт и наряды. Любой другой дикий елов на его месте побоялся бы даже прикоснуться к этому изданию! А если бы и смог это сделать, на сём изучение бы и окончилось: так уж были устроены большинство из них. Но Киморди, очарованный и удивлённый, долго рассматривал фотографии человеческих квартир (реклама дизайна и интерьера), и на миг представил, как здорово, наверно, было бы однажды побывать в таком диковинном месте. Посидеть на диване, ощутить под босыми нифтиными (ногами) необычные ковры и искупаться не в море, а под искусственным дождиком, который на картинке тугими струями бил из забавного, металлически поблёскивавшего предмета, испещрённого круглыми дырочками на конце!

Киморди несколько дней просидел в уединении, листая забытый людьми журнал. Больше всего юный елов был потрясён тогда, когда увидел собственных сородичей. ТАМ, в этом неведомом, потрясающем размахом своей фантазии мире, еловы и еловихи чувствовали себя, как дома! Умытые, стриженные и аккуратно причёсанные, они улыбались, демонстрируя со страниц красоту своих сложных, но очаровательных нарядов. Люди создали для них специальные ткани, предметы гигиены и медицины, полезные, питательные лакомства! Оказывается, они пускают ему подобных жить в свои дома и относятся, как к членам своей семьи!!!

Это было шокирующим открытием. На картинках еловы и еловихи были одеты так же, как люди, сидели с ними рядом и даже пили из удивительных, прозрачных бокалов разноцветную воду! Может, это сок? Сок есть в плодах, он похож на воду, только намного вкуснее. Если сжать изо всех сил какой-нибудь спелый фрукт, сок немедленно брызнет во все стороны.

Изучив все картинки, Киморди совсем иначе увидел тот далёкий и устрашающий мир, которого смертельно боялось всё племя, он осознал, что жизнь там не обязательно зла, или зла настолько, насколько они думали. В глубине души он даже стал мечтать, чтобы их собственное общество сделало шаг к эволюции, и многое бы отдал за то, чтобы научиться читать. Ведь будучи не грамотным, он мог только догадываться о смысле того, про что говорили иероглифы на страницах драгоценной находки. А люди и еловы из их мира наверняка умели понимать, что они означают…

Глядя на своих сестёр и юных елових из других семей, обладая хорошим воображением, Киморди начал мысленно примерять на них те волшебные наряды, какие могли бы они иметь за приделами дикой жизни. Эффект шокировал… Даже самая невзрачная невеста показалась бы первой красавицей всего племени, богиней, сошедшей с небес, имей она хотя бы самое простое платье, пошитое человеком из Мира, Что-Лежит-За Лесом!

Иногда Киморди уходил к берегу моря и рисовал на влажном песке то, что ему представлялось. Если товарищам случалось застать его за этим занятием, он быстро стирал свои рисунки и делал вид, что просто гуляет. Увы, но юный Киморди знал, что лучше не открывать другим свои мечты, иначе его сочтут безумцем. Итак уже потихоньку шептали, словно он родился из жёлтого яйца, тогда как обычные еловы появлялись из синих. Настоящее имя юноши было Ипсильпис (крылоногий ветер), но когда он начал подрастать, все стали называть его Киморди, что означало – обособленный, необычный, странный. Ведь он всегда был где-то там, в своём мире, в своей личной реальности, которая интересовала юного елова гораздо больше того, что находилось вокруг!

Несмотря на его юный возраст, многие еловихи из соседних семей уже хотели стать жёнами Киморди, (вопреки критичным замечаниям старших, их привлекала его своеобразная красота и загадочность). Но сердце юного елова оставалось не тронутым. Вместе с друзьями, он целыми днями носился по лесу, лазал по деревьям, прыгал через костёр и поедал вкусные плоды коалфы, которые росли недалеко от побережья моря. Киморди с радостью разделял принятые в его племени игры, но, оставаясь один, снова вспоминал о Мире, Что-Лежит-За-Лесом.

А засыпая, видел во сне другую жизнь, и сказочно красивая еловиха в сверкающем белом платье шла к нему на встречу, протягивала руку и звала за собой…

Глава 2

Отлов в Заморском лесу

Однажды, когда отец со старшими братьями вернулись с охоты, разделали тушу убитого животного и разожгли костёр, а мать стала обжаривать мясо, Киморди сидел у костра.

– Так вот чем ты занимался! – обратился к нему уставший и недовольный поведением сына отец, – Посмотри на своих братьев! Они – моя гордость. Благодаря их стараниям, мы сегодня будем сытыми. А что сделал ты, Ипсильпис? Где твоя добыча?

– Не дави на ребёнка, – вступилась мать, – Он ещё маленький! Придёт время – и Ипсильпис тоже начнёт вносить свой вклад.

– Я устал ждать, когда это произойдёт, – нахмурился отец, – И он уже давно не ребёнок! Мой племянник Исимон старше Ипсильписа всего на полгода, а у него уже жена и дети.

– Ипсильпис устроен иначе, – неуверенно возразила мать.

Киморди понурил голову: ну вот, опять разговор зашёл о больном…

– Он родился из жёлтого яйца! – обидно засмеялся один из братьев, следивших за разговором родителей, – Не сердись на него, отец. Это же Киморди! Вы ошиблись, когда давали ему имя. Этот елов – особенный! Ему не охота натереть мозолей на своих белоснежных ручках.

Смех был заразительным: его подхватили сёстры и младшие братья.

– Это не так!.. – воскликнул пристыженный Киморди, – Я прям сейчас докажу вам обратное! Вот увидите: не успеет мясо прожариться, как я принесу две корзины, до краёв полные спелыми плодами дерева коалфы!

Сказав это, юный елов схватил вышеупомянутые корзины и пулей бросился прочь, исчезнув в зарослях. Большие и сочные, плоды дерева коалфы были похожи на манго, но росли они не близко.

– Эй, Киморди! – неожиданно раздался знакомый голос, – Не за коалфой ли ты собрался?..

Елов остановился, обернулся и увидел своего приятеля, высокого, крепкого Пипо. Рядом с ним стояла Майтиния, нежная, красивая и румяная, как налившееся яблочко. Они были парой, и родственники еловов со дня на день ожидали, когда молодые решат стать одной семьёй. Пипо тоже желал этого всем сердцем, но Майтиния была капризна: ей требовались от возлюбленного постоянные доказательства того, что он её достоин. Она любила его гораздо больше, чем могло казаться остальным, однако часто заставляла Пипо ревновать: ей нравилось чувствовать, что она важна и любима.

– Давайте наперегонки!.. – заверещал Кифик, маленький брат Пипо, вынырнув из кустов за спиной Майтинии, – Я всё слышал, я тоже иду с вами!

Майтиние неожиданно пришла в голову какая-то мысль.

– У красавчика Киморди самые быстрые нифтиные во всём лесу! – улыбнулась она, глядя на Пипо, – Если ты его сегодня обгонишь, я соглашусь стать твоей невестой.

У влюблённого елова загорелись глаза.

– Мне нравится идея Кифика, – воскликнул он, – Так что, Киморди, ты с нами?.. Докажи, что ты родился не из жёлтого яйца! Обгонишь меня – и я тебе поверю. Если же нет – весь лес получит подтверждение слухам, которые о тебе ходят.

Киморди задумался. Он умел бегать очень быстро, но и Пипо отличался среди еловов своим проворством и скоростью. Однако не принять вызова значило проявить нерешительность и робость, а Киморди переполняло желание раз и навсегда опровергнуть эти обидные слухи о его появлении на свет, которые хоть и были совершенной нелепицей, но активно обсуждались молодыми еловами и еловихами из их леса.

– Хорошо, – с достоинством ответил Киморди, – Моё второе имя – Ипсильпис, и получил я его не зря. Ты сам сможешь убедиться в этом, Пипо! Ты, Майтиния, Кифик и все остальные еловы из нашего леса!

Друзья досчитали до трёх, и когда Кифик бросил камушек, они побежали. Киморди сразу вырвался вперёд. Быстро набрав свою предельную скорость, он мчался, как ветер. Ветки и листья хлестали его по лицу, но елов этого даже не замечал. Его охватило ликование: сначала Пипо удавалось бежать с ним наравне, но очень скоро он отстал. Кифик, с обезьяньей ловкостью цепляясь за лианы и прыгая, пытался обогнать Пипо, а за ними, едва спеша и срывая по дороге цветы, легким бегом следовала прелестная Майтиния, будущая, как считали в племени, невеста Пипо.

Впереди показались заросли коалфы, и Киморди, прибавив скорости, подбежал к деревьям и первый сорвал сочный плод.

– Я выиграл! – закричал елов, ликуя. Друзья стали собирать сочные плоды и складывать их в плетёные корзины.

– Киморди младше тебя, а ты от него отстал, – укоризненно сказала Майтиния Пипо, – Глядишь, ты и меня на Фафсафе не догонишь. Не хочу быть твоей невестой!

Смеясь, она покинула возлюбленного и перешла к другому дереву, где собирали Киморди и Кифик. Раздосадованный Пипо остался один. Фасфаф – это придуманная племенем брачная игра, в которой жених должен догнать невесту и сорвать с её головы плетённый из растений бант, что символизировало её расставание с детством и переход в новую жизнь. Бывало, что некоторых особо шустрых невест женихи так и не догоняли, но это не имело особого значения: если любовь была настоящей, невеста всё равно выходила замуж.

Коалфа, большие, синие плоды, уже поспела. Её было так много, что разбегались глаза! Увлечённые разговорами и пополнением корзин, еловы даже не подозревали, что совсем недалеко от них, скрытая в деревьях и кустах, стояла машина людей… Двое мужчин, поочерёдно передавая друг другу бинокль, сосредоточено следили за безмятежными дикарями. Третий, полный господин средних лет, важного вида и с поблёскивающей на солнце лысиной, не сидел в кустах, высматривая еловов, а стоял на дороге. Он облокотился о машину, курил дорогие сигары и о чём-то думал. Кое-где в его волосах показалась седина, пышные усы были ухоженными и лоснились, а костюм выглядел свежим даже в этот жаркий день! Это был Влад Петрович, директор фирмы по отлову и транспортировке заморских еловов в Хонсву.

В распоряжении Влада имелось двадцать пять грузовых машин-клеток, и за каждую партию еловов, доставленных на мясокомбинат в городе Хонсве, он получал приличную сумму… Как бы ни гнусно это звучало, но законом такой отлов диких еловов допускался. Хонсва был чёрным городом на карте, и население других городов, тех, где еловы были такими же полноправными жителями, как люди, осуждали хонсвичей, считая их равными каннибалам.

Но, увы, не все… Бизнес! Деньги, как говорят, не пахнут, и они решали многое… Влад Петрович был недалёким человеком, и, по его мнению, елов, родившийся, выросший и живущий в лесу, как дикарь, являлся уже не разумным существом, а животным, чьё мясо вполне нормально

употреблять в пищу. Тем более, что хонсвичи были благодарны ему за его труд, и на эту «благодарность» Влад построил себе роскошный дом, обеспечил жену и дочь всем необходимым для комфортной, безбедной жизни. «Доброта» хонсовских каннибалов приятно оттягивала кошелёк, а самое главное – её было МНОГО…

И вот сегодня этот самый директор той самой фирмы в очередной раз приехал посмотреть, как проходит отлов, вместе с двумя охотниками. От его тлеющей сигары шёл дым, но еловов он спугнуть не мог: в густых зарослях видно не было, а обоняние у бедняг от природы слабое.

– Мишаня, ты расставил сети? – спросил один охотник другого.

– Да. Но вон те пятеро никак не идут туда, где я расставлял, – ответил худой и высокий парень со сгоревшим на солнце лицом, – И то: трое из них – самки! Чтоб провалиться главам хонсовских мясокомбинатов. Чем хуже еловихи?.. Почему нам запрещают их брать?!

– В Хонсве говорят, что в них меньше мяса. Слишком худые. Это наши, городские, нормальные. А дикие еловихи – кожа да кости. Зато яйца ценятся – только держись!.. Вот если удаётся поймать беременную… Ты недавно с нами, ещё не знаешь, какие деньги дают за пузатых.

– Слушай, а чем отличаются дикие от цивилизованных? Ничего в этом не понимаю.

– Думаешь, я понимаю? Я ж не девочка какая-нибудь, которая в песочнице целый день с ними играет. Вот, мой брат в прошлом году взял в семью елова. Для дочки. Бегают теперь вдвоём, моя племяшка и этот, с триугольной головой… Точно такой же, как эти вот дикие, только нормальный. Книги читает, мультики с Наташкой смотрит, в школе учится. И хорошо учится! Даже Наташке с домашним заданием помогает.

– Ого.

– Ну да. Это нормальный елов, разумный. Однажды слышал, что они по интеллекту ничем не уступают людям.

– Чушь какая-то.

– Вот и я думаю. Эти вот, дикие, ничем от животных не отличаются. Спят на земле, едят что попало, ходят полуголые…

– А ты бы рискнул попробовать мясца?

– У нас в городе за такое срок дадут, и не маленький.

– Да… Верно. Вот и я бы не стал. Но не только из-за опасения. По городу идёшь, смотришь на них, на цивилизованных – живут, как мы! Еловята в школах учатся, взрослые – работают, и не где-нибудь, а хорошие места занимают! Семьи заводят, книги пишут… А шоу-бизнес? Ты слышал, они ведь уже и на сцену лезут! И популярность при этом имеют – о-го-го! Нам до них… Если б не смешная внешность и маленький рост – я б их даже уважал.

– У-а-ха-ха-ха!.. И что, слабо мясца из-за этого хапнуть?

– Я не смогу съесть то, что когда-то ходило на двух ногах, мыслило и разговаривало, как человек.

– А если дикого?

– Нет. Мне больше свининка по душе…

Даже не подозревая о засаде и этих разговорах, дикие еловы увлечённо собирали коалфу.

– Смотри, вон там жирная добыча, – сказал Михаил, указывая на четверых друзей, среди которых был Киморди. – Трое из них самцы и только одна – еловиха. Жаль, что не беременная… Дима, смотри, они продвигаются к ловушке!

– Приготовь дробовик, но стреляй только по ногам… По лапам, то есть. И лишь в крайнем случае.

– Следи за остальными сетками. Смотри, там тоже группа! Лови всех одновременно, иначе поднимется паника и остальные разбегутся.

– Мамку свою учи, знаток.

– …Сколько у тебя уже плодов? – спросил Киморди Кифика.

– Почти полная, – похвалился тот.

– А у меня только половина, – сказала Майтиния, – Они такие вкусные, что я больше ем, чем собираю!

– А вон на том дереве больше! Смотрите, ветки прямо прогибаются под их тяжестью, пойдёмте туда!

– Смотрите, какой большой я нашёл!

– А я ещё больш… И-и-и!.. Что это?!! И-и-и!..

Голосовые связки еловов отличаются от наших, поэтому вместо «а-а» у них получается «и-и».

Сеть резко захлопнулась, пленив Кифика и Киморди. Напуганные, они пытались вырваться на волю, но тщётно.

Одновременно с этой ловушкой захлопнулись ещё несколько, и воздух наполнился испуганными, растерянными криками. Те, кого не пленила сетка (еловихи), кинулись яростно рвать её, чтоб помочь освободиться пленённым друзьям, но справиться с такой нитью было непросто. Дмитрий выскочил из засады, высоко вскинул над головой ружьё и сделал несколько выстрелов в воздух, чтоб заставить притихнуть попавшихся и напугать свободных, не годных для хонсовских мясокомбинатов елових. Это сработало: Майтиния, которая до этого пыталась освободить Киморди и Кифика, упала лицом в траву и, обуянная ужасом от громкого шума, уползла в кусты. Другие с визгом бросились врассыпную и скрылись за деревьями.

Ловить их не стали, потому что ни одна не была беременна.

– Попались! – потёр руки Михаил.

– Вот чёрт! Один убегает… Миха, не зевай!.. – спохватился второй охотник, увидев Пипо. Елов перемахнул через кусты и быстро удалялся на сильных нифтиных, (ногах).

– А это не еловиха?..

– Нет, самец!..

Михаил метко выстрелил в Пипо. Издалека было видно, что подпрыгнул елов нормально, а приземлился уже на грудь и живот… Больше Пипо не поднимался… Прятавшаяся в кустах Майтиния вскрикнула, Кифик закричал и заплакал.

Дмитрий нахмурился и раздражённо сплюнул.

– Проверь, наверно, ты его убил… Я же учил – стреляй по лапам! Они очень нежные твари…

Михаил уныло поплёлся к тому месту, где упал Пипо. Елов лежал неподвижно, лицом вниз, из-под него в траву уже набежала лужица крови… Толкнув ногой неподвижное, но ещё мягкое и тёплое тело, охотник пошёл обратно.

– Пришил?..

– Дохлый.

      Охотник выругался.

– Красава!.. Хонсва дохлятину не принимает, их главный девиз – «только свежее мясо!»

– Да ладно, ещё отловим. Их тут полно.

– Не так всё просто, как кажется! – неожиданно вспылил Дмитрий, – Еловы – это тебе не глупые олени, на которых ты охотился раньше! Они – хитрая живность. Теперь надолго притихнут, сгруппируются, осядут. Ближайшие пол года в лес можно не соваться!

– Работайте! – осёк их Влад Петрович, которому уже порядком наскучило в лесу и хотелось домой, подальше от комаров и жары, – Пока что большая часть дикарей находится в неведенье о нашем пребывании в их краях. Грузите этих в машину!

Поместив пленённых в крытую грузовую машину, охотники снова засели в засаде. Но больше за сегодняшний вечер им не посчастливилось, и, когда солнце село, машина тронулись, не обращая внимания на яростные и отчаянные протесты живого груза в её чреве. Через единственное окошко Киморди увидел, как Майтиния склонилась и безутешно рыдает над Пипо.

– Я люблю тебя, Пипо, – прошептала она сквозь слёзы, – Я ХОЧУ быть твоей невестой!

Но он её уже не слышал.