Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Премиум-издание: четыре книги в одной

Глава 2

«В 1127 году начинается второй, очень важный этап в истории ордена рыцарей Храма. Гуго де Пайен с несколькими своими соратниками из числа тех же девяти, выезжает из Палестины в Европу. Де Пайен не скрывает того, что главная цель его поездки – вербовка новых членов в состав ордена. Чем вызваны столь радикальные перемены: от чрезвычайной закрытости ордена, до стремления к его максимальной массовости, остаётся загадкой. Бытует мнение, будто бы, в последние девять лет, проведённых в Святой Земле, тамплиеры, кроме своей основной миссии, защиты паломников к Гробу Господню, ещё и вели в тех краях усиленный поиск каких-то мистических реликвий, якобы позволяющих установить господство и иметь власть над всем миром…

Нашли они те раритеты или нет, и вообще занимались ли их поисками изначально – нам не известно. Но то, что в храмовники вступают десятками, а орден в тот год стремительно растёт, словно на дрожжах, и не только количественно, остаётся неоспоримым фактом. Обет бедности понуждает свежеиспечённых членов братства передавать всё своё имущество во владение ордену.

Организация храмовников начинает быстро богатеть, и когда в 1130 году, всего через два года после собора в Труа, на котором сам Папа признал и поддержал Орден, Гуго де Пайен, посчитав свою миссию выполненной, уезжает вновь в Палестину. Его отъезд из Европы отличен от приезда, как небо от земли. В 1127 году он, никому не известный вожак группы монахов-раскольников. Спустя три года – великий магистр могущественного духовно-рыцарского союза, обладающего в Европе сотнями крупных феодальных владений, целой сетью командорств и немалыми денежными средствами…

В 1131 (по другим данным, в 1133 или 1136) году основатель и великий магистр тамплиеров Гуго де Пайен умирает. Его смерть, как и движение тамплиеров в целом, сокрыты покровом тайны, потому-то и неизвестна не только её точная дата, но даже её год, она разница в пятилетнем периоде!.. Этот фанатичный католик и, в то же время рыцарь без страха и упрёка, не умирает, а скорее уходит из жизни с сознанием хорошо исполненного долга.

Орден рыцарей Храма живет и процветает, дело его жизни передано в надёжные руки преемника Роббера де Краона, а на престол королевства Иерусалимского в те же годы восходит бывший тамплиер Фульк Анжуйский. «Бедные рыцари Христа Храма Соломона» всего за несколько лет превратились в мощную силу, с которой вынуждены считаться и владетельные сеньоры, и даже короли…»

В череде зимних декабрьских будней, этот грядущий день обещал быть самым обычным и непримечательным. Не ждал я от него ни перемен, ни грандиозных событий, ни интересных встреч, ни каких-либо иных сюрпризов или подарков. Подобные дни забываются, как правило, уже через сутки.

Вполне возможно, что некие внутренние механизмы саморегуляции человеческого организма и предоставляют нам эти скучные, тягомотные и невыразительные временные отрезки, для выполнения неких кропотливых и рутинных работ, не требующих излишней суеты и спешки. Для меня ж таковой «каторгой», безусловно, являлась подготовка и проверка годового финансового отчёта. Именно этой бумажной работой я и вознамерился нынче заняться. Тем более что сроки, как и приближающиеся новогодние праздники, основательно поджимали и уж были готовы загнать меня в угол рабочих вечеров и бессонных ночей над кипой цифр и расчётов.

Проснувшись, я как обычно включил телевизор.

«Уважаемые телезрители! В нашей программе произошли некоторые изменения. Вашему вниманию будет предложен экстренный выпуск омских новостей!.. – и хотя теледиктор старался читать свой текст безучастно, тем не менее, в его голосе непроизвольно улавливалась вибрации некой тревоги. – …Сегодня утром, в нашем городе было совершено дерзкое убийство внешнего управляющего…»

Не дослушав то самое экстренное сообщение, я переключил телевизор на музыкальный канал. Под весёлую мелодию было проще распрощаться с утренней сонливостью и зевотой.

– Немедленно верни мне «новости»!.. – услышал я голос, прижившегося в моей квартире привидения. По крайней мере, со вчерашнего дня оно обитало здесь, сродни домашнему животному наподобие кошки или собаки.

– Надька, не отвлекай! Дай мне хотя бы пол часика, чтоб собраться, прийти в себя и ничего не забыть. Вот уйду на работу, тогда и смотри свой криминал.

– Ну, хорошо!.. – пробурчала та. Пусть и со скрипом, а все же призрак был вынужден принять моё требование. – …Да только и ты, будь другом, поторопись! Уж больно мне хочется узнать, что же такого экстренного произошло в вашем городе минувшей ночью.

– Что-что!.. Будто сама не догадываешься. Наверняка, очередная заказуха. Опять грохнули какого-нибудь чиновника или нувориша. Одним словом: бандита. Либо бывшего, либо нынешнего. Все, твари, никак не могут «попилить» меж собой десятилетиями накопленные народные богатства. Мочат друг друга и мочат. Уж лет двадцать, как рвут на куски общее одеяло и все никак не могут угомониться. Порядком надоела мне вся эта чернуха. Будто бы не новости смотришь, а сводку боевых действий с передовой слушаешь…

На самом пороге офиса меня отчего-то встретила секретарь Лена. Подобного «гостеприимства», я что-то ранее за ней не замечал.

– Олег Владимирович, вас ожидают!.. – сухо и предельно отрешённо объявила она, чего никак нельзя было сказать о её невербальном поведении. Всей своей мимикой и настойчивыми жестами рук, указывающими мне: то на мой кабинет, то на входную дверь, Елена пыталась сообщить или предупредить меня о чем-то очень важном. Вот только я, балбес, так ни черта и не понял. Потому и приложенные секретаршей сверх усилия оказались абсолютно бесполезны.

– Если не ошибаюсь, к нам соизволил пожаловать сам пан директор!.. – навстречу мне (причём, из моего же собственного кабинета) вдруг вышел взъерошенный, небритый и не совсем опрятный мужчина. Его приспущенный галстук обнажал не первой свежести ворот, некогда белой рубахи. По возрасту он был старше меня лет на десять. – …Изволите опаздывать, Олег Владимирович! А впрочем, извиняюсь!.. Слегка погорячился. Ведь начальство не опаздывает, оно задерживается!

– С кем имею честь?.. – я требовательно глянул на кривлявшегося передо мной незнакомца.

– Вновь извиняюсь! Старший оперуполномоченный «убойного» отдела, майор Сирота! – для пущей убедительности он ткнул мне в лицо своё служебное удостоверение.

– И по какому, собственно говоря, поводу ваш визит? – задал я вполне резонный вопрос.

– Быть может, для начала мы пройдём в ваш рабочий кабинет? Именно там, мы и побеседуем. Как-то не совсем неудобно начинать серьёзный разговор при ваших подчинённых!.. – майор тотчас бросил свой презрительный взгляд на моего секретаря. На данную минуту Елена была отчего-то бледна и, вообще, выглядела чрезвычайно перепуганной.

Проследовав в свой кабинет, я обнаружил в нём ещё троих неизвестных мне мужчин. Меня шокировало и вместе с тем крайне возмутило то обстоятельство, что данная троица, без всякого зазрения совести, ну, просто как у себя дома рылась в моих ящиках и документах.

О том, что наш город в воровском мире считался «красным» (то есть, и официальная, и негласная власть в нём непременно оставалась за «ментами»), а так же о вседозволенности местных стражей порядка я был, безусловно, наслышан. И, тем не менее, с данным беспределом, лицом к лицу я встретился, пожалуй, впервые.

– Не понял! По какому праву сей обыск? – с трудом и едва сдерживая гнев, я едва нашёл в себе силы для вопроса в более и менее спокойной тональности. После чего, вдруг осёкся…

«А что если у них, действительно, найдётся соответствующая санкция, которую я, собственно, ни разу в глаза не видел. Но на каком основании?.. В чём, вообще, они могут меня обвинить?»

– Это мы, гавнюк, будем задавать тебе свои вопросы!.. – прикрыв за моей спиной дверь, Сирота махом перевоплотился из заискивающего простачка, в откровенное хамло. –…Твое же собачье дело, на них быстро отвечать! Ну, и тихо сопеть в две дырки!..

– Итак, сучара? Чего ты можешь нам пояснить по поводу сегодняшнего убийства?.. – из-за стола вдруг поднялся здоровенный мужик. Своей уродливой харей, он скорее напоминал мне вышибалу из заштатного пивного бара, нежели сотрудника милиции.

– О каком убийстве идёт речь? – в своём вопросе я был абсолютно искренен. Мне оставалось лишь сожалеть о том, что не прислушался я утром к Надькиным просьбам, и не посмотрел тот злополучный экстренный выпуск. Хотя бы знал тему нынешнего разговора. Впрочем, утренняя криминальная хроника могла и вовсе не иметь никакого отношения к захватившим мой служебный кабинет ментам.

Если ж быть абсолютно честным, то своим, едва ли не спинным мозгом я уж начал потихоньку понимать, что, похоже, мне «посчастливилось» влипнуть в некую, весьма сомнительную историю. Правда, пока я не имел ни малейшего представления, каким-таким боком имею к ней хоть какое-то отношение.

– Ребята, и что я вам давеча говорил?.. – меж тем, зло усмехнулся здоровяк. – …Помните, я предупреждал вас о том, что он пойдёт в полный «отказ»? Вот вам и пожалуйста: включил дурака!.. Весь город уже в курсе; во всех новостях, по сотни разу успели сообщить… Причём, сообщить в самых мельчайших подробностях… А этот хрен, видите ли, ни ухом, ни рылом! Парень, ты чё, с другой планеты к нам прилетел? В общем, с этим долболётом мне все ясно. Колоть его нужно, и как можно быстрее.

– Жорик, только не здесь, не в его офисе!.. – очевидно заметив, как «вышибала» принялся потирать свои мясистые кулаки в предвкушении расправы, Сирота поспешил встать между ним и мной. – …Лишние глаза и уши нам вовсе ни к чему. Вот вернёмся в управу, там и вытрясем из этой паскуды всю душу.

– Э, мужики, вы это сейчас о ком? – я был в полном недоумении.

Вместо ответа один из сотрудников «убойного отдела» вдруг развернул в мою сторону экран включённого в кабинете телевизора и прибавил при этом звук.

– Смотри, ушлёпок!

«…Итак, уважаемые телезрители! Мы вновь возвращаемся к убийству внешнего управляющего Омского Тракторного завода!.. – чёткая и отрывистая дикция ведущего одного из центральных каналов свидетельствовала о том, что произошло ЧП отнюдь не городского, а, пожалуй, областного, если не всероссийского масштаба. – …На связи со студией наш собственный корреспондент Иван Серов. В данную минуту он находится на месте утренних трагических событий. Иван, вам слово.

– Спасибо, Пётр. Для тех, кто совсем недавно присоединился к нашему эфиру, хотелось бы напомнить о том, что сегодня, около шести часов утра по омскому времени, на проходной Западносибирского Тракторного завода был убит Глухов Артём Николаевич, исполняющий обязанности генерального директора данного предприятия.

На эту минуту следствие отрабатывает лишь одну версию. Заказное и преднамеренное убийство. Уже известно, что «киллер» произвёл семь выстрелов, пять из которых достигли своей цели. Тщательно подобранное и замаскированное логово убийцы, находилось в жилом доме напротив заводской проходной…»

Неотрывно вглядываясь и вслушиваясь в телевизионный репортаж, меня вдруг прошиб холодный пот. Потому как на экране телевизора появилась моя бывшая «малосемейка». Более того, объектив телекамеры уперся в крупный план нескольких окон на шестом и седьмом этажах. Причём, одно из них с разбитыми стёклами, имело самое прямое отношение к моему прежнему жилищу. В общем, это было окно моей бывшей квартиры.

Ну, а следующие слова корреспондента, так и вовсе повергли меня в дичайший ужас.

«В совершении данного тяжкого преступления, правоохранительными органами подозревается и разыскивается некто Кузнецов Олег Владимирович, одна тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения!..»

Речь (как вы, наверняка, и сами поняли) шла именно обо мне. Признаться к такому неожиданному повороту, я оказался абсолютно не готов.

– Да вы с ума, что ли сошли?.. – выкрикнул я. – …Какое на хрен убийство? Какой, к чёрту, розыск? Я вовсе не думал скрываться!

– В общем, так! Сейчас ты поедешь с нами!.. – засобирался Сирота. – …По дороге постарайся придумать что-то более вразумительное в своё оправдание. И, кроме того, пораскинь своими куриными мозгами, по поводу найденной в твоей квартире снайперской винтовки, с твоими же отпечатками пальцев…

– Послушайте!.. – усмехнулся я. – …Эта квартира уже вовсе не моя. Прошло больше месяца, как я её продал. Точнее, обменял. Да, вы взгляните на мою нынешнюю прописку. Улица Вокзальная, дом два, квартира тринадцать!

– Ребята, вы это слышали? Он свою квартиру, видите ли, продал?.. – майор вдруг заржал во всю свою глотку. А после, развернувшись в мою сторону ещё и добавил. – …Парень, быть может, ты её и продал!.. Вот только никто её так и не купил!

– То есть?

– А то, и есть! На данную минуту мы имеем лишь один договор купли-продажи, связанный с вышеозначенной квартирой. Датирован он пятым февраля две тысячи третьим годом, согласно которому малосемейная квартира, как числилась за тобой, так и по сей день является именно твоей собственностью. Парень, ты чё? За полных дятлов нас принимаешь? Мне, вообще, интересно!.. Какой дебил и, главное, с какого перепоя додумается обменять полнометражную «двушку», на малосемейку с окраины?

Принять столь подлый и внезапный удар судьбы, оказалось весьма и весьма сложно. Тем более что пришёлся он ни куда-нибудь, а в аккурат, ниже пояса.

«Так вот, оказывается, в чём заключался подвох! Троянским конём оказалась моя новая квартира. То-то Мамонт, едва заслышав о моем снайперском прошлом, тотчас примчался на квартиру. Потому и устроила его моя убогая хата. И неспроста мне был предложен вариант, от которого я ни в коем случае не должен был отказаться.

А я-то, каков придурок! Сам же облапал, своими собственными руками ту, принесённую им винтовку, от ствола до приклада. После чего, бандит аккуратно завернул её в мешковину. Плюс ко всему прочему, накануне убийства я согласился пожить в своей бывшей квартире. Чем, наверняка, и создал у соседей полную иллюзию того, что никуда из неё вовсе не выезжал. Эх!.. Да, разве ж упомнишь сейчас, где ещё я успел накосячить!

Мне и в голову не могло прийти, что все это время меня, со знанием дела, словно волка по красным флажкам планомерно и умело загоняли в заранее приготовленную западню. Причём она была мне уготована ещё тогда, в самое первое наше знакомство с Мамонтом и Ильёй.

Что же касаемо ментов. Как-то подозрительно быстро, они на меня вышли.

Опираясь на официальную информацию, замочили того бедолагу около шести утра. А примерно в восемь тридцать они уже были в моем офисе, с договором купли-продажи на руках и отпечатками моих же пальцев. Похоже, что и здесь вовсе не обошлось без помощи все тех же братков. Ведь это Илья, в самых мельчайших подробностях расспрашивал меня, где я работаю и что у меня за бизнес!..»

Всё произошедшее было настолько внезапным и неожиданным, что мой разум не мог (чисто физически) ни усвоить, ни переварить суть и смысл, навалившейся на меня проблемы. Как сторонний наблюдатель, равнодушно наблюдающий за уходящим в туман теплоходом, я созерцал проплывающие мимо меня события. Незнакомые лица, кабинеты, коридоры, машины с проблесковыми огнями. Все это вдруг смешалось в однородную серую массу под названием: конец всему…

Меня завели в кабинет с обшарпанными стенами, тремя письменными столами, древним шкафом. После чего, усадили на табурет, стоявший по самому центру данного, непрезентабельного и навевавшего тоску помещения.

В своём служебном кабинете майор Сирота (как, впрочем, и двое его коллег) вёл себя значительно увереннее и наглей, нежели в моем офисе.

– Если помнишь, то я просил тебя хорошенько подумать о снайперской винтовке?.. – словно продолжая прерванный ранее разговор, майор приступил непосредственно к допросу.

– Не пойму, о чем это вы?..

Признаться, я вовсе не знал, как мне следует себя вести. Потому и выбрал самую простую тактику: ни с чем не соглашаться и не под чем не подписываться. То есть, я тупо предпочёл «включать» того самого «дурака», о котором ранее упомянул один из милиционеров.

– Значит, по-хорошему, мы общаться, вовсе не желаем? Мы тут решили повыёб… Что ж, добре! Будет тебе по-плохому!.. – опустив свои руки в карманы брюк, Сирота прошёлся по кабинету и остановился у зарешеченного окна. Затем, не оборачиваясь в мою сторону, он продолжил. – …Однако в начале, я попробую посвятить тебя в те самые расклады, которые сложились у нас на данную минуту. На все, про все, то есть, на полное раскрытие данного преступления у нас с тобой лишь трое суток. Скажу сразу о том, что устроит меня лишь один исход нашего предстоящего с тобой продолжительного общения. А именно, твое чистосердечное признание.

Как говориться: либо я выйду из этого кабинета с твоей «чистухой», либо снесут тебя отсюда в морг. В самом лучшем случае, ты останешься тяжёлым инвалидом, неспособным ни есть, ни говорить. Посему, тебе и самому должно быть понятно, каким образом и при помощи каких методов я намерен выбить из тебя вышеозначенное признание. И уж поверь мне на слово: при любом раскладе, а я своего добьюсь.

– Без адвоката, ни на какие вопросы я вам отвечать не собираюсь! – я принялся цепляться за последние соломинки.

– Когда будет официальный допрос, тогда и будет у тебя защитник! – процедил сквозь зубы Сирота.

– А сейчас?.. Разве это не допрос? – удивился я.

– Наш предстоящий разговор, ты можешь считать простым общением в несколько неформальной обстановке!.. – усмехнулся в ответ Сирота. – …В некотором роде, беседой по душам без какого-либо протокола. Или банальным наставлением тебя на путь истинный. Ведь не станешь же ты спорить с тем, что каждый из нас желает помочь и себе, и общему делу. Не так ли?

– Так-то оно так!.. – я был вынужден согласиться. – …Однако вначале мне хотелось бы услышать: в чем именно меня обвиняют? И главное, на основании чего?

– Ну, хорошо! Давай попробуем, по порядку!.. – Сирота по-прежнему старался выглядеть спокойным и уравновешенным. И это, пока что ему неплохо удавалось. – …Итак! Сегодня, в шесть утра убивают директора завода. Без двадцати семь баллистики определяют место, откуда производились выстрелы. Около семи часов утра в твоей квартире находят снайперскую винтовку. По материалам домоуправления и свидетельским показаниям окружения, к половине восьмого мы вычисляем хозяина данной хаты. То есть, тебя! Прибавим к вышеозначенному ещё и показания твоей соседки с первого этажа. Упомянутая мной женщина готова хоть на библии поклясться в том, что в последнее время ты вёл наблюдение за передвижением гражданских лиц и транспортных средств, следовавших через проходную завода.

Чуть позже нам стало известно ещё и о том, что совсем недавно ты приобрёл некую недвижимость. Кстати, вовсе не дешёвую. Спрашивается: на какие шиши? Быть может, на свои мизерные доходы, которые ты указываешь в своих налоговых декларациях? Или то был аванс от «заказчика»?

Внезапно дверь отворилась, и в кабинет вошёл уже знакомый мне Жорик.

– Ну? Чего успели нарыть? – прервав свой монолог, Сирота тотчас переключился на вошедшего.

– В ходе обыска квартиры по улице Вокзальной… Короче, в жилых комнатах подозреваемого обнаружены две коробки патрон к снайперской винтовке, две гранаты и пистолет «ТТ». В личных бумагах мы обнаружили документы, свидетельствующие о том, что последний проходил контрактную службу в Чечне. Майор, ты не поверишь!.. Оказывается, он был там снайпером! От себя же могу добавить следующее. Когда мы с понятыми вошли в квартиру, в одной из комнат был обнаружен включённый телевизор. Между прочим, там транслировался 12-й канал. Именно в его эфире, каждые полчаса и передаются экстренные выпуски новостей. А этот, сука!.. – Жора ткнул своим пальцем в мою сторону. – …Утверждал, будто бы ничего об убийстве не слышал.

– Жорик, ты не горячись!.. – с удовлетворённым видом, майор притормозил подчинённого. – …Вполне возможно, что наш друг, действительно, не видел выпусков новостей. Ну, сам посуди. Когда ж ему было их смотреть? Убив директора завода, он попытался обеспечить себе железное алиби. Мол, всю ночь и все утро был он дома, в своей новой квартире. Шум телевизора создавал иллюзию присутствия в квартире людей. Даже могу предположить и то, что он заранее обзавёлся каким-либо нейтральным, либо полностью независимым свидетелем. Предположим проституткой, которая с пеной у рта будет утверждать, будто бы проторчала в его постели до семи или девяти часов утра. Вернуться ж в квартиру, дабы отключить телевизор, подозреваемый, так и не рискнул. Побоялся, что возле дома его мог запросто заметить кто-то из посторонних. Потому, он прямиком и отправился в свой офис, где мы его благополучно и повязали. Вот такой, Жорик, у него был расклад!.. – Сирота ещё раз прошёлся по кабинету. Вполне довольный своим логичным умозаключением, он обратился уже ко мне. – …Что, солдат?.. Отвоевался?

– Для меня война уж давно кончилась! – ответил я, едва сдерживая эмоции.

– Чего же тогда вновь за оружие взялся? Руки зачесались или в жопе засвербело?.. – не дождавшись ответа, Сирота обратился ко мне чересчур официально. – …Олег Владимирович, не поясните ли нам: где, когда и на каких воинских должностях вы проходили срочную, либо контрактную службу?

– С 1997-го по 2003 год, в должности стрелка-снайпера отдельной мотострелковой роты. Служил на Северном Кавказе.

– Где именно? Кавказ большой!

– В Грозном и в окрестностях Ведено!

– Если я правильно тебя понял, ты воевал?

– Конечно!

– И награды правительственные, наверняка имеешь?

– Медаль «За отвагу» и орден «За личное мужество»!

– Могу ли я, из всего вышесказанного, сделать вывод о том, что ты отлично стреляешь?

– Не жаловались…

– Это очень хорошо!

– Что вы имеете в виду, под словом «хорошо»? – поинтересовался я.

– Лишь то, что в нашей армии был высококлассный специалист по имени Олег Кузнецов, и не более!.. – майор продолжал подленько улыбаться. – …Ну-с, дружище!.. Ты и сейчас не понимаешь, в чем тебя обвиняют? Фактов и улик против тебя, целый воз и маленькая тележка, на десяток уголовных дел хватит! И все же, учитывая твой боевой опыт и заслуги перед Отечеством, я предоставлю тебе шанс самому повиниться. Дабы облегчить наказание и избежать никому не нужные многочасовые и изнурительные допросы с пристрастием. Вот тебе лист бумаги. Вот авторучка. Уж поверь мне: на суде, оно тебе зачтётся.

«И как же складно, они все обставили. Комар носа не подточит!.. – я мысленно порадовался за ловкость и оборотистость своих противников. – …Против данного железобетонного и предельно аргументированного обвинения вовсе не попрёшь! Какой-то поганец укокошил директора, а Сирота, используя все предоставленные ему факты, сажает меня за решётку. И, похоже, вовсе неспроста он напомнил мне сейчас о проститутке… Ну, конечно! Она так же должна была стать неким звеном в логической цепочке, подготовленной мамонтовскими хлопцами.

По расчётам всё тех же бандитов, привезённая Ильёй шалава, скорее всего, должна была задержаться в моей квартире именно до семи утра. И я, просто обязан был зацепиться за неё, как за единственного свидетеля, который и мог бы подтвердить моё алиби. Ну, а уже во время следствия, проститутке предписывалось окончательно меня утопить, сообщив о том, что ушла она от меня не в семь, а часиков, этак, в пять! Могла она сказать ещё и о том, что я обещал ей деньги, если та солжёт на суде о своём действительном времени ухода. При этом и Илья весьма предусмотрительно перестраховался, попросив меня самого перезвонить ему, если вдруг что-то пойдёт ни так. Да и гранаты с патронами в мою квартиру наверняка подбросил именно он. Или нет!.. Данные предметы, скорее всего, подбросили именно менты. Если бы это сделал Илья, Надька, непрерывно присматривающая за моей хатой, наверняка бы о том доложила.

Именно Надька, по своей потусторонней наивности обварив проститутку, невольно спутала все их планы. Потому и я, вопреки всякой логике, не стал бить себя пяткой в грудь, мол, есть у меня свидетель. Хотя Сирота весьма настойчиво подталкивал меня к данной зацепке.

Впрочем… Так или иначе, с признанием проститутки или без него – один хрен, они упекут меня в кутузку. Им, действительно, необходимо быстрое раскрытие. И моё чистосердечное признание в значительной степени ускорит данный процесс. А раз так, то данной возможности я им уж точно не предоставлю. Пусть потрудятся, попотеют над доказательной базой. Авось и мне, нежданно-негаданно перепадёт какая-то удача!..»

– Гражданин майор!.. – я обратился к Сироте. – …По-моему, в ваших обвинениях имеются кое-какие недочёты. К примеру, вы так и не «откатали» мои пальцы. При этом берётесь утверждать, будто бы на снайперской винтовке обнаружены именно мои отпечатки. С чем вы их сравнивали? Отчего такая уверенность, будто бы оставил их именно я, а не кто-то иной?

– Ага! Значит от снайперской винтовки, мы уже не отказываемся?.. – рассмеялся майор. Невзирая на показную весёлость, я все же различил в голосе Сироты нотки лёгкой паники. Однако очень скоро он взял себя в руки и быстро нашёлся с ответом. – …Извини, но кроме твоих отпечатков, разбросанных по всей хате, никаких иных там попросту обнаружено не было. А сравнивали мы их с идентичными отпечатками, взятыми в твоем рабочем кабинете. Ну, доволен?.. Теперь будешь писать «чистуху»?

– Повторюсь, без адвоката ничего подписывать и уж тем более в чём-то сознаваться я не собираюсь! – для наглядности я сбросил чистый лист, положенный передо мной, на пол.

– Умным себя считаешь, или попросту любишь смотреть американские детективы?.. – наблюдая за тем, как брошенный листок парашютирует вниз, майор заскрежетал зубами. – …Что ж!.. Давай поиграем в копов. Жорж, будь другом, зачитай нашему гостю его права.

Тот, к которому обратился Сирота, стоял у меня за спиной. Потому и не видел я, чем именно саданул меня этот бугай: то ли кулаком, то ли ногой. Уверен я был лишь в том, что мощнейший удар, сбивший меня с табурета, пришёлся мне точно в правое ухо.

– У тебя, сука, есть право утереться!.. Подняться на ноги и отвечать «да», на все вопросы майора!.. – надо мной навис вышеозначенный Жорик. – …Вот и всё, паскуда, что может быть тебе здесь позволено!

– Ну, так как? Будешь писать «чистуху»? – повторил свой вопрос Сирота, когда меня вновь усадили на табурет.

– Нет! – ответил я коротко.

И тотчас, под дикий смех ментов находившихся на ту минуту в кабинете, я поймал очередной удар Жорика, как две капли воды схожий с первым. Надо полагать, приём этот был у него отработан до автоматизма и демонстрировался он здесь с регулярным постоянством. Потому и ожидали его сотрудники убойного отдела с нескрываемым азартом.

– Для особо тупых и упёртых, повторяю!.. – вновь наклонившись надо мной, заорал Жора. – …У тебя есть право утереться, подняться и, утвердительно отвечать на все вопросы нашего командира!..

А вот в третий раз, уже наученный горьким опытом, сказав своё «нет», я успел-таки увернуться от очередного удара костолома. Чем окончательно вывел из себя: как Жорика, так и его сослуживцев. Все они накинулись на меня, как стая шакалов набрасывается на раненого и беззащитного льва, проявляя при этом особую (если не сказать изысканную) ненависть и жестокость.

Считаю излишним посвящать читателя в подробности тех экзекуций и откровенных пыток с использованием клещей, электрического тока и раскалённых предметов, коими в течение последующего дня издевались надо мной сотрудники убойного отдела. Могу лишь констатировать то, что, по моему сугубо субъективному мнению, гестаповская методика выбивания показаний вполне могла быть адекватной изобретательности и рвению наших доморощенных служителей правопорядка…