А если она спросит о моей личной жизни? Как она отреагирует на правдивый ответ? Да, много воды утекло, но вряд ли ей будет приятно. Некоторые вещи не имеют срока давности. Например, я-то думала, что давно не беспокоюсь о том древнем эпизоде Коли и Лины на моей даче, но стоило ему в интимный момент упомянуть о ней, как эта картина встала у меня перед глазами так, будто это было вчера.
Пока я размышляла, мне пришла еще одна заявка на добавление в друзья. Как ни забавно, на сей раз интуиция промолчала, а это оказался Коля. Наконец зарегистрировался на сайте! Разумеется, заявку я приняла, и через пару минут у меня на «стене», то есть у всех на виду, красовалась надпись: «Привет солнышко! Вот и я тут».
Я не планировала выставлять наши чувства на всеобщее обозрение, в частности на обозрение бывшей подруги, но стереть такое у меня рука не поднялась. Пусть даже в сообщении была пропущена запятая. Коля все еще нечасто обращался ко мне так нежно. Да и почему я должна скрывать своего любимого человека? Что подумает Лина – ее проблема. Я ответила Коле на стене «привет, милый», а потом, довольная своей независимостью от чужого мнения, отвлеклась ненадолго от компьютера. Лине я так ничего и не написала, но это могло подождать еще немного, пока я взвешу «за» и «против».
Но когда я вернулась через полчаса, все было решено за меня. «Ты не повериш! – гласило сообщение от Коли. – Мне пишет Лина! Она рада что мы вместе. Предложила нам втроем завтра встретится. Я согласился! Правильно же? Ты только не думай, если б в двоем, я бы не пошел».
«Я не из таких бешеных, не ревнивая», – напечатала я и немножко слукавила.
***
– А у тебя все тот же неприступный вид. – Этими словами бывшая подруга встретила меня на крыльце дешевого студенческого кафе. Место встречи выбирал Коля.
– Будь ты парнем, по-прежнему не подошла бы? – отозвалась я.
– Не-а, – помотала головой она.
– А по-моему, Оля изменилась, – влез Коля. – В школе вечно была какая-то строгая, вся такая… сама по себе… а сейчас…
– И сейчас такая же.
– Нет, сейчас более открытая. А еще очень красивая, вот! – выпалил он.
– С этим никто не спорит. – Лина пристально посмотрела на меня. – А обнять тебя можно? Знаю, ты это не очень любишь.
– Да ну, тот бзик в прошлом.
– Тогда ты и правда сильно изменилась. – Она протянула ко мне руки, и мы наконец обнялись.
«Духи с запахом сирени. Волосы цвета баклажана. Огромные серьги-кольца в ушах. Короткая юбка, несмотря на зиму. Короткий пуховик. И сапожки на каблуках, – неустанно сканировал мой мозг. – Похоже, по-прежнему бросает все силы на то, чтобы производить впечатление. Но сейчас это уже не подростковая блажь. Это какое-то… отчаяние, что ли».
Выпустив из объятий меня, Лина тут же распахнула их для Коли, и я отвернулась. Не хотелось мне на это смотреть. Откровенно говоря, я стала избегать взглядов в сторону Коли, как только мы подошли к кафе – все-таки боялась увидеть то же, что и шесть лет назад: восторг в глазах и приоткрытый от восхищения рот.
– Давайте зайдем, а то холодно, – предложила Лина.
Разумеется, в кафе было полно народу – праздничные дни все-таки. Мы с трудом нашли единственный свободный столик в углу и поспешили занять его. К моему глубочайшему удовлетворению, Коля придвинул стул поближе к моему, так что мы оказались вдвоем напротив Лины. Он взял под столом мою руку, но я была так напряжена, что не ответила на пожатие.
– Здесь, я вижу, надо самому подходить к стойке, чтобы сделать заказ, – оглядевшись, заметила Лина.
– Вы придумайте, что хотите заказать, а я встану в очередь, – вызвался Коля с готовностью.
Может, чувствовал мое настроение и инстинктивно хотел сбежать? Я и сама толком не знала, почему мне так неуютно.
Мы определились с заказами довольно быстро, и Коля удалился к стойке, оставив нас с Линой вдвоем.
– Посмотри на меня. – Это первое, что она сказала.
Переборов себя, я подняла взор. Ее ярко накрашенные губы изогнулись в усмешке.
– Вот умница, Делия. Расслабься.
– Мне зовут Оля, – нервно отреагировала я.
– А меня Анфиса. Очень приятно. Вернемся на шесть лет назад? Итак, я сяду с тобой, хорошо? Уже села. И не дуйся на меня – мне не нужен твой Гусев. Я рада, что вы наконец-то вместе. Еще можешь сразу называть меня Линой. Мне восемнадцать, имя я не сменила, замуж не вышла. Теперь мне кажется, что в брак надо вступать не раньше тридцати лет, «Ангелина» звучит паршивее некуда, а фантазировать ради создания крутого имиджа глупо. Тем не менее я та самая Лина, которая когда-то читала твой первый роман, отмечала день рождения у тебя на даче и рассказывала тебе о своей любви к…
– Это был не первый мой роман, – перебила я зачем-то. – Первый был о тебе. Правда, он никогда не продвигался дальше второй страницы, да и тот несчастный лист я все время рвала.
– Ох, Делия, как же я скучала.
Не знаю даже, что за переворот произошел в моем сознании, только после этих ее слов нам снова было по тринадцать, мы сидели на уютной кухне Лининой бабушки и обсуждали личные переживания за чашкой чая. Только теперь у меня уже было то, о чем я мечтала тогда: идеальная подруга и любимый бойфренд. А она уже попыталась построить отношения с Пашкой Журавлевым.
– Услышав, что он едет поступать в питерский университет и я, возможно, никогда его не увижу, я осознала, как это глупо – просто дать уйти из своей жизни единственному человеку, в которого была влюблена, – рассказывала Лина.
Коля, к тому времени вернувшийся за столик, никак не отреагировал на открытое признание бывшей девушки в том, что она никогда его не любила. Может, он и не связал ее слова с их прошлыми отношениями.
Не то чтобы у Лины совсем ничего к нему не было – когда Коля ушел из школы, она затосковала и даже вообразила, что снова хочет быть с ним. Правда, довольно быстро поняла, что не хватает ей скорее поднимающих самооценку чувств, которые испытывал к ней Коля, чем его самого. Обо всем этом я узнала от нее позже – пока же лишь помнила ее односложный искренний ответ на вопрос о том, скучает ли она по нему, в начале девятого класса.
– Я убедила родителей, что образование в Питере будет гораздо лучше нашего, и папа согласился оплатить мне обучение, – продолжала Лина. – Ни ему, ни маме в голову не приходило, что я так стремлюсь в Питер не ради хорошего образования. Был, конечно, риск, что кто-то из нас – Пашка или я – не поступит, но тут уж оставалось уповать на судьбу. Оба поступили. Даже не могу объяснить, как вышло так, что мы стали парой. Тогда мне это казалось естественным – иначе ради чего я приехала? – но ведь Пашка никогда не делал мне авансов. Вряд ли все решил мой новый имидж – скорее, он увидел во мне отдушину в чужом городе. Я не вела себя вызывающе, не клеилась к нему – мы просто общались, и уже осенью приятельские отношения переросли в нечто большее. Я жила в общежитии, с зимы иногда по несколько дней проводила в его съемной квартире. А потом мы начали ссориться из-за ерунды, все меньше радовались встречам – в общем, подостыли друг к другу. Летом стало ясно, что отношениям конец. Я прикинула: больше меня в Питере ничего не держит. Забрала документы из универа, вернулась домой и довольно легко перевелась сюда, к нам.
– Не жалко было все бросать? – спросила я изумленно.
– Родители в шоке были? – одновременно со мной произнес Коля.
Лина ответила сразу обоим:
– Родители удивились, но и обрадовались. Особенно мама – с папой-то я и так редко вижусь, а ей без меня очень грустно. И бабушке, кстати, тоже, она же теперь с нами живет. Уезжать было не жалко. Учиться в Питере сложно – у нас гораздо легче, группа была так себе, ни с кем кроме Пашки я толком не общалась. Без него там стало бы совсем неуютно. Так что я знала, что поступаю правильно. Можно было при желании и перебороть себя, остаться там, но смысла я не видела.
– Он тебя не останавливал? – осведомился Коля.
– Нет, зачем, – пожала плечами Лина. – Все перегорело. И с моей стороны тоже. Но я рада, что мы попыталась. Сейчас у меня уже не осталось нереализованных желаний. Можно сказать, я счастлива здесь и сейчас.
– И не чувствуешь никакого привкуса горечи? – Спросив об этом, я, видимо, слегка стушевавшись, опустила взгляд и уткнулась им в Линин десерт.
– Откуда у клубничного чизкейка привкус горечи? – вмешался Коля.
Я прыснула и вдруг впервые с тревогой подумала: что, если и мы вот-вот начнем ссориться из-за ерунды и меньше радоваться встречам? Мы все-таки настолько разные…
В тот вечер затрагивалось много тем. Свадьба Маши и рождение Даши – впервые услышав об этом от меня, Лина потребовала подробностей. Судьба Лизы и Сони – с ними Лина редко, но общалась. Летний отдых – его у нее так и не было, а следующим летом она планировала скопить денег и рвануть в Испанию, ведь это ее детская мечта (тут-то я и поняла, что после восьмого класса они с мамой там не были). Встреча Нового года, конечно.
– Где-то до часа ночи я была с мамой и бабушкой, а потом пошла с двумя однокурсницами на елку, – сообщила Лина.
– О, уже подружилась с новыми однокурсницами, – заметила я.
– Подружилась? Не-ет. Они мне нужны… для учебы. – Увидев мое выражение лица, она расхохоталась. – Шутка! После года в питерском университете я сама им там всем помогаю. Так что если кто кого и использует, так это ни меня. Я так с людьми больше не поступаю. Мне было слишком стыдно после того случая с тобой… Ха, Делия, а я знала, что ты опять поверишь! Как тогда с Брасовой…
– Ой, молчи, – замахала руками я.
– Прости! Я была на тебя смертельно обижена! Не могла упустить такой шанс тебе отплатить.
– Да я понимаю…
Бедный Коля взирал на нас с недоумением: он не знал, почему Лина называет меня Делией, как и когда она меня использовала, на что была зла и при чем здесь Брасова. Здесь он был лишним. Все это было только между нами. У нас с Линой, как и у всех давних подруг, была куча сокровенных общих воспоминаний.
При мысли об этом меня вдруг охватило странное чувство.
«Дружба – это почти как любовь»… всегда ли? С Аней у нас именно дружба – крепкая, приятная, чуждая обожествления. В Настю я была скорее влюблена – разумеется, не в эротическом, а в психологическом смысле. С Машей началось с чего-то вроде «брака по расчету»… А с Линой – да, это любовь. Та, что оставляет отпечаток на всю жизнь. Я ведь помнила о ней все эти годы – и неважно, что мы совсем не общались…
Я смотрела, как Лина улыбается, отвечая на какой-то вопрос Коли, теребит сережку в ухе – немного кокетничает, конечно, чисто инстинктивно. Наконец проследив за его взглядом, я обнаружила, что в нем нет ни обожания, ни восхищения – всего лишь умеренный вежливый интерес.
Лина… Как же давно ко мне в последний раз приходило осознание, что я люблю кого-то. Те немногие, кого я любила, удостоились этого либо как-то постепенно, либо очень давно. Даже встретив Колю на свадьбе у Эдика, я не подумала: «О боже, да ведь я люблю его!» – в глубине души я отлично знала, что в этом плане с шестого класса ничего не менялось, ну однолюб я. С Аней тоже не было какой-то ярко выраженной вспышки. Что-то похожее на осознание я ощутила, как ни странно, на свадьбе Маши, глядя на нее, потерянную и слегка измученную, тайком поглаживающую живот. Это был приступ необъяснимой, острой нежности, которую я приняла за жалость. Да, я относилась к Маше гораздо менее равнодушно, чем привыкла считать во время нашего школьного «брака по расчету».
Но сейчас… сейчас это все-таки было другое. Более ясное и оформившееся, прочное и в то же время легкое чувство.
– Я тебя люблю, – прошептала я, не отрывая взора от Лины.
Она услышала. Перестала трогать сережку, сосредоточила на мне взгляд – какой-то особенный, то ли жадный, то ли требовательный, будто ей хотелось сказать «повтори». На всякий случай я повторила. И тогда она просияла, словно всю жизнь мечтала это услышать.
– И я тебя люблю, – проговорила она.
– Как трогательно! – прокомментировал Коля, но ему все равно не удалось испортить этот момент.
Эпилог
На этом, пожалуй, я завершу историю. Красивый финал, правда? Ну правда же у меня получилось??
Сейчас мне двадцать два. Я с отличием окончила филфак, а потом меня угораздило попасть в аспирантуру – в основном потому, что не было достойных альтернатив. Так что я продолжаю считать буквы «л» в «Страданиях юного Вертера», теперь еще более вдумчиво. Параллельно подрабатываю то тут, то там – свободного времени достаточно. Именно поэтому наконец и добила эту книгу.
Начала я ее на четвертом курсе по совету Лины. К тому времени до меня дошло, что любовный роман – это все-таки не мое, но не писать я не могла и не хотела. Бросилась на поиски своего жанра: начала даже исторический роман и детектив, но единственным ощутимым результатом стало расширение моего кругозора в области криминологии и крестьянского быта России в восемнадцатом веке – я больше сидела в интернете в поисках информации, чем писала.
Мне в очередной раз показалось, что я так никогда и не доведу ни один сюжет до конца. И тогда Лина подсказала простой и еще не испробованный путь: написать о том, в чем я разбираюсь лучше всего – о себе.
Для мемуаров было, пожалуй, рановато, но ведь можно было писать о чем угодно, рассказать любую произошедшую со мной историю, осветить любую сферу моей жизни. Думала я недолго: самым интересным в своей биографии я давно считала развитие дружеских отношений – с их сложностью, надеждами и разочарованиями, предательствами и душевной близостью, с эволюцией моих представлений о дружбе.
За дело я принялась с энтузиазмом. Лина была моим постоянным советчиком и редактором. Правда, она часто концентрировалась не столько на стиле, сколько на смысле – то и дело, читая, вскрикивала: «Ты что, правда так обо мне подумала?!» или «Погоди, этого я не знала! Давай-ка поподробнее!» Позже, когда наши отношения с Аней после ее замужества стали налаживаться, к редактированию подключилась и она. Аня оказалась более строгим критиком: замечала неточности, тавтологии, описки.
Коля тоже горел желанием познакомиться с моей книгой. Я оценила этот порыв, так как раньше желания что-либо прочитать у него не возникало, но пока удерживаю его. Он ведь так до сих пор и не знает, что я была влюблена в него так давно! Надо ли ему это знать? И не обидят ли его мои непрозрачные намеки на ограниченность его интересов? Уж их не заметить никак нельзя!
Коля, любимый, если вдруг ты все это читаешь, знай, что для меня ты самый лучший! И – в тему нашего с тобой разговора: мне совершенно наплевать на то, что сейчас у нас обоих мало денег и мы не можем снимать вместе квартиру! Да, я простой аспирант, а ты учитель физкультуры в начальных классах – ну и что? Все еще впереди! Главное-то у нас с тобой есть.
Ох, вот опять о любви. Не к месту, да? Надеюсь, мои цензоры (Лина, Аня, привет вам и огромное спасибо за помощь) «пропустят» такой финал. В противном случае его придется переписать, а роман на какое-то время снова окажется неоконченным.
А мне безумно нравится ощущение, что я только что дописала книгу.