Любовь и ненависть в Ровердорме

Глава 1

Лорд Люк Пирсон подцепил носком сапога камушек. Подбросив его, ловко поймал на лету, после чего с силой зашвырнул в сверкающий на утреннем солнце ручей, возле которого они остановились напоить лошадей.

Камень с булькающим звуком ушел под воду, на что из ручья неодобрительно заквакали.

– Насколько велика возможность того, что к концу лета я тоже начну квакать? – повернув голову, поинтересовался он у своего друга.

Но ответа так и не получил.

Тайлор Бартон герцог Кавингтон, поглаживая бок каурого жеребца, уставился на опушку леса, на которой только что заметил нечто странное. Но тут же качнул темноволосой головой, мысленно сказав себе, что ему показалось.

К тому же места здесь спокойные, и магические потоки стоят не шелохнувшись.

Наконец, повернулся к Люку.

– Никто не заставлял тебя подниматься в такую рань, – заявил ему.

– Это не меня, а тебя никто не заставлял подниматься в такую рань, – проворчал тот в ответ. – Вообще-то, ты прибыл сюда, чтобы наслаждаться заслуженным отдыхом после ранения. Валяться в кровати до полудня, а не скакать через дикие леса в сопровождении своего успевшего одичать друга, который скоро заквакает от скуки.

– Ты здесь всего лишь третьи сутки, – возразил Люку Тайлор. – Я прибыл позавчера, так что сходить с ума от скуки нам еще рано. К тому же у меня есть дела в Ровердорме. Да и ты, уверен, найдешь чем здесь заняться.

– Дела, о которых ты, конечно же, ничего мне не расскажешь, – кивнул Люк. – Но я говорил тебе много раз, что государственные заботы меня мало интересуют. Куда больше меня волнует то, что в этих краях за прошедшие три дня я так и не встретил ни одной местной красавицы!

– Погоди немного, – усмехнулся Тайлор. – Скоро сюда прибудут столичные.

– О да, я успел заметить стопу надушенных писем, лежавших этим утром на подносе в твоей гостиной! От такого количества парфюма у твоих бедных слуг давно слезятся глаза. Неужели вся столичная знать решила переселиться в Ровердорм?

– Очень на это похоже, – кивнул Тайлор.

– Ну что же, тогда скучать тебе не придется – прибывшие девицы сразу же откроют на тебя сезон охоты. Бьюсь об заклад, лето года 623 от Снисхождения Богов станет для тебя жарким. Давай поспорим? Скажем, на двести фартингов?

– Люк, – поморщился герцог, – я не собираюсь с тобой спорить. Кстати, ты еще не заплатил мне то, что задолжал за прошлые пять проигрышей, и сумма набежала немалая.

– Спорим, что в Ровердорме нет ни одной местной красотки, – ничуть не смущенный отповедью, не унимался Люк. – Те, кого я успел здесь повстречать, произвели на меня самое унылое впечатление.

– Кроме жены мельника, – намекнул ему Тайлор.

– Кроме жены мельника, – тут же согласился Люк. – Признаюсь, после вчерашнего вечера я собираюсь объезжать ту мельницу далеко стороной.

– И кабак обходить тоже не помешает, – посоветовал ему Тайлор. – Именно там она строила тебе глазки, а потом перешла от слов к делу.

– Не напоминай! – застонал Люк. – Просто помолчи, если не хочешь моей смерти! Пусть случившееся останется между нами и теми, кто вчера набрался в том кабаке до беспамятства!

Тайлор усмехнулся, вспомнив, как прибыл в поисках друга в местный вертеп, после чего буквально отбил Люка у местной мельничихи, по словам остальных, больно охочей до любовных утех.

– И все же, как думаешь, встретим ли мы здесь с тобой хоть одна девицу, чистую душой и прекрасную лицом и телом настолько, что я позабуду обо всем на свете? – патетически произнес Люк. – Что такое, Тайлор? – поинтересовался он, увидев, как его друг замер. – Только не говори мне, что опять чуешь монстров! В Ровердорме спокойно, ты сам мне об этом твердил, а до ближайшего Разлома отсюда далеко.

Впрочем, под руками Люка тут же закрутились магические вихри. В Элайре в последнее время нападения можно было ожидать откуда угодно, и становилось только хуже.

Тайлор покачал головой.

– Погоди, Люк, и магию свою убери. Посмотри-ка туда!

Его друг послушно повернул голову, и его смуглое, с подвижными чертами и обрамленное темными кудрями лицо расплылось в улыбке.

– Ты прав, Тайлор! Демоны тебя побери, ты прав! – произнес он негромко. – Здесь, в Ровердорме, все-таки есть на что посмотреть! Жаль, она слишком далеко, и я не вижу ее лица, но уверен, что зрелище будет настолько же восхитительное, как и все остальное.

Тайлор не ответил, уставившись на появившуюся на опушке тонкую девичью фигурку верхом на великолепном гнедом жеребце. Незнакомка была в мужском седле, пышная светлая юбка прикрывала колени, при этом оставляя на виду ногу в высоком сапоге.

И еще он заметил, как сверкали на солнце ее длинные золотистые волосы, свободно рассыпавшиеся по спине.

Люк прав – лица девушки из-за утреннего солнца было не разглядеть, но Тайлор почему-то не сомневался в том, что она окажется настоящей красавицей.

– Тихо, тихо! – пробормотал его друг, враз став похожим на гончую, учуявшую дичь. Он негромко похлопал по боку свою всхрапнувшую лошадь. – Тише, Демон, не глупи! Сейчас для нас главное не спугнуть удачу!

И сглазил, вот же демон!

Лошади, напившись из ручья, принялись меланхолично объедать ближайший куст, но Риз, верный пес Тайлора породы далманских беговых, недоуменно гавкнул, словно вопрошая, почему хозяин не едет дальше.

Задумавшаяся девушка резко повернула голову, затем натянула поводья. Ее лошадь тут же остановилась, послушная приказу, после чего свернула в сторону.

– Демоны преисподней! – выругался Люк. – Тайлор, так она от нас сбежит! – В следующую секунду он уже был в седле. – Ну же, поскорее, иначе ты проворонишь свое счастье!

– Ты серьезно собираешься ее догонять? – оказавшись в седле, поинтересовался Тайлор.

Прислушался к себе – не только Люк, он и сам хотел отправиться в погоню, а в голове уже крутились варианты того, что он скажет незнакомке, когда они поравняются.

Ничего плохого на уме у него не было. Но Люк прав – последние два дня прошли до невозможности скучно, а впереди его ждало еще целых три месяца бессмысленной провинциальной жизни.

Именно сюда, в Ровердорм, где у Кавингтонов имелось сельское имение, отправил его двоюродный дядя, король Элайра – можно сказать, что сослал. Заявил, чтобы Тайлор не вздумал возвращаться в столицу раньше осени – именно такой срок отводили ему на восстановление королевские лекари.

Заодно, чтобы любимый племянник не чувствовал себя в ссылке, дядя дал ему задание. Приказал разобраться с тем, что происходит в Ровердорме. Вернее, почему здесь ничего не происходит, когда во многих уголках Элайра, включая столицу, довольно напряженно.

Дело казалось Тайлору таким же безнадежным и беспросветным, как и все вокруг. Зато теперь наметилось хоть какое-то спасение от провинциальной скуки.

– Мы ни в коем случае не станем загонять ее с собаками, – сказал он Люку, – так что я придержу Риза, а ты пригляди за Стрелой. Нельзя, чтобы девушка испугалась или, не дай Боги, упала с лошади. Мы ее нагоним, но исключительно для того, чтобы поздороваться.

– Так и сделаем! – с энтузиазмом отозвался Люк. – К тому же я уверен, что местная красотка не слишком хорошо держится в седле.

Но он ошибся, как и Тайлор. Девушка не только оказалась отличной наездницей – лошадь под ней нисколько не уступала в скорости породистым жеребцам, поэтому, сколько бы ни старались, они с Люком так и не смогли с ней поравняться.

Хорошо хоть, незнакомка не стала сворачивать в лес – нестись на такой скорости среди деревьев было бы чистой воды самоубийством. Вместо этого наездница летела словно ветер вдоль кромки леса, пока… впереди не показалось поваленное бурей дерево, преграждавшее им путь.

Его крона упала в ручей, устроив приличных размеров заводь – так просто было и не объехать. Но незнакомка и не думала останавливаться.

– Стой! – завопил Тайлор, натягивая поводья, с отчаянием понимая, что девушка его не услышит. – Осторожнее! Сейчас же остановись!

Люк на своем Демоне подоспел на пару секунд позже, тоже натянул поводья.

– Да она свернет себе шею! Убьется сама и лошадь свою угробит! – воскликнул он, уставившись на всадницу, которая была уже рядом с поваленным деревом. – Тайлор, невозможно взять такую высоту!

Но в следующую секунду девушка прильнула к гриве, ее конь грациозно взмыл в воздух, на что герцог Кавингтон и его друг уставились с открытыми ртами.

Нет, незнакомка, казавшаяся слишком хрупкой на огромном жеребце, вовсе не убилась, не свернула себе шею и даже не выпала из седла. Вместо этого ее лошадь преспокойно приземлилась на другой стороне от дерева. Девушка разогнулась и, не поворачивая головы, как ни в чем не бывало продолжила свой путь.

Ехала спокойно, не торопясь, словно понимала, что препятствия ее преследователям не взять. И уже очень скоро она свернула в лес, исчезнув с их глаз.

Неожиданно Тайлор почувствовал давление в правом виске – ему показалось, будто бы кто-то сверлил его тяжелым взглядом. Он тут же повернул голову и поморщился – так и есть, не почудилось ни в этот, ни в прошлый раз.

Неподалеку от кромки леса рядом с цветущим кустом ракитника стоял здоровенный белый волк.

Матерый хищник уставился прямиком ему в глаза. Смотрел, как показалось Тейлору, с укоризной.

– Люк, погляди! – негромко позвал герцог. – Пожалуй, теперь магия нам не помешает.

Впрочем, уже в следующую секунду он усомнился в магическом происхождении волка. Невидимые глазу потоки так и стояли девственно-нетронутыми.

Но рука уже привычно потянулась к мечу – с использованием магии после ранения у него возникли некоторые затруднения. Люк тем временем крутил головой.

– На что? Куда мне смотреть?

– Я только видел здоровенного белого волка.

Впрочем, хищник уже успел скрыться, исчезнув так же беззвучно, как и появился, и Люк взглянул на друга подозрительно.

– Думаю, здесь водятся не только белые волки, но и бурые медведи за каждым кустом, – произнес он примирительно. – Провинция, что с них взять! Наша красавица тоже испарилась, словно ее и не было. Ну что же, как мы станем ее искать?

Будет ли он ее искать, такой вопрос у Тайлора не стоял, но его неожиданно задело то, что и Люк собирался это делать.

Его друг – разгильдяй и столичный повеса, для которого не существовало других отношений, кроме как коротких и необременительных любовных связей. Тайлор присутствовал в качестве секунданта на нескольких дуэлях, на которые вызывали его друга мужья-рогоносцы, и до последнего пытался избежать кровопролития и добиться примирения сторон.

И вот теперь Люк собирался…

Судя по всему, его друг думал позабавиться с местной красоткой, после чего через три месяца, а то и раньше – как только уляжется последний скандал, – вернуться в столицу.

Раньше подобные вещи не вызывали у Тайлора отторжения. Признаться, ему было все равно, но теперь его посетило странное чувство, похожее на досаду.

Он и сам собирался отыскать сбежавшую девицу, которая ловко обвела их вокруг пальца. Незнакомка отлично знала эти места и догадывалась, что они не смогут ее догнать – не станут рисковать ни своими жизнями, ни лошадьми.

Поэтому ей удалось ускользнуть, хотя Тайлор уже помышлял о приятном знакомстве, которое скрасит его утро. Следовательно, ему нужно это исправить.

– Я ее найду, – произнес он уверенно.

Люк склонил голову. Черные глаза глядели насмешливо.

– И как же собираешься это провернуть? Устроишь засаду на этом самом месте и станешь ее выслеживать, как монстров в горах Ульреха?

– Зачем такие сложности? – пожал плечами Тайлор. – Расспрошу о ней местных. Молодая светловолосая девушка верхом на вороном коне, да еще и в мужском седле – не думаю, что в Ровердорме таких найдется слишком много.

– Тебе никто и ничего не скажет, – покачал головой Люк. – Я провел здесь на день больше твоего, мой друг, и многое успел понять. Могу с уверенностью тебе заявить, что местные держатся обособленно. У них существует что-то вроде братства…

– Братства?

– О да, Орден Святого Презрения к Столичным, – усмехнулся Люк. – Мы с тобой попадаем в разряд презираемых, несмотря на наши титулы и твои воинские заслуги. Местные будут молчать и старательно делать вид, что они внезапно онемели и оглохли. Ты ничего от них не узнаешь.

Но Тайлор так не думал.

– Уверен, я найду способ их разговорить! Управляющий «Кипариса» тот еще пройдоха. У него такой вид, словно он лично держал свечку над каждой кроватью в Ровердорме. Он все мне выложит, стоит мне накинуть пару золотых сверх его жалования.

– Давай все-таки поспорим, друг мой! – не сдавался Люк. – Заключим с тобой пари. Я дам тебе неделю… Хотя нет, даже больше. Скажем так, две недели на поиски нашей сбежавшей незнакомки.

– Целых две недели? – усмехнулся Тайлор. – Какое неслыханно щедрое предложение с вашей стороны, лорд Пирсон!

– Именно так, четырнадцать дней, – не унимался Люк. – Как раз до скачек в Ольсене. Если за это время ты найдешь нашу сбежавшую красотку, тогда…

– Тогда что?

– Тогда я верну тебе все, что задолжал. Даю слово Пирсона!

– Еще одно крайне неожиданное предложение с твоей стороны – вернуть свои старые долги, – вновь усмехнулся Тайлор. – Но что будет, если я все-таки ее не отыщу?

– Мне хватит вида твоего лица, на котором я увижу твои разбитые мечты, – с явным удовольствием отозвался Люк. Затем добавил с деловым видом: – К тому же я хочу твоего Ночного Ветра. Того самого скакуна, которого ты собираешься выставлять на местных скачках.

– Вижу, ты своего не упустишь.

– Не упущу, – согласился тот. – Мы, Пирсоны, никогда не пропускаем ни единого отличного шанса, это у нас в крови. Ну что, согласен? Что на это скажешь?

– Я найду ее уже к сегодняшнему вечеру, – уверенно произнес Тайлор, – так что готовься заплатить по счетам. Это будет отличным уроком для тебя, Люк, больше никогда со мной не спорить!

– Но я азартный человек, – не унимался его друг. – Как я могу не спорить, если впитал авантюризм с молоком матери?

Она была алалинских корней, что выражалось в более темном, чем привычный для Элайра, цвете лица, черных как смоль глазах и непослушных вихрах смоляных волос у ее детей.

– Мне все равно, что именно и откуда ты впитал, – заявил Тайлор. – Просто заплати по своим счетам.

Люк кивнул.

– Так и быть! Если найдешь сбежавшую красотку до дня скачек, я тотчас же верну все старые долги. Если нет – Ночной Ветер мой! Ну что, по рукам?

Тайлор, немного подумав, кивнул, после чего в воздухе промелькнула и исчезла алая магическая печать, скрепившая их пари. Затем добавил задумчиво:

– И почему меня не покидает стойкое ощущение, что я обманул сам себя и от этого пари ничего не выиграю?

– Потому что ты ее не найдешь, – уверенно произнес Люк, – и Ночной Ветер скоро станет моим. Такие красавицы верхом на великолепном скакуне в местной глуши – это лишь видение, плод нашего с тобой разморенного провинцией воображения. Местные легенды, облекшиеся в плоть, явившиеся перед нами на короткое время, чтобы потом исчезнуть без следа.

– Думаешь, она была видением? – нахмурился Тайлор.

Люк пожал плечами, обтянутыми дорогим сукном.

– Вполне возможно, ее появление связано с местными племенами, которые живут в резервации неподалеку. Я слышал, они обладают странной магией. Кстати, как их называют? Чиррото? Чиботто?

– Чикотто, – поправил его Тайлор, – и айваро. Но я так не считаю, Люк! Уверен, девушка была живой, во плоти и крови.

– Точно такой же, как явившийся тебе волк, – усмехнулся Люк. – Научитесь уже признавать свои поражения, непобедимый герцог Кавингтон!

Вместо ответа Тайлор тронул коленями бока Ночного Ветра. Говорить на эту тему с Люком ему не хотелось.

Тот бой, в котором он получил ранение, был его первым серьезным поражением, едва не стоившим ему жизни. И путь с того света оказался для него довольно долгим.

Впрочем, к этому времени рана, полученная в горах Ульреха и долго отказывавшаяся заживать, все-таки затянулась, но до сих пор отдавала в спину и руку.

По утрам или после активных физических занятий Тайлор чувствовал себя стариком, хотя доктора и придворные маги в один голос утверждали, что через эти самые три месяца он должен окончательно поправиться, после чего сможет вернуться к тому, что не успел закончить.

Пусть не закрыть, но хотя бы встать на страже одного из Разломов, появившихся на теле их Элайра.

Магический резерв, который Тайлор утратил в той битве, исчерпав себя полностью, тоже постепенно восстанавливался. Но полное его возвращение требовало те самые три месяца покоя.

Поэтому дядя и сослал его в Ровердорм.

Прийти в себя, вернуться в форму, а заодно выяснить, почему эта провинция не подвергалась нападениям монстров, если один из Разломов находился не так уж далеко. В горах, возвышавшихся на горизонте, утыкаясь белыми шапками ледников в бесконечно-голубое небо.

Судя по всему, этот Разлом до сих пор оставался запечатанным, хотя почти все остальные, несмотря на усилия магов Элайра, трещали по невидимым глазу швам.

На все про все у Тайлора было три месяца. И ровно две недели, чтобы отыскать незнакомку, которая так ловко от него ускользнула.

К тому же ему нисколько не хотелось терять Ночного Ветра. Он успел привязаться к жеребцу, которого привез в Ровердорм вовсе не для того, чтобы бездарно проиграть в споре Люку Пирсону, его бывшему сокурснику по Академии Магии, успевшему стать хорошим товарищем и другом.

Тайлор собирался выставлять Ветра на скачках, сперва опробовав того в провинции, а потом уже в столице.

Но что, если его друг прав и девушка была всего лишь видением? Поманила его, затронув невидимые струны души, после чего развеялась в утренней тиши, словно дым?

Точно так же, как исчез белый волк, смотревший на него оценивающе и выжидательно.

Так, словно он был здесь хозяином, а Тайлор – всего лишь гостем, и волк решал, оставить ли его или вышвырнуть вон.

Нет же, сказал себе Тайлор, тот хищник был обычным хищником. Девушка тоже существует, и он обязательно ее отыщет. Причем сделает это в самое ближайшее время, и две недели, так благородно отведенные Люком, ему ни к чему!

Глава 2

Стоило мне сбежать с крыльца, как под ноги, заполошно кудахча, бросилась рыжая курица. Ее товарка, деловито рывшаяся в траве неподалеку, окинула меня недовольным взглядом, после чего обе, полные праведного возмущения, удалились к ближайшим кустам.

К стене, где росли кустовые розы, всячески мною холимые и лелеемые.

На дворе стояло начало июня, и бутоны только начали появляться, но совсем скоро вся южная сторона двухэтажного дома будет в белых, пышных и сладко пахнущих цветах.

Этот сорт был выведен в нашей провинции, назывался он «Ровердормская Сплетница», хотя сплетничать в этих кустах я бы никому не посоветовала. Уж больно колючие!

– Вот вы где, хозяйка! – заявила мне, вывернув из-за угла, полноватая, средних лет, со сбившейся набок прической Уна. В руках она держала корзину с чистым бельем. – А я вас повсюду ищу!

В «Поющей Иве» Уна была экономкой, а заодно кухаркой, горничной и служанкой в одном лице. Здесь никто не чурался работы, потому что этой самой работы делать было не переделать.

– Доброе утро, Уна! – отозвалась я осторожно. – Оказывается, у нас снова сбежали курицы.

Решила ее отвлечь – судя по выражению лица, Уна собиралась вывалить на меня целых ворох проблем, а у меня и своих был целый воз… Нет же, два огромных воза и бесчисленное количество тележек!

Несмотря на весь этот состав, я собиралась начать утро как обычно. Вывести из конюшни Грома и дать ему хорошенько размяться. Скачки в Ольсене, самое крупное мероприятие в нашей провинции, были не за горами – до них оставалось всего-то две недели.

И пусть мы ждали приезда столичной родни уже сегодня, я не собиралась менять свои планы, потому что главный приз в Ольсене был слишком хорош. Но даже если бы нам с Громом удалось взять даже второе или третье место, этих денег хватило бы на многое.

– Еще как сбежали! – согласилась со мной Уна. – Гуси тоже ушли к Ирвингам, и теперь плавают в их роскошном пруду среди кувшинок и лилий. Кстати, старый лорд Ирвинг считает, что это лебеди, а слуги не спешат его в этом разубеждать.

Не выдержав, я усмехнулась.

Ну что же, это было вполне в духе столичных – перепутать гусей с лебедями. Впрочем, любоваться нашей стаей старому Ирвингу оставалось недолго, потому что Патрик, муж Уны, уже ушел за «беглецами».

– И весь этот бедлам, мисс Мира, – начала Уна, – только потому, что ваша сестренка…

– Не продолжай, – вздохнула я. – Значит, Лиззи снова не закрыла птичник?

Уна кивнула.

– Этим утром ей опять принесли больную курицу. Хортоны, вы же их знаете, у них вечно то понос, то золотуха. А мисс Лиззи, конечно, добрая душа, вызвалась ее лечить. Хотя я сразу же сказала: такую только в суп, пока не издохла! Но ваша сестрица не стала меня слушать, вместо этого спряталась от меня в птичнике.

– И что курица?

– Где-то бегает, – хмуро сообщила мне Уна. – Причем вместе с нашими, потому что ваша сестра снова забыла закрыть калитку. И что толку от ее лечения, если они сбегут в лес? Вчера, говорят, там снова видели белого волка. Этих только проблем нам не хватало!

И я с ней согласилась.

Уна была права – ко всем нашим проблемам не хватало только потерять куриц или же стаю высокомерных шипучих гусей.

Холодная зима и ранняя весна далась всем обитателям «Поющей Ивы» непросто – год вышел скудным на урожай, и арендаторы едва сводили концы с концами. К тому же практически всю сумму, которую им удалось заплатить, я отправляла в столицу, поэтому яйца давно уже стали основным блюдом в нашем рационе.

Как и то, что мы выращивали в огороде и в теплицах за домом.

Тут откуда-то сбоку на дорожку вынырнула Лиззи в своем стареньком, до колен платье, хотя я давно уже перешила для нее несколько своих. Но сестра напрочь отказывалась их надевать, носила старые.

Ей было тринадцать, на шесть лет младше меня.

Говорят, в этом возрасте девичьи фигуры округляются, и в важных местах начинает расти то, что должно вырасти, но Лиззи решительно нарушала это правило. Она была невысокого роста, хотя и порядком вытянулась за прошлый год, но все еще оставалась слишком худенькой, даже хрупкой, несмотря на наши с Уной попытки ее откормить.

Льняные локоны спадали на спину с выступающими лопатками, выбившись из уложенных вокруг затылка кос – моя скромная попытка проявить сестринскую любовь. Но ленточки я повязала красиво, этого у меня было не отнять.

Серые глаза сестры смотрели на мир спокойно, даже созерцательно. Иногда мне даже казалось, что Лиззи знала то, что остальным невдомек.

Тайну.

Только вот она… молчала. Перестала разговаривать пять лет назад, после того как наши родители, а с ними почти треть жителей Ровердорма умерли во время страшной эпидемии красной лихорадки.

Болезнь заглянула почти в каждый дом в нашей округе. Пришла она и в «Поющую Иву», из-за чего леди и лорд Уилсоны отправились на небеса, а мы с Лиззи долгие недели провели на грани между жизнью и смертью.

Выходила нас старая тетушка Прим, которую лихорадка обошла стороной.

Именно тогда это со мной и произошло.

Чем именно эпидемия обернулась для Лиззи и почему, несмотря на старания магов и докторов, ей не становилось лучше, я не понимала. Возможно, мне нужно было начинать лечить сестру раньше, как только ей стало получше, но я этого не сделала, за что себя порядком корила.

Впрочем, когда я откручивала память на пять лет назад, вспоминая те ужасные дни, складывавшиеся в недели, а потом и в месяцы, мне становилось понятно, что я бы все равно ничем не смогла ей помочь.

Пусть моя собственная болезнь отступила, но несколько месяцев я пребывала словно в тумане. Едва помнила похороны родителей, на которые так и не явилась наша родня. Не только они – в маленькой часовне, а потом и на кладбище, почти никого не было. Только мы с тетей Прим и еще пара слуг, способных держаться на ногах.

Но это было мудрое решение, за которое я никого не осуждала. Ровердорм в те времена считался карантинной зоной, и лихорадка мало кого пощадила.

Но то, что наши родственники сделали потом… Тогда, когда я все еще была слаба и с трудом передвигалась по дому, натыкаясь на стены, а Лиззи лежала день за днем в кровати, отказываясь есть и уставившись в потолок…

В те дни, когда я боялась, что потеряю еще и ее, столичная родня лишила нас всего. Откуда-то взялись долговые расписки – фальшивые, нет никакого сомнения! – по которым Тобиас Уилсон, наш с Лиззи отец, задолжал огромные суммы своему младшему брату Персивалю.

В погашение этих долгов дяде отошли и наш дом в Ровердорме, и земли Уилсонов, которыми владела наша семья. Почти все, за исключением малой части, принадлежавшей тете Прим.

К тому же нашим с сестрой опекуном до замужества становился дядя, от которого мы с Лиззи оказались полностью зависимы. Этот самый дядя добрался еще и до наших счетов, лишив нас с сестрой всех средств к существованию.

У нас не осталось ничего – лишь небольшие сбережения тетушки Прим, которые быстро иссякли и ничем нам не помогли – ни поставить на ноги Лиззи, ни победить пронырливых юристов нашей столичной родни.

Я честно боролась, но – увы! – проиграла.

У столичных Уилсонов оказалось больше связей и денег, так что фальшивые расписки вступили в силу. Еще через несколько месяцев отменили карантинные меры, разрешив въезд в Ровердорм, и дядя с тетей явились в «Поющую Иву» собственными лживыми персонами.

Наша встреча была короткой – они прибыли всего лишь на несколько часов. Отказались выслушать меня и тетю Прим, заявив, что в доме мы остаемся исключительно из милости, так что нам стоит их еще за это поблагодарить.

После чего приказали слугам увезти из «Поющей Ивы» то, что посчитали ценным.

Мебель, правда, оставили, хоть на этом спасибо.

Перед отъездом они сообщили, что я и моя все еще не оправившаяся от болезни сестра в любой момент можем оказаться в одном из монастырских пансионатов, если мы, не дай Боги, поднимем шум или начнем искать справедливости. А тетушку они сдадут в богадельню.

На это тетя Прим усмехнулась, а я подумала, что не построена еще такая богадельня, которая могла бы удержать Примулу Уилсон в своих стенах.

Но так как они не звери, добавил дядя, чтобы обречь нас на столь ужасную судьбу, мы можем жить в этом доме под присмотром нашей тети, никуда не выезжая из Ровердорма.

Затем они укатили восвояси, оставив своего управляющего. Тот, правда, быстро спился, став завсегдатаем кабака в Ровердорме и канавы рядом с ним, где однажды и закончил свой земной путь.

Но я давно справлялась со всем сама, и эта ситуация устраивала обе стороны.

Даже пришедшее два года назад требование пересылать в столицу почти все деньги, полученные от арендаторов, оставляя себе и на содержание дома лишь сущие крохи, я тоже выполняла.

Понимала, что Лиззи в пансионате, о котором с затаенной усмешкой рассказала мне дядина жена, не выживет. Да и я не собиралась оставлять свой дом.

Так мы и жили в «Поющей Иве». Слуги – те, кто перенес эпидемию, – давно разбежались, потому что платить им было нечем. С нами остались лишь Уна с мужем Патриком и сыном Донахью, парнем лет двадцати пяти.

Но болезнь заглянула и в их семью.

Забрала престарелых родителей и брата мужа со всей его семьей. Уну с Патриком пощадила, а тете Прим удалось выходить Донахью. Правда, лихорадка не прошла для него без следа. Парень долго молчал, как и Лиззи, а когда заговорил, то стал заикаться.

Но все равно он был в куда лучшей ситуации, чем моя сестра. Лиззи общалась только жестами и короткими записками, поэтому, как только мне удавалось скопить немного денег, я тотчас же возила показывать ее местным докторам и магам.

Те же в один голос утверждали, что не видят причины, которая мешала бы сестре заговорить. Значит, дело серьезное, поэтому мне обязательно нужно отвезти ее в столицу. Показать Лиззи магам и докторам с правильными дипломами и куда более высокой квалификацией.

Я собиралась это сделать, но пока что мы не могли себе это позволить. А просить у дяди – ну что же, я однажды попросила, но больше делать этого не собиралась.

…Лиззи, появившись на дорожке, мне помахала, но, завидев Уну, припустила во весь опор, спрятавшись за углом дома. Похоже, догадалась, что ей влетит за разбежавшихся куриц.

– Ну вот что с ней поделаешь! – вздохнула экономка. Затем обратила свою неуемную энергию на сбежавших негодниц: – Ко-ко-ко!.. Идите ко мне, безмозглые птицы, я вас покормлю! Ко-ко-ко! – И тут же, позабыв о курицах, повернулась ко мне, окинув меня подозрительным взглядом: – А вы, мисс Мира, часом не на конюшню собрались?

Пришлось признаться, что именно туда, хотя стало понятно, что сейчас влетит уже мне.

– Нехорошо это! – заявила Уна. – Молодая леди в одежде крестьянки и в мужском седле разъезжает в одиночку, когда в округе полным-полно незнакомых людей!

На это я мысленно усмехнулась.

О том, что я была леди Уилсон, я вспоминала очень и очень редко. Если только в церкви по воскресеньям, где Уилсонам были отведены именные места на первой скамье. Или же когда отправляла деньги в столицу и приходилось подписывать бланки.

Или когда меня приглашали на праздники и дни рождения в богатые дома моих школьных подруг, с которыми мы учились в Ровердорме.

Тогда я надевала красивые, хотя давно вышедшие из моды платья, перешитые из маминых, а Уна, причитая, пыталась что-то сделать с моими руками, волосами и отбелить лицо, привыкшее к свежему воздуху и сельскому загару.

Тетя Прим привычно ходила кругом, постукивая тростью по старому паркету, и бормотала, что все это совершенно бесполезно.

Она была права – бесполезно! У Уны ничего не получалось сотворить ни с моими руками, ни с моим лицом, так как леди из Миры Уилсон было уже не сделать.

И все потому, что я не была настоящей леди Уилсон.

***

– Гром д-давно уже вас з-заждался, мисс М-мира! – запинаясь, заявил Донахью.

Я столкнулась с ним в дверях конюшни и в очередной раз подумала, что Донахью вполне симпатичный парень – светловолосый, с открытым лицом и немного смущенным взглядом серых глаз.

Но, к сожалению, проклятая болезнь оставила после себя не только заикание. Донахью прихрамывал, из-за чего страшно робел перед девушками. Подозреваю, стыдился сам себя, считая свои недостатки ужасающими, и напрасно мы его уверяли, что это совсем не так.

К тому же Донахью давно заглядывался на дочь кузнеца, а месяц назад, на весеннем балу в Ровердорме, я получила подтверждение своим догадкам. Заметила, как Донахью стоял в стороне от танцующих, краснея и сжимая руки в кулаки, но при этом глядел только на нее.

Долли Солвейн тоже на него посматривала. Причем со значением.

Не сказать, что она была настоящей красавицей, но таких, как Долли, в Ровердорме называли «кровь с молоком».