Неожиданно Лола засмеялась.
– А я боялась, что умру от скуки за эти две недели визита к родственникам. Однако, чувствую, нам будет чем заняться в графстве у Притена. Кстати, его сестре Люжене через две недели исполняется девятнадцать лет и у неё светлые волосы как у брата.
– Я знаю. С ней мы точно познакомимся в первую очередь.
Глава 10
Барон Грендер Доплейль шёл от короля по длинным роскошным коридорам дворца и обдумывал сложившуюся ситуацию.
Да, его немного покоробило нежелание принца видеть его женой девушку, носящую магическую силу принцессы Альмиреллы.
Нельзя сказать, чтобы барон оскорбился или затаил на друга злобу. Скорее удивился и озадачился, а потом понял, что в отличие от принца он, Грендер Доплейль, видит ситуацию лучше и яснее. Чувство вины и боль потери мешает другу правильно оценивать происходящее. Принц бессознательно пытается вернуть себе сестру, не желая замечать, что на этот раз Мири уже не будет принцессой и правила жизни для неё будут совсем другие.
Грен уже даже немного жалел эту несчастную девчонку, носящую в себе магическую сущность и память Альмиреллы.
Зря принц затеял этот ритуал возвращения памяти, зря пытался вернуть замену Мири в благородное общество. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Сам барон Грендер Доплейль был сыном лавочника и выбрался из низших слоёв благодаря целеустремлённости и своему редкому по силе магическому дару. Теперь он был вхож в узкий круг магов, приближённых к королю, и ему не требовалось особого разрешения находиться во дворце в любое время суток. Но косые завистливые взгляды придворных преследовали его до сих пор. Так что барон прекрасно мог представить, что ждёт во дворце эту простолюдинку. Да даже если она окажется дочерью баронета, её сочтут выскочкой и будут травить и травить, пока не уничтожат её.
Сын лавочника прочувствовал это всей своей шкурой, даже обладая таким преимуществом, как сильный магический дар. Такой судьбы этой неизвестной девочке не желал, даже, если она сама по наивности мечтала попасть в королевский дворец.
Баронство ему было пожаловано только через пару лет после того, как король приблизил его к себе. Грен полной ложкой нахлебался презрения от высокородного окружения его величества. Даже королева его не жаловала, что уж говорить о её фрейлинах.
Ситуацию не изменила даже женитьба барона на девушке из одного почти разорившегося старого рода по совету короля. Наоборот, с течением времени стало понятно, что после женитьбы презрение перешагнуло порог его дома и оказалось внутри.
Тогда Грен надеялся, что заключил с обедневшим родом выгодную сделку для обеих сторон. Его дети должны были унаследовать графский титул матери и войти на равных правах в высшую знать королевства, а семейство его жены получало солидный денежный куш.
Не вышло. Надежда не оправдалась.
Грен старался об этом не думать, но из ряда потенциальных невест на роль любящей жены он выбрал именно Териссу, потому что просто влюбился. Он не хотел замечать его истинного к нему отношения, а дал простор надежде и воображению.
Ему хотелось видеть серьёзность за молчаливостью этой красивой стройной темноволосой девушки, за её желанием держаться на некотором расстоянии от него – девичью застенчивость, а за её вспыхнувшим румянцем лицо в момент его предложения выйти за него замуж – радостное волнение.
Да уж, вспоминать, как он был слеп тогда, сейчас было просто стыдно. Терисса не лгала, а просто молчала. Не было обмана, всё лежало на поверхности.
Интересно, поверил бы он тогда, если бы перед свадьбой Лола попыталась открыть ему глаза и сказала, что его невеста чувствует к нему только сильнейшее отвращение и ненавидит за то, что ей приходится собой платить за долги рода?
Самое смешное, что, скорее всего, он не поверил бы даже Лоле, сильнейшему эмпату королевства и подруге, которая никогда его не обманывала.
Ну что же, за ошибки нужно расплачиваться, и чем серьёзнее ошибки, тем плата весомее.
Невыносимо было вспоминать их первую брачную ночь и ту неделю разочарований, наступившую для него после свадьбы.
В первую брачную ночь после свадебных торжеств его молодая жена старалась быть ласковой, однако он, со своим пылающим от любви и нежности сердцем уже тогда почувствовал, что она вздрагивает от его прикосновений совсем не от стыдливости. Он старался не сделать ей больно, хотя сам сходил с ума, сгорая от страсти. В ту ночь не хотелось допускать даже мысли, что она отворачивается и закрывает глаза не от застенчивости, а от нежелания видеть его рядом.
Для него их близость была актом любви. А для неё, скорее всего, актом узаконенного насилия.
Потом, в спальне, после того океана нежности, который он испытал и хотел им поделиться со своей юной женой, после того как брак был консумирован и уже ничего нельзя было повернуть назад, барон встал, чтобы принести молодой жене вина и оглянулся, чтобы обласкать её взглядом.
Картина, которая пред ним предстала, навсегда врезалась ему в память и в дальнейшем всплывала перед его мысленным взором как напоминание о собственной слепоте.
Тогда в свете свечей Грендер увидел прекрасное обнажённое женское тело, распростёртое перед ним на белокипенных простынях, и лицо его молодой жены с плотно сжатыми страдальчески опущенными уголками губ. Она повернулась лицом к стене и зажмурила глаза, чтобы не видеть мужа, стоящего перед кроватью. Именно в это мгновение мелькнула мысль о совершённой им непоправимой ошибке, но в ту ночь Грен смог отогнать её на задворки сознания.
Однако мысль вернулась позже. Холодность Териссы в постели, надменность, которая стала звучать в тоне молодой жены после свадьбы, нежелание видеться без прямого приказа или просьбы – всё это за медовый месяц приоткрыло ему глаза и немного охладило его пыл.
Грен наконец догадался, что его молодая жена не хочет с ним разговаривать и прячет себя и своё тело от его пылких взглядов совсем не от застенчивости, а от брезгливости и презрения.
Он впервые задумался о том, что до его эффектного появления перед её родителями, Терисса могла любить ещё кого-нибудь и даже взаимно. Скорее всего, благодарность за выплату гигантских долгов к нему испытывали только родители, а весь период сватовства дочь просто терпела его присутствие, поддавшись на их уговоры. Наверное, она чувствовала себя племенной кобылой, которую продают за деньги какому-то мужлану.
Однако консумация брака произошла, невеста оказалась невинна, повода для развода или каких-то претензий к её семье не было.
После женитьбы в надежде на увеличение семьи Грен купил большой дом в столице. Терисса отремонтировала его так, что сделала из него игрушку, предмет для зависти и подражания. Но это не спасло её от презрительного отношения столичных снобов, которые задавали тон в высшем обществе. Она всё так же оставалась женой изгоя.
Терисса прекрасно ощущала это презрение, и, конечно, всё своё раздражение и неудовлетворённость такой жизнью, она изливала на мужа. Пару лет они жили совместно, но семейная жизнь не задалась.
Детей у них не было. Сначала не хотела она сама, возможно, бессознательно желая отомстить и не дать его детям титул. А потом уже не хотел он.
Те месяцы совместной жизни они избегали друг друга и разговаривали только через слуг.
Позже Грен набрался решимости и обратился к королю с просьбой о разводе.
Король посоветовал на тот момент простое решение: не разрывать связи с этим старинным родом, просто отослать жену в провинцию, а самому жить прежней жизнью. Возможно, за годы что-то изменится.
Грендер совет принял. Поговорил с женой, и ему показалось даже, что она обрадовалась такому решению. Он купил ей поместье в графстве её родителей и остался жить в своём роскошном особняке один.
С тех пор в жизни барона Доплейля была только работа. Конечно, если не считать посещений тайного дома свиданий для знатных господ, где его обитательницы не особо обращали внимание на титул. Там Грендер снимал накопившееся физическое напряжение.
К сожалению, тоску по любви и верности, по дому, где тебя любят и ждут, простыми возвратно-поступательными движениями было не снять. Оставалось только загнать эту тоску в дальний уголок души и стараться сделать вид, что такого уголка в его душе просто нет.
Сегодня барона к себе в кабинет вызвал король.
Аудиенция была короткой.
– Вы проводили с моим сыном ритуал, – не поднимая головы от бумаг произнёс король. – Жаль. Это твоя ошибка, что ты не сообщил мне об этом заранее. Я бы запретил. Но сделанного не воротишь.
Его величество поднял на Грендера взгляд:
– Аль сейчас не вполне отдаёт отчет в своих действиях. Им движет чувство вины. Присмотри там за ним, когда поедете с визитом к графу Адинежскому. Ты человек опытный.
Грендер удивлённо поднял брови на это заявление.
– Да, – слегка улыбнулся в ответ на его удивление король, – ты немного со своей женой пообщался, вот и набрался опыта. Женатые видят больше холостяков.
На данный момент видишь больше моего сына, оцениваешь точнее.
Надеюсь, твоё присутствие рядом с принцем поможет ему принять правильное решение и не запутать ситуацию ещё больше.
Аль вполне способен задурить найденной им девочке голову красивыми словами и несбыточными надеждами. Она, конечно, не моя дочь, но… и чужой я её назвать теперь не могу.
Присмотри за ней тоже. Можешь идти.
Барон уже взялся за ручку массивной двери, когда его догнал голос короля:
– До отъезда подготовь мне отчет твоей инспекции Южных островов. И не забудь, после твоего отпуска тебя ждут очередные приговорённые. Публичное наказание уже объявлено.
Грендер повернулся:
– Я помню, Ваше величество. Не беспокойтесь, вернусь вовремя.
Он поклонился и вышел.
Глава 11
Мне кажется, что первый раз я очнулась ещё на берегу. Смутно помню лицо Бранжена, нависшее надо мной, его руки, заботливо поддерживающие меня, его мокрый, колючий, пахнущий потом камзол под моей щекой. Кажется, он что-то с отчаянием в голосе мне что-то говорил, и его пальцы гладили моё лицо. Скорее всего, он стирал с моей разбитой скулы кровь.
– Наверное, я здорово покалечилась, если Бранжен в таком расстройстве, – проплыла в голове вязкая мысль, однако всё кружилось перед глазами, звуки уплывали, потом в какой-то момент с ними уплыло и сознание.
Второй раз я очнулась от осторожных прикосновений к моему лицу.
Минуту я приходила в себя с закрытыми глазами, слушая звуки, пытаясь по ним понять, что происходит и только потом решила открыть глаза.
Веки смогли открыться на одном глазу и то лишь до узкой щёлочки.
Глядя на мир через эту узкую щель, я поняла, что лежу где-то на лавке, похоже, в деревенском трактире. Под голову мне заботливо подложена подушка, а рядом сидит незнакомая женщина в простом платье и мокрой тканью осторожно вытирает мне лицо и руки.
Это от её заботливых прикосновений я очнулась.
Где-то недалеко слышались мужские голоса, и среди них ясно слышался уверенный голос Бранжена. Он отдавал какие-то распоряжения.
Я вздохнула.
– Ой, очнулась девонька! – воскликнула женщина, увидев мой приоткрытый глаз, и крикнула куда-то в сторону. – Господин, она очнулась.
Мгновенно голоса стихли, послышался какой-то скрип и шуршание и на месте женщины возник Бран.
– Господи, как ты меня напугала! Ты как себя чувствуешь? Что болит?
Таким взволнованным брата Люжены я ещё не видела.
– Где мы? – просипело у меня из груди.
Бран наклонился ко мне:
– Мы добрались до деревни, я связался с отцом, скоро нас заберут. Деревня и на самом деле называется Колтиши. Представляешь, ради нас отец вызвал Притена из столицы раньше времени. Теперь брат сделает портал в город Грумбор, а потом возьмёт там местного мага, который подробно изучил все окрестности и знает месторасположение этой деревни, и они переместятся уже сюда, прямо на деревенскую площадь перед храмом. Отсюда заберут нас сразу в замок. Ты, главное, не волнуйся, Марушенька!
Всё это Бран говорил быстрым каким-то горячечным шёпотом, со странным выражением лица, на котором можно было одновременно прочитать и отчаяние, и боль, и надежду.
Что-то с ним не то, уж слишком глаза синевой сверкают, будто… сдерживает слёзы? Он что, почти плачет, глядя на меня? Как он меня назвал? Марушенька? Ушам своим не верю. Неужели со мной всё так плохо?
Я провела языком: зубы на месте.
Попыталась пошевелиться. Всё болит, но, вроде шевелится, и руки, и ноги. Платье сухое. Видимо, Бран высушил, не пожалел резерва для бытового заклинания сушки одежды.
– Что со мной?
– Ничего страшного, поверь, маленькая моя. Могло быть гораздо хуже. Не утонула, руки-ноги не сломала, только головой сильно ударилась.
Он что, меня утешает вместо того, чтобы насмехаться над моим нелепым падением? На него это совсем не похоже.
– А с глазами у меня что? – прогнусавила я. – Не вижу ничего толком.
Бран как-то ненатурально улыбнулся:
– Да ничего особенного, ударилась, вот всё и… опухло.
– Не могу носом дышать.
– Конечно, он у тебя сейчас кровью забит. Ты же и носом… тоже ударилась, – он запнулся, – и лбом тоже.
– Да… Это… когда мы мостки проплывали… приложилась.
– Тебе сейчас согревающий отвар принесут.
Бран повернулся, и кто-то подал ему кружку, из которой поднимался лёгкий парок. Он наклонился и, приподняв мне голову, стал аккуратно поить чем-то тёплым с ягодным вкусом.
Если бы я могла, вытаращила бы глаза от удивления. Такой заботливости в Бранжене раньше не наблюдалось.
Чёрт, что же случилось, если он так со мной носится?
Он бережно опустил мою голову на подушку и тихо сказал:
– Вот так, Марушенька, держись, осталось ещё чуть – чуть. Сейчас я тебя в соседнюю комнату отнесу, там есть кровать, уложу тебя поудобнее.
Бран взял меня на руки и куда-то понёс. На его руках было очень уютно.
Глаз закрылся сам по себе, и в этот раз темнота была ласковой и безопасной. Видимо, отвар был не только согревающий, но и успокаивающий, и сонный. Моё сознание уплыло на границу между явью и сном и уже оттуда отстранённо отметило звук открывающейся двери, шум шагов, радостный возглас Бранжена, отдавшегося гулом в его груди, к которой было прижато моё ухо.
Потом рядом появился голос Притена:
– Ого… Ничего так приложилась.
– Это ещё кровь стёрли, – прогудело мне в ухо из груди Брана, – до этого ещё хуже выглядело.
– Не будем тянуть. Я открою портал в замок прямо сейчас. Её переоденут и вымоют уже дома, – это опять Притен.
– А как она портал перенесёт?
– Нормально перенесёт. Здесь ей всё равно ни к чему оставаться. Дома о ней лучше позаботятся.
Прошла ещё минута каких-то разговоров и распоряжений, во время которых Бран всё также держал меня на руках.
А потом громкий голос Притена:
– Разойдитесь и прижмитесь к стенам!
Бран крепче прижал меня к себе и шагнул вперёд. Возникло знакомое тошнотворное чувство падения, что бывает при переходе через порталы. Моё сознание соскользнуло с границы реальности и полностью погрузилось в темноту.
В следующий раз я очнулась уже в своей спальне. Всё так же открывался всего лишь один глаз, которым и увидела, что рядом с моей кроватью сидит с вышиванием Кея, личная горничная Люжены.
Я пошевелилась, подняла ко лбу руку и нащупала повязку.
– Ой, барышня, вы пришли в себя. Сейчас побегу скажу об этом её светлости!
Кея подскочила и мгновенно исчезла за дверью.
Я села на постели и попыталась разобраться в ощущениях. Вроде ничего особенно ужасного не чувствую. Только ноет лицо, будто стянутое маской, плотно перевязана левая нога и чем-то липким намазан лоб под повязкой.
Я подняла руку и хотела ощупать то место на лице, где должен был находиться глаз, который отказывался открываться.
– Ох, Маруша! Не трогай ничего! Ложись быстро, тебе лежать нужно! – влетевшая в мою спальню Люжена заставила меня вздрогнуть и плюхнуться обратно на подушку.
– Пить хочется. – проскрипела я.
Люжена подскочила и подала мне кружку, стоящую на приставном столике.
Из тёплой кружки, которую я осторожно обхватила ладонями, тянуло чем-то сладким и очень ароматным.
От отвара сразу стало легче. Я откашлялась.
– Расскажи мне Лю, давно я тут валяюсь и что за это время произошло? – говорить теперь получилось без труда. Мой голос звучал почти нормально, всего лишь с лёгкой гнусавостью, будто при насморке.
Люжена пожала плечами и села рядом, глядя на меня каким-то странным взглядом:
– Да день всего. Вот как вчера Бранжен принёс тебя в беспамятстве, так тут и уложили. Ты сутки почти и проспала. Лекарь тебя смотрел, сказал, что ты переохладилась, да нахлебалась воды, ударилась, но кости все целы, опасности никакой нет. Синяки сойдут, отёки рассосутся, глаза откроются. Ты ногу подвернула, но это тоже ничего страшного. Он наложил повязку. Держать два-три дня ногу в покое и уже выходить сможешь.
Она отвела подозрительно заблестевший взгляд и бодро добавила:
– Если захочешь, конечно.
Её взгляд очень напомнил мне сверкавший влагой синий взгляд Бранжена, когда он смотрел на меня в деревенском трактире. Я испугалась.
Что такое невыносимо жуткое они видят на моём лице, если не могут сдержать слёз?
– Лю, помоги мне добраться до туалетной комнаты, пожалуйста.
– Тебе нужно лежать!
– Если я сейчас не дойду до туалетной комнаты, то лежать я буду в мокрой постели. А с твоей помощью, я на ногу наступать не буду.
– Ну хорошо.
Мы медленно поползли к туалетной комнате.
Моя военная хитрость удалась. Когда мы ползли мимо высокого старого овального зеркала, стоявшего у стены, я скомандовала:
– Стой! – и повернулась к нему.
Боже мой! Действительность превзошла все мои смелые ожидания.
На моём теле, облачённом в белую ночную рубашку, красовалась чья-то чужая жуткая голова.
Белая повязка закрывала ей лоб, оставляя сзади тёмные нечёсаные пряди. Под обоими глазами красовались большие чернильно – фиолетовые синяки.
Левая скула, покрытая кровавой коркой, распухла и своим шарообразным надувшимся отёком полностью закрыла левый глаз. Нос тоже распух. Лицо от отёка казалось перекошенным.
Щёлочка, которой я потрясённо взирала на это безобразие, отсвечивала краснотой лопнувших на правом глазу прожилок.
Я покачнулась и вцепилась в плечо Люжены. Слов не было. Даже дыхание и то пропало от ужаса.
– Прекрати, – строго прикрикнула на меня подруга, уловив моё состояние. – Это всё временно. Ничего не сломала, нос цел, зубы на месте! Возьми себя в руки! Вон, мазей полный столик, будем тебя лечить. Всё быстро сойдёт. Бран рассказал немного о вашем путешествии, всё могло окончиться куда хуже! Не только синяками.
Её окрик помог. Я выдохнула.
Да, если это плата за то, что мы снова дома, то я согласна потерпеть. Брана могли убить, а меня… наиграться и тоже убить, только попозже. Так что перетерплю.
Когда мы выползли из туалетной комнаты, я уже полностью пришла в себя.Ничего страшного. Посижу в своих покоях безвылазно, книжки почитаю.
– Лю, а можно сделать так, чтобы ко мне никто кроме лекаря не приходил?
– А я?
– Тебе тоже можно, ну и леди Карлейле, конечно, тоже, – я шевельнула губами в попытке изобразить улыбку на своей перекошенной физиономии. – Ты уже всё видела, весь этот кошмар, тебя больше напугать нечем.
– А Брану с Притеном можно? – лукаво улыбнулась Люжена. – Они ведь тоже «всё видели» и могу тебя заверить, что испугались сильнее тебя. Особенно Бран. Видела бы ты, как и с каким выражением лица он тебя нёс!
– С каким?
– С испуганным и виноватым. Никому не отдал, сам бережно так тебя донёс и очень осторожно на кровать уложил. Вы там что, помирились, наконец?
– Можно сказать и так, – пробормотала я, откинувшись на подушку. Внезапно вспомнилась его горячая рука, сжимающая мои пальцы в той пещере. – А что у вас тут было, расскажи? Представляю, что за переполох поднялся.
– Да не особо переполох, – ответила Люжена, – Скорее, мучительное ожидание. Бран же почти сразу вестников и мне, и отцу прислал. Сказал, что опасности нет, но где вы находитесь неясно. Сказал, что когда точно узнает, где вы, пришлёт вестника, тогда можно будет вас забрать.
Хорошо, что брат мне отдельного вестника сразу послал, я чуть успокоилась.
А то, представь, картину маслом: вы куда-то порталом исчезаете, охранники попрыгали с камней ко мне, орут, пытаются меня защитить от чего-то. Я стою перед ними голая с платьем в руках, что делать непонятно, что говорить отцу тоже.
Люжена хмыкнула, видимо, переживая эту ситуацию ещё раз.
– Ладно, я пошла, там портниха ждёт. Тебе теперь везёт, на занятия ходить пока не нужно. Я бы с удовольствием с тобой поменялась местами, если бы не грядущее празднование моего дня рождения. Вот это единственное, что остановило бы. Синяки на моём празднике были бы некстати.
– А приезд невесты Притена?
– А что невеста? Она не за меня замуж выходит. Ей-то что, с синяками я или красивая. Наоборот, ей будет удобнее, если не выйду из своих покоев и не буду под ногами мешаться, – Люжена немного помолчала и вдруг улыбнулась и выпалила: – У меня идея!
– М-м-м! – я закрыла глаза.
– Я буду ходить в маске!
– Когда?
– Да всегда до праздника! Велю сшить красивую, кружевную, чтобы закрывала верхнюю часть лица. И в конце праздника на балу её эффектно сниму!
– И зачем?
– Не знаю, забавно, – пожала плечами Люжена, – опять же, через несколько дней и нога у тебя пройдёт, и отёк уменьшится. Думаю, в маске вполне можешь на людях появляться. Зачем тебе взаперти сидеть? Вот и будем ходить в масках вместе.
Она прошлась по спальне медленной танцующей походкой, закрывая верхнюю часть лица ладонью со слегка растопыренными пальцами, сквозь которые лукаво поглядывала на меня.
– Ладно, – остановилась она и опустила руку. – Я подумаю. Только, наверное, мама будет против. Да и постоянно носить на лице тряпку, пусть даже кружевную, быстро надоест.Мне пора, пойду. Позже ещё забегу.
Ой, ты же , наверное, есть хочешь. Я пришлю к тебе Кею, она тебя покормит.
Люжена убежала по своим важным делам, а я откинулась на подушки. Предстояло решить важный вопрос: стоит ли кому-то рассказывать о внезапно открывшемся у меня умении останавливать мир? Стоит ли знать об этом даже Люжене и леди Карлейле, которым доверяла?
Без сомнений, всё, что я скажу графине, она передаст графу Дийрену. Она не сможет утаить эту новость от мужа.
Совершенно неясно, как это отразится на моей судьбе. В его глазах из безобидной воспитанницы я вполне могу превратиться во врага, способного проникнуть в каждый угол замка и подслушать каждый разговор. Не отошлют ли меня подальше по первому же поводу?
А если я смолчу, то надо придумать, как логически объяснить все события, произошедшие на глазах у Брана на берегу.
Глава 12
– Бран, давай ещё раз по порядку, только пусть все послушают уже с твоими комментариями. Общее понимание, что с вами случилось за эти два дня, и почему Маруша в таком состоянии, у меня уже есть. Теперь обсудим детали.
Граф решил устроить семейное совещание в уютной гостиной своих покоев. Мебель здесь была мягкая, удобная, с красивой обивкой в тёмно-бордовых тонах и с изящными резными чуть изогнутыми ножками.
Леди Карлейла устроилась у чуть приоткрытого окна на узком невысоком диванчике. Её шёлковая белая шаль, расписанная цветами пастельных тонов, свисала со спинки диванчика, одним концом почти касаясь пола.
В центре за круглым наборным столиком рядом с отцом на креслах с высокими спинками сидели сыновья Притен и Бранжен. Люжены не было. Отец посчитал, что своё любопытство дочь вполне достаточно удовлетворит, расспрашивая саму Марушу.
– Всё было как обычно, – начал рассказывать Бранжен. – Я говорил уже, мы купались в озере. Охрана как всегда сидела над пляжем на валунах. А потом Маруша переоделась и вышла из-за камня уже одетая. Вот тут силуэт у неё и заискрился.
То, что это был портал – я уверен. Все характерные признаки, кроме одного. Он был не плоский, как зеркало, а объёмный, и охватил, как в кокон, сначала Марушу, а потом, когда я схватил её за руки, то и нас обоих.
– Я читал о таком, – вмешался Притен. – Сам, правда, не видел начала образования такого портала, только результат. Такой пространственный захват возникает при ритуальном переносе. Это когда участник ритуала захватывается без его вмешательства, а часто и без ведома, и переносится в нужное место.
– То есть, по сути, не участник, а жертва? – спросил граф.
– Можно и так сказать. Жертва, потому что в этом случае человек объект ритуала, а не участник. Опять же, смотря какие цели ставились магами, совершающими заклятия и создающими такой портал. Возможно, это была жертва, у которой надо что-то забрать, чтобы достичь ведомой только магам цели.
– Жизнь? – выдохнул побледневший Бран.
– Да что угодно. Может, и жизнь. Может, и часть жизненной силы. Может, магию и магические способности. Маруша у нас сильный маг? Помнится, у неё были вода и воздух на первом месте. Что-то изменилось?
– Нет. Всё так и есть. У неё средний уровень, ничего особенного, да и то, если будет свои способности развивать дальше.
– Тогда не знаю, что от неё было нужно, – пожал плечами Притен. – Возможно, её захватили случайно, как первую попавшуюся жертву с нужными данными? А, может, их целью была Люжена.
– Люжена тоже пока не блещет сильным магическим потенциалом. Может, нужна была девственность?
– Тогда почему Маруша не оказалась на ритуальном столе вызывавших её магов? – подала голос леди Карлейла, – Как получилось, что и мой сын оказался захвачен?
– Вот тут всё ясно, мама, – повернулся к ней Притен. – Бран, когда схватил Марушу за руки, включился в этот процесс и сбил весь ритуал .У магов не хватило сил для переноса их двоих. Скорее всего, поэтому эту двойную жертву не донесло до жертвенного алтаря и выбросило раньше.
– Удачно выбросило, – пробурчал Бран. – Могли ведь и со склона скатиться, там рядом был обрыв.
– Продолжай, Бранжен, – прервал его бурчание отец. – Заметил ли ты ещё какое-либо проявление такого портала?
– Нет. Ни искры, ни намёка. Я ведь тогда думал, что это в Маруше какая-то неконтролируемая пространственная магия стала проявляться. Ведь известно, что после восемнадцати у магов начинают появляться дополнительные способности. Но потом посмотрел – магический резерв у неё полон, значит, не расходовался вообще. Значит, не её был портал.
Дальше я уже рассказывал: шли, пытались добыть воду и пропитание, нашли пещеру. А потом встретили пятерых, явно, – Бран хмыкнул, – не крестьян. А вот потом… Даже и не пойму, что именно было странным.
Мы шли по тропе, один из бандитов смог обойти нас с Марушей и зайти со спины. Он ударил меня по голове палкой, я упал. Тогда же они могли меня сразу убить.
Дийрен заметил, как после этих слов жена прикрыла лицо ладонью, но не издала ни звука, не желая прерывать сына.
– Марушу оттолкнули с тропы в сторону, в траву. Я поднял голову и только увидел её растерянное лицо, выглядывающее из травы. Моргнул, и она куда-то исчезла, наверное, пригнулась и спряталась. У меня тогда так гудела голова, будто били в колокол. Я ничего толком не соображал.
– И что же тут странного? – удивился Притен.
– Странное тут то, что бандиты сразу стали её искать, однако не нашли! А их было пятеро! Правда, двое стояли около меня, сторожили. Но трое мужчин искали её вокруг достаточно долго и внимательно, обошли каждый кустик или ямку. Я за это время даже пришёл в себя. У меня в голове перестало гудеть, а всё кругом перестало кружиться. Я уже был в состоянии видеть, что творится вокруг и начать размышлять. Вот сидел и обдумывал, как лучше использовать магию, чтобы и самому вырваться, и Марушу не оставить у них в руках. Прыгнуть в реку с высокого берега мне показалось самым удачным решением.
Я пустил водный поисковичок. Да, река была достаточно глубокой, чтобы не переломать при прыжке ноги. Был бы я один, то просто подпалил этих мерзавцев, стоящих рядом со мной, а потом прыгнул. Хотя… их было пятеро и все вооружены, а один вообще с арбалетом. Могли и помешать, наверное.
В общем, в момент, когда нашлась Маруша, я сидел весь в напряжении и перебирал в голове планы спасения.
– Что значит «нашлась»?
– Был какой-то крик за валуном, метрах в пятидесяти. Кричала женщина. Мне показалось, что я увидел её там. Получалось так, словно она каким-то образом смогла хорошо спрятаться в траве, улизнуть из-под носа банды вверх по склону и затаиться там за валуном, а потом случайно себя выдала. Трое из банды туда и направились по склону, чтобы схватить её и уже отошли на достаточно большое расстояние, как тут она и появилась.
– Что такое «появилась»? Где?
– То и значит. Я уловил движение рядом с собой, повернулся и увидел Марушу уже рядом, буквально в паре метров от меня. Она, оказывается, была тут, а не за тем валуном, куда бежали те трое. Маруша уже успела выбить палку у одного из моих охранников, подлетела к берегу и закричала, мол, Бран, прыгаем в реку скорее! Главарь не успел среагировать, когда я сразу же подскочил к краю берега, схватил её за руку и прыгнул, потому что тоже думал о реке. Меня уже ничего не сдерживало, и никто не мог ткнуть мне под рёбра кинжал, арбалетчик просто не успевал прицелиться.
Граф чуть покачал головой. Сын сыпал опасными деталями и не замечал, насколько мать переживает, слушая такие подробности его путешествия. Надо будет потом сделать ему внушение.
– Что, опять порталом переместилась? – заинтересованно спросил Притен. – Неужели у Маруши портальная магия проснулась в результате переживаний?
– Не знаю. Но вроде нет. Не думаю, что портал, Притен. Характерного портального свечения я не заметил. Где она пряталась и откуда потом выскочила, для меня до сих пор загадка, а расспросить не было возможности.
– А что у неё с резервом? Если не было портала, то не было и расхода.
– Трудно сказать. Сразу посмотреть я не мог. Однако потом, когда мы доплыли и выбрались на берег, поглядел: резерв у неё был ополовинен, даже больше. Скорее, можно сказать, что осталась всего одна четверть.
– Она просто могла использовать магию, пытаясь выбраться на берег, пока вы плыли, – заметил граф, задумчиво постукивая пальцами по лакированной крышке наборного столика. – А потом было что-то странное?
– Нет. Потом она просто подскользнулась на камнях, когда выходила из воды, упала и ударилась лицом. Дальше вы знаете.
– Ну что, будем подводить итоги, – задумчиво протянул граф и оглядел своё семейство.
– Первое. Марушу пытались использовать в ритуале. Пока неясно, именно её тянули на алтарь, или она заменила собой Люжену, а может быть, просто под руку по ряду параметров попалась. Не исключаю, что целью могла быть и Люжена. Притен, организуй им, пожалуйста, противопортальные артефакты.
– Отец, такие артефакты и магический резерв снижают.
– Ничего, перетерпят. Второе. Пока мы не разобрались толком в том, что произошло, не стоит распространяться о происшедшем.