– Что им здесь делать? – Пожал плечами я, наблюдая за танцем пламени на кончике фитиля. – Их в первую очередь интересовали запасы продовольствия и топлива. Да и общая дурная репутация этого места сыграла не последнюю роль.

– Ну не скажи. Здесь есть немало того, чем мародеры могли поживиться. Не говоря уже об оружии и запасе патронов. – Улыбнулся Игорь, открывая ящик заполненный карабинами и боезапасам к ним.

– Плевать! Не добрались сюда, и слава богу! – Отмахнулась Марина. – Не забыли еще, зачем мы здесь? Хватайте тросы и барабан. Зажигайте факелы и выходим!

– Если кто и выжил после падения, то они должны были двигаться в сторону входных дверей. – Заметил я.

– Если только они не заблудились в тумане. В любом случае, шансов найти их живыми у нас не много. Да и нам не стоит отходить от дома дальше прямой видимости. В прошлый раз…

Она не закончила говорить, отвернувшись и подхватив на плече свернутый канат, вышла из караулки. Ее муж погиб в похожей ситуации. И ведь в тот раз, насколько я знал, они так же использовали канат, для того, чтобы не потерять путь назад. Вот только главе прошлой группы отряда, это не очень-то помогло.

– Зажигайте факелы! – Скомандовала Марина.

Парадные двери – главный выход их нашего проклятого подъезда. Двойная металлическая дверь, со стеклянным усиленным оконцем, за которым клубился туман. То была последняя преграда, отделяющая нас от внешнего мира. Мы застыли перед ними, практически не дыша и прислушиваясь к происходившему с той стороны.

Не знаю как остальные, но лично я в тайне надеялся услышать крики помощи, призывы раненых и покалеченных. Это бы означало, что наша цель оправдана, упавшие люди были все еще живы, и мы могли им помочь. В таком случае, риск был бы оправдан, и я бы без малейших колебаний вышел бы из этих дверей. Вот только ни криков, ни малейших шорохов с той стороны не раздавалась. Стояла кромешная, оглушающая тишина, словно все окружающие нас звуки, разом исчезли, растворившись в пространстве, окутанном туманом.

– Если бы они были живы, они бы как минимум кричали, не говоря уже о том, что в первую очередь бросились бы ко входным дверям. Это ведь их единственный путь к спасению. – Повторил мои собственные мысли Игорь.

– Там могут быть выжившие. Наша обязанность проверить и вытащить их оттуда. – Твердо сказала Марина.

Подойдя к двери, она щелкнула ключем в навесном замке, снимая его с металлических скоб. За ним на пол полетели задвижки и, наконец, металлическая цепь. В моей душе словно прошла ледяная волна в тот момент, когда двери открылись. Клубы тумана поплыли в нашу сторону, и я тут же выставил им на встречу горящий пламенем факел.

– Держитесь рядом. Выходим.

Бетонный парапет под ногами был весь пронзен многочисленными трещинами. Крошево и мелкие камни, шуршащие под ногами, вызывали нервную дрожь, ведь они были единственными окружавшими нас звуками, гремевшими в кромешной тишине.

Вокруг сгущался туман. Он словно стая бродячих собак, окружал нас со всех сторон, желая найти незащищенное место и вцепиться в нас своей мертвой хаткой. Вот только горящий в наших руках огонь, все никак не позволял туману приблизиться достаточно близко, создавая вокруг нашей группы, некую стену безопасности.

Я передал свой факел Кириллу и, опустившись на колени, стал закреплять трос к бетонной колонне, подпирающей козырек нашего дома. С противоположной стороны Марина делала то же самое. Проклятье! В окружающей тишине было отчетливо слышно, как выбивают дрожь страха мои зубы.

– Не парься, Семен! Не ты один чувствуешь страх. – Тихо сказал над моим плечом Кирилл.

Кончик его факела заметно подрагивал. Напарника, как и меня самого, била нервная дрожь. Одна лишь Марина сохраняла хотя бы внешнюю видимость спокойствия. И мне осталось лишь поражаться той невероятной выдержки и самообладания, которыми она владела.

– Надевай ремни и закрепляй на них трос. – Подошла ко мне девушка. – Кирилл с Игорем останутся здесь и прикроют нас в случае чего.

Как они собираются нас прикрыть, когда не могут и шагу ступить за пределы бетонного карниза, я уточнять не стал. Вся эта идея попахивала самоубийством, да еще и бессмысленным. Нас окружал густой, молочно-белый туман, стеной перекрывающий обзор. Как искать в нем людей, я, честно сказать, представлял слабо. Ведь даже просто увидеть свою выставленную вперед руку было невозможно.

– В случае чего – кричи! Мы тебя вытянем. – Хлопнул меня по плечу Кирилл. – И держи карабин под рукой. На всякий случай.

Проклятье! Я почти ненавидел самого себя, когда переступил грань тумана и, сойдя с бетонного козырька, сделал первый шаг по промерзлой земле. Совершил то, чего так старательно старались избегать все жители нашего дома. Все те, кто хотел спасти свои жизни, скрывшись за бетонными стенами. Те, для кого эти стены стали темницей, из которой невозможно было выбраться.

– Оставь карабин. Давление тумана слишком сильное. Зажигай второй факел.

Я едва расслышал голос Марины, шедшей от меня всего в нескольких шагах. Я не видел саму напарницу, но отчетливо слышал шуршание мелких камешков под ее ногами. Мы шли вперед, параллельно друг другу, едва ли не на ощупь, пытаясь найти на земле выживших. Шаг за шагом, отдаляясь от спасительного дома, все сильнее углубляясь в туман.

Прислушавшись к совету, я перекинул карабин за плечо и взял во вторую руку еще один факел. Больше огня – меньше воздействие тумана. Вот только здесь туман был повсюду, я был внутри него, облеплен белым маревом, словно коконом. Напряжение нарастало все сильнее, и перед глазами уже стали вспыхивать темные круги.

Я слышал отдаленное пение, сполохи света и гротескные лица, вереницей кружащие вокруг меня. Ни огонь, ни резиновый костюм не справлялись с гипнотическим действием столь массивного тумана. Сколько шагов я уже сделал? Десять? Возможно двадцать? Как далеко я уже ушел от дома. Воздействие нарастало, голову, словно стиснули металлическим обручем, который теперь медленно сжимался. В какой-то момент я понял, что уже давно не иду, а ползу на четвереньках, ощупывая землю перед собой руками. Я ползу вперед, не задумываясь, не видя перед собой цели.

Зачем было это все, к чему я вышел из безопасного убежища? Это мгновение? Мозг отказывал и я не смог бы объяснить это даже самому себе. Все, что витало у меня в голове – это необходимость спасти свою жизнь. Словно захлебывающийся в воде, я упал на спину, конвульсивно сжимая руки и ноги. Легкие сковало холодом, они словно одеревенели и каждый следующий вздох давался с куда большим трудом, чем предыдущий.

Крича во все горло, и не слыша собственного голоса, я вдруг осознал свой единственный путь к спасению – трос, которым я был закреплен. Спасительная нить, которая могла меня вытащить обратно. Схватившись за веревку, я, что было сил, потянул ее на себя, надеясь, что мои товарищи заметят натяжение и вытащат меня обратно. Я тянул и тянул, не видя ничего кроме тьмы перед глазами. Не знаю сколько это продолжалось, но в одно мгновение я понял, что мои руки хватают лишь воздух, а конец троса, который должен был крепиться к барабану, теперь лежал у меня перед лицом.

Помню, что в этот момент мне хотелось расхохотаться, словно безумному. Вопить во весь голос, надрывая голосовые связки. На меня накатило отчаянье, вместе с которым, рука об руку, пришло осознание скорой смерти или того хуже полного безумия. В памяти всплыли лица товарищей по отряду, попавших под воздействие тумана. С белыми глазами и желтой пеной, сошедшие с ума, не узнающие даже своих близких друзей. Трудно было даже понять, что хуже – смерть или подобное существование в виде безумного овоща?

«Лёжа на земле, я погибну. Нужно двигаться и вернуться назад, любым способом». – Лишь эти мысли давали мне сил, прогоняя прочь страхи, видения и параноидальный бред, окутавший мое сознание. Перевернувшись на живот, я протянул руки, впиваясь пальцами землю. Я полз вперед, обдирая свой костюм о мелкие веточки и камни. Не зная направления, не понимая, в какой стороне спасительное убежище, я полз наугад, надеясь на чудо. Поднимаясь на колени, проползая несколько метров и вновь падая, утыкаясь прикрытым маской лицом в землю. Потеряв счет времени и ориентации в пространстве, я просто полз вперед, машинально перебирая конечностями.

– Семён.

Словно сквозь вату до меня донесся смутно знакомый голос. Мне кажется, я знал его раньше в прошлой жизни, когда вокруг меня не клубился бесконечный туман, а небеса с землей не менялись местами. Но шум голове постепенно стал стихать, зрение проясняться, и, наконец, я четко смог разглядеть говорившего.

Отец стоял всего в нескольких метрах, глядя на меня с высоты своего роста. Он был одет в серый, деловой костюм, который я не видел на нем со времен катастрофы. Словно призрак прошлого, возникший в моем раненом подсознании. Я даже мотнул головой, стараясь прогнать видение.

– Как ты здесь оказался, мой мальчик? – С тревогой в голосе спросил он.

– Отец. Как ты… – Едва разлепляя пересохшие губы, протянул я.

– Нет-нет. Не останавливайся. Иди дальше, здесь нельзя оставаться на одном месте.

Я хотел остановить его, попросить о помощи, спросить, что он здесь делает. Но фигура отца стала растворяться в тумане. Ей на смену пришли бесконечные бесплотные фигуры, закружившиеся вокруг меня в хороводе. Они протягивали ко мне свои прозрачные руки, предлагая присоединиться к их безумному танцу. От них сильно разило смертью и тленом, а их танец постепенно приобретал все более агрессивные черты. Не задерживаться, не останавливаться! Закрыв глаза, чтобы не видеть безумный танец духов, я собрался с силами, чтобы сделать еще один шаг. И в этот миг туман окутал меня со всех сторон, обернувшись вокруг, словно кокон бабочки.

Сил больше не оставалось, и сознание заполнила кромешная тьма, все мысли словно улетучились, и я плавал в блаженной пучине забвения. Все проблемы и тревоги остались где-то далеко позади, там в другой жизни, которая теперь казалась такой далекой, и более походила на злую сказку. Как можно было сравнить ту жизнь, полную страхов и тревог, с этим прекрасным чувством всеобъемлющего спокойствия. Я плыл в этом бескрайнем океане неги, отбросив прочь мысли и заботы, прошлые тревоги и свои обязательства перед друзьями. Это было чувство абсолютного спокойствия.

– Да. В некоторой степени необходимо согласиться, вся эта ситуация выглядит весьма забавной.

Голос. Резкий, словно металлом по стеклу, разрушил сковывающее меня спокойствие. Этот голос прогнал прочь окружавшую картину умиротворения и неги, оставив после себя лишь горький привкус корицы на языке. Я закричал, потеряв связь с дурманящим миром грез. Реальность ударила по мне словно хлыстом, заставив разжаться тиски боли. В глазах прояснилось, и я судорожно стал сжимать пальцы, пытаясь прогнать остатки слабости.

– Удивительно. Ведь даже здесь в месте, где сама реальность находится под моим полным контролем, тебя не удается стереть. Не будь ты низшей формой жизни со столь минимальным объемом интеллекта, ты бы осознал всю сюрреалистичность ситуации.

Сорвав с лица мешающую маску, я огляделся по сторонам. Место, в котором я находился, трудно было назвать двором перед нашим домом. Абсолютно голая, серая пустошь, уходящая до самого горизонта. Свинцовые облака, сквозь которые парадоксально пробивалось тусклое свечение.

– Ааа, это ты! Ну что же, тебе, наконец, улыбнулась удача. Сколько раз ты уже пытался меня поймать, а тут такой подарок. Я сам вышел к тебе.

Длинная долговязая фигура с не симметрично длинными конечностями, и отсутствующим лицом, на обтянутом пергаментно белой коже черепе, стояла всего в нескольких метрах от меня. Тварь не нападала, не тянулась ко мне. Она просто застыла на некотором отдалении. Пусть у нее не было глаз, но я буквально кожей ощущал обращенный ко мне взгляд.

Это странное место, эта тварь стоявшая напротив. Вся обстановка и та ситуация, в которой я оказался, меня совершенно не задевала. Не знаю, было ли это внутреннее выгорание, или я попросту уже перестал ощущать страх. Тварь не вызывала ни трепета, ни опасений. Усмехнувшись, словно встретив своего давнего недруга, я лишь перекинул из-за плеча, чудом сохранившийся карабин, наведя дуло ствола на своего визави.

– Решил сожрать меня? Так не медли. Очень уж хочется всадить пулю в твою морду.

– Хее-хии! – Порывистый смех, казалось, исходил со всех сторон. – Низшее существо предполагает, будто я хочу употребить его в пищу. Ты глуп и несообразителен. Как впрочем, и подобные тебе микробы. Ваш вид вовсе не отличается особыми навыками в плане интеллекта. Так что возможно я хочу от тебя слишком многого.

– Наш вид? Ты-то что за тварь и откуда ты вообще взялся?

– Я? Хм. Взялся ты. Ты и подобные тебе микробы. Я же существовал всегда. Задолго до того, как произошел первый взрыв, положивший начало, точку отсчета для привычного тебе миропорядка.

Голос на пару мгновений умолк, словно тварь задумалась, о чем-то.

– Вряд ли ты способен это осознать, но для высшего существа, способного преодолевать все существующие измерения, перестраивая их под свои нужды, даже вести этот разговор с молекулой вроде тебя, уже крайне не типично.

– Тогда к чему это все? Зачем я тебе понадобился? И самое главное, раз ты такой всемогущий, то почему попросту не достал меня из той бетонной коробки по одной своей прихоти. Зачем ждал и охотился, почему просто не вошел в дом? Это ведь ты создал этот туман. – Глядя исподлобья на долговязую фигуру, спросил я.

– Туман? Ааа, хахаха! Глупый человек! Впрочем, я повторял это уже столько раз, что подобное начинает терять смысл. – Глумливо протянул голос. – То, что ты принял за туман, было изначальной антиматерией. Тем, что заполняло все сущее, прежде чем стали возникать первые вселенные. Оно старше всего, что существует в мире. Впрочем, возможно для тебя это объяснение слишком сложно…

– Ну-ну, всевышнее существо, а мысли свои излагаешь, словно алкаш, объясняющий собрату, что водка в ближайшем ларьке подорожала на пару рублей. Во всем этом я не понял лишь одну вещь, зачем тебе было нужно заполнять нашу планету этой самой антиматерией?

– Я этого и не делал. Весь мир, все сущее в нем, находится во множестве измерений. Это как слои бумаги, в бесконечно толмтой книге. Каждое действие, каждый поступок, создает новый уникальный слой. Можно сказать, новый мир, со своей уникальной историей, продолжающей свое существование с момента твоего следующего действия. Ты, как и любое живое существо, существуешь в бесконечном множестве реальностей, и каждое твое действие порождает новый мир и новый мировой план, в которых существует бесконечное множество других версий тебя.

– Очень интересно. Вот только подобную теорию существования вселенной наши ученые выдвинули уже очень давно. – Окружающее пространство постепенно стало сужаться. Словно сдвигаясь ко мне со всех сторон. – Одного не пойму. Раз ты столь велик и всесилен, зачем тебе я?

– Я регулятор. Тот, кто отвечает за расширение пластов реальности и создание их новых планов. Жизнь любого существа полна неожиданных поворотов и развилок, которые в свою очередь порою приводят к совершенно непредсказуемым результатам. Порою, эти самые результаты, весьма… неприятны. С точки зрения физического мира разумеется. Именно этим я и занимаюсь. Стирая опасные для будущего слои мира, выправляя развитие живых существ в правильную сторону.

– Значит… Весь наш мир был… Стерт? – Враз пересохшее горло едва было способно издавать правильные звуки.

– Мир слишком велик и объемен, чтобы стереть его полностью. Я подчищал отельные его слои. Одной из подобных реальностей и оказался тот слой, в котором мы сейчас находимся. Один за другим, я подчищал отдельные измерения, пока не наткнулся на весьма необычную аномалию. Весь ваш мир был уничтожен, за исключением этого дома.

В окружавшем меня голосе чувствовалось непонимание и даже толика растерянности. Забавно было осознать, что даже всесильное существо способно чего-то не знать.

– Сперва я решил, что дело в самой постройке, но быстро осознал, аномалией является живое существо – ты. – Обвиняюще гаркнул голос.– Сколько бы сил я не прилагал, как бы ни старался окончательно подтереть эту реальность, все это не давало результатов. Аномалия не позволяла мне в должной мере управлять окружающей ее материей. Соответственно и достать тебя из этого проклятого дома я не мог.

– Что же тебе помещало уничтожить всех вокруг меня?

– Ты не слушаешь, микроб. Я не мог воздействовать на материю, окружающую аномалию. Это и стало для меня главной проблемой.

– Почему я не смог вернуться в дом? Что случилось с моими товарищами и теми, кто вышел ранее за его пределы? – Это меня интересовало куда больше, чем бредни всесильного существа.

– Глупый вопрос. Как только они покинули зону действия аномалии, они исчезли. Были стерты. – Равнодушно ответил голос. – На счет дома сам догадаешься?

– Ты его стер, как только я покинул порог. – С ненавистью проскрежетал зубами я.

– Вот видишь. Умеешь же соображать. – Хохотнул голос. – Осталось понять лишь одно. Каким образом ты блокируешь мою силу. Я устранил множество пластов реальности, в которых ты существовал, но лишь здесь, впервые встретился с чем-то подобным. Чем ты отличаешься?

Я не ответил. Да и что я мог ответить, если до сих пор не мог понять, бред это моего подсознания, или все происходит в реальности. Последнее что я помнил, это налившийся на меня со всех сторон туман. А что если так и выглядит безумие. Возможно я сейчас на самом деле пускаю слюни и словно зомби бреду где-то в тумане.

Внезапно мое внимание привлек легкий шорох. Постепенно сужающееся пространство, словно замерло, застыв на некой линии, пересечь которую оно не могло. Но удивительным было не это, а угольно черный кот, словно из ниоткуда возникший всего в десятке метров от меня. Нужно сказать, очень даже знакомый кот.

– Это ты был котом! Зачем тебе было помогать мне? – Удивленно воскликнул я.

– Котом? Каким еще котом? Ты…

Махнувший хвостом кот, опустив голову, стал медленно приближаться. В его взгляде словно был немой укор. Черная шерсть встала дыбом, хвост заходил ходуном, тяжкий, протяжный «мяу» разнесся раскатами грома и пронесся по пустынной местности, заставив дрогнуть само полотно реальности.

– Постой! Не ты был аномалией. Что за ко… – Вскричал голос.

Что он пытался сделать, я уже не видел. В один миг окружавшая меня реальность сложилась, словно карточный домик. Кот поймал мой взгляд, и его глаза вспыхнули нестерпимым изумрудным светом, заставив меня покачнуться. Опора под моими ногами, словно по волшебству исчезла. Я полетел вниз, проваливаясь будто на дно бесконечного колодца. Тьма опустилась на глаза, и я потерял сознание.

– Семён! Мальчик мой, очнись!

До боли знакомый голос, выдернул меня из пелены забвения. Мир вокруг все еще кружился, мерцая разноцветными всполохами. Глаза слезились, а голова раскалывалась от тупой ноющей боли. Еще минуту я пытался восстановить зрение, протирая лицо. Все это время меня кто-то заботливо и нежно придерживал за плечи, не давая упасть.

– Боже мой! Как же ты умудрился навернуться с этого проклятого велосипеда. Я ведь предупреждала, просила быть аккуратным! Куда тебя понесло съезжать с этой горки?!

Наконец, проморгавшись и воставновив зрение, я с изумление уставился на сидящую рядом маму. Она старалась сохранять суровое выражение лица, но в ее глазах все еще стояли испуг и беспокойство обо мне. В паре шагов от нас стоял отец, наблюдавший за нами с легкой улыбкой на губах. Он, как я помнил, всегда был сторонником идеи, чтобы я учился на своих ошибках, и получал всевозможные шишки, которые он считал жизненно важными уроками.

–Сём. Ты как? Не сильно головой ударился?

В поле зрения появилась Тома. Она с виноватым выражением косилась на меня, и с испугом в сторону мамы. Длинные волосы, красивые глазки, стройные ножки. Это была все та же Тома. Моя Тома. Вот только выглядела она не так как при последней нашей встрече, а словно в том моменте моей памяти, когда началась катастрофа. В те далекие годы, когда мы еще были детьми. Да и выглядела она сейчас соответственно. Лет на одиннадцать-двенадцать.

– Я в норме. С тобой-то что? – С удивлением спросил я, взяв ее за руку.

– Со мной? Это ведь не я головой в бордюр влетела. – Нервно хихикнула она.

Проведя пальцами по голове, я нащупал повязку. Пальцы коснулись чего-то мокрого, и я с удивлением уставился на красные капли крови, на своей ладони.

– Повезло еще, что ты затормозить успел. – Вздохнула мама. – Только не вставай. Скорую уже вызвали. Хорошо, у соседей телефон с собой был.

Только сейчас я обратил внимание на стоящих чуть поодаль Сергея и Марину Армейцевых. Глава моего отряда, улыбаясь, выслушивал упреки жены, периодически пытаясь вставить реплику в ее монолог. Моя же напарница, разгорячившись, наседала на мужа, закидывая его бесконечными обвинениями. Если бы я не знал как сильно она его любила, и что происходило после его исчезновения, было бы трудно поверить, что двое столь непохожих людей вообще могут быть вместе.

Время шло. Приехала карета скорой. Врач с красными крестом нашитым на куртке, осматривал мою голову, кивая в такт словам моей мамы, пытавшейся ему что-то объяснить. А я все так же сидел и смотрел на свои руки. Мои. Те руки, что были у меня до катастрофы. Руки ребенка, не державшего оружие в руках. Ребенка, не пережившего истребление мира, не ползавшего по стокам канализации.

Что это было? Бред? Видение? Галлюцинация? Возможно последствие травмы головы? Я упал? Но я был уверен, что в своей прошлой жизни, я не падал с велосипеда. Не было ни травмы, ни серьезных ушибов головы. Я ведь помнил каждый момент моей жизни. Помнил, как пришел туман, как ходил в класс вместе с Пончиком. Это не могло быть только игрой воображения. Я помнил свои чувства и мысли.

Не я был аномалией. Когда пространство свернулось я… А тот ли это я, который существовал в той реальности? Но откуда тогда эти мысли и воспоминания?

Мяу!

Оглянувшись через плечо, я увидел сидящего на заборе черного кота. Помахивая хвостом, он не сводил с меня взгляда своих изумрудно зеленых глаз. Возможно, это было бредом, игрой воображения, но мне казалось, будто он улыбается.

Москва 2024.