Мы еще не сказали, что все сочинения Гёте передаются по-русски в прозе. Имея свои понятия о переводах вообще, мы думаем, что так и должно переводить, если переводим не с какою-нибудь особенною целью, но хотим передать писателя как предмет изучения для своих соотечественников. Но такой перевод, имея основою верность передачи подлинника, не освобождает, однако ж, от других условий переводов, и главное из них при верности соблюсти и красоты подлинника. Такое условие, кажется, выпущено из вида переводчиками Гёте; их перевод «Брата и сестры» и «Клавиго» верен, но зато лишен всякого изящества. Разве так говорят по-русски: «Я знаю, что ты улыбаешься, когда я запеваю песенку, которая тебе нравится»; или: «Где бы нашла я такого мужа, который был бы доволен, ежели бы я ему сказала: я буду вас любить, и должна была бы тотчас же прибавить»; или: Какой это поцелуй? – Поцелуй не кажущегося холодным и осторожного брата, но вечно и единственно счастливого любовника? – Не спорим, что все такие фразы можно оправдать грамматически, да ведь тут идет разговор, а мы не говорим так, как пишутся схоластические диссертации либо приказные бумаги.