Мысль, что гениальность – безумие, приходила в головы еще древним грекам. Итальянский психиатр Ломброзо считал почти всех гениев шизофрениками. Но именно они создали наш мир. Так безумна наша цивилизация и куда мы идем? Мир таков, какой он есть, создан их «безумными» теориями, однако, безумными их считали те, кому не дано озарения свыше, возможность вырваться за пределы узкой парадигмы. Вы думаете, что Гендель, Моцарт, Платон, Кант, Гоголь, Бодлер не были психически расстроены? Если вы так думаете, то мне вас жаль.
Марк не был гением, но он был творцом, который в своих рассказах оживлял героев, давал им жизнь, чувства, страхи, горе, победы, в конце концов. И когда он писал, он часто мучил себя одиночеством, [ЦЕНЗУРА], алкоголем, болью. И все эти опыты над собой давали о себе знать. За все приходится платить. За пять дней, которые казались вечностью, писатель успел написать добрую сотню страниц, его знобило, разговоры с собой не умолкали даже во сне. По дому были разбросаны бутылки и всевозможные обертки от еды. У Марка часто появлялось желание [ЦЕНЗУРА] и умереть, но до этого не доходило. Маленькая ниточка здравого рассудка все же оставалась в его безумной голове. Оставалось переждать ночь и приедет она, его Мэри, но он про нее уже и думать забыл. Он не знал, сколько прошло времени, он не помнил, с чего все это началось. Марк уже ничего не замечал вокруг, существуя в своем творческом омуте, глубоко в своем подсознании. Картинка перед глазами была примитивная, воссозданная из его головы. Бессмысленные бормотания казались чем-то большим. Следующую ночь писатель провел с почти пустой бутылкой вина, забившись в дальний угол зала. Шесть гребаных дней круглосуточного пьянства. Любой алкоголик на этом фоне курит в сторонке.
Настало утро седьмого дня, солнце показалось на небе, но в комнату лучи не попадали по понятным причинам. Марк лежал с закрытыми глазами, из уголка рта свисали слюни. Вид его был болезненным и беспомощным, если бы в таком виде он лежал на улице, то каждый бы прохожий, даже самый скупой, кинул бы бедолаге мелочь. Вдруг кромешную тишину нарушил нарастающий звук, точнее песня группы «Sonic Youth – Superstar». Марк с давних пор слушал ребят и именно данную песню поставил на будильник часа Х. Спустя пять секунд до обезумевшей головы писателя дошел сигнал, дав ему «пощечину». Голова Марка дернулась, веки приоткрылись, образовав маленькие щелочки, откуда виднелись широкие зрачки. Первое слово, которое родилось в его голове – «Мэри». Пульс участился, писатель вышел из транса, но жуткое похмелье и состояние полного дерьма крепко сжали нутро. С трудом, встав с пола, покачиваясь на ногах и кое-как держа равновесие, бедолага дошел до тумбочки, где и стоял будильник. Нажав красную кнопку, музыка замолчала. Голова гудела не хуже старого компьютера на издохе своей функциональности, плюс ее вес превышал норму. Еще б немножко и она бы перевесила Марка, и он бы упал на том месте, где стоит. По крайней мере, ему так казалось. Пройдя тяжелым шагом на кухню, похмелился остатками пива, заодно забрав из «жизни» пару чипсин. Следующая остановка – диван. Нужно было прийти в полное здравие: умыться, побриться, протрезветь, возможно даже совершить подвиг, прибравшись в квартире. Хотя, конечно, последний пункт вряд ли бы осуществился. Но перед всем этим, хотелось просто полежать. Марк провалялся с полчаса, уткнувшись стеклянными глазами в потолок. Вроде как даже немного пришел в себя. Поднявшись, он посмотрел на комнату оценивающем взглядом, мусора было немереное количество, было трудно поверить в то, что это дело рук одного человека. Самое время было привести себя в порядок.
Зайдя в ванную комнату, первым делом Марк начал избавляться от бороды, нанеся гель для бритья толстым слоем и поорудовав бритвой. Что бы не терять время впустую пока он бреется, писатель по ходу дела заткнул дырку ванной затычкой, включив нереально горячую воду, добавив сразу четыре столовых ложки морской соли. Пока «исцеляющая ванночка» наполнялась, Марк брил подмышки. Через пять минут он избавился от нежеланных волос, еще через три минуты ванная наполнилась до нужного уровня. Поверх воды стелилась толстым неровным слоем пена. Забравшись в ванную с трудом (так как она была очень горячей), писатель погрузился в удовольствие. Его мышцы размякли, сосуды расширились, кожа стала мягкой и гладкой. Через двадцать минут он спустил воду, ополоснувшись. Выпив стакан сока, Марк окончательно почувствовал себя человеком. Мэри все не приходила. Но на это его мозг нашел логическое объяснение, что ее самолет или поезд может задерживаться или просто приедет вечером, ведь она не сказала ему точное время своего прибытия. Что бы скоротать время ожидания, Марк решил почитать написанное им недавно, так сказать, оценить труд пьяницы. Принеся ноутбук из кабинета в зал на диван, он начал вдумчиво читать текст. Он оказался довольно-таки сносным, но корректировка требовалась серьёзная. На анализ текста ушло около шести часов, правки Марк сразу не делал, решил отложить на ближайшее время. За окном всё шло к закату, вечерело. На часах было без пяти минут восемь. Тут тонкая ниточка терпения сорвалась. Писатель отложил в сторону ноутбук и потянулся к телефону. Набрал номер, но кнопку вызова нажал только после нескольких глубоких вдохов. На том конце провода была тишина, через пару мгновений послышался записанный ровный и спокойный голос девушки: «Абонент не отвечает или временно недоступен». Внутри все оборвалось. Самое странное то, что Марка это даже не удивило и не шокировало, в глубине себя он знал, что она не возьмет трубку, она не ответит на его звонок, она не скажет, что все хорошо, она не приедет… Медленно закрыв глаза, он плюхнулся на диван. В горле стоял уже привычный ком. В голову начали лезть вопросы, догадки: «Почему она не вернулась? Что с ней? Она меня бросила и все кончено или же случилась беда?» – ответов Марк не знал.
Последующие дни писатель не выходил из дома, жалея себя, заказывая еду и выпивку все так же по телефону. Время для него исчезло, он ничего не писал, никому не звонил, не пытался найти ответов. Иногда случались припадки агрессии, и он ножом резал обои, подушки, в общем все, что попадалось под руку, а затем плакал, лежа на грязном полу. Шли дни, пролетали недели, месяц, два. Квартира превратилась в сарай, сам же Марк стал походить на нищего безумца.
4
Пятнадцатое ноября. Прошло примерно три месяца. Люди ходили в теплых куртках, повязав шею тёплыми шарфами. Холодный ветер окутывал безлюдные улицы Лондона. На подоконнике, в своей квартире, сидел Марк, смотря на открывающийся пейзаж за окном. Своим безумным взглядом он ловил идущих людей. Под глазами красовались круги.
Пятнадцатое ноября – именно в этот день он осознал, что не может больше так существовать, просто не может. Жизнь – ничто без Мэри. Без нее ушло желание писать, есть, пить, спать, дышать. Марк точно решил для себя, что так больше не может продолжаться, просто не может, мать вашу, продолжаться! Не став умываться, расчесываться, он быстрым шагом прошел к гардеробной, накинул свою любимую «лётную» куртку салатового цвета, черную неброскую шапку и штаны. Обулся второпях, взял только паспорт (для опознания). Для храбрости глотнул бурбона. В спешке вышел из квартиры, спустился на лифте.
Поймав такси, он двинулся на Kingdom-Street, где и должно было все закончиться под рельсами ближайшего поезда. Дорога оказалась неблизкой, хоть пробок и не было. Через час Марк был на месте, расплатился с таксистом, дав ему намного больше, деньги уже ничего не значили, он отдал шоферу все, что было в кошельке. И вот двадцативосьмилетний мужчина с грязной бородой и лицом, пропитый как лесоруб, стоит на станции у рельс горбатясь, ожидая свой поезд, который довезет его прямиком в лучший из миров. Обернувшись, он увидел красивую блондинку, которая мечтательно уставилась в асфальт под ногами. «Плевать, – подумал Марк, – пусть привыкает к жестокому миру». Спустя три минуты вдали показался быстро идущий поезд. Было видно, что на этой станции он не остановится, а это означало, что он пронесется как пуля мимо Марка. Вот и все. Поезд мчался, как голодный пес за своей жертвой, руки писателя тряслись, но он уже решил, что сделает это, он сделает, черт побери! Вот он момент, пошел обратный отчет его жизни: пять, четыре, три, два, один…
Часть 2. Время перемен
Правда открывается со временем,
но когда проходит слишком много времени,
мы отказываемся знать правду.
5
– Стойте! – В последний момент крикнула девушка перед тем, как Марк шагнул навстречу смерти.
В её голосе не читалось испуга, наоборот, только власть и спокойствие. Писатель, конечно же, такого поворота событий не ожидал, её вторжение было настолько неожиданным, что он еще секунд пять стоял в ступоре. Поезд промчался на манер злого пса, догоняющего свою жертву. Закрыв глаза и сглотнув слюну, Марк стоял с опущенной головой. Затем он повернулся к своей «спасительнице», чтобы сказать ей пару ласковых слов: «Какого хрена ты меня остановила, сука тупая?! Не лезь не в свои дела!», но в ту же секунду вся злость ушла, писатель замялся.
Она смотрела на него вопросительным взглядом. Только в эту секунду Марк заметил ее нежные черты лица, зеленые глаза святились на манер рубина. Ростом девушка была не больше ста семидесяти сантиметров, за курткой проглядывалась стройная фигура, губки бантиком, кожа идеально чистая, без веснушек и различных родинок.
– Зачем вы это сделали? – Хриплым голосом поинтересовался писатель.
– А вы думаете, мне хотелось смотреть, как вас размажет эта махина? Ну нет, спасибо. К тому же, я не понимаю, зачем люди кончают с собой, всегда можно найти выход из трудной ситуации, если, конечно, вы не решили покончить с жизнь просто так, забавы ради.
– Причины есть, но думаю, они вам не должны быть интересны.
– Неинтересны? Вы ошибаетесь, меня как раз это очень даже интересует. Моя работа помогать людям с расстроенной психикой. Я отыскиваю проблемы людей и пытаюсь помочь. Меня, кстати, Леа зовут, Леа Морель. – Протянув руку, закончила она.
– А я Марк Фаст. – Подхватив её руку, не сильно сжимая. – Спасибо, что остановили от глупого поступка, это я, наверное, с пьяни или от одиночества решил сделать, не знаю, что на меня нашло, но в любом случае, спасибо. Сомневаюсь, что вы мне сможете помочь. – Наигранная улыбка.
– Неужели вы тот самый писатель? Не думала вот так встретить знаменитость. По телевизору вы выглядели моложе и опрятней. Мне нравится ваше творчество, особенно «Бездонная купюра».
– Благодарю. Да жизнь потрепала, в последнее время все идет по наклонной. Личная жизнь и творчество наткнулись на тупик.
Послышался звук приближающейся электрички.
– Марк, я тороплюсь на работу, рада была поболтать с вами. Вот визитка моей клиники. Пообещайте мне, что не сделаете с собой ничего плохого. Как будете готовы, позвоните и мы с вами встретимся, я вам помогу.
Немного поломавшись, Марк взял визитку и, смотря под ноги, скромно улыбнулся, затем резко переведя взгляд на девушку.
– Еще раз спасибо.
Она улыбнулась ему в ответ и быстрыми шагами зашла в уже приехавшую электричку. Дверца закрылась, и большая махина двинулась в путь. Она смотрела на Марка, положив руку на стекло. Писатель скромно помахал. За последние четыре месяца на душе Марка стало немного теплее, он почувствовал, что он не такой уж и одинокий, что есть люди, которым не плевать на него. Посмотрев еще раз на визитку, положил её во внутренний карман куртки. Оглянулся по сторонам, никого не было. Мысль о [ЦЕНЗУРА] пропала, как злой сон. Пора было возвращаться домой.
Дойдя до дороги, Марк поймал такси и уже садясь, вспомнил с досадой, что отдал все деньги. Захлопнув дверцу, отказался от услуг таксиста. Предстояла долгая дорога домой пешком по холодным улицам. «Хотя это не так уж и плохо, с другой стороны» – про себя сделал выводы Марк. Давно он не был на свежем воздухе, на ветру, который обдувал его лицо свежими порывами. Давно не общался с людьми. Давно не ходил по старым, но таким красивым местам. Повернув налево и пройдя прямо двести шагов, он вышел на Chase Side. Людей было мало. Основная масса взрослых была на работе, дети в школах, а тех, у кого не было ни того, ни другого, сидели по домам. Нечего в такой мороз шляться. Те же люди, которые встречались на пути, легкой трусцой шли по своим делам. На писателя эти люди старались не смотреть, так как вид у него был нищенский и в любое время, в любой век, такой тип людей считался отбросами общества. Многие люди давно потеряли человеческое отношение, заградив себя стереотипами и тем, что сейчас модно. Никто не хочет быть белой вороной, поэтому им приходится надевать маски, а некоторых с детства воспитывают по-скотски, высокомерно по отношению к людям менее состоятельным. Марк еще с детства замечал большие проблемы общества и поклялся сам себе, что никогда не будет таким. Пока что обещание сдерживалось и до настоящего времени. Писатель неспеша шел, вдумчиво вглядываясь в архитектуру, транспорт, людей. Марк уже давно промерз до костей, но сердце его грела визитка хорошей девушки, в которой было что-то светлое. Она подарила надежду. Спустя полтора часа скитаний, он прошел две трети пути до дома, где его ждал диван и тепло, которого сейчас так не хватало. Писатель много думал о Лее, о том, кто она, откуда, какой она человек. По сути, он мог и не гадать, всё это узналось бы со временем, всему нужно время. К вечеру Марк оказался перед дверью своей квартиры, достав ключи из правого кармана штанов, открыл её, зашел, положив паспорт на тумбочку в коридоре. Дома царил все тот же балаган. По телу бежали мурашки, нужно было срочно выпить горячего чая с медом. Ретировавшись на кухню, писатель заварил себе крепкий натуральный чай и добавил столовую ложку мёда. С кружкой перебрался в зал, лег на диван, укутавшись в теплое одеяло, попивая маленькими глотками целебный напиток. В голове всё прокручивалась сцена встречи. Жадный мозг пытался вспомнить каждую морщинку на лице девушки, улыбку, нежный взгляд. На улице давно стояла непроглядная ночь. Сон брал своё. Допив чай, писатель повернулся на правый бок. Вырубился он сразу.
Следующим днем Марк проснулся от того, что ему свело ногу. Сквозь сон почувствовалась тупая боль в области икры, схватившись за нее обеими руками, мужчина разминал мышцу, продолжая быть в полудреме. Спустя полминуты боль отступила, также как и сонное состояние. Протерев глаза, писатель сбросил одеяло в сторону. По телу пошли мурашки. Марк, прихрамывая мелкими шажками, добежал до ванны, включил горячую воду и сунул под струю руки. Потихоньку начал согреваться. Сделав воду менее горячей, умылся. Сегодня он хотел наведаться к Лее, но перед этим надо было привести себя в человеческий вид. Первым делом Марк хорошо почистил зубы. Затем в ход пошли ножницы, которые рассекали по отросшим до женского размера ногтям, как на руках, так и на ногах. Затем в бой пошли ушные палочки, которые освободили уши от скопившейся серы. В морском бою по освобождению тела от грязи приняли участие мыло с шампунем, а затем морская соль. Через час такой ожесточенной борьбы осталась лишь одна проблема, волосы, которые неровно отросли. Покопавшись в кладовке с минуту, нашел машинку для бритья, на ней уже стояла насадка на шесть миллиметров. Пройдя обратно в ванную комнату, сбрил волосы, оставив на голове небольшие ровные отростки менее сантиметра. Отросшая борода тоже не осталась незамеченной и была ликвидирована, от нее осталась лишь грубая щетина. «Конечно не красавец, но вполне сойдет» – подумал Марк, смотрясь в зеркало и оценивая работу. Пройдя в зал, откапал телефон среди мусора, с трубкой в руках дошел до куртки, достал из внутреннего кармана визитку, набрал номер. Пошли гудки. Протяжные, медленные и волнующие. Затем с другого конца послышался голос.
– Клиника «Второй шанс» приветствует вас. Чем могу помочь?
– Здравствуйте. Это вы, Леа?
– Нет, это секретарь Лее Морель. Вы хотите записаться на прием или по личному вопросу? – Голос этой девушки был груб, скорее прокурен с детства. Воображение писателя уже нарисовало портрет в голове данной особы.
– Э-э-э, записаться на прием.
– На сегодня?
– Если можно.
– Продиктуйте фамилию, имя. Вы с оплатой знакомы?
– Марк Фаст. Нет, не знаком, но думаю, вы меня проинформируете.
– Оплата почасовая, пятьдесят фунтов. Сегодня свободное окно в пять часов. Вас устроит?
– Да, разумеется.
– Хорошо, вы записаны. Приходите к пяти, приём оплачивает до.
– Огромное спасибо. Аааа, вы не подскажите, который сейчас час?
– Полчетвертого.
– До свидания.
На этом разговор прервался гудками. На визитке был указан адрес клиники, располагалась она на Corrine Rd. От дома писателя на машине, учитывая пробки, путь займет примерно час двадцать. Нужно торопиться. В быстром темпе Марк прошел в гардеробную и надел последние чистые вещи, поло и черные джинсы. Накинул сверху всю ту же куртку, захватил паспорт и карточку, на которой лежали основные сбережения. Не дожидаясь лифта, пробежался вниз. Машина стояла на том же месте, где он ее и оставил. Сняв с сигнализации, быстрым рывком открыл дверь, залез на водительское место. Завелась она с третьего раза. Нужно было торопиться.
6
Марк вырулил на Orange St, затем проехал по Macklin St. За спиной осталось полпути, но по времени скорей всего опаздывал на три минуты. Затем без пробок проскочил Green Yd, Margery St. На Swinton St встал в пробку, потеряв драгоценные две минуты. Наконец показался Joseph Grimaldi Park, от него оставалось рукой подать.
Поворачивая на последнем повороте, Марк чудом не сбил женщину, что переходила дорогу в положенном по правилам месте и в положенное время, как раз тогда, когда загорелся зеленый. «Ну вот, теперь точно штраф выпишут» – подумал писатель. Наконец показалось трехэтажное здание, выкрашенное в белый. Рядом со зданием было много растительности. Парковка располагалась по правую сторону и была забита машинами. Вырулив к ней, Марк припарковался как попало. Быстро выскочив, побежал к главному входу, по дороге заметив пожилого человека в серой униформе, который подстригал кусты. Еще пару работников этого заведения куда-то вели женщину средних лет, та явно находилась не в своем уме. Напрашивался вывод, что Леа не просто психолог, а врач в психиатрической больнице, а может, совмещала и то и другое. Зайдя внутрь, первым делом бросилась в глаза регистратура, куда Марк и направился. Она разделялась на три окна, к каждому прилагалась очередь в подарок. Писатель подбежал к самому первому, стоять в очереди, само собой, он не стал. Сидящая с той стороны женщина спокойно отреагировала на такой номер, в отличие от толпы людей, которые возмущенно и с ненавистью смотрели в затылок герою. Марк это прекрасно знал, поэтому сразу объяснился:
– Извините, я только спросить, опаздываю на прием. – Смотря на всех общим планом, сказал он.
Тут же писатель перевел взгляд на работницу поликлиники и, не став долго распинаться, задал интересующий его вопрос:
– Я записан на прием к Леи Морель. Где находится её кабинет? – Протараторил писатель, все еще тяжело дыша. И с вопросительным взволнованным взглядом ждал незамедлительного ответа.
– Кабинет Леи Морель находится на третьем этаже. Идете сейчас прямо, до конца коридора, затем повернете направо, увидите лифт. Поднимаетесь на третий этаж и налево, там увидите единственную дверь коричневого цвета, вам туда. – Все в такой же спокойной манере, как и ее взгляд, проговорила женщина.
Даже не поблагодарив её, писатель ринулся по заданному маршруту и через полминуты уже поднимался в пустом лифте. Завернув налево и пройдя по коридору пятнадцать шагов, показалась та самая дверь. Пользуясь случаем, надо сказать, что все здание было выполнено в светлых тонах. В основном доминировали белый и нежно зеленый цвета. Можно было смело сказать, что это здание сравнительно новое, в каждом корпусе был сделан ремонт. Постучав и сразу же открыв дверь, Марк попал в зал ожидания, где и сидела секретарша. Та уже смотрела на него оценивающим взглядом. Затем, узнав кто он такой, взгляд стал немного презрительным.
– Здравствуйте, я записывался на прием к Леи Морель на пять часов. И…
– И вы опоздали на восемнадцать минут. – Закончила за него фразу секретарша.
– Да, приношу свои извинения.
– Доктор ждет вас. Платите и проходите. – Взгляд женщины стал менее презрительным, голос хоть и был прокурен, но звучал намного симпатичнее, чем по телефону.
Марк на пару секунд остановил взгляд на секретарше, но этих пару секунд хватило, чтобы уловить каждую морщинку. Писатель представлял, что это сорокалетняя замужняя женщина нестройного телосложения с рутинными проблемами. В реальности же оказалась тридцатидвухлетняя, очень даже симпатичная женщина, с длинными черными волосами. Фигура заслуживала аплодисментов, на безымянном пальце правой руке отсутствовало кольцо. Поймав взгляд секретарши, Марк вышел из ступора и быстро подойдя, протянул кредитку, вытащив её из правого кармана штанов. Женщина быстро сняла сто фунтов, вернув карточку владельцу. Писатель быстрым движением положил её в тот же карман и направился к двери на прием. Опустил ручку двери вниз, послышался щелчок. Толкнув от себя, дверь открылась, затем Марк аккуратно, без лишнего шума, закрыл её за собой.
Перед взором предстал очень яркий кабинет, в котором практически все было белым: полы, стены, потолок, стол, кресло, диван, стул, горшки для растений, ручки, карандаши, ноутбук. Исключением являлись сами растения, которые сохранили природность, пару черных органайзеров на столе и картина Сальвадора Дали «Размышление», нарисованная в 1925 году. Разумеется, навряд ли это был оригинал, но реплика качественная. Слева расположилось большое окно, какой вид с него открывался, нельзя было увидеть, так как вид был задвинут белыми жалюзи. Рядом с этим же окном стоял огромный цветок, в котором рос кактус, в длину он был около шести футов. Рядом с ним стояла женщина, в руках которой зажата лейка. Услышав шум открывшейся двери, она обернулась. Её серьезный взгляд был недолгим, через мгновение Леа узнала своего недавнего знакомого. Губы разошлись в улыбке.
– Марк, какой приятный сюрприз! Я рада, что вы пришли и сдержали своё слово. – Добродушно сказал врач.
– А по-другому и быть не могло. Извините, что так сильно опоздал, мчался, как только мог.
– Да ничего страшного, на сегодня вы последний мой клиент. Как ваши дела?
– Если говорить честно, то дела примерно обстоят все так же, уныло и на гране пропасти. А ваши?
– Дорогой Марк, вы и должны говорить со мной честно. – Положив лейку рядом с окном, Леа прошла за свое рабочее кресло. – Будьте добры, присядьте.
Писатель прошел до стула, что стоял напротив стола, сел, запрокинув правую ногу на левую.
– Леа, можно попросить вас о маленькой просьбе? – Девушка мотнула головой с улыбкой. – Давайте перейдем на «ты», мне так спокойней будет.
– Хорошо Марк, как скажешь, мне так даже проще.
– Спасибо. Ты так и не ответила на мой вопрос, как дела? – Прозвучало это немного рассеянно.
– У меня хорошо дела, я смотрю на все оптимистично, знаешь ли, так проще жить. Ты пришел на один прием или будешь постоянным клиентом?
– Учитывая моё состояние, думаю, постоянным.
– Хорошо, я тогда быстро создам карточку с твоими данными, в которую я буду вписывать все изменения, будь они хорошими или плохими, а затем приступим. У тебя паспорт с собой?
– Да со мной, сейчас.
Через пять минут тихий стук клавиатуры стих, нежные руки закрыли паспорт, протянув его владельцу.
– Так, теперь мы можем приступить. Перебирайся на диван и ложись. – С этими словами, Леа встала со своего рабочего места и перебралась на мягкий стул, рядом с диваном, куда сказала лечь Марку. Писатель, не став медлить, последовал совету врача.
– Итак, приступим. – В правой руке оказался блокнот с ручкой, который Марк сразу и не заметил. Леа взглянула на чистый лист блокнота, затем на пациента. – С чего начнем, как считаешь? Может, с самого твоего детства? Не против? Это позволит лучше узнать тебя.
– Да, конечно, я хотел бы начать с того момента, когда впервые написал своё первое сочинение. – Стоило Марку немного вспомнить этот момент из жизни, как он начал проноситься у него перед глазами, словно наяву.
– Когда это было?
– В третьем классе. Мы пришли в школу после каникул, и наша преподавательница задала на дом написать сочинение: «Как я провел своё лето». Я не очень хотел писать, но все же пришлось. И я отдаленно помню это чувство, когда поставил последнюю точку. Я получил такое удовольствие. Именно в тот самый день я понял, кем хочу быть. – Писатель, смотря в потолок, погрузился в воспоминания.
– А как обстояли дела с друзьями? Ты любил общение со сверстниками, новые знакомства? – Леа уже начала записывать заметки в свой блокнот.
– С первого по четвертый классы я был очень общительным веселым мальчишкой, но как стал немного постарше, то круг друзей резко снизился. Мне больше нравилось молчать, рассуждать самим с собой, анализировать людей, рисовать. Я считал, что молчание – золото.
– А как дела обстояли с девушками? Отношения были серьезные? Секс?
– В пятнадцатилетнем возрасте у меня появилась подружка, мы любили друг друга искренне. Через полгода у нас началась половая жизнь. Мы были вместе около двух с половиной лет, но она меня бросила после дня Святого Валентина. – С ностальгической ухмылкой закончил Марк.
– Ага. А ты не поинтересовался, какая причина послужила разрыву? Почему она так поступила?
– Хм, знаю, конечно. Я всегда был склонен к депрессивному состоянию, был апатичной скотиной, вот девчонка и не выдержала. Я мало куда ходил, вечно сидел дома, писал что-нибудь или рисовал.
– А после нее девушки были?
– Да, были. С восемнадцати лет я встречался с девушками только ради секса, да и мало я кому нравился в долгосрочной перспективе. В двадцать четыре напечатали мою первую книгу, которая стала бестселлером. Я должен был дать интервью в один журнал, тогда и познакомился с журналисткой Мэри Катранзу. Прекрасная Мэри. Очень хорошо помню тот момент, когда наши взгляды столкнулись и пролетела не искра, а молния, которая дала смертельный заряд любви.
– Хорошо, что в твоей жизни были такие моменты. Что тебя терзает? Вы с Мэри и по сегодняшний день вместе?
– В том то и дело, Леа. Она пропала, уехала и бросила меня. Вся жизнь пошла коту под хвост. Не знаю, как и жить. Ладно, если бы она объяснила причину, сказала в лицо, что якобы так и так, не люблю больше, прощай. Я бы пережил, но просто взять и исчезнуть, это жестоко по отношению ко мне, просто невыносимо!
– Неужели просто взяла и исчезла? Странно как-то, знаешь ли. Обычно при расставании происходит ссора или же объяснение, ну или на худой конец записка, но что бы просто исчезнуть… – Рука врача начала плавно скользить ручкой по бумаге.
Следующий час Марк рассказывал все в подробностях, Леа, внимательно слушая, заносила услышанное в свой незаменимый блокнот. Вспоминая моменты с Мэри, писатель смеялся, а вместе с ним и врач. Ей было приятно слушать такие замечательные воспоминания. Возможно, она испытывала симпатию к Марку, но не признавалась в этом даже себе. Они потеряли счет времени, вокруг этой парочки образовался пузырь, где они никого и ни что не замечали, и могли бы так проговорить миллион лет, но резкий шум открывшейся двери разорвал связь. Показалась голова секретарши.
– Марк, ваше время вышло. На сегодня все приемы закончены. – Уставшим голосом пробормотала она.
– Спасибо, София, можешь собираться и идти домой. – Растерявшимся голосом ответила Леа, трогая волосы и фальшиво улыбаясь.
– Хорошо, до свидания, Леа.
– До свидания, София.
С Марком секретарша не попрощалась, видимо усталость выбила из нее всю воспитанность. Дверь захлопнулась, послышался стук каблуков.
– Ну что, Марк, на сегодня мы закончили. Продолжим на следующей неделе. – В её голосе чувствовалась та же самая усталость.
– Да, конечно. Спасибо Леа, общение с тобой – лучшее, что со мной было за последнее время. Приятно снова с кем-то поговорить…
– Мне тоже очень приятно с тобой говорить. Марк, можно тебя кое о чем попросить?
– Разумеется, всё, что угодно.
– Ты на колесах? Не подбросишь до дома?
– Без проблем.
– Тогда подожди меня у главного входа, я быстро.
Ждать пришлось недолго, через две минуты Леа появилась в поле зрения. Рабочий персонал прощался с ней до завтрашнего дня, врач всем отвечала взаимностью, мило улыбаясь. Спустя четверть минуты Леа почти вплотную стояла к Марку.
– Ну что, в путь?
– Так точно.
Они вышли на улицу, направившись к машине Марка. Тени окутали весь город. В легкие поступал прохладный свежий воздух. Ветра не было. В поле зрения писателя попали кусты, уже аккуратно подстриженные. Мало встретишь людей, которые работают на совесть. Марк мысленно отдал дань уважения тому старику-садовнику.
– Хорошо на улице, не правда ли? – Вдруг сказала Леа, держа перед собой в обеих руках сумочку, которая, покачиваясь, стукалась об стройные ноги.
– Это точно. Тишина, прохлада, свежий воздух…
Писатель, как и всегда, начал блуждать в своей голове, глаза его смотрели в бесконечность. Он отключился всего на пару секунд, но Леа это заметила, нежно улыбнувшись. Дойдя до машины, Марк открыл переднюю дверь пассажирского места, приглашая доктора сесть. Затем прошел на водительское место, через полминуты они тронулись с места.
– Итак, куда едем?
– На New Port Street, напротив фотогалереи.
– Будет сделано.
– Бывал, кстати, в ней? Хотя, глупый вопрос.
– Да, бывал, знакомый приглашал пару раз посмотреть на его работы. Когда ты поняла, что хочешь стать психиатром?
– Я всегда любила помогать людям, распутывать их ниточки разума, направлять на верный путь, да и зарплата хорошая. Каждому человеку, которому плохо, нужно, чтобы кто-нибудь выслушал его. Каждому нужно выпустить накопившуюся злость и отчаяние. Оставшись совсем один, человек начинает деградировать, угасать, так и сходят некоторые с ума. Хотя, что я говорю такие банальные вещи, это и так всем известно.
– Нет-нет, продолжай. – Смотря на дорогу, сказал Марк, выруливая на Joseph Grimaldi Park.
– Да в принципе больше нечего добавить. Ты работаешь над новой книгой? Я сейчас повторюсь, но мне нравится, как ты все излагаешь.
– Спасибо, очень приятно слышать такие слова, особенно от тебя. Да, работаю, но как уже говорил, творчество в тупике.
– Ничего страшного, я распутаю клубок твоих проблем, и в благодарность ты посвятишь эту книгу мне. – Леа мило посмеялась. – Я шучу, если что, на счёт посвящения.