– Я очень рад этому, правда. Теперь нам будет проще, верно?
– Верно. – По его лицу она четко видела, как в его голове меняется расстановка фигур. – Нам пора идти, Портер.
ГЛАВА 25
Оставшийся путь для Светы и Портера пролегает сквозь кабинеты разного предназначения и простирающиеся вокруг коридоры, не раз заканчивающиеся запертыми дверьми. Иногда не было света, иногда физические преграды вынуждали делать небольшой крюк, из-за чего удваивалось и даже утраивалось время на возвращение к намеченному пути, лишний раз вынуждавшее Свету усомниться в честности проводника, обещавшего отсутствие непреодолимых препятствий, тем самым позволяя сохранять приличную скорость передвижения. Сомнения эти, разумеется, были лишь добавлением к иному взгляду на человека, которого изначально следовало держать либо на слишком коротком поводке, либо же подальше, дабы минимизировать его влияние. А оно оказалось куда сильнее, нежели Света могла представить, да так и не заметила бы смещенных границ, если бы не возвращение Альберта из мертвых.
Объект ее внимания был сейчас в пяти шагах впереди, внимательно и сосредоточенно изучая окружение на маршруте. Не заметить его открытости и самоотверженности в задаче было просто невозможно. Это и вводило ее в смятение в постановке конечного вердикта на его счет. Портер уже уберег ее от смерти, хотя и мог сам стать ее исполнителем, но все же этого не происходило. К тому же, пусть и не самым приятным ей способом, но он таки смог растопить напряжение между ними, вызванное вполне ожидаемым недоверием. В другой ситуации, кто знает, возможно, с ним не было бы этих проблем – но здесь, на Векторе, при данных условиях, помноженных на неопределенное время, он – не просто выживший. И это она даже не учитывает его возможный иммунитет, ценность которого несоизмеримо выше его прав, жизни и свободы.
До воскрешения из мертвых Альберта она ведь всерьез смогла даже проникнуться к нему, частично поверить ему, да вот только она была одна. В дополнение к этому присутствовали невероятный стресс и нескончаемая паранойя, сыгравшая нужную ноту для адаптации. И вот теперь, когда Света знает, что ее напарник жив, да и еще напомнил ей о важности цели, ничего, кроме как повесить вновь ярлык «балласт» на Портера, у нее не получается. А все потому, что Альберт напомнил ей еще и о том, что на самом деле она не способна помочь воплотить в жизнь мечту Портера, уж точно не с той информацией, сокрытой от Альберта. И это все вынуждает ее лгать и своим, и чужим, дабы воплотить цели и тех, и других. Такие игры не были ее сильной стороной, где крайне опасно друг к другу подошли чувства и долг, особенно когда это умещается в несколько напряженных часов, кажущихся вдвое большим количеством времени. Хорошо все обдумав на оставшемся отрезке пути, Света пришла к очевидному выводу: у этой истории будет плохой итог, и, как ни посмотри, на ее руках будет кровь.
Предчувствуя самое худшее, она всерьез задумалась о том, чтобы просто избавиться от худшего сценария – путем настолько же простым, насколько делающим ее задание легче. А именно – просто рубить с плеча, игнорируя личное и локальное. Один выстрел – Портер даже не узнает об окончании его жизни, как и о ее предательстве, что максимально безопасно для всех. Несправедливо? Возможно, но разве будет хуже, если он встретится со всеми последствиями и ощутит всю ошибочность своей надежды и мечты, вместо того чтобы умереть здесь, так и не добравшись до своей цели, но знающий, что она где-то впереди… Последняя мысль будет о светлом и лучшем будущем, дарующем самые лучшие эмоции и приятнейшую надежду, – это ли не то, как мы хотим все умереть, не зная разочарования, боли и страха?.. Но пока для этого рано: нужен доктор, нужен Остин, чтобы его антитела не пропали зря. Все же, если они есть, то это великий дар Портера Уитмана, тут не поспорить. Жаль только, что человеку плевать буквально на все, кроме своей оставшейся жизни, закончить которую он хочет не здесь. И, думая об очевидном, Света четко понимает: шанса уговорить его не существует.
Внезапно Портер остановился прямо на развилке между помещениями с прозрачными стенами под самый потолок. Света сразу же стала проверять местность на возможную угрозу, чего на первый взгляд не было видно в этом крайне чистом и нетронутом хаосом месте. Портер стоял молча, и не успела она спросить его, как он развернулся к ней лицом, все так же себе на уме.
– А ты рассказала ему о моем иммунитете? – тараторя, бросил он, после чего наладил уверенный зрительный контакт.
Она видела в нем сомнения и страх, впервые показывающие его слабым и сломленным, будто вот-вот – и он произнесет ее же мысли о ее решении его собственной судьбы.
– Нет. – Портер не скрывал неудовлетворение ответом. – Я лишь сказала, что встретила тебя и ты мне помогаешь, это все.
– Откуда мне знать, что ты не лжешь мне? – Вопросы, заданные таким тоном, не могли быть просто проигнорированы или списаны на нервы, это было требование знания ради подтверждения собственных подозрений.
– Успокойся.
– Я ведь прекрасно понимаю, как удобно для тебя сложился сценарий. Все, что нужно, – это лишь махать предо мной надеждой, вынуждая ради ее достижения идти на те или иные поступки, а когда придет время и ты получишь все необходимое, то просто запрешь меня в клетке, чтобы уже другие люди выпотрошили меня, лишив всех свобод и самой жизни!
– С чего у тебя вдруг такая паранойя? Наш уговор в силе, не вижу для тебя причин его нарушать. Ты получишь свой билет отсюда, когда поможешь мне найти…
– Вот, кстати, интересно, а что ты будешь делать дальше? – перебил он ее резко, совершенно не готовый сбавлять обороты. – Находишь муженька, а дальше? Ты улетишь, высадишь меня где-то – и все, просто забудешь, никому даже не сообщишь об этом месте?
– Конечно, я сообщу о Векторе, ты, блядь, издеваешься?! Сколько потерянных жизней, судеб, научных работ! Да, я информирую свое начальство, которое даже не знает, где я сейчас, ведь ринулась спасать людей не глядя! Но только тебе какое дело до этого? Мир, если ты не в курсе, никуда не исчез за пределами этих стен, там есть еще очень много людей, которые хотят жить не меньше твоего, а возможно, и больше. У каждого есть родные, близкие, семьи, те, ради безопасности которых готовы себя в жертву принести! Мир не вокруг тебя крутится!
– Зря я рассказал тебе про иммунитет. – Сокрушаясь, он стал ходить кругами, злясь сам на себя. Подобное Света чувствовала за версту. – Надо было молчать, и тогда…
– Тогда я бы тебе не помогла.
– Конечно, кто я такой, всего лишь человек, который застрял…
– Да, всего лишь человек, по сравнению с бессчетным количеством людей, которых ты мог бы заразить, если бы свалил отсюда! Повторюсь, я прекрасно понимаю, каково это – не жить той жизнью, которую ты хочешь, которую ты заслужил. Но уж что есть, то есть. Только вот я не пойму, чем ты недоволен. Не веришь мне? Оглянись, покажи того, кому лучше, чем тебе, на сраной станции Вектор!
– А ты хорошо складываешь, признаю, да вот только всем тем людям, которые где-то далеко, – всем этим людям плевать на меня, как и на то, как я здесь жил! Ты просишь меня заботиться о них, но никто не заботился о том, чтобы спасти меня отсюда, никто! Ни люди, создавшие это место и учинившие эту трагедию, ни уж тем более те, кто, как ты выразилась, «живут своей жизнью». Никто даже не знал о моем существовании, ты не знала о моем существовании – и просишь меня поставить себя на их место и помочь им, на что я попрошу тебя уничтожить угрозу – эту станцию, и спасение даже не потребуется!
– Да если бы я даже захотела, то не смогла бы этого сделать, потому что не знаю как, только вот я и не хочу! Это все не наше, и не мне, и уж точно не тебе решать судьбу Вектора.
– Тебе плевать на меня, если бы не иммунитет. Когда я сказал, что журналист и прибыл сюда собирать информацию, то ты даже не спросила, зачем, для кого или чего. Может быть, я собирался рассказать миру тысячу историй несчастных людей, которые ни в чем не были виноваты? Может быть, даже обличить всех тех, кто скрыл от мира содеянное немыслимых масштабов?! Тебе было плевать, отчего я легко бы мог подумать, что ты уже все знаешь и пришла сюда как раз за тем, чтобы, наконец, заткнуть меня. Втереться в доверие и избавиться от того, кто вскрыл все тайны и показал миру, что тут произошло на самом деле!
– О чем ты вообще говоришь? Какое облечение, какие секреты?! Ты совсем…
– Хочешь моего признания? Отлично. Это был я! Это я отправил все данные с Вектора на удаленный сервер, а мои люди разослали все по миру, открыв ему глаза на творящийся здесь ужас! Имена, названия проектов, личные дневники, прощальные письма! Я! Что теперь сделаешь со мной?
– Ничего такого не происходило! Портер, выслушай…
– Да, конечно, отрицай!
– Ты не понял, я серьезно! Не было никакого облечения или раскрытия тайн, не было ничего! Нахер мне врать тебе, если у меня иная цель? Никакого «срыва покровов» или информационного бума. Станция как считалась уничтоженной, так и считается. Люди скорбели, люди оплакивали, и все так же никто не знал, что стало с Вектором.
– Я же уже сознался! – Его злила ее упрямость. – Это я стукач, незачем и дальше лгать мне, хватит уже, я…
– Мне незачем лгать тебе! Я не знаю, кому и что ты отправлял, но эти люди явно не стали распространяться в СМИ. Повторюсь снова, не было никакого разоблачения, никакого компромата или компрометирующих заявлений и доказательств того, какой пиздец тут случился! Все, о чем ты говоришь, я слышу впервые.
Портер сверлил ее взглядом, преисполненным надежды на поиск доказательств обмана, наличие которого для него было бы спасительной пилюлей. Но все его худшие кошмары все же оказались правдой. Он видел в ней истинную откровенность, не находя никаких причин или даже намека на наличие лжи в ее устах, которая могла бы подтвердить важность всей той проделанной работы. Вера в то, что огромный труд и жертвы были не напрасны, открыв в итоге многим тысячам людей правду об их любимых и близких, правду, которую сокрыли как государство, так и весь научный мир, ради свершений безнаказанного эксперимента с иноземной Жизнью. Все оказалось напрасно. Передаваемые данные были отправлены, но не получены. Возможно, их перехватили, возможно же, что люди, ответственные за распространение, не сочли это важным или же просто испугались. Почему никто не передал в ответ на данные хоть что-то, чтобы прекратить эту долгую и кропотливую работу, занимавшую бессчетное количество времени на станции?.. Так много догадок и теорий – но, какие бы сейчас ни сводили его с ума, все это уже не имело смысла.
Света отчетливо видела, как он не просто потерял дар речи: словно сам голос в его голове замолк навеки, будто не находя выхода из дилеммы, решил взять самоотвод и просто устраниться, не имея шанса ни на один шаг или ход в любую из сторон. Он стал больше похож на куклу, вяло шагая, не находя границ пространства. Схватившись за голову, игнорируя стекающие по щеке слезы, всхлипывая, Портер, словно потерянный, ходил по хаотичной траектории, не способный стоять на месте.
Не просто сочувствие, а почти истинная жалость пробудилась в ней при взгляде на человека, который, казалось бы, и так лишился нормальной жизни, но судьба распорядилась иначе и полностью обесценила его долгий и кропотливый труд. Коим он не просто пытался сделать хороший поступок – в котором наверняка находил суть своего существования и предназначение, ради чего все его страдания и муки были не напрасны. Но это была правда, конкретно в этом вопросе Света ему не лгала, и от этого было еще тяжелее. Портер перестал двигаться, он как-то плавно и словно повинуясь искусственной гравитации, сел на стул в открытом кабинете, метрах в пяти напротив нее, в конце коридора. Сидит ровно, руки опущены, лицо все так же лишено признаков жизни, и страшно было представить, какую пустоту испытывает сейчас Портер. Таким она его еще не видела и надеется, что более не увидит. Света подошла к нему, без подыгрывания или потакания, а именно всерьез собираясь высказать слова сожаления и понимания, но так дальше первого звука и не продвинулась.
Вдруг он будто бы переменился, хотя сидел все так же и отличить его от версии секундной давности было бы невозможно большинству людей. Но она заметила в нем что-то странное, и оно вдруг проявило себя:
– Все это в прошлом.
Портер не просто сказал, а именно подвел черту и вынес вердикт. Человек, лишенный некогда открытых, как ужасная рана, эмоций, просто сделавший вывод и решивший отсечь прошлое, полностью сосредоточившись на настоящем. Недоумевающая Света уже приготовилась к возможному конфликту, видя Портера неожиданно собранным и расчетливым, прекрасно понимая, какие трудности могут быть от того, кто переживает в кратчайшее мгновение подобные перемены, лишившись всей основы его выживания, как и самой жизни. Невозможно описать, насколько болезненно оказывается открытие бессмысленности существования и труда человека, у которого кроме этого ничего и не было. Но, встав и вытерев лицо, Портер повернул к ней голову и спокойно сказал:
– Я не составлю проблем. Спасибо, что ты даешь мне этот шанс.
Не поддерживая зрительного контакта, он просто пошел вперед все по тому же маршруту.
ГЛАВА 26
Вроде бы оставался совсем уж небольшой отрезок пути до того места, где последний раз выходил на связь Питер, но из-за последних конфликтных событий кажется, словно они увеличили какие-то минут тридцать чуть ли не десятикратно. Что, разумеется, было далеко от истины, но ощущалось именно так. Из-за чего Света уже поскорее хотела добраться и начать новый, наверняка последний этап этого пути, ну или как минимум ее отношений с Портером, которые, как они оба явственно ощущают, скорее всего, закончатся трагично. Он вновь шел впереди, словно и не было откровения о его зря проделанной работе журналиста на Векторе. Но она четко знала, что все изменилось. Сейчас она уже видит человека, который окончательно лишен всего, – возможно, осталась лишь надежда на некое светлое будущее, но вряд ли это перевешивает невыносимое разочарование за оказавшееся бессмысленным прошлое, которое не каждый способен пережить: ведь именно минувшее делает грядущее ярче.
Не успели она заметить, как вошли в лишенный какого-либо освещения коридор, полностью покрытый шрамами от последствий вражды людей и существ, порожденных самим космосом. Множество царапин разной длины, толщины и глубины делили стены, пол и потолок со следами использования огнестрельного оружия и разными эффектами, оставленными огнем. Некоторые двери были выломаны, некоторые же стойко выдержали натиск, отчего даже страшно представить, за какими из них картина хуже. Это является одной из причин, почему Света совершено игнорирует содержимое прилегающих помещений. Она лишь проверяет открытые двери беглым осмотром на содержание возможных противников, каким-то образом сохранившихся до этого момента. Многие лампы просто вырваны, а из-под их креплений красуются дыры, явно прогрызенные кем-то, у кого крайне острые зубы и отличнейший аппетит. Настоящая бойня, которую она узнает везде. Как человек, встречавший на службе крайне разные ситуации, в том, чтобы понять по окружению, насколько жестокие были последние минуты здесь, она труда не видит. И вот они идут практически по кладбищу, откуда все тела явно вынесли победители, ведь никто не празднует победу на голодный желудок. Портер явно уже был здесь: уверен и спокоен, его поведение читалось легко, он словно смотритель, уже много раз проходивший по одним и тем же тропам, когда-то внимательно исполняющий свои обязанности, а ныне лишь краем глаза подмечает любые изменения в давно устоявшемся пейзаже. Лишь правая створка была сдвинута в стену, оставив левую все так же стеречь вход, и, прошмыгнув вперед, Портер, даже не оглянувшись, продолжил путь, освещая все вокруг фонариком. Декорации не менялись, но теперь они оказались в небольшом зале с четырьмя выходами, по одному на каждой стороне. Он остановился посередине, неспешно и крайне внимательно водя фонариком вокруг себя против часовой стрелки, словно маяк. Света встала рядом с ним, сделав его работу быстрее, сразу же оглядев все стороны и особенно внимательно – открытые проходы. В отличие от запертых дверей слева, впереди и справа были небольшие коридоры, за которыми находились новые помещения, приходилось детальнее туда вглядываться.
Их окружали следы импровизированного лагеря – или же убежища, так будет явно точнее, подумала Света, внимательно вглядываясь в сумки, ящики и даже одежду. Все они были аккуратно сложены вдоль стен, уменьшив свободное пространство зала на четверть, а высота стопок заканчивалась на уровне груди. Ныне это склад, явное напоминание о том, как усердно люди пытались выжить. Она мельком взглянула на Портера, все продолжавшего разглядывать окружение, словно игнорируя ее рядом.
– Идем, нечего тормозить.
Подойдя уже к проходу, оглянувшись, увидела непоколебимость Портера, полностью увлеченного окружением.
– Портер?
Не получив ответную реакцию, она подошла к нему, уже держа оружие наготове. Встала рядом с ним и проследила за его взглядом, внимательно изучавшим что-то невиданное для нее впереди. Вдруг он обернулся вокруг, перекидывая фонарик с одного предмета на другой.
– Здесь что-то не так, – тихо, но крайне взволнованным тоном произнес Портер, не прекращая сканировать окружение. – Вещи, они…
– Слушай, давай без паранойи, все здесь в порядке, это просто вещи.
– Кто, по-твоему, здесь все прибрал? – он огрызнулся, стараясь не повышать тона выше шепота, впервые взглянув на Свету. – Я отлично знаю это место, и я говорю тебе, что тут кто-то был и перебрал ящики в поисках чего-то!
– Мало ли кто это мог быть. Ты что, ведешь учет?
– Мы здесь не одни, – многозначительно произнес он, чуть ли не скрипя зубами, передавая всем своим видом важность этих слов. Света молча смотрела на него. – Там впереди кто-то есть, я чувствую это всем нутром.
– Какие же у тебя предложения? Начать гоняться за неизвестно кем, потому что у тебя чуйку рвет?
– Нет. Свяжись с Альбертом, пусть использует камеры и проверит записи за последние сутки, заодно может и окружение промониторить.
Портер был непоколебим в своем решении, твердо желая довести это дело до конца. Видя размышления Светы, он дополнил, чему она на удивление была не рада, ведь его следующие слова стали безотлагательным рычагом:
– Что если это твой муж?
Если и есть любая иная причина у Портера для этой просьбы, то она ее не знает. Возможно, он все же просто хочет поскорее помочь ей, дабы покинуть эти стены, а возможно… Она не может придумать в эту минуту иную, сокрытую от нее причину. Ведь, взглянув на факты, они буквально в паре поворотов от последней точки связи, а значит, велик шанс, что тот, кто вмешался в идеальный порядок, устроенный Портером, – действительно искомый ею человек.
– Мы почти дошли, возможно, они где-то рядом устроили временное укрытие.
Портер словно прочел ее мысли и отполировал, выделив самое важное. Света не знала, чем парировать, и, кивнув ему в знак согласия, чуть отошла. Держа крепко оружие, осматривая тыл, связалась с Альбертом:
– Привет, мне нужна твоя помощь.
– Да, слушаю.
– Ты знаешь, где я сейчас?
– Да, уже смотрю. Чего стоите на месте, двери открыты.
– Проверь записи этого помещения за последние сутки и заодно глянь окружение, ближайшие метров сто по периметру. Подозрение есть, что тут были наши, возможно, сейчас кто-то рядом.
– Хорошо, сделаю. А что за признаки?
– Просто ищи людей, если есть – отлично, нет – идем дальше! – отчеканила она несколько грубо, в ответ не услышав ничего, кроме просьбы ожидать.
Пока шли минуты, они оба просто следили за окружением, постоянно рассекая лучами света фонариков тьму вокруг них, существуя будто бы в моменте. Окружающие их сумки и ящики так и кричали о том, с какой болью и ужасом эти люди собирали вещи, мечтая о спасении, о скором отлете со станции, некогда считавшейся для многих вторым домом, но превратившейся в последнее место их пребывания в этой жизни. Где-то были женские вещи, где-то детские… Свете сложно было оторвать взгляд от них, ведь сразу же вспоминались вещи ее дочери. И ненароком она представляет себя на их месте, ощущая безумный, трудно контролируемый страх, возникший от угрозы смерти ее девочки, здесь, где помочь могла бы лишь она одна, отчего не раз пришлось бы лгать ребенку, как и лгали многие родители, уверена Света, когда говорили, что все будет хорошо…
Все же вернувшись в реальность, она не захотела держать Портера в поле зрения. Света вдруг задала себе очевидный вопрос: что если он честен и не ведет никаких игр, не пытается манипулировать или же обмануть? Что если Портер и вправду просто хочет выбраться, а все ее подозрения и недоверие с самого начала – лишь профессиональная деформация, не позволяющая ей видеть мир простым и понятным? Где та граница, когда закономерные сомнения перерастают в фанатичную паранойю?
Могла ли она ее пересечь, а если и да, то какова причина, кроме самой очевидной на Векторе? Нет, эти мысли она выкидывает сразу, и даже о допуске идеи ее заражения не может идти речь, ведь она все же в защитном костюме, а ее недоверие вполне логично, причем вызвано не только игральной доской, но и фигурами, которые они представляют. Самое очевидное, создающее эти мысли и сомнения в самой себе, – это простая усталость… Она попросту устала от всего, именно поэтому ранее Света и открыла Портеру правду об Альберте. Ведь куда лучше ей в открытую, с четким пониманием сторон и возможностей, а не молчаливый просчет ходов. Хватит уже искать двойное дно, не обязательно же все должно быть так, как она представляла поначалу. И это подтвердилось в тот момент, когда Альберт вышел на связь и сказал:
– У нас есть контакт.
Света подала Портеру знак подойти, чему он сразу же последовал, внимательно всматриваясь в ее реакцию.
– Пару часов назад один из наших был там же, где и вы сейчас. Он порылся в сумках, что-то убрал в свою и дальше пошел вперед, по прямой от того места, откуда вы пришли. Сейчас он зашел за первый поворот направо, прошел по коридору, а дальше камера не работает.
Света взглянула на Портера, кивнув головой в нужный проход.
– Я был прав, да? – На гордый взгляд Портера она ответила кивком, чего стало для него достаточно. – Света, я не знаю, кто это конкретно, трудно определить, и ты должна найти его и все узнать.
– Да, сейчас пойдем. Думаю взять радиомолчание, как что, я сразу же соединюсь, идет?
– Согласен, я буду на камерах. – Не успела она выключить связь, как Альберт спросил: – Что ты будешь делать, когда Портер узнает правду?
Она вновь взглянула на него, видя ожидание и полную готовность к действию.
– Будем на связи, следи за нами.
Отключив связь, она обратилась к Портеру:
– Значит так, кто-то действительно есть, не знаю кто, но костюм наш.
– Где?
– Впереди и направо, надо нагнать и закончить уже наконец все.
– Подожди!
Он остановил ее на первом же шаге, преградив путь собой и явно погрузившись опять в свои мысли, что-то все перебирал в голове, игнорируя недовольство Светы.
– Ты уверена, что это те, кого мы ищем?
Он взглянул на нее так, словно не верит ей, словно ему кажется, будто бы она обманывает его или просто перепутала, а он, как заботливый друг, желает убедиться в ее уверенности.
– Да, я уверена! Пока мы тут болтаем, он сейчас уйдет, а я уверена, что тебе надоело тут торчать не меньше моего.
– Подожди, просто подожди. Я вот что хочу сказать, даже если это твой муж или его друг, то откуда тебе известно, что они в здравии и адекватны?
– Даже не начинай!
– Сколько они здесь? Три дня, верно? Ты готова поставить свою жизнь на то, что не было заражения? Что они разумны и в своем уме? Что они еще те люди, которых ты знала?
– Вот пойдем и узнаем! Хватит с меня этого, если с ними что-то не так, в чем я сомневаюсь, то либо нейтрализуем их, либо, что, кстати, более вероятно, ты поделишься антителами!
– Слушай, ты правда думаешь, что я бы стал отдалять нашу встречу с ними, чтобы провести здесь еще немного времени?! Ты веришь им – прекрасно, а вот я нет, потому что лучше других знаю, как это место меняет людей. Неизвестно, что произошло за эти три дня, в каком они состоянии и чем занимались. Пожалуйста, услышь меня, не рискуй вслепую. Не забывай, где мы находимся.