На пути к вечному

Келли хотела бы расплакаться, однако страх овладел всеми клеточками ее беззащитного тела.

Все хорошо, милая Келли, нежный и такой родной голос прозвучал в ее голове. С тобой все будет в порядке. Верь мне.

Подсознание девушки отчаянно боролось с неистовым страхом, с каким она столкнулась впервые, и послало на помощь Тео. Это сработало. Действительно сработало.

– Стойте! – воспрявшая девушка окликнула мужчину, который уже направлялся с девочкой к выходу. – Заберите меня. Не трогайте девочку. – Сама того не осознавая, Келли молниеносно выпалила фразу и направилась к вожаку.

Что ты делаешь?! Келли!

Голова буквально взрывалась, а тело не слушалось.

Озадаченный мужчина отпустил девочку и переключился на Келли.

– Хм-м… Интересно… – Пугающая улыбка оголила кривой частокол белого цвета. – А зачем ты мне? Что можешь предложить?

Келли молчала. Ее трясло. Она не контролировала свое тело.

Мужчина подошел ближе. Черная татуированная рука прикоснулась к пылающей щеке девушки. Келли не смела пошевелиться, даже старалась не дышать. И лишь одинокая слеза медленно скатилась по щеке и разбилась о руку незнакомца. Главарь осмотрел девушку с ног до головы, провел рукой по колотившейся талии и, не дожидаясь ответа, спросил:

– Девстенница?

Вторая волна холодка побежала по спине девушки. В этот раз забрав в царство льда все тело.

Она поняла, к чему вопрос, поняла какие будут последствия, если ответ окажется утвердительным. Именно по этой причине родители девушки так переживали из-за ее отъезда. Торговля… Торговля людьми, а особенно девушками. И если она скажет, что до сих пор невинна, они заберут ее без всяких раздумий.

Келли хотела сказать правду и тем самым сохранить себе жизнь, но посмотрела в бледно-пепельные глаза Айрис, наполненные слезами. Осознание пришло само собой.

Я не могу иначе…

– Да, я невинна! – уверенным голосом соврала Келли.

– Это в корни меняет ситуацию! – Ехидная улыбка уже не сходила с лица мужчины. Его мерзкие зубы особенно были противны девушке, и она старалась не смотреть мужчине в лицо.

– Только у меня есть условие! – слишком уж нагло воскликнула Келли.

– А она мне нравится! – Истерический бас взорвал тишину квартиры. – Определенно нравится! Находясь в таком положении, выдвигает свои условия. Ну? Удиви меня.

– Оставьте в покое эту семью. Не трогайте ни девочку, ни мать. Им и так тяжело. – Келли продолжала дрожать, только вот голос звучал твердо и уверенно. Она совладала с эмоциями, совладала со страхом. Это была снова та самая боевая Келли, которая решилась преодолеть полмира для достижения своей цели. И где-то внутри, ближе к сердцу, к чертогам ее доброй и, несомненно, светлой души, она знала, что поступает правильно. Хотя, конечно, это сложно объяснить. Ведь девушка буквально подписывала себе смертный приговор.

– Тяжело… Как бы не так. Меньше надо по вене пускать да ноги раздвигать. Но… – воздух разрезало мучительное молчание. – Хорошо. Такой сладости будет достаточно за грехи этой стервы. – Мерзкий язык незнакомца прикоснулся к соленому следу пробежавшей слезы. Истерика внутри Келли достигла апогея и уже была готова вырваться наружу, как Келли непроизвольно сжала кулак, впилась ногтями в ладонь, и боль помогла ей сдержаться.

– А ты действительно стойкая. Даже жалко будет прощаться.

Мужчина повернулся к парням, кивнул, и те бросили обессилившую женщину. Мать Айрис упала на пол без чувств. Девочка подбежала к маме и жалобно начала просить проснуться.

– Ну а теперь прошу за мной. – Снова сверкнув уродливыми зубами, мужчина указал на дверь.

Неуверенными шагами Келли направилась к выходу. Ноги едва ли держали девушку. Она закрыла глаза и не хотела верить в происходящее. Она хотела танцевать с Тео под их фонарем, смотреть в его влюбленные глаза и чувствовать тепло его тела.

– Мисс Келли! – Вопль ребенка был направлен в спину девушки, но та не смела повернуться. И лишь сейчас слезы одна за одной покатились по каменному лицу девушки.

– Прощай, красавица, – прошептала девушка и вышла из дома.

Волны-убийцы

Оставив позади Бразилию и забрав с собой впечатления о ней, Тео вместе с командой продолжил свой путь. Он слегка сбился со счета дней на воде: может, это был пятнадцатый, а может, и шестнадцатый день, но разве это имело значение?

Последние два дня дул сильный ветер, корабль время от времени потряхивало, и Тео переживал не лучшие времена.

В очередной раз его вывернуло наизнанку и он пытался прийти в себя, стоя на палубе, жадно глотая свежий воздух. Лицо парня напоминало зрелый кабачок, что изрядно смешило Хавьера.

– Неплохая качка, не так ли? – усмехнулся капитан, проходя мимо Тео. – То ли еще будет, парень.

Тео не обращал никакого внимания на насмешки дяди. Он просто молился, чтобы ему полегчало.

День близился к своему завершению, когда ветер задул еще сильнее. В рядах команды можно было услышать некую обеспокоенность. А что говорить о парне, который впервые был так далеко от суши. При том ситуацию осложняло его отношение к непроглядной пучине – своему злейшему врагу. Но хватило лишь одного взгляда на дядю, чтобы беспокойство мгновенно улетучилось. Очевидно, капитана одним лишь ветром не испугать.

Тем временем тучи над Атлантическим океаном продолжали сгущаться, небо и вовсе вызывало помутнение рассудка и пугало до дрожи. Тео позабыл о своей тошноте: увеличивающиеся волны пугали его куда больше.

Хавьер не обращал внимания на суматоху среди личного состава, однако попытался связаться с берегом и уточнить данные по обстановке в своем регионе. Попытки оказались безрезультатны: судно удалилось слишком далеко от берегов Бразилии, а о других берегах и говорить не стоило. Корабль не был оборудован современной технологией спутниковой связи и мог рассчитывать лишь на радиосвязь. Хавьер предпринял попытку связаться с ближайшими судами и на удивление поймал сигнал. Только это оказался сигнал бедствия.

– “Mayday, Mayday, Mayday!”, – прозвучало по ту сторону телефона.

– “Прием. Слышу вас! Сообщите ваши координаты”, – незамедлительно выпалил Хавьер.

В этот момент на мостик ворвался один из моряков. В глазах у него читался необузданный страх – страх смерти.

– Капитан! – он попытался обратиться к Хавьеру, но тот лишь махнул рукой, записывая координаты, проговариваемые другим кораблем.

– ХАВЬЕР! – рявкнул моряк. – Слева по борту надвигается волна и выглядит она весьма недружелюбно.

Параллельно этому в трубке продолжал звучать отчаянный голос, молящий о помощи.

– “Если ситуация не изменится, у нас нет ни единого шанса… Наше судно слишком маленькое. Как вообще так получилось… Прогнозы были благоприятные…” – отчаянный голос терял надежду с каждым новым словом.

– Это уж точно: прогнозы оказались предательскими, – сказал про себя Хавьер.

– “Мы движемся к вам навстречу, держитесь! – как можно бодрее произнес капитан, – конец связи”.

– Ну, пойдем. Покажешь недружелюбную волну, – усмехнулся капитан.

Только вот вся ехидность тут же улетучилась, стоило лишь взглянуть на палача, стремительно надвигающегося на корабль. Лицо прожженного моряка потеряло привычный розоватый оттенок, все до единой морщины разгладились и Хавьер спросил:

– Как думаешь, сколько метров?

– М-метров д-двадцать, – простонал моряк.

– Вот и я думаю не меньше…

– Пресвятая Дева Мария! – выпалил Хавьер. – ТЕО! Мать твою, а ну быстро в каюту! – выкрикнул капитан в сторону нижней палубы.

Тео смотрел на надвигающуюся волну, руками вцепившись в заградительные перила.

Все мы не раз слышали о том, что перед смертью люди видят какие-то события из своей жизни или же умерших близких. Тео, смотря на волну-убийцу, видел девятилетнего себя вместе с папой. Они сидели в своей гостиной, где старый виниловый проигрыватель пел о том, как жизнь прекрасна. Статичная картинка имела четкие очертания прямо напротив парня и не собиралась никуда уходить.

Голубая пучина была готова забрать жизнь парня, как, вероятно, забрала жизнь отца. Тео не обращал внимание на выкрики дяди: сейчас он находился далеко от этого места. Как вдруг на смену уютной гостинной пришла она. Тео не мог умереть, не увидев Келли еще раз. Она стояла рядом с ним на палубе, точно так же, как он стоял за ее спиной в доме Айрис. Келли прикоснулась к дрожащим рукам парня – дрожь ушла. Тогда девушка обняла Тео.

Теперь мне не страшно, улыбнулся Тео. Я умру любя.

Не сегодня, мой мальчик, прошептала Келли.

Их связь разорвал сорванный голос Хавьера, наконец-то добравшийся до сознания парня. Слова Келли помогли разжать пальцы, отдалиться от перил и выполнить приказ Хавьера – убраться в каюту.

– Сэм! – обратился капитан к моряку, – пулей проверь все ли покинули палубу и возвращайся ко мне.

Без лишних слов моряк покинул мостик, а Хавьер попытался снова связаться с другим судном. Безрезультатно.

Вскоре моряк вернулся с докладом:

– Сэр, все члены экипажа покинули палубу. Но…

– Какое может быть НО!

– По правому борту надвигается точно такая же волна. А может даже больше… – По голосу было понятно, что Сэм уже принял печальный конец судна.

– Шутишь что ли?! Это невозможно! – Озадаченный капитан кинулся наружу.

Если первая волна надломила уверенность капитана, то вторая посеяла хаос в его сознании. Это действительно было невозможно, но разве сейчас оставалось время на споры о вероятности происходящего?

До столкновения с первым палачом оставалось чуть больше минуты. Хавьер закурил.

Океан бушевал: небольшие волны то и дело ударялись о борт и заполняли палубу.

За десятки лет своих плаваний Хавьер наблюдал различные картины, бывал в различных передрягах, но сегодняшней день казался ему безвыходным.

Более того, лишь капитан корабля и его верный помощник знали о приближении второй волны-убийцы. Остальные члены экипажа, укрывшиеся в дрожащих стенках до этого момента уютных кают, не имели возможности знать о двойной опасности.

Затяжка… Еще одна… Никотин в считанные секунды добрался до мозга Хавьера и, насколько это возможно, стабилизировал состояние капитана. Мужчина закрыл все двери и окна своего капитанского мостика, встал у штурвала и был готов принимать удар.

Волна надвигалась сбоку. Это в разы опаснее лобового столкновения. Синий убийца имел все шансы проглотить корабль, словно маленькую рыбку, но Хавьер не собирался просто так сдаваться. Сейчас, в момент полного отчаяния, капитан был заперт в клетке с медведем, и лишь чудо могло спасти его и всю команду от неминуемой гибели.

– Сэм! Быстро к окну и начинай отсчет с тридцати секунд до столкновения! Останется десять – немедленно хватайся за железные поручни позади меня и держись так крепко, как только можешь.

– Будет сделано, сэр.

Подождав некоторое время, Сэм начал отсчет.

– Тридцать, двадцать девять, двадцать восемь…

Хавьер же вцепился в штурвал, сигара продолжала дымить, и вместе с клубочками дыма изо рта начали вылетать короткие фразы:

– Что ж, родной… Я тебя любил, относился как к собственному ребенку… Будь добр, и ты отплати мне тем же.

Недоумевающий матрос обернулся и уставился на капитана.

– НЕ ПРЕКРАЩАЙ СЧИТАТЬ,МАТЬ ТВОЮ!

Дрожащим голосом Сэм продолжил отсчет:

– Пятнадцать, четырнадцать…

– Ты же знаешь – я с тобой до конца… но может, еще поплаваем? Да хранит нас Господь и сила семи морей.

– Десять…

Роковое число прозвучало смертельно тихо из уст моряка, после чего тот бросился к железным поручням, как и велел капитан.

Как только огромные руки вцепились в холодные стальные поручни, в глазах моряка повис серый шар – страх смерти. От Сэма больше ничего не зависело и, наверное, именно это пугало больше всего. Ожидание своей смерти, когда от тебя ничего не зависит – вот что действительно страшно.

Сейчас этих двух, безусловно храбрых мужчин и еще дюжину в каютах отделяет лишь мгновение от жизни и смерти. Секунда, за которую в обычной жизни можно лишь моргнуть, сделать вдох, но нельзя успеть вымолвить полноценное слово. Сложно сказать, что чувствуют люди в момент неизбежного: будь то автомобильная авария или крушение самолета. Тем, кому удалось пережить эти страшные мгновения, говорят о страхе, ступоре, вспышках яркого света, воспоминаниях из детства или же образах родных, возникающих перед глазами.

Хавьеру не было страшно. Странное чувство, поглощающие его разум, обволакивающие каждую клеточку тела темной мантией, от которой в разных местах чувствовались легенькие покалывания, будто маленький ребенок без особых усилий щиплет пальчиками, повисло в воздухе. Капитан был полон решимости выйти победителем из этой битвы, хотя расклады были далеко не в его пользу. При поперечной остойчивости у них было мало шансов. Он это прекрасно понимал и выжал максимум из этой посудины.

Безмолвие…

Удар!

Вероятно, нет в нашем мире такой силы, которая смогла бы удержать хоть кого-то на месте в момент этой трагичной встрече силы природы с весьма внушительным изобретением человека. Штурвал остался на месте, но Хавьера отбросило в сторону. Он чудом остался в сознании, хоть и впечатался в стенку, как пробка, вылетевшая из бутылки шампанского. Корабль погрузился во мрак. Темно-синий холодный мрак поглотил этот корабль вместе с экипажем.

Но нет, они все еще были на плаву. Чудо ли это? Возможно.

Хавьер открыл глаза и обнаружил себя распластавшимся не на полу: капитан лежал на правой стенке своего мостика. Крен корабля потихоньку выравнивался, но раз это происходило так медленно, могло значить только одно… Он попытался встать. Тысячи маленьких фейерверков по очереди взрывались в голове и не давали возможности сфокусироваться на происходящем, как и не давали услышать многочисленные бортовые приборы, которые устроили целый концерт из своих звуковых сигналов. Корабль выдержал удар, но какой ценой?

Хавьер начал прилагать титанические усилия в попытке добраться до мозга всего судна, чтобы понять общую ситуацию и состояние корабля. Каждый сантиметр, отделяющий его от места назначения, давался через ужасные боли в голове и правой ноге. Когда он решил сделать паузу, то увидел Сэма, который лежал, кажется, без признаков жизни в метрах пяти от места, которое Хавьер приказал ему занять перед ударом. Времени было мало. Сейчас жизнь всего корабля была важнее жизни Сэма, и Хавьер продолжил ползти к пульту управления.

Через стреляющую боль в правом бедре – кажется, оно разлетелось на мелкие кусочки, и лишь грубая толстая кожа моряка сохраняла ноге человеческий вид – он добрался до пульта управления. Слух так и не планировал возвращаться, но глаза сейчас были куда важнее.

К большому удивлению капитана, повреждения, по крайне мере видимые по экранам корабля, были не такими катастрофическими, как он того ожидал. Приборы сообщали о затоплении нижнего левого отсека, однако насосы, о, хвала Посейдону, работали на ура и справлялись со своей задачей. По первому взгляду опасности полного затопления не было.

– Ты выдержал, – прошептал Хавьер и погладил штурвал.

Он попытался направиться к левому краю мостику и оценить масштабы столкновения, но упал. Когда-то по неосторожности матрос вонзил нож прямо в руку Хавьера, не специально, конечно, но едва ли от этого было легче. Сейчас же капитан испытал боль куда более жгучую, чем в тот раз. То ли мужество капитана, то ли шок от всего происходящего заставили его в очередной раз попытаться встать и все же добраться до двери.

Палуба оказалась затоплена, однако вода постепенно убывала обратно за борт. Абсолютно все, что было на палубе до удара: грузовые контейнеры, рабочий инструмент, палубные механизмы и даже некоторые надстройки в виде радио вышек ушли в небытие, куда-то далеко в синюю бездну. Лишь убывающая вода была единственным обитателем корабля за пределами капитанского мостика и кают.

Удар пришелся в левый борт и оставил после себя внушительную вмятину на корпусе корабля. Однако это волновало Хавьера куда меньше. Старый моряк уставился на тонны убывающей за борт воды. Голова продолжала взрываться, рассудок вовсе затуманился, и Хавьер вспомнил своего старого друга: отца парня, прячущегося в каюте прямо сейчас:

– Мой старый друг… Неужели ты встретился с чем-то подобным и проиграл. Мой старый друг…

Словно услышав слова Хавьера, на палубе появился Тео. Парень цел и невредим и даже не лежит в углу, проклиная день, когда его нога ступила на борт этого судна.

Тео начал что-то кричать Хавьеру, но тот ни черта не слышал. Фейерверки продолжали стрелять, хоть и не с такой частотой, как было прежде. И лишь увидев парня, Хавьер вспомнил… Ужасное осознание пришло к нему только сейчас.

Вторая волна! Она была по правую сторону корабля и лишь Хавьер вместе с лежащим без сознания Сэмом знали о ней. Тео уже дошел до лестницы, ведущей к мостику капитана, намереваясь узнать обстановку. Он был единственным из нижних ярусов, кто отделался легким испугом после удара.

– СТОЙ! ТЕО, НЕТ! – Истерический вопль разлетелся на сотни метров в этом Богом забытом месте. Тео застыл и с недоумением уставился на Хавьера. Капитан не знал, далеко ли вторая волна, не знал, какая она. Все, что он знал – второй палач шел на них вслед за первым. Он хотел было рявкнуть, чтобы парень убирался обратно в каюту, как вдруг…

Удар оказался слабее предыдущего, но легче от этого никому не стало. Хавьеру повезло: он не улетел в дверной проем, прямиком в пасть бушующей бездны. Его кинуло на пульт управления, после встречи с которым он потерял сознание.

А вот Тео… О бедный Тео…

Парень, находясь на середине лестницы, ощутил удар сильнее всех, когда его тело перевалилось за перила и полетело прямиком на палубу. Вода смягчила удар. Он попытался встать, но крен корабля был настолько велик и не оставил ни единого шанса. Вместе с водой его потянуло за борт, навстречу бушующей смерти. Тео отчаянно пытался схватиться за что-либо, размахивая руками во все стороны… Вода не планировала задерживаться на корабле, а желания парня не учитывались. Уже спустя считанные секунды он окажется за бортом, с кошмарной силой ударившись в заградительные перила, от чего его нога согнется в неестественном направлении.

Тео уйдет на встречу с отцом. Вероятно, на встречу с отцом. То, чего он боялся больше всего в жизни, то, что забрало у него папу, намеревалось забрать его собственную жизнь.

Затхлый трюм

Немая пустота содрогнулась, и Келли открыла глаза:

– Корабль? – спросила она себя.

К ее удивлению, воздух разрезал ответ:

– Добро пожаловать! – грубый сиплый голос донесся из темного угла.

– Кто здесь? – Девушка насторожилась: собеседник скрывался во мраке.

– Никто. Мы больше никто.

Очередное незапланированное знакомство, как интересно… По крайне мере, мы вроде как в одной лодке. Причем в обоих смыслах.

– Нас заперли в трюме? Я совсем ничего не помню, – обессиленная Келли обратилась в темноту, пока пыталась подняться.

– Так и есть. Боюсь, это последнее, что ты увидишь из своей прежней жизни. Впереди лишь боль, страх, мучения, отчаяние и, наконец-таки, смерть. И думается мне, это не самый плохой исход.

Окончательно встав, Келли направилась к незнакомцу в темноту. То ли слабость, то ли пережитые эмоции до этого не оставили места для страха прямо сейчас. И даже сказанные слова из темноты никак не повлияли на девушку.

– Кто вы? – подойдя почти вплотную, тихо произнесла Келли. И какого было ее удивление, когда хозяином грубого и сиплого голоса оказалась молодая девушка, наверное, чуть старше самой Келли.

– Уже никто… и никогда не стану той, кем когда-то была. Но с удовольствием послушаю твою историю. Других развлечений у нас нет и не будет. Все, что нам дано – неопределенное количество времени… Расскажи о себе. Как повернулась твоя судьба, что ты оказалась в трюме корабля, везущего тебя в один конец?

Темнота окунулась в безмолвие. Келли неплохо так подташнивало: виной тому являлось снотворное, которое вкололи девушке накануне, или же непрекращающаяся качка.

– У меня нет настроения рассказывать первой встречной о своей жизни, – обрезала Келли.

– Позволь спросить. Ты знаешь, чем закончится наше путешествие в этом уютном трюме? Знаешь, что ждет тебя, когда маленькая ножка снова ступит на землю? – Голос незнакомки звучал раздраженно.

Келли прекрасно умела читать людей по их эмоциям и сейчас понимала, что собеседница далеко не в лучшем расположении духа. На какое-то время черный зловонный трюм окунулся в полную тишину. Келли начинала осознавать весь масштаб своего поступка, всю беду, обрушившуюся на еще совсем юную девушку. Но будь она еще сто раз в той квартире, она поступила бы точно так же. Черты характера сильной, уверенной в себе девушки Келли, ведущие ее по течению жизни к звездам, сыграли с ней злую шутку.

Если эта девушка действительно последний человек в моей жизни, кто не желает мне зла. По крайне мере, целенаправленно. То… Да к черту. Мы обе обречены.

– Да я и не знаю, с чего начать, – разрезала тишину Келли. – Что ж, времени у нас достаточно, спешить некуда. Начну, пожалуй, с самого начала.

– Только давай не с большого взрыва! – засмеялась незнакомка.

Девушки зашлись смехом, и атмосфера, неожиданно для обеих, стала весьма дружелюбной.

– Все началось в двенадцать лет, когда родился мой младший брат Брайн. Я наблюдала, как он взрослел, как родители любят и заботятся о нем. У него было абсолютно все! Хочешь машинку – пожалуйста, хочешь слоника – держи. Уютный большой дом, куча разной одежды и так далее. И тем не менее, процесс взросления проходил не так просто. Я стала проводить параллели со своей жизнью, и постепенно созревал вопрос: а как живут другие дети? Как живут те, у кого нет мамы, папы или вообще обоих родителей. Нет условий для нормальной жизни, нет финансов для обучения и банально пропитания. Будучи еще совсем юной, день ото дня я размышляла над этой темой. Осознание того, что во всем мире миллионы таких детей, делало мне больно. Я часто плакала по ночам. Пока все мои сверстницы плакали из-за очередного парня, хотя какие в то время парни… Я плакала по детям, которых даже никогда не видела…

– Извини, конечно, начало очень неожиданное… Не такой истории я ждала. Неужели все это связано с тем, где ты сейчас? – мягко спросила незнакомка. Голос был по прежнему сиплым, но куда более приветлив. Даже прослеживались нотки сожаления.

Келли вздохнула:

– Да. Сейчас ты все поймешь. В тот период я поняла, что хочу связать свою жизнь с детьми. Стать учителем и помогать детям знакомиться с миром взрослых. Ведь это место, где мы сейчас… Оно идентично миру взрослых. Когда ты ребенок, жизнь пестрит яркими красками, смехом и улыбками. Ты не боишься открыть дверь. Напротив, с улыбкой на лице отпираешь ее и заходишь внутрь. Без задней мысли. Ведь ты не ждешь ничего плохого за ней. Но когда ты взрослый… Когда знаешь, что за этой неприметной дверью может скрываться нечто пугающие, может даже убийственное. Ты не один раз подумаешь перед тем, как войти внутрь. Таков мир взрослых: мрачный, плохо пахнущий и пугающий. Как этот трюм. И когда эти светлые создания попадают в такое зловонное место без какой-либо поддержки, как много шансов, что, открыв очередную дверь, они не попадут в беду?

– Но ведь нельзя уберечь каждого… Притом, мы становимся тем, кто мы есть, лишь после открытия очередной двери…

– Ты права. И тем не менее… Я хочу быть тем человеком, кто будет проводником между двумя мирами. Хотела быть… – Келли перевела дух, набрала побольше воздуха и продолжила:

– Сообщила родителям о своих намерениях поступать в наш Бирмингемский университет.

– Бирмингем?! – перебила незнакомка. – Ты из Англии? Как же тебя занесло в эти края? Боже, девочка… – Незнакомка буквально взорвалась эмоциями.

– Ага… Из Англии.

– Моя бабушка из Грантема. В детстве я бывала там пару раз. Какая же судьба интересная штука: оказаться на другом конце света, запертой в трюме корабля, который, вероятно, станет могилой моей прошлой жизни, и встретить здесь тебя, такую же подругу по несчастью, да еще из Бирмингема. В таком случае… Тара. Приятно познакомиться.

Такой порыв эмоцией сбил с толку Келли на пару секунд, и она просто уставилась на темной силуэт еще до недавнего времени незнакомки, а теперь уже девушки Тары, чья бабушка живет или жила в Грантеме. Келли вспомнила, как бывала в тех краях с родителями. Они возвращались из поездки и остановились в небольшом городке переночевать.

– Келли, – улыбнулась девушка. – Жаль знакомимся при таких обстоятельствах.

– В предвкушении продолжения, Келли.

– Так вот, – продолжили Келли. – В тот момент, когда родился братик, я познакомилась в парке с девочкой по имени Аманда. Это вышло совершенно случайно. Как потом оказалось, я была единственной подругой. Аманда была младше на два года, но гораздо смышленее. Хотя, хочу заметить, – смутилась Келли, – я была лучшей в классе по всем предметам. И, тем не менее, Аманда была уникальной девочкой. Каждый день после школы мы встречались в парке и вместе делали мои уроки, а после наблюдали за прохожими и обсуждали их походку, внешний вид, поступки. Это может показаться странным, но нам нравилось. Постепенно она открывалась мне. А хочется заметить, что Аманда была достаточно закрытым ребенком. В конечном итоге мы стали настоящими подружками, и это было действительно волшебно. Ведь у меня как таковых их тоже не было: учеба поглощала меня с каждым классом все больше и больше, пока я не осознала, что стала для всех белой вороной. Я не хотела ничего менять. Мне нравилось учиться, узнавать новое, быть грамотной и образованной. Но в то же время жизнь начала захлестывать в водоворот взросления: первый понравившийся мальчик – на самом деле и последний—, первые месячные и прыщи, да и просто общение. Я заменяла подруг мамой, но после рождения Брайна… Мы отдалились друг от друга. И мне стало очень сложно контролировать свою жизнь, пока в нее не пришла Аманда.

Как я сказала: каждый день после уроков мы встречались в парке. Пока однажды Аманда не пришла. Затем не пришла и на следующий день, и еще через два. А на пятый день, вернувшись в очередной раз с парка, мое сердце разбилось.

Мама и папа сидели напротив телевизора, а на экране было фото Аманды. Под фотографией пугающим шрифтом в ряд стояли белые буквы на красном фоне, которые сообщали о смерти девочки в одном из заброшенных зданий недалеко от парка, где мы проводили время вместе. Заметив мой приход, папа тут же выключил телевизор. Я ничего им не сказала о знакомстве с Амандой, хотя эта новость разорвала мне душу. Еще через пару дней я узнала, что Аманда со своей матерью скитались по заброшкам не один год. Мне же она не сказала ни слова о своей жизни… Но я готова поклясться! Аманда была одна из самых светлых людей, каких я повстречала за всю жизнь.

Это событие наложило огромный отпечаток на меня и мою дальнейшую жизнь. Особенно на выбор жизненного пути. В четырнадцать лет я четко решила, что хочу не просто помогать детям познавать этот мир, а помогать детям, у которых нет или практически нет такой возможности.

И вот, Тара, я стою перед тобой в ужасно вонючем трюме и рассказываю то, что не рассказывала никому. Я бы никогда не открылась таким образом незнакомому человеку, но… как ты и сказала: “После этого путешествия от предыдущий жизни не останется ничего”.

Волны слегка бились о борт корабля, но не нарушали тишину, осевшую между двумя девушками.

– Кхм… Вау. Даже не знаю, что сказать. Ты приехала обучать африканских детей? – прошептала Тара.

– Да, все так и было… Только было зря… – Келли захлестнули эмоции. Слезы медленно покатились по ее пухленьким щечкам.

Тара решилась покинуть свой темный уголок и подойти к Келли вплотную.

– Хочешь обняться? – снова прошептала Тара, стоя прямо перед Келли.

Казалось, эти объятия жизненно необходимы прямо сейчас обеим девушкам. Удивительно, как две незнакомки стали так близки за столь малый промежуток времени. Общее горе, связавшее две совершенно разные жизни, стало ключевым фактором необходимой близости. Обнявшись, девушки смогли перенестись далеко за пределы корабля и успокоиться.

– Келли, а что за парень? Ты сказала был первый и последний.

– Ничего особенного… Обычный мудак.

– Неожиданно слышать от тебя ругательства, – улыбнулась Тара.

– Он этого заслуживает. Всю школу я была влюблена в Джексона Мартина. Знаешь, весь такой смазливый красавчик, тупой, как пробка, но красивый до ужаса.

– И чем же закончилась история двух голубков? – Тара усмехнулась и ущипнула Келли за бок.

– А чем обычно заканчиваются истории: когда девушка по уши влюблена в парня, а ему нет никакого дела до нее? Он переспал со мной в выпускном классе, после того, как я наконец-то призналась ему в чувствах. А после сделал вид, будто ничего и не было.

– Вот ублюдок! – выругалась Тара. – Все они одинаковые! Только одно и надо, а потом пиши-пропало.

– Не все… – с досадой промычала Келли.

– Так-так, видимо этот Джексон не был единственным и уж точно последним. А ну-ка, подружка, посвяти меня в тайны своего закрытого сердечка! – Тара прикусила губу в ожидании новой истории.

– Как я уже говорила, училась я день и ночь. Подружек не было, а о тайной любви никто не знал, в том числе сам Джексон. Все свободное от учебы время я проводила за чтением легких романов. Ничего особенного, просто там я находила ту любовь, которой не хватало мне в жизни. Хотя о какой любви может идти речь в четырнадцать лет, – усмехнулась Келли.

– Как раз таки о самой искренней. По крайне мере влюбленности. Пока твой разум не омрачен расставаниями и потерями. Это как в случае с тем, что ты говорила о взрослой жизни и дверях.

– Хм, ну да. Думаю, ты права. Не суть важно. День сменялся днем: я училась, читала и так по кругу. Выстраивала образ идеального парня, идеальных отношений. И все это рухнуло в один момент. Любовь всей моей юности воспользовалась моими чувствами и не оставила после себя ничего. Думаю, понятно, насколько я была разбита. Это оказалось первым сравнимым потрясением после смерти Аманды. Так я вступила во взрослую жизнь и поняла, что мир далеко не так идеален, как я его представляла.

– Как и большинство из нас, – перебила Тара.

– После окончания школы я и думать не хотела о парнях: слишком уж болезненный опыт получился. Я решила сосредоточиться на своей жизненной цели, но сперва нужно было окончить университет.

– Так подожди. Он по итогу последний или нет? – Тара сгорала от любопытства. Ей сложно было понять чувства Келли, ведь она вступила во взрослую жизнь гораздо раньше: всех пальцев не хватит, чтобы пересчитать парней Тары. Однако рассказ Келли завораживал девушку, и все нутро требовало продолжения.

– Да слушай же! – Келли прикрикнула. Она не любила, когда ее перебивают, особенно во время такой личной истории. – К моменту окончания университета моя хорошая знакомая сделала мне подарок: организовала поездку в Кейптаун. Пробная программа с полным финансированием, рассчитанная на полгода. Завершив все дела дома, я с нетерпением ждала эту поездку. Только для начала мне нужно было побывать в Сантьяго-де-Куба.