Щясте. Роман-лего

Глава 13. Кэтрин. ПМЖ – Германия

Немецкий и английский Пашка знал довольно сносно. У Кэтрин было гражданство, поэтому каких-то особых трудностей у них с адаптацией не возникло. Ему пришлась по вкусу традиционная немецкая еда – охотничьи колбаски, кислая капуста, эль… Заоконный пейзаж тоже был приятен, особенно, когда зацвели весной посаженные Кэтрин клумбы.

На своём небольшом участке при доме Кэтрин разводила цветы. Здесь не принято было делать грядки с картошкой-морковкой-капустой. Да она бы и не смогла этим заниматься: огородница была никакая. А вот цветы высаживала охотно. И гармоничная душа просыпалась, когда по утрам Кэтрин выходила из дома и видела свои цветущие клумбы и осознавала, что она своими руками произвела такую красоту. Это было не столько садоводство, сколько творчество. Пришедший наконец в себя Павлик отдавал должное причудливым клумбам. Они оба не любили букеты дома. Цветы должны расти. Сорванные цветы – это как произведение искусства, выкинутое на помойку. Краткое цветение, удушливый запах… Лучше было любоваться в окно или выйдя на крылечко. На простор, на воздух. Вот тогда красота эта была органичной и грела душу.

Всё у них складывалось в общем-то неплохо. Конечно, если не считать того, что поблизости не было никого из хорошо знакомых. Но их и в России уже осталось не так много.

Через интернет не прекращали переписываться с Ольгой, Лёней, иногда что-то писал Сергей. Бывало, что разговаривали с Серёгой или Танюшкой по скайпу.

На соседей Павел особого внимания не обращал, это не в многоквартирном доме, «guten Tag» при встрече – и довольно с них.

Окончил компьютерные курсы, которые были больше для проформы, для бумажки, потому что всё, чему учили, он и так давно уже знал и умел почти в совершенстве. Работать устроился в фирму, которая занималась сервисным обслуживанием компьютерной техники, установкой ПО. Мотался по разным адресам, как самый молодой, заодно и город узнал, ремонтировал чужие компьютеры, ставил антивирусы, восстанавливал повреждённые данные, устанавливал новые программы. Кэтрин… чем занималась Кэтрин, он как-то не особо интересовался, – чем-то музыкальным, вроде бы, преподавала и выступала. Куда-то уходила, потом приходила, рассказывала обо всём неохотно. Чаще они молчали. Кто приходил первым, тот готовил еду. По выходным иногда ездили по магазинам или в кино, Кэтрин приобретала также билеты на концерты классической музыки.

Посмотрев на ассортимент магазинов одежды и то, как одеваются здесь люди, Кэтрин покопалась в интернете и села за швейную машинку. Не хватало ещё переплачивать за посредственные вещи!

Она предпочитала сдержанный, не лишённый шарма стиль без излишеств. Впрочем, в чопорности и отсутствии вкуса её едва ли кто мог заподозрить. Точёная фигура позволяла выглядеть презентабельно в одежде любого фасона.

Для брата шились брюки, толстовки, куртки, а также стильные рубашки и жилетки «на выход». Павел не капризничал, вполне полагаясь на мастерство сестры. Для него было главное – чтобы удобно и не стрёмно. Хотя и магазинный ассортимент ему казался не таким уж убогим.

Кэтрин вела историю музыки в консерватории и параллельно обучала детей в музыкальной школе. Изредка участвовала в сборных концертах и каких-то конкурсах «местного значения», если приглашали. Сама не особо к этому стремилась. Так внезапно погибший Юрий, неистребимая игромания Генки, кривой зигзаг Серёги, продажа ателье и разорение музыкалки, наконец, страшная и нелепая смерть от цунами родителей, а сразу следом ушёл Олег – всё это било по ней изуверски точно. Не подавая виду, Кэтрин страдала молча, внутри, им с Павлом надо было просто выжить среди каверз холодного мира.

В родном Магдебурге это оказалось проще. Волнующий душу запах Эльбы! Кажется, он доносился отовсюду. Все мосты, все берега исхожены, летом там было такое раздольное купание! И замирание от трепета перед величественным зрелищем – водопадом… Но теперь вода вызывала всегда безотчётную дрожь.

Маленький костёл «Собор наших милых женщин», построенный в незапамятные времена каким-то неведомым рыцарем, – там проходили разные выставки, Кэтрин с мамой часто их посещали. Незабываемые походы в оранжерею среди маминых учеников, а весь путь повторяли на русском названия предметов и растений, явлений природы, и рассказ на экскурсии, и взгляды вскользь на встреченных детей из семей советских военных, робкие знакомства и совместные игры. Книжный магазинчик на углу, с его неповторимой атмосферой, пожилой герр Шульц всякий раз с таинственным видом подводил девочку к одной из дальних полок с занятными новинками.

А любимый Норд-парк, где каждую весну распускалось несметное количество синих-синих цветов! А ещё собор, куда её водила строгая бабушка, принакрыв волосы чёрной ажурной шалью. Чистые ровные тротуары и дороги, приветливость продавцов Кэтрин смогла оценить только в сравнении с российскими…

Конечно, всё здесь было связано с Магдой (интересно, её назвали намеренно в честь родного города?). Но эти детские воспоминания, как и горечь от разлуки, уже притупились. Кэтрин бережно хранила фотографии мамы, видела в зеркале много общего с ними. Но видимо, всё сложилось так естественно, что боль утраты была прожита тогда безвозвратно. Кэтрин сама увидела, во сне: мама превратилась в белую птицу. И приняла это с печалью неизбежности, в ребячьей наивности думалось даже: птица – это хорошо. Новая семья уже баюкала её своими заботами, отношениями, правилами. Казалось, она всё детство ждала этого человека, которого сможет назвать отцом и который показался ей гораздо лучше всех мужчин, с кем ей за 11-летнюю жизнь пришлось сталкиваться. На военных в своём городе она всегда смотрела с опаской (сохранённой в генах?) и была рада, что её Vatti – не один из них.

Неожиданный трагический уход из жизни отца и его жены (какой же близкой и по-настоящему родной стала за эти годы Лиля!) подкосил незыблемое, на раз сделав её старшей в семье. Лёня ушёл в науку и обосновался в Петербурге, он «крепкий орешек» и себе на уме, привык быть самостоятельным. Павлик нуждался в незаметной опеке. Возиться с компами ему нравится, и что за печаль – не получил высшее образование? Захочет – наверстает, сейчас встать на ноги и найти себя в этом мире – главное. С каким простым и естественным выражением он кладёт в шкатулку денежку «на хозяйство», Павел непременно гордился бы своим сыном.

Глава 14. Марина в Кении

От Маришки долго не было никаких вестей.

Раздосадованная отношением родных к её браку с Ортего, девушка (новоиспечённая госпожа Оконджу!) вскоре вернулась с ним в Москву. Последний год доучивалась нервно, торопясь, уже предвидя, что работать по специальности ей вряд ли доведётся. Хотя продолжала изредка подрабатывать, брала интервью у интересных людей, составляла какие-то обзоры. Однако новая идея владела всеми мыслями. Ортего обещал увезти её в свою жаркую страну, где никто не помешает им строить собственную семейную жизнь. Маришка лишь изредка переписывалась через интернет с Ольгой и Кэтрин, но и им о важном событии сообщила уже в последний момент. Диплом был получен, оформлены визы, собраны чемоданы.

«Марина, ты всё продумала? Ведь много случаев, когда…»

Дальше она и читать не стала. Сколько же у людей предрассудков! Мы не в каменном веке, сейчас везде есть связь, если ей не понравится, в любой момент можно возвратиться! Эта привычная жизнь никуда от неё не денется. Ортего такой милый, такой страстный, так её любит, как они могут этого не понимать. Всё остальное уже стало пресным и надоевшим, размаха не хватает и адреналина, хочется вырваться на свободу и насладиться шокирующей природой Африки. Джунгли, крокодилы, жара и «туземные племена», где все чернее сажи. Она непременно выучится готовить их национальные блюда и научит готовить свои, они примут её в свою семью, Ортего говорил, как высоко у них ценятся белые девушки.

В общем, родители обо всём узнали постфактум, когда их любимая дочка уже перешагнула порог чёрной Африки. Ольге она из аэропорта написала, что прилетели, передала всем приветы… И это была последняя весточка.

Ортего Оконджу получил в Москве диплом врача-терапевта и теперь рассчитывал обосноваться в Найроби, столице своей родины Кении. Чем будет заниматься Марина, они пока не говорили. Рослый и губастый, с фиолетовым отливом негр из племени луо в мечтах видел свою русскую жену домохозяйкой и матерью его многочисленных наследников. Мулаты красивы, а значит, и двери им повсюду открыты.

Незнакомая столица поразила Маришку. Это был современный город с огромными домами, оживлённым движением, пальмами на улицах. Впрочем, не меньше, чем непривычной архитектурой, была удивлена она обилием чёрных людей. Хотя ведь это Африка, чему удивляться?! Но смущение не проходило, девушка чувствовала себя здесь буквально белой вороной, на которую таращились и цокали языком. Марина старалась прятаться за широкой спиной мужа. Во сне увидела потом много этих чёрных лиц с белыми зубами и глазами навыкате. Впрочем, они вели себя вполне дружелюбно. «Вот уж не думала, что люди станут для меня главным потрясением!»

В их отеле был ресторан на крыше, откуда супруги Оконджу (Маришке нравилось мысленно объединять так себя с мужем) могли любоваться вечерним городом. Он был прекрасен. А вот бродить по улицам не особо хотелось: даже в столице то и дело попадались кучи мусора, муж объяснил ей, что принято выкидывать его прямо на дорогу. Ужин был вкусный, а порции большие, так что они провели прекрасный вечер. Вай-фай в отеле тоже первое время радовал. И горячая вода! Маришка после дороги с удовольствием приняла ванну. Персонал оказался вышколенным, так что обслуживали их прекрасно. Если учесть, что гостиница принадлежала к дешёвому сегменту, то лучшего трудно было и желать. Правда, оживлённое движение за окном не прекращалось и ночью, но после перелёта спалось отлично.

Что Марину ошеломило в Кении больше всего – другие запахи. Воздух казался каким-то густым, насыщенным чужими оттенками. И ещё непривычной была вода, которую приходилось покупать разлитой в бутылки – другая для питья, приготовления пищи и даже для мытья посуды не годилась.

Они сходили на искусственное озеро, что расположено в парке, обсаженное неведомыми деревьями. Едва узрев на озере катамараны, Маришка тут же вспомнила детство, дом отдыха, куда они ездили с мамой, Лилей и братишками. Немножко взгрустнулось – где они теперь! Там катамараны выдавались в прокат, и они дважды с восторгом опробовали это плавсредство. Вот почему и сейчас Маришка загорелась и с удовольствием сделала пару кругов по озеру.

Посмотрели на карусели, батуты, надувные горки, где резвились детишки. Большое впечатление произвели лежащие в тени деревьев, на траве газона, разные люди. Было их не так много, и казалось, что это привычное их времяпрепровождение. Местные бомжи? Ортего отрицал.

Башни финансового центра виднелись издали. Заглянули на спортивную площадку, где молодёжь гоняла на скейтах и великах. Совсем как дома в парке!

Маришка потащила мужа и на смотровую площадку: ей непременно надо было видеть парламент и часовую башню!

Яркие шустрые маршрутки привлекали внимание. Удивляло, что и здесь бывают пробки. А ведь жителей гораздо меньше, чем в среднем российском городе.

Река называлась так же, как и столица. Конечно, мимо пройти было невозможно! И какое же постигло разочарование, когда, приблизившись, рассмотрела горы мусора на берегах и в самой протоке.

Ортего из окна номера показал ей на трущобы: в тот район ни в коем случае нельзя, даже днём там подстерегают серьёзные опасности. Конечно, ещё в Москве они сделали все прививки, но Марина чувствовала себя не очень уверенно, узнав о частоте случаев холеры, не говоря уж о СПИДе.

В отеле они поселились временно. Ортего рассчитывал быстро начать работу и получить жильё при больнице. Однако его попытки устроиться в частную клинику не имели успеха. Недостатка в персонале столичные больницы не знали. Во всяком случае, так ему сказали. Но в одном из учреждений намекнули: он без опыта работы, рисковать репутацией престижные заведения вряд ли будут. Оставалось идти в государственную лечебницу. И в первой же Ортего был обласкан и немедленно зачислен в штат. Радости это вызвало немного: устаревшее оборудование, обшарпанное здание, толпы больных и ничтожная зарплата. Утешали мысли – это всего лишь на первое время.

Заскучавшая в номере Маришка пожаловалась на медленный интернет и отсутствие кондиционера. Ортего криво усмехнулся и велел собирать вещи.

Маленькая и грязная комнатка при больнице повергла в шок. Но неунывающая Маришка побросала сумки и пакеты, засучила рукава и тут же принялась за уборку, драила и намывала все поверхности, пока вода в ведре не стала бурой. Велела Ортего раздобыть хотя бы лампочку, если уж не плафон. Повесила на окно занавески, брезгливо скрутила в рулон тощий тюфяк с кровати. Ортего раздобыл где-то и люстру, и новый матрац. Маришка застелила постель и занялась столом. Набросила скатёрку, расставила посуду – накануне они прошлись по магазинам и приобрели самое необходимое для быта. Тут же на плитке был приготовлен нехитрый обед.

– Ты знаешь, нам придётся пока пожить скромно. Иначе все деньги быстро улетят. Я завтра начинаю работать.

Дерзкие планы

Сидя в гостинице, пока Ортего искал место, Маришка лазала в интернете по местным сайтам. Хорошо, что были они на английском. Как выпускницу журфака её интересовали СМИ. Не говоря о том мужу, намеревалась разведать обстановку: нельзя ли ей устроиться работать по специальности? Сидеть дома и заниматься хозяйством не планировала точно.

Среди журналистов попадались преимущественно мужчины-негры. Но это её не смутило. «Надо написать небольшой очерк о моих впечатлениях и попытать счастья!»

Её приняли и с немалым удивлением выслушали. Смущаясь от взглядов редактора, пожилого негра с большими руками, она старалась казаться смелой, а потому английские слова у неё немного путались. Завершила тем, что положила отпечатанный очерк на стол. Он пробежал глазами, покачал головой. Конечно, это можно опубликовать в разделе отзывов гостей города, есть несколько занятных моментов в её заметке, но на статью за гонорар она явно не тянет. Белые девушки у них в редакции никогда не работали. Вакансий журналистов нет, но если будет стоящий материал – например, о жизни в трущобах, тогда он готов поговорить о сотрудничестве.

Конечно, Ортего рассказывал ей всякие ужасы о трущобах… И даже по улицам она шла с опаской, то и дело натыкаясь на сальные взгляды. Но не будь в её сердце азарта и авантюризма, она вряд ли решилась бы закрутить роман с негром и тем более отправиться с ним на чёрный континент.

Видя за ужином её сверкающие глазки, Ортего спросил, не придумала ли она себе какое-нибудь опасное развлечение. Марина смешалась. Несколько противоречивых эмоций попеременно отразилось на её лице.

– Да, мне тут скучновато сидеть целыми днями, – уклончиво сказала чистую правду.

– Ничего, скоро у меня выходной, сходим с тобой в парк, в кино, в ресторан.

«По ресторанам ходить – никаких денег не хватит», – подумала, но вслух вырвалось другое:

– Ты обещал свозить меня в национальный парк!

– Позднее, хорошо?

Она нехотя кивнула и перевела разговор:

– А что у тебя за больные?

– Самые разные. Чаще запущенные случаи: лихорадки, инфекции, даже с укусами насекомых приходят, хотя это мне не по профилю. Бывают просто истощённые. Тяжёлая работа. Сорок семь человек сегодня принял, устал.

Марина погладила его руку. Всё не так представлялось из Москвы. Она рвалась к свободе, хотела показать свою независимость от мнения родни, доказать свою способность на Поступок. Может, ей следовало отправиться туда, где воюют, чтобы совершать подвиги, балансировать на грани жизни и смерти, нахвататься адреналина до отвала, повесить на грудь ордена! Слишком мелким ей казалось заниматься бытом, ждать с работы мужа, слушать о больных…

Впрочем, завтра она осуществит свою идею и отправится в эти трущобы, которых все так отчаянно боятся. Словно они находятся не в столице современной цивилизованной страны, а в каком-то Средневековье. Что она, дома пьяниц или бомжей не видела? Только и разницы, что эти чёрные.

Трущобы

Конечно, она припасла себе закрытую одежду, джинсы и перчатки, наглухо замотала в платок голову; чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, сбрызнула себя спреем от насекомых. Проверила диктофон на мобильнике, вопросы для интервью быстро возникли сами собой. Сориентировалась по карте в интернете, куда ей лучше ехать. Набрала на всякий случай СМС для мужа и отложила в черновики, если вдруг потребуется – можно отправить одним нажатием кнопки.

Решилась ехать на матату, хотя эти устаревшие «маршрутки» пользовались дурной репутацией. Но ей требовалось попасть в подходящую эмоциональную волну, хватануть новизны. Созерцание исподтишка непрезентабельных пассажиров, ветхие сиденья, затоптанный до невозможности пол, скрипучие двери тому способствовали. Впрочем, добралась она без приключений.

Прижимая надушенный платочек к лицу – смрад уже начинал подступать – храбро ступила на убогую улочку. Сначала она подумала, что надо бы идти с другой стороны, а то на этой окраине, видимо, располагалась помойка. Обойти было невозможно, бесформенная огромная куча расползалась во все стороны, сколько хватало глаз. Увидев туземца, Маришка по-английски спросила, где вход в их селение. Он замахал руками, не понимая, и устремился прочь. Она с трудом отыскала жалкое подобие тропочки. Но ботинки оказались уже замазанными нечистотами, так что она перестала на них смотреть и просто перешагивала через слишком подозрительные предметы и лужи.

Показалось что-то похожее на хижины. Почерневшие низкие крыши теснились одна к другой. В пустых проёмах висели какие-то тряпки. Мусор здесь валялся повсюду. Полная, пёстро одетая чёрная женщина вышла на улицу и выплеснула из грязного бака помои, едва не забрызгав Маришку.

– Осторожнее! – крикнула она по-английски, отпрянув в сторону.

Женщина с безразличием посмотрела на неё и ушла.

Неряшливо одетый ребёнок копался в груде мусора, тут же тёк подозрительный мутный ручей. Ребёнок нашёл какой-то плоский продолговатый обломок и опустил в жижу. «Кораблик» понесло течением, ребёнок белозубо засмеялся и побежал за ним, сверкая белыми пятками. Все они здесь были босые.

Где-то невдалеке мелькнули мужские фигуры, и Марина подивилась тому, что негры бывают, оказывается, низкорослыми. Потом поблизости в доме – или как они тут называются? Лачуги? – заплакал ребёнок. Это почему-то вызвало тревогу. Хотя в безоблачном небе так же светило солнце и было безмятежно и чисто. Не то что перед ней. Блуждая по узким захламлённым проулкам, уже не рада была своей затее.

Вдруг от одного из домов отделилась тень. Чудилось в приближении этого человека что-то зловещее. На плохом английском он отрывисто спросил, что ей здесь надо. Сердце Маришки тяжко ухало, за незнакомцем чувствовалась ей какая-то сила, может быть, власть. И, несомненно, угроза.

– Я хотела посмотреть и написать об этом.

– Здесь тебе цирк? Здесь живут такие же люди, как ты! Они тебе не звери в клетках, чтобы рассматривать.

Маришка стушевалась.

– Для белых проводят экскурсии, договариваются с нами. Куда ты полезла одна? Здесь могут отобрать камеру или убить за одно фото.

– Нет у меня камеры, только телефон. И не снимала я ничего. Хотела с кем-нибудь поговорить, сделать интервью. А вы мне не поможете?

От такой наглости негр засмеялся.

– Может, тебя лучше вывести отсюда, пока цела?

Марина закусила губы. Уйти ни с чем? Зря что ли она так перемазалась и нюхала все эти помойки?

Поняв по её глазам, что не отступится, новый знакомый (это оказался местный «авторитет», управляющий жизнью в своей части трущобы) велел идти за ним.

Они долго шли мимо лачуг, где-то прямо на земле сидели люди, около них дымился уголь в камнях, там стояла посуда с варевом. Тут же бегали или играли какими-то обломками дети. То и дело надо было переходить через мутную жижу. Впрочем, Маришка увидела и неожиданное: местный «кинотеатр» в сарае, похожем на фургончик, салон красоты, магазин, что-то типа небольшого рынка. Отметила, что почти все жители были одеты опрятно, хотя и бедно. А как же, многие из них всю свою жизнь не покидали этих мест.

«Куда он ведёт меня?» Оказалось, в трущобах есть своя школа! Детишки резвились во дворе, и форма у них была: у девочек клетчатые платьица с белыми воротничками, у мальчиков одинаковые рубашки и штаны. Головы все коротко стриженые, курчавые.

Провожатый привёл Маришку к директору школы.

– Она хочет написать о нас в газету.

Немолодой усталый человек в белом костюме усадил её на диван и принялся рассказывать о том, что школа у них только пять лет, но попадаются очень способные дети, хочется помочь им вырваться в большую жизнь. Учатся все с немалым желанием. А учебных пособий, бумаги и ручек мало…

У Маришки возникло ощущение, что она в родном городе, в одной из школ, только разговор идёт на английском. Как же похожи педагоги всего мира, сколько общих печалей у них! И то же озабоченное выражение на лицах, и интонации…

Ей разрешили сделать несколько снимков, негритята с большой охотой позировали. Задор на лицах, искренняя радость, детская непосредственность и озорливость, шаловливые горошины чёрных глаз – вот что увидела и запечатлела Маришка вместо расхожих клише: измождённый, с торчащими ребрами темнокожий ребёнок, умирающий от голода. И как же ей нравилось здесь, среди них, любознательных и шустрых, находиться! К сожалению, предметов, которыми бы могла поделиться, с собой у неё не оказалось. Даже ручки или блокнота. Только немного денежек оставила в «копилке» директора на тетради.

Выведенная своим провожатым из трущоб, Маришка пообещала найти его снова, когда выйдет газета с её статьей. Вытерлась, насколько удалось, влажными салфетками и отправилась домой – снова на матату, не в такси же разъезжать с такими «ароматами».

День пробежал быстро, и Ортего был уже дома. Оказалось, Маришка ненароком нажала кнопку, когда убирала телефон, и тревожную эсэмэску он получил буквально недавно.

Таким своего мужа Маришка ещё не видела. От ярости он не мог подобрать русские или английские фразы, из него исторгались какие-то местные наречия. Но перепуганной девушке даже не потребовалось перевода.

– Девчонка! Дура! Какая же ты дура! – кричал огромный негр с лиловым, налившимся кровью лицом. – Зачем тебя туда понесло? Ты разве не знаешь, как там опасно?! Тебя же могли даже убииить!!!

Он замолк, схватившись чёрными руками за голову.

– Маринка, иди в ванну, сильно воняет, – сказал вдруг уже по-русски. Она, размазывая тушь по лицу, закивала и бросилась в душ, намыливалась и поливалась там долго, переживая задним числом ужас своей затеи, убогий вид нищенских лачуг и нестерпимые миазмы, источаемые горами мусора. И как сильно он испугался за неё, никогда ещё не орал так грубо.

Ортего сказал, что купит браслет с чипом, чтобы всегда знать, где она находится. Если только она ещё туда сунется…

– Сунусь. Я обещала принести статью, фотки и что-нибудь для школы.

Он зарычал и схватил себя за уши.

– Я оторву уши, пусть они не слышат это!

Маришка, чистенькая и розовая, в одной тунике, сквозь неё просвечивало тело, обняла своего рассерженного мавра.

– Ты помнишь, что женился на журналистке? У меня проснулся профессиональный азарт, мне осточертело просто сидеть дома и варить тебе ужин! – все это нежным, мурлыкающим голосочком. Следом она рассказала о визите в редакцию и своих планах.

– Тебя не возьмут в газету, там одни чёрные мужчины.

Наверное, он был прав.

– Милый, ты разреши, я всё-таки попробую! Мне очень нужно написать хорошую статью об этой школе, о будущем Африки, об этих светлых детях! Да-да, не смейся, ты понимаешь, почему «светлых»! И чтобы её опубликовали, и чтобы люди узнали и захотели помочь этой школе!

– Лучше бы я женился на медсестре… У нас были бы общие интересы и общая работа. А я женился на какой-то миссионерке, ей непременно надо нести просвещение бедным детям Африки!

Его ехидство было пропущено мимо ушей.

Они договорились, что Маришка больше не будет скрывать свои планы и действовать втайне от мужа.

– Но ведь ты весь изведёшься и не сможешь работать, если я скажу, что снова отправилась в трущобы.

– Значит, мы поедем туда вместе в мой выходной день. А может, ты возьмёшь мои книги и выучишься на медсестру?

…По-русски вышло весомо, злободневно и звонко. По-английски получилось более сдержанно, местами острее. Ортего сделал ей замечание и сказал: в остальном ему нравится.

В редакции на Маришку посмотрели уже с большим интересом. Тема статьи вызвала оживление, подача материала, свежесть взгляда и хороший язык получили одобрение. Но гонорар посулили скромный. Маришка была не из тех, кто гонится за гонорарами.

Статья получила резонанс, отклики были и от русских туристов. Маришке предложили именно для них, в расчёте на пожертвования школе, сделать перевод. В тот же миг она по электронке отправила первый вариант статьи, чем вызвала восторг. Статью разместили на сайте газеты и в некоторых новостных русскоязычных блогах.

Ортего сдержал слово. Накупив канцтоваров, распечатав фото, с пачкой газет, в выходной день они отправились в трущобы. Провожатый был в этот раз вежлив и снисходителен, не плутал по зловещим закоулкам, а вывел короткой дорогой к школе. Оказалось, статья уже принесла плоды: две делегации туристов и представители местных учреждений образования посетили школу с подарками, и на счёт стали поступать пожертвования. Марина испытала приятные мгновения гордости за результаты своего труда. «Знал бы папа!»