– Хочу танцевать, – глухо выдохнула она и, бросив окурок на пол, поднялась на ноги.
На следующий день Матео стащил с дежурного поста старенький магнитофон, и мы всю ночь танцевали.
– Можно?
Продолжая медленно двигаться под музыку, я положила пальцы на лицо Матео. Подбородок с ямочкой, прямой нос, пушистые ресницы, красивый высокий лоб. Он вдруг обхватил мое запястье рукой и через пару мгновений поцеловал тыльную сторону моей ладони.
– Что ты видишь?
– Тебя – мой Король.
Я положила голову ему на плечо, и лицо мое щекотали легкие зеленовато-белые лепестки, сорванные порывом ветра с лип.
Колдуньи в доме не оказалось. Почти всю долину поглотила тьма, оставив лишь несколько метров перед домом. Матео усадил раненную Кисулю на Разящего, и мы двинулись в путь. Все молчали. Без Гроша, нас осталось только трое.
Как бы быстро мы ни двигались, тьма лизала нам пятки. Проклятие, которым она наградила Кисулю, распространилось с руки на грудь и поползло выше. Но Кисуля молчала, она – боец, но то, что я. Копыта Разящего снова вязли в вязком тумане, а краски дня маячили где-то вдалеке, маня нас к себе, как призрачный мираж посреди пустыни.
– Ты же знаешь, где еще может быть колдунья? – спросила я Матео, стараясь не выдать своего волнения.
Он вдруг остановился и, взяв меня за плечи, посмотрел в глаза.
– А что говорит тебе сердце?
Я хмурила брови, не понимая, о чем он. Что я могу знать? Даже имени своего не помню. Он приложил руку к моей груди. Изнутри начала подниматься горячая волна, словно восторг, что не умещался внутри, он выступал на глазах слезами, размывая мир вокруг. Перед глазами мелькали картинки: мама кладет меня в кроватку, она улыбается мне. Папа учит кататься на велосипеде, первый поцелуй, вода с напором выдавливает лобовое стекло маленького Шевроле…
– Нет, —закричала я, отталкивая Матео. – Я не могу. Я не хочу…
– Ты можешь, – спокойно ответил он. – Внутри тебя есть то, что поможет прогнать тьму. Не бойся этого. Это богатство, которым одарила тебя жизнь. Люди, что коснулись твоей судьбы, они обогатили ее своими страданиями и своей любовью. Не бойся, – прошептал мне на ухо. Лишь ты видишь сердцем. Ты знаешь путь.
– Знаешь, я полюбила звук постукивания ногтя об ампулу, – усмехнулась Кисуля.
Я дождалась, когда медсестра сделает ей укол морфия и выйдет.
– Можно? – я осторожно нащупала край ее кровати и села.
– Помнишь, ты сказала, что единственное, по чему действительно скучаешь – волосы?