Read the book: «Разреши себя любить»

Серия «Босиком по лужам»

Книга 1. Босиком по лужам

Книга 2. В тени твоих ресниц

Книга 3. Город пахнет тобою…

Книга 4. Разреши себя любить

Shutterstock (с) изображение на обложке лицензионное, с разрешением на коммерческое использование

Под крылом божественного ветра

Возможно, когда-то было время,

Когда бы я позволил тебе уйти,

Я бы даже не пытался, но я думаю,

Ты могла бы спасти мою жизнь…

Просто не бросай меня,

Я не подведу тебя,

Нет, я не подведу тебя…

Просто не переставай верить,

Я все утрясу.

Пожалуйста, не сдавайся,

Я не подведу тебя…

Whataya Want From Me (с) Adam Lambert

Глава 1

Я заехал в офис забрать накопившиеся бумаги. И хотя все дела можно было отложить на понедельник, а вечер пятницы и выходные провести исключительно в постели, изредка отвлекаясь на пожрать и переключить канал, какая-то неведомая сила тянула на работу. Наверное, я просто соскучился по брату, которого не видел больше трех месяцев, или по нашей дуре-секретарше, единственными достоинствами которой были забавный заразительный смех и точеная фигурка, а может по ребятам-звукорежиссерам, с которыми мы любили выпить пива после затянувшейся записи. Впрочем, время было поздним, и вряд ли я кого-то из них сейчас встречу на рабочем месте, надо просто окинуть взглядом офис, и, наконец-то, почувствовать себя дома.

Как ни странно, но в конторе кто-то был.

– Ой, Дэн, я так рада тебя видеть! – всплеснула ручками Тина. – Мы не ждали тебя сегодня.

Я улыбнулся.

– Тина, сделай мне кофе и подготовь документы, как я просил утром, – мимоходом кинул я ей, проходя в свой кабинет.

– Да-да, – торопливо закивала она. – Сейчас все будет.

Я опустился в кресло и закинул ноги на стол. Наконец-то дома. В родной постели. Со Сью под боком. Сейчас только посмотрю, что тут в мое отсутствие произошло, и домой, к Сьюзен, в постель.

– Дэн, я всё подготовила еще днем, как ты просил, – Тина положила на стол пухлую папку. – Тут договора, письма… Ну, в общем, сам разберешься.

– Что у нас произошло, пока я отсутствовал? – крикнул я ей в спину. Нос щекотал запах свежеприготовленного кофе.

Тина гремела посудой и что-то говорила мне. Я не понимал ни слова. Открыл папку – несколько писем, какие-то запросы, договора, счета… Последние мне нравились меньше всего.

Девушка, грациозно покачивая бедрами, вошла в кабинет, неся на подносе чашку кофе и вазочку с печеньем.

– Господин начальник, всё, как вы просили, – сладко протянула она.

Я убрал папку подальше.

– Так что у нас произошло интересного? – повторил.

– Все как обычно. – Тина мялась и отводила взгляд в сторону.

– Хм… А из необычного что произошло?

– Я выхожу замуж, – покраснела до кончиков ушей.

– Оооо, это круто! – протянул я, широко улыбаясь. – Поздравляю.

– Я хотела бы, чтобы ты был почетным гостем на нашей свадьбе с Тилли.

– Обязательно буду. Когда?

– Через три недели, – оживилась тут же. Протянула пригласительный. Я, не глядя, спрятал его в карман джинс.

– Хорошо. Что тебе подарить?

Она мечтательно посмотрела в потолок.

– Не знаю, Дэн. Мы еще не думали с Тилли об украшениях. Может быть ты возьмешь на себя эту статью расходов?

– Идет, – кивнул я. Дьявол, кто тянул меня за язык?! – Тилли отличный парень. Тебе с ним очень повезло.

– Спасибо, Дэн. Я сама не верю своему счастью, – с волнением прикрыла она ротик пальчиками и зажмурилась от удовольствия. – Можно я пойду? Рабочий день давно закончился.

– Конечно, беги. Извини, что задержал.

– Ничего. Ты только на свадьбу приходи. Я буду тебя ждать. И офис… Надо только закрыть… Я все проверила, все выключила…

– Беги, – снисходительно улыбнулся я.

Тина быстро покинула сначала мой кабинет, потом наш офис. Бедный Тилли. Это наш новый менеджер, который занимался связями с общественностью. Он пришел на место Мари, когда та забеременела. Бедняжка, беременность далась ей тяжело, несмотря на то, что она изо всех сил старалась держаться и особо не капризничала. По крайней мере, Тиль не рассказывал ничего о каких-то ее особых прихотях. Мама говорила, что тоже тяжело носила нас с братом, ее постоянно тошнило, она плохо себя чувствовала. У Мари была угроза выкидыша, поэтому она не могла работать и бОльшую часть беременности провела в больнице. Не знаю, что пошло не так, почему врачи не доглядели, но родила она на полтора месяца раньше срока. Наверное, Тиль очень счастлив в новой роли. Я постоянно с ними созванивался. Брат так тепло отзывался о детях… Кхм, надо же, и на нашу пустоголовую Тину кто-то клюнул. Остается только посочувствовать ее избраннику. Хе-хе, Тилли, ты серьезно попал, парень. Надеюсь, что она тоже скоро забеременеет и свалит от нас. В тот день я напою от счастья всю контору!

Я смотрел на часы. Начало девятого. Если выехать сейчас, то в девять я уже буду у брата, лично поздравлю Мари и потискаю близнецов. Со слов мамы и счастливой бабушки – мальчишки вылитые мы в детстве. Хоть что-то светлое в нашей черной жизни… Последние пару лет у нас ничего не ладилось. Группа распалась, концертов не было, какие-то «гениальные» проекты брата не принесли никакого дохода, сплошные расходы, которые затянули нас в долговую кабалу. Хаген и Клаус играли в других группах – им тоже надо было как-то кормить свои семьи. Я плюс-минус успешно занимался продюсированием одной группы, мотался с ними в туры, договаривался о концертах, занимался рекламой (пока Мари болела, и мы не нашли нашего очкарика Тилли). На совести Тиля осталась студия. Впрочем, совести у Тиля не было, поэтому я еще занимался делами в студии, заключал договора, приглашал исполнителей на начальном этапе. Сейчас-то чаще они за мной бегают, чем я за ними. Тиль… А вот Тиль пустился во все тяжкие. Ему как будто оторвало голову. Беспорядочные связи, алкоголь, слава богу, обошлось без наркоты. Брат сорил деньгами, спускал их в казино, тратил на блядей, регулярно попадал в хронику происшествий… Берлин гудел, газетчики обсасывали кости брата. Я врал Мари, что все это ложь, как мог выгораживал близнеца. Мари вроде бы верила, по крайней мере про измены она ничего не знала, всегда улыбалась и шутила, с обожанием смотрела на Тиля, закрывая глаза на его «взрыв мозга». У них все было хорошо. Они жили в просторном доме недалеко от озера Зеддинерзее в Вильденбрухе. Очень хорошее место для малышей – воздух чистый и цивилизация близко. Мы со Сью часто гостили у них – дом большой, мы с братом пропадали на работе, нашим девочкам было о чем поговорить-посплетничать.

Кое-как справившись с подарочными коробками, я позвонил.

– Ни за что не догадаешься, кого я встретил по дороге! – радостно выдал я Мари, которая открыла дверь. – А по дороге я встретил… – Я выглянул из-за коробок и чуть не выронил их из рук. Передо мной стояла… – Тина?

– Привет, Дэн! Ой, мы уже здоровались! Ах, это все мне? Какой же ты классный! – зачирикала она. – Спасибо тебе огромное! Это так мило с твоей стороны!

– Что ты тут делаешь? – прищурился я, уворачиваясь от протянутых рук.

– Живу, – обиженно выпятила она губки.

Я посмотрел на дверь, на сад и даже отошел чуть дальше и посмотрел на дом. Нет, это дом Тиля. Вон и розы под окном, которые я помогал сажать Мари прошлой осенью.

– Что ты тут делаешь? – переспросил я.

– Живу, – широко улыбнулась она. – Да ты проходи. Сама только что пришла. Если бы я знала, что ты поедешь к Тилли, то подождала бы, пока ты закончишь дела.

– Тилли? – вкрадчиво спросил я, чувствуя себя главным героем Verstehen Sie Spass.

– Ну да, Тилли. Мы живем вместе…

Я аккуратно положил коробки у входа и вошел в дом, решительно отодвинув девушку.

– Тиль! Мари! Черт вас побери! Это совершенно не смешно! – несся я в гостиную. – Где вы? Мари! Тиль!

Тиль выглянул из столовой. Вытер руки о перекинутое через плечо полотенце.

– Дэн! Вернулся! Прости, брат, не ждал тебя сегодня. Привет! – Тиль обнял меня и похлопал по плечу. – Очень рад тебя видеть.

– Взаимно, – выдохнул я. – Что за черт тут происходит? Что за тупой развод?

– Все нормально. Ты чего? – рассмеялся он. – Пойдем ужинать. Тина сказала, что ты остался на работе. Я не думал, что ты к нам заедешь. Она меня даже не предупредила.

К нам?

Тина тенью просочилась на кухню и принялась что-то накладывать в тарелки. Я смотрел, как она по-хозяйски лазит в полки и достает посуду, как открывает холодильник, как хлопает дверца микроволновки… Я смотрел и ни черта не понимал.

– Мари опять в больнице? – спросил я. Это была единственно правильная мысль, как мне показалось.

– Не знаю, – пожал плечами брат. – Расскажи лучше, как съездил? Как все прошло? Что думаешь?

– Нормально съездил. Все хорошо. Ребята отлично отработали. А где Мари? Где дети? Я привез им подарки. Хочу поскорее увидеть наших мальчишек!

– Им? – капризно протянула Тина, оборачиваясь. – Я думала, это для меня.

– Тиль? – нахмурился я.

– Да ну, что говорить о ерунде? – отмахнулся он. – Рассказывай. Как тур?

Это начинало бесить.

– А мы с Тилли уже выбрали мне платье, – похвасталась Тина. – Хочешь покажу? Тилли не покажу, а тебе, как дорогому гостю, покажу!

Тилли… Тилли? Тиль! Я достал из кармана пригласительный.

Дорогие Даниэль и Сьюзен! Мы с огромным удовольствием приглашаем вас на регистрация нашего брака и посвященное этому событию торжество. Регистрация состоится… (Что за черт?!) …Мы будем рады видеть вас!

Тиль Шенк и Тина Хелзет

– Что за черт, я спрашиваю? Тиль?

Тиль вытянул шею, рассматривая, что я держу в руках.

– Это пригласительный, вроде? – хрумкал он огурцом.

– Пригласительный. Я Дэну его отдала. Дэн сказал, что придет на нашу свадьбу, – поддакнула Тина. – Ой, как же я хочу тебе платье показать! Тилли, а Дэнни решил подарить мне украшение. Я хочу диадему такую… – Она очертила руками нечто над головой. – Ну, ты сам поймешь, какая нужна, когда платье увидишь. И колье такое…

Я переводил взгляд с девушки на брата и обратно. Мир сошел с ума? Я сплю? У меня бред? Самолет рухнул и теперь я, мертвый, попал в какую-то параллельную реальность?

– Ты издеваешься? – Я едва не метнул в него вилкой.

– Нет. Почему? Это пригласительный на свадьбу. Я буду очень рад видеть вас со Сьюзен.

– Мы, Тилли, мы будем очень рады, – ласково поправила его Тина, провела по плечам, прижалась животом к спине.

Нет, это точно какой-то дурацкий розыгрыш. Я облегченно рассмеялся. Абсурдность ситуации не давала никакого шанса допустить, что все это происходит на самом деле. Сейчас откуда-нибудь вылезут ребята из съемочной группы самого тупого в мире шоу, и мы все дружно поржем.

– Как мальчишек назвали? Представляешь, ты уже папа! Кто бы мог подумать?!

Тиль едва заметно поморщился.

– Понятия не имею.

– То есть?

– Мари поступила очень подло, – вмешалась в разговор Тина. – Она обманула Тилли. Изменила ему. Они расстались. Но ты не переживай. С Тилли все хорошо. Рядом я, и нам очень весело.

– Дебильная шутка, – резко осадил я девушку. – Как она могла ему изменить? Она только родила. И во время беременности я сильно сомневаюсь, что Мария смотрела на сторону. Что за бред? Какая свадьба? Тиль, ты в своем уме?

– Я в своем уме, – рыкнул брат. – Твоя Мари где-то нагуляла детей и теперь хочет, чтобы я их признал. Только у нее ничего не выйдет! Я посчитал. Нашла дурака? Обломайтесь! Пусть проваливает к отцу своих детей!

Я внимательно смотрел на близнеца, пытаясь понять, в чем подвох. Розыгрыш. Это точно розыгрыш. Исследовал взглядом полки, стараясь увидеть скрытые камеры.

– Дэнни, ты не переживай… – вновь затянула Тина.

– Заткнись, – рявкнул я на нее. – Где Мари и дети?

– Тебе же сказали – мы не знаем, – удрученно взмахнула она ручками и причмокнула губками. – И знать не хотим. Она очень оскорбила Тилли…

Я посмотрел на нее исподлобья. Тина отшатнулась.

– Тилли, скажи ему! – гнусавый голосок рвал мои нервы. – Твой брат совсем помешался на этой русской. А может это его дети?

Хорошо, что она стояла с противоположной стороны длинного обеденного стола. Я заметил, как Тиль поджал губы. Тина словно исподтишка травила его на меня, как глупый хозяин втихаря травит крупную собаку на мелкую шавку. Она ныла какую-то чушь, а глаза брата из карих становились черными. Я и сам чувствовал, как злость закипает в венах. Взял себя в руки. Вытер рот салфеткой и встал из-за стола.

– Ладно, мне пора. Привет Мари передавай. Шикарно разыграли. Высший балл.

Из дома Тиля я вылетел с такой скоростью, словно за мной гнались все псы ады. Хотел пнуть коробки с подарками, которые так и стояли у входа, но передумал – Мари будет неприятно, если они измажутся. Черт, надо было пройтись по комнатам, посмотреть. Наверняка, она где-то сидела и наблюдала за всем по монитору. Они точно меня развели. Там были скрытые камеры. Голову даю на отсечение – развели и теперь ржут все вместе. Надо быть сумасшедшим, чтобы променять Мари на это недоразумение.

В машине выкурил пару сигарет и набрал номер матери. Уж она-то точно в этом цирке участия принимать не будет. Перебросившись с ней парой вежливых фраз и ответив на стандартные «как дела» и «как съездил», я, собственно, перешел к делу.

– Дэн, я не знаю, что произошло, правда. Мари с близнецами пришла к нам среди ночи. Неделю жила у нас, потом нашла квартиру и уехала.

– Она в Берлине?

– Да. Я при каждом удобном случае стараюсь заехать к ней. Мне район не нравится. Нойкёльн. Там одни турки и арабы. Днем ходить страшно, я молчу про вечера и ночи. Ужасный район, Дэн.

– Это из-за Тины?

– Не знаю. Я последние два месяца живу в каком-то кошмарном сне, который никак не кончится. Пыталась поговорить с Тилем – бесполезно. Сейчас он надумал жениться на этой вертихвостке. Она же глупая, Дэн! Она такая дурная! У нее на уме одни шмотки и ночные клубы!

– Он сказал, что она ему изменила.

Мама недовольно выдохнула в трубку:

– Ему в голову втемяшилось, что близнецы не его. Мол, из-за того, что она родила на полтора месяца раньше, он посчитал, и выяснилось, что они в то время вместе не жили.

– А они не жили вместе? – Я точно попал в какую-то параллельную реальность. Мари же от Тиля не отлипала! А как они смотрели друг на друга! Как они нежничали друг с другом!

– Я не понимаю, что происходит с твоим братом, Дэн. Он словно с цепи сорвался. Он делает глупость за глупостью. Он разрушает все, что строил долгие годы.

– Где она живет?

– Маловер штрассе, дом двадцать семь, квартира пятнадцать. У нее даже домофона нет, не знаю, как ты попадешь к ней. Я бы на ее месте ночью к входной двери вообще не подходила.

– Я разберусь, мам. Главное, что она в Берлине.

Не знаю, что так напугало маму, но пол-одиннадцатого на Маловер штрассе было многолюдно, весело и почти не страшно. Да, многовато сомнительных личностей, и я бы даже согласился, что не стоило бы девушке одной выходить на улицу в столь поздний час, но, честное слово, все не так критично, как описывала мама. Я припарковался максимально близко к ее дому и ушел с оживленной улицы в темные лабиринты дворов – надо найти подъезд. Вот это задача посложнее.

Подъезд был темным, без единой лампочки, страшным и отчаянно вонючим. Осторожно ощупывая ногами каждую следующую ступень, я светил себе зажигалкой, пока не обжег пальцы. Мысленно я был готов к любому нападению. Почему-то казалось, что сейчас из темноты меня обязательно убьет отверткой какой-нибудь наркоман. С другой стороны – ну что делать наркоману в этом подъезде? Ее квартира оказалась на пятом этаже. Я еще раз проверил цифры на дверях соседей, да, вроде бы эта. Другой тут просто быть не может.

Звонок не работал. Точнее его вообще не было на стене, как и номера на обшарпанной двери. Я постучал кулаком и для надежности достаточно громко сказал (ну и черт, что соседи услышат):

– Мари, это я, Дэн. Я видел, что ты дома. – На самом деле я ничего не видел, но не хотелось стоять под дверью просто так.

За дверью никакой жизни не послышалось. Я постучал сильнее и громче крикнул:

– Ты дома, я все видел. Открывай.

– Кто там? – раздалось из глубины квартиры.

– Дэн, Мари. Это я. Уже полчаса долблюсь в дверь.

– Дэн? Сейчас, подожди минуту.

Как-то я не подумал – а вдруг она не одна, а тут я приперся… Вдруг она с парнем? В свете последних событий, кажется, надо уже завязывать с удивлением.

Мари открыла дверь минут через пять, я уж опять решил напомнить ей о себе.

– Прости, дорогой, я с Алексом воевала, – улыбнулась как-то затравленно. На руках она держала маленького голого карапуза. Губы сами собой расплылись в улыбке. Я перешагнул порог и протянул к ребенку руки.

– Помыть надо, – увернулась Мари. – Проходи. Прости, я не ждала никого, тут немного неубрано.

Я скинул туфли и проследовал за ней по узкому коридорчику.

– Туда, – кивнула она в сторону. Я посмотрел в указанном направлении, и мой нос уперся в дверь. Если открыть дверь со стороны входной двери, то она полностью перекроет коридор, и в туалет ты уже не попадешь. Это стало для меня очередным неприятным открытием. Кое-как повозившись с дверью, я добрался до ванной, вымыл руки и наконец-то попал в гостиную. Она же спальня. Она же детская. Она же столовая. Она же кабинет. Она же кладовка. В кроватке руками дрыгал еще один голопузик. Перед ним висела гирлянда из игрушек. Он задевал ее, игрушки позвякивали, малыш пускал пузыри и издавал какие-то странные звуки. Мари торопливо собирала развешенные по всей комнате пеленки. Второй мальчик лежал на ее кровати. Он явно был недоволен, что его оставили без внимания.

– Можно? – подошел я к нему.

– Только головку придерживай. – Мари помогла мне взять ребенка на руки. – И, Дэн, осторожней, он может тебя описать. Подожди.

Она схватила одну пеленку, быстро ее свернула и проложила мальчику между ног.

– Ну, если отреагируешь быстрее, то шансы остаться сухим у тебя есть. Небольшие, но есть.

Казалось, все это такие мелочи… Я держал на руках человека. Маленького, живого. Как-то по-особенному пахнущего. Человек внимательно смотрел на меня темными глазами. Его малюсенькие пальчики с крошечными ноготками сжимали мой палец, который казался совершенно неприличных размеров. Губки причудливо изогнуты. Уши… Я смотрел и улыбался – уши наши, породистые – маленькие, аккуратные, с тонкой мочкой. Темные волоски торчали ежиком на голове. Заметив это, я засмеялся – прическа папина. Провел пальцем по голове. В черепе была какая-то пульсирующая дырка!

– Мари! У него это!!! – подлетел я к ней, боясь сдвинуть палец с места и потерять «находку».

Мари оторвалась от второго ребенка, нахмурилась.

– Дырка! Вот тут! Дыра! Посмотри! Там же мозг! Там нет кости! Мозг можно повредить!

– Шенк, это у тебя мозг повредился, – фыркнула она. – Это родничок. Он только к году затянется.

– Это не опасно?

– Нет, конечно.

Я облегченно сел рядом с ними на диван, прижимая к себе ребенка.

– Как их зовут?

– У тебя на руках Александр, а это Михаил.

– Алекс и Михи… А кто старше?

– Александр. На десять минут.

Я с гордостью посмотрел на человека на своих коленях.

– Александр. Александр Шенк.

– У него моя фамилия, – тихо, едва слышно сказала она.

Я сделал вид, что не услышал. У них будет наша фамилия. И это не обсуждается.

– Красивые имена.

Она улыбнулась и кивнула.

– Поможешь мне их покупать и уложить? У них колики. Только вот перед твоим приходом орать перестали. Думала, свихнусь.

– Могла даже не спрашивать, – пришла моя очередь фыркать.

– Присмотри за Михи. Я ванную им сделаю.

Михи лежал на животе и силился поднять головку. На попе две очаровательные ямочки в районе крестца. Точно такие же у Тиля на заднице.

Процесс купания был смешон. Дети лежали у нас на руках, а мы с Мари устроили им морской бой – возили туда-сюда из одного конца ванны в другой, слегка сталкивали, как корабли в море. Я нес какую-то ерунду, на ходу придумывая сказку. Алекс смотрел на меня, но ни тени улыбки не возникало на его серьезном личике. Михи был веселей. Иногда он смеялся и гулил.

– Алекс в тебя явно влюбился, – смеялась Мари, глядя, как мы с человеком строим друг другу серьезные рожицы.

– Как ты их различаешь?

– Они очень разные. У Александра мочки ушей неровные. У Михи более курносый нос. Они как вы с Тилем – сначала кажетесь абсолютно одинаковыми, а потом находишь массу различий. Но, если честно, чаще всего я их все-таки путаю, – хихикнула она. – Даже хотела им на ручках ниточки разных цветов завязать, чтобы отличать.

Потом Мари везде намазала их кремом, засунула в памперсы и завернула в пеленки. Пока она кормила одного, я покормил второго. Михи уснул еще в процессе кормления. Алекс долго смотрел на меня, присосавшись к пустой бутылочке, а потом пронзительно закричал. Мари забрала малыша, принялась его укачивать, что-то говорить, уйдя из комнаты в крошечную кухню. Я сидел у кроватки, в которой спал Михаэль, и рассматривал малыша. Надо будет взять у мамы наши детские фотографии. Может быть, я ни хрена не понимаю в детях, может быть, я пытаюсь найти ей оправдание, но видно же, что это его дети. Да и Мари… Она ведь действительно очень сильно любила брата. Когда любишь – не изменяешь.

Через полчаса крики смолкли. Мари осторожно положила ребенка в кроватку рядом с Михи, накрыла их одеялом. Я заметил, как Михи во сне тут же повернул головку к брату, словно только его и ждал. Личико тронула улыбка. Алекс серьезно сопел.

– Михи более подвижный, а Алекс капризный, – пояснила Мари устало. – Пойдем чаю что ли выпьем. Или кофе. У меня есть кофе, будешь?

Я кивнул. Все равно надо поговорить. Хотя, ей бы спать…

На кухне она плотно прикрыла дверь и открыла створку окна. Взяла тонкие сигареты с подоконника.

– Ничего, если я покурю? – спросила, чиркая зажигалкой и нажимая кнопку чайника. – Дэн, мог бы ты помочь нам с переездом? Вещей немного, но одна я не справлюсь, а напрягать еще раз твоих родителей мне не хочется.

– Куда ты собралась?

– На другую квартиру. Боюсь, что эту я не могу больше содержать.

Я нахмурился.

– Что значит «не можешь содержать»?

Мари раздраженно отмахнулась и отвернулась к окну, зябко обхватив себя за плечи, хотя в помещении было жарко и очень душно. С нее словно маска сползла. Она стала мрачной и какой-то… неживой.

– Что значит «не можешь содержать»? – повторил я вопрос строгим голосом, давая понять, что не отвяжусь.

– Моего заработка едва хватает на еду детям, – тихо ответила она. – Пока я не начну нормально зарабатывать, нам надо быть скромнее…

– В смысле? – перебил я ее. – Куда скромнее? – Квартира была такой малюсенькой, что дети спали в одной кровати, так как вторую там просто некуда было поставить. Из мебели – диван, шкаф и стул. У нее даже ноут стоял на гладильной доске, потому что стол в это микроскопическое помещение уже не влезал.

– Забей, – поморщилась она.

Чайник отстрелил клавишку. Мари достала чашки. Кинула в одну пакетик самого дешевого чая, в другую насыпала ложку какого-то очень стремного кофе.

– Извини, сахара нет. Но есть печенье. Твоя мама принесла вчера.

Передо мной возникла вазочка с крекером. Она опустилась с другой стороны стола и прислонилась боком к стене. Улыбнулась.

– Я очень рада тебя видеть, Дэн. Честно говоря, не ожидала.

– Сам в шоке, – честно признался я. Вспомнил, что она всегда пьет кофе с молоком. По крайней мере много лет по утрам я делал ей кофе с одной чайной ложкой сахара и молоком. Наверное, забыла. Резко подорвался с места, распахнул холодильник… На полках не было ничего, кроме хлеба и пары упаковок детского питания. Я озадаченно смотрел на эту пустоту. Потом повернулся к Мари. Та дернулась закрыть холодильник, но я не позволил. Я сунулся в морозилку – пустота. Так, фигня в коробках – детям, а сама она что ест? Пустой хлеб? Я быстро открывал дверцы полок. Снимал крышки с чистых сковородок и кастрюль… А сама она, блядь, что жрет?!

– Мари, а сколько Тиль дает тебе денег? – трясло меня от распирающей грудь злости.

– Нисколько, – спокойно ответила она, осторожно отхлебывая кофе. – Да я и не возьму. Я молодая, здоровая, сама на жизнь заработаю.

Я смотрел на ее тощие руки, на очерченную острую ключицу и сильно выделяющиеся скулы. На чуть выпирающий после недавних родов живот и почти полное отсутствие груди и задницы. Мари была ненормально тощей, словно щепка, словно прутик, с которого кто-то оборвал листочки. Казалось, что если бы на штанах не было завязок, они бы с нее совсем свалились – висели на тазовых косточках на честном слове и завязках. Им даже не за что было бы зацепиться…

– Не обращай внимания на это, – смотрела она перед собой. – Я работаю, Дэн.

– Интересно, когда?

– Уложу детей и работаю.

– Интересно, кем?

Она отвернулась, снова закурила. Пальцы дрожат. При таком освещении черты лица стали более резкими, черные тени легли под глазами.

– Мари, тебе нужна няня. Надо обратиться в агентство и подобрать тебе адекватную помощницу. От тебя ничего не осталось. Ты скоро отощаешь до того, что тени не будет.

Она горько усмехнулась.

– Мари… – Я не знал, как спросить, не знал с чего начать. Я знал, так много, и в то же время не знал ничего. – Мари, объясни, почему ты не хочешь принять помощь от Тиля? Кому от этого хуже?

Она затянулась, закрыв глаза. На губах легкая улыбка. Дым медленно выходит из ноздрей. И это меня особенно взбесило.

– Твою мать! Чертова гордячка! Тебе детей кормить надо, а ты тут что из себя изображаешь?! – зашипел я на нее злобно. – Ты в зеркало себя видела? У тебя кости торчат, кожа прозрачная! Ты на мумию похожа! Тебе нечего жрать! А ты в гордость играешь?! Я пожалуюсь на тебя и заберу детей! Мы заберем детей! Ты моришь их голодом!

Она чуть повернула голову и тихо, почти шепотом произнесла:

– Тиль не признал детей.

Почему-то когда это же сказала мама, я совершенно не придал услышанному значения. Мне казалось это бредом. Я сомневался. Сомневался до последнего пока ехал к ней. Тиль не мог не признать своих детей. Если он их не признал, значит тут что-то не так. Тиль никогда ничего просто так не делает, если он сомневался, то… А сейчас… Это наши близнецы. Наши! Это не нагулянные дети, они наши, родные! И теперь я смотрел на нее и не мог поверить в услышанное. Я ущипнул себя за ляжку, желая как можно быстрей проснуться. Я не спал. Я обеими руками прочистил себе уши, в надежде, что ослышался.

– Тиль не признал детей? – переспросил на всякий случай.

Она качнула головой.

– Он в своем уме?

Пожала плечами.

– Он охуел? – Бред! Бред! Ну это же бред! Самый настоящий бред! Как он мог не признать собственных детей?! – Я ничего не понимаю, Мари. Ничего… Мне кажется, что у меня бред, что я сплю, что это все не про меня… Я был у Тиля… Я привез вам подарки, я таскал их через всю Азию, через полмира. Я думал, что меня разыгрывают. Я все ждал, когда же дверь откроется, и ты появишься. Ты и эта чертова съемочная группа, которая расскажет, что меня снимала скрытая камера.

– Успокойся. Такое бывает. Зря что ли все сказки заканчиваются свадьбой. И никто не знает, каково это жить принцессе рядом с ее принцем.

– Мари…

– Когда я спросила, как Тиль хочет записать детей, какое имя дать, он ответил, что я могу дать им имя их отца, а он никакого отношения к ним не имеет и иметь не собирается. – Она говорила спокойно, без эмоций, как говорят о давно умершем родственнике. – Я забрала детей и переехала в первую попавшуюся квартиру, спасибо Гордону, что помог с машиной, и твоей маме, что приютила нас на несколько дней. Тиль заблокировал мою кредитку, потому что не собирался более содержать нас. Ты ведь знаешь – у меня ничего и никогда не было своего. Все было куплено им – квартиры, дома, машины, счета в банках – всё принадлежало ему, он зарабатывал, он распоряжался…

– Он всегда называл тебя женой!

– Я никогда ею не была. Я даже не могу подать на раздел имущества и алименты – я ему никто.

– Можешь! Куча народу подтвердит, что вы жили вместе! Вы вместе уже тринадцать лет! – От бессилия хотелось выть. – Да это же доказать в суде, как нечего делать! Можно же провести генетическую экспертизу и установить отцовство!

– Я не хочу… Ничего не хочу…

– Но, Мари! Ради детей!

– Я ничего не хочу ему доказывать, Дэн. Ты видишь, чьи это дети?

Я кивнул, опуская взгляд. Мари нервно повела плечом. Тихо повторила:

– Он зарабатывал – он распоряжался, а мы ему никто. После этого у меня пропало молоко. Совсем пропало. Вечером были полные груди, а ночью ни капли… Мне действительно, Дэн, нечем кормить моих детей. Мне надо дотянуть до начала следующего месяца. У меня будет первый гонорар. Еда у близнецов есть… Спасибо твоей матери.

Мари бредила! Она сошла с ума! Спятила! Мой брат никогда бы не сделал такого!

– У нас все хорошо, – устало терла она виски. – У нас. Все. Хо-ро-шо, – по слогам, как гипноз.

– Ни хуя у тебя не хорошо! Почему? Почему? Объясни мне! У вас же все было хорошо! Меня не было три месяца, а как будто три года где-то шлялся! Всего три месяца! Что произошло за это время?! ЧТО?! Скажи, что произошло?! – Я схватил ее за плечи и тряхнул. Хотелось сжать руки и раздавить ее. Скомкать, выбросить эту жалкую копию моей Мари. – Что произошло за три месяца моего отсутствия? ЧТО?! Я же звонил! Я звонил тебе несколько дней назад, и ты говорила, что у тебя все хорошо! Ты мне лгала? Мне все лгали? Зачем? Что произошло, Мари?!

– Я не хотела тебя расстраивать, Дэн. Я же знаю, что такое гастроли, не хотела, чтобы твоя голова была еще чем-то забита, кроме работы. К чему тебе все эти сложности?

Я бессильно взвыл и треснул кулаком по столу. Чай пролился.

– Как ты думаешь, мне много дадут, если я его убью?

Она усмехнулась.

– Не думаю, что он того стоит.

Я нервно закурил, заметался по кухне.

– Ты ведь знаешь, что он последние несколько лет гулял? – спросила бесцветно.

Я смотрел ей в глаза, не зная, что ответить. Я знал, что Тиль гулял. Он крутил романы с каждой проплывающей мимо юбкой. Я знал, что он стал агрессивным, даже мне временами было неприятно с ним общаться. Я все ждал, когда же он перебесится, пытаясь защитить его перед Мари и оградить ее от разочарования.

– Мы несколько раз пытались расстаться, – так и не дождалась она от меня ответа. – Сходились, расходились. На людях мы были все той же чудесной парой, а дома… Потом вроде бы все потихонечку наладилось. Психолог говорил, что у него кризис, надо переждать, поддержать, вытерпеть, это пройдет, просто сейчас трудное время и ему как никогда нужна поддержка. Я терпела… И вот вроде бы все начало налаживаться… Мы перестали ссорится, Тиль стал нормально себя вести, перестал безостановочно пить, стал ночевать дома, он стал прежним, понимаешь, Дэн? Как-то я проезжала мимо студии и решила зайти… А там он и эта…

Она совсем не дышала. Голос дрожал. Мое сердце бешено колотилось в груди и кончиках пальцев. Она как будто была наэлектризована, меня трясло от нахождения рядом с ней.