День, когда мы проснулись

Днем Нестора повели в большой зал. Там собралось много людей. Все ждали его появления. Нестор шел сквозь коридор оценивающих взглядов к креслу, стоявшему на возвышении в торце зала. Он сел. Ему начали представлять присутствующих по очереди. Это были его будущие помощники в правлении. Старый Каяк не присутствовал при церемонии. Он сказал: «Два Каяка в одном зале для людей слишком много. Они не будут знать, кому служить. Не давай людям больше, чем они могут взять».

Нестор очень хорошо запомнил мудрые слова. А сейчас он разглядывал людей, видел судьбу каждого, от первого до последнего вздоха, все их мечты, предназначения. Они казались ему такими мелкими, озабоченными своими желаниями и удовольствиями. Нестор знал, они боятся его, ненавидят, но никогда сами не откажутся быть рядом с ним. Они желают быть сопричастными с великим Каяком, с его безграничной властью. Каждый с жадностью и ревностью ловил его взгляды. Они восхищались им. И сам Нестор восхищался собой.

Как он был хорош. Правильные, абсолютно симметричные черты лица, легкая полуулыбка играла на губах, чуть прикрытые глаза, спокойствие и уверенность. Он снизошел к ним. Все понимали это. Любовались и ненавидели за то, что не могут быть также хороши. И сам Нестор любовался картиной, наблюдая ее словно со стороны. Сегодня его представили главным людям мира, а вскоре покажут всем. Кто бы мог подумать несколько дней назад, что простой паренек так возвысится. Видела бы его сейчас мама. Она бы гордилась своим сыном.

Вдруг Нестор вспомнил лицо матери в окне кухни, печальное, страдающее. Нет, она не стала бы гордиться этой самодовольной куклой. Там на кресле сидел идол, кукла. Не ее любимый сын. Это Нестор гордился собой вместе с раболепствующей толпой. Они все вместе гордились собой и наслаждались властью. Боже мой! Как же все примитивны! Мы не достойны того могущества, которым наделены. Я не достоин. Я не дорос.

Нестор еле высидел церемонию до конца. Быстро удалился к себе в комнату, упал на кровать и разрыдался, словно ребенок, получивший пощечину. Он сам себе дал пощечину, чтобы напомнить, кто он на самом деле. Он не может быть Каяком. Нет. Он не достоин.

– А кто, если не ты? – услышал он голос Каяка рядом с собой.

Тот стоял и ласково смотрел на него.

– Но я не могу! – воскликнул Нестор.

– Ты должен. Должен научиться брать на себя ответственность. Преодолевать все сомнения. В тебя верят другие. Почему же ты сам не хочешь поверить в себя и свои силы. Я верю в тебя!

При этих словах Нестор поднял голову, посмотрел удивленно на Каяка, вытер слезы и встал. Он прикрыл глаза и вернул себя в равновесие. Да, он должен научиться верить в себя и доверять себе. Страху, разочарованию и гордости больше нет места в его жизни. Кто он такой, чтобы опускать руки, когда сам Каяк верит в него!

Еще один день, и еще одна процедура завершена. Нестор поблагодарил Серафима и попросил пригласить кого-нибудь из помощников. Молодой человек очень скучал по матери и решил увидеться с ней вживую. Ему не хватало простого общения. Серафим ушел, и Нестор подошел к окну. Это стало его привычкой: после каждой процедуры изучать свое восприятие мира.

В комнату вошли и замерли в ожидании. Нестор теперь обнаруживал любое присутствие живого тела, даже самого мелкого, чувствительность возросла колоссально.

– Вы что-то хотели? – услышал Нестор за спиной.

Он очень удивился и обернулся, чтобы увидеть того, кто нарушил правило. Генри стоял, почтительно склонив голову. Нестор нахмурился, сцепил руки за спиной в замок и наблюдал за молодым человеком. Оба молчали. Нестор вспомнил нанесенную обиду в зимнем саду и приставания парня к Чайке, почувствовал, что начинает раздражаться. Тогда он чуть приподнял вибрации тела, надеясь так побороть подкатывавшую неприязнь.

– Вы не знаете правила? – ответил Нестор вопросом на вопрос.

Глаза Генри забегали, он побагровел.

– Простите, – выдавил парень из себя.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул Нестор, помолчал и добавил, – Привезите ко мне мою маму. Я хочу ее видеть.

– Я не могу этого сделать, – ответил Генри.

– Почему? – снова удивился Нестор.

– Вы не можете общаться с простыми людьми до вашего полного преобразования. Это тоже правило, – не без удовольствия произнес Генри.

Самодовольство парня все-таки начало выводить Нестора из себя. Он грозно посмотрел на него.

– Но вы же простой человек. А я общаюсь с вами, – сказал Нестор.

Генри гордо вскинул голову.

– Я не простой человек. Я один из ваших помощников.

Это было большой ошибкой для парня. Нестор видел причины всех слов: ревность и обиды, бушевавшие в молодом человеке, заставляли его бунтовать, принижать соперника любыми способами. Но он забыл, с кем говорит. Перед ним была не кукла, далеко не кукла. Нестор засмеялся, глядя в глаза парню. Он хохотал все сильнее, наблюдая, как маленький человек съеживается под его взглядом. Кем он себя возомнил, этот мелкий человечишка. Нестор перестал сопротивляться накатившему на него гневу. Теперь он не боялся упасть в обморок. Он стал сильнее. Он прекрасно научился контролировать свои вибрации, и сейчас повышал их, и повышал. Нестор перестал смеяться, но продолжал смотреть на скрючившегося человека. Генри было больно, он закричал:

– Перестаньте, прошу вас! Не надо!

– Ты снова нарушил правило! – громогласно сказал Нестор. – Я не разрешал тебе говорить! Так ты не простой человек, говоришь?!

Нестор видел, как сжимаются все органы Генри, его организм вибрировал все сильнее, разогреваясь под взглядом Каяка. Парень упал на пол, корчась от боли. Он ничего не говорил, он просто не мог уже ничего сказать. Нестор опомнился и постарался остановить себя. Его руки сжались в кулаки, он зажмурился. Ничего не получалось. Вибрации росли. Еще мгновение и тело, лежащее перед ним, распадется на мельчайшие частицы. Каяк усилием воли перевел поток энергии на одно из кресел. Оно завибрировало, потом словно засветилось изнутри и растворилось. В воздухе остался лишь запах жженой пыли.

Тяжело дыша и закрыв глаза, Нестор стоял ошеломленный. Вот почему они боятся меня! Он подошел к зеркалу, посмотрел на себя. В глазах еще горели остатки гнева. Только теперь не на лежавшее на полу бесчувственное тело, а на себя. Как он мог, так жестоко обойтись с парнем! Разве обиды стоят жизни?

Нестор, глядя в зеркало, дал себе слово больше никогда не раздражаться, и тем более не гневаться на людей. Он будет выше этих мелких чувств. Люди не должны его бояться. Это не правильно.

Он подошел к Генри. Тот все еще лежал без чувств. Собрал все свое милосердие в душе и погладил человека по голове. Генри очнулся. Он испуганно на четвереньках отполз от Каяка.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Нестор.

– Терпимо. Спасибо за урок. Можно я пойду? – пробормотал парень.

– Конечно. Иди.

Нестор отвернулся, подошел к окну и закрыл глаза.

«Теперь меня будут бояться еще больше», – с тоской подумал он.

Нестор лежал на кровати, получая пятую процедуру. Вдруг он заметил, что руки Серафима слегка дрожат. Поднял на него глаза. Доктор, перехватив взгляд Каяка, попытался улыбнуться. Получилось плохо. Улыбка превратилась в страдальческую гримасу.

– Вам не хорошо рядом со мной? – спросил Нестор.

Серафим снова попытался улыбнуться.

– Да, – честно признался он, – вибрации очень высоки.

– Идите. Я сам закончу процедуру, – со вздохом произнес Нестор.

Доктор хотел было возразить, но Каяк остановил его взглядом. Серафим послушно вышел из комнаты. Нестор самостоятельно закончил процедуру. Встал. По привычке подошел к окну. Долго смотрел на многолюдье города. Он видел их всех, где бы они не находились. Как их было много. А он, Нестор, один стоит в этой комнате, ему не с кем поговорить, разделить свое одиночество, никому не нужный со своими высокими вибрациями, со всей своей внутренней силой, со своими возможностями. Он не нужен им. Что он может дать людям, если они даже в одной комнате с ним не могут находиться.

Раздосадованный Нестор выбежал в коридор. Ему хотелось на воздух. Он побежал к лестнице. Лифт не то. Конечно к лестнице, но не вниз, а вверх. Все выше и выше. Он хотел утомить себя. Пусть сердце устанет и разорвется от напряжения. Пятьдесят пятый, пятьдесят шестой… Отсчитывал мозг. Чем выше стремилась мысль, тем быстрее тело взлетало за ней. Он совершенно не уставал. Семьдесят первый, семьдесят четвертый… Хорошо укрепили его организм. Он практически бессмертен. Не может разбиться, если упадет с высоты, сосуды выдерживают любую нагрузку, регенерация клеток так высока, что любое повреждение моментально зарастает. Его нельзя отравить, вода и пища лишаются ядовитых свойств рядом с ним. Да он и не ест. А-ааа! Сто первый, сто десятый… Три года одиночества. Как это выдержать! Много это или мало? Это бесконечно много-оо! Но как же выдерживали другие? Где брали силы?

Нестор выбежал на крышу здания. Сильный ветер ударил в лицо, охладил разгоряченный лоб. Нестор огляделся. На краю крыши спиной к нему стоял Каяк. Он смотрел вниз.

– Пытаешься убежать от себя? – спросил Каяк, не оборачиваясь.

Нестор не ответил. Он подошел к Каяку и встал рядом с ним. Сильный ветер трепал волосы и одежды. Двое красивых мужчин стояли перед бездной и смотрели на мир. Один засунул руку в карман и достал сжатый кулак, раскрыл ладонь и показал что-то второму.

– Что это? Резонатор?! – удивился Нестор.

– Да. Я давно его вынул из себя, – ответил Каяк.

– Люди знают об этом?

– Нет. Конечно, нет. Ты же помнишь правило.

– Не давать людям больше, чем они могут взять, – процитировал Нестор и, подумав, добавил, – или понять.

– Ты же понимаешь, резонатор нужен, чтобы запустить работу мозга на полную мощность. Потом тело само учиться управлять вибрациями, подчиняясь твоим мыслям. Резонатор только мешает.

Догадка вдруг озарила лицо Нестора, он открыл рот, хотел спросить. Каяк понял его мысль без слов, улыбнулся, ответил:

– Ты прав. Мы не умираем. Оставляем резонатор людям. Пусть верят в нашу смерть. Каждый уходит туда, куда сам захочет. Нас много. Ты не одинок.

Глаза Нестора горели от потока мыслей, проносящихся в голове. Каяк наблюдал за ним, он снова посмотрел на город под ногами и, хитро улыбаясь, сказал:

– Хочешь развлечься?

Нестор кивнул в ответ.

– Посмотри сколько тел внизу. Ты можешь на время войти в любое из них. Попробуй.

Нестор удивленно смотрел на город. В любое? Его сознание рвануло вниз. Он перескакивал из одного тела в другое, смеялся, дурачился. Заставлял людей делать нелепые движения, совершать неожиданные поступки. Вот, мужчина подошел и поцеловал скучающую женщину, она отпрянула, мужчина сам испугался, стоял, ошарашенно озираясь вокруг, потом они переглянулись, улыбнулись друг дугу. Вот, девочка выдернула руку из руки матери и, весело смеясь, начала переворачиваться через голову, крутить колесо прямо по улице, прохожие сначала удивленно оглядывались, а после начали смеяться вместе с ней. Вот, бабочка подлетела и села на нос к старику, тот замер, аккуратно снял бабочку и посадил на ладонь, долго разглядывал ее и улыбался…

Набаловавшись, Нестор вернулся на крышу. Каяка не было рядом. Нестор задумался. В его душе больше не было одиночества. Он часть целого. Все часть целого. Всё часть целого! Одиночества не существует. Ты становишься одиноким, когда сам отгораживаешься от мира. Все границы иллюзорны. Очертания тел – только способ игры, увлекательной и познавательной. Вот почему Каяк просил обращаться к нему на «ты», он хотел истончить границу между ними. Каяк ко всем обращался на «ты». Он же знал эту простую истину. Все истины просты, и давно сказаны. Нужно лишь уметь их слышать.

Нестор самостоятельно закончил шестую процедуру. Он стоял перед окном, и сердце его заполняла тоска. Чем сильнее он тосковал, тем больше туч надвигалось на город. Пошел мелкий дождь, он все усиливался. Город плакал вместе с Каяком. По чему или кому он тоскует? По маме? Он давно не встречался с ней вживую, но сознанием навещал ежедневно. Тихонько наблюдал за ней, ничего не говорил, боялся напугать. Нестор закрыл глаза, снова прислушался к себе. Тоскует, его душа тоскует по чему-то другому.

В комнату вошли. Нестор вздохнул, оглянулся. У двери стоял Генри. Он опустил глаза и ждал внимания Каяка. «Странно», – подумал Нестор, – «Не испугался. Снова пришел».

– Здравствуй. Что ты хочешь? – бросил он через плечо.

– Здравствуйте. Я хочу принести вам свои извинения. Я был дерзок и вообще… – Молодой человек стыдливо отвел глаза в сторону.

Нестор повернулся к нему, внимательно заново считал его судьбу. Удивился. Она изменилась. Молодой человек сам изменился. Перед Нестором стоял будущий Каяк, его преемник.

– И ты меня прости. Мой урок был слишком жестоким.

Генри удивленно вскинул брови, немного растерялся, потом подтянулся, кивнул. Нестор снова отвернулся к окну и прикрыл глаза. Генри не двинулся с места. «Вот ведь настырный! – подумал Нестор. – Что еще ему надо?»

– Что-то еще? – спросил он вслух.

– Я прошу вас о помощи, – твердым голосом сказал Генри.

Нестор повернулся к молодому человеку.

– Какой именно?

– Я очень люблю Чайку. Но она не обращает на меня внимания. Она занята либо своим садом, либо вами. Только о вас и говорит, – обиженно произнес Генри и снова отвел глаза в сторону.

Нестор улыбнулся. Умный парень. Взять соперника в союзники – хороший ход.

– Что ты хочешь от меня? – спросил Каяк.

– Помогите привлечь внимание Чайки. Вы же все можете.

Нестор улыбался и наблюдал, как в груди молодого человека вспыхивал золотой огонь каждый раз, когда он говорил о любимой девушке.

– Ну хорошо. Иди к ней. Я буду рядом.

В глазах Генри заискрилась надежда. Это золотой огонь нашел выход. Парень радостно воскликнул:

– Спасибо!

– Иди. У тебя все получится.

Молодой человек развернулся и подошел к двери.

– Генри, – окликнул его Каяк.

Парень оглянулся.

– Ты можешь обращаться ко мне на «ты», – сказал Каяк напоследок.

– Я попробую, – кивнул головой Генри.

Он вышел из комнаты и быстрым шагом направился в зимний сад. Сознание Нестора сопровождало его и напутствовало:

– Когда зайдешь, поприветствуй ее и иди дальше, не оборачивайся, не смотри на нее.

Генри вошел в зимний сад. Чайка, как обычно, занималась растениями, она любовно протирала листья у огромного раскидистого цветка. Девушка заметила Генри, нахмурилась, приветственно кивнула молодому человеку. Генри кивнул ей в ответ. Нехотя отвернулся и пошел по тропинке.

– Молодец! Иди. Не торопись. Остановись здесь. Нет. Не оборачивайся. Наблюдай за птицами, что они делают, чем заняты. Когда Чайка подойдет, расскажешь ей об этом, рассмеши ее.

– Она не подойдет ко мне. Она никогда не подходит, – прошептал Генри.

– Она подойдет. Ты повел себя не как обычно. Ты заинтриговал ее. Я вибрации твоего тела немного поднял. Чайке нравится быть в поле с высокими вибрациями. Она, как пчелка, прилетит на них.

Генри сложил руки в замок на груди и продолжал стоять, наблюдая за птицами. На самом деле он ждал. Сердце его отбивало ритм в сомнении. Подойдет. Не подойдет. Подойдет. Не подойдет.

– На что ты смотришь? – спросила подошедшая Чайка и опрыскала водой растение рядом с Генри.

– На птиц смотрю. Они такие интересные. Так ухаживают друг за другом. Смотри на эту…

Молодые люди беседовали, улыбались друг другу, а Нестор любовался ими. Генри взмахнул рукой. Нестор поймал момент и остановил ее, развернул ладонью вверх. Птичка слетела с ветки и села на руку Генри. Чайка замерла в восхищении. Генри удивленно уставился на птицу. Нестор увидел, как в сердце девушки начал зарождаться золотой огонек. Опомнившаяся птица в испуге встрепенулась, громко чирикнула и слетела с ладони Генри. Молодые люди рассмеялись. Нестор рукой Генри провел по пряди волос девушки, нежно приподнял лицо за подбородок, посмотрел в ее глаза. Чайка тоже смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно увидела впервые. Генри начал наклоняться к губам девушки. Нестор чуть задержал его, дал ей возможность пожелать поцелуя, а потом отпустил. Генри приобнял девушку за талию и поцеловал.

Нестор почувствовал на губах вкус поцелуя. Женская энергия начала окутывать его, сердца влюбленных учащенно забились, их ритм выровнялся и начал резонировать. Золотой свет обоих сплелся в единый кокон.

Нестор все еще стоял перед окном и улыбался, прикрыв глаза. Он прислушивался к чувству любви, окутавшему его сердце. Вот так она и проявляется, между мужчиной и женщиной, между родителем и ребенком. Вот по чему тосковал Нестор. Любовь. Ее не хватало душе, жаждущей чем-то наполниться. Но как же ему проявлять это чувство. Через кого?

«Седьмой день. Я здесь. Я существую. Я родился», – думал Нестор, сидя на кровати. Он самостоятельно закончил последнюю процедуру своего превращения в Каяка и был доволен своим благостным состоянием. Теперь он знал, что ему не нужен кто-то, чтобы проявлять любовь. В нем есть все, что необходимо. В нем есть и мужчина, и женщина, и родитель, и ребенок, и цветок в поле, и бабочка над этим полем и само поле… В нем есть все. Нестор сидел и любил жизнь каждой клеточкой. Любовь потоком входила в него, растекалась по телу, устремлялась в мир, обволакивая пространство вокруг радужным светом. Нестор чувствовал легкость, словно он пылинка в потоке воздуха. Он посмотрел вниз. Тело парило над кроватью. Он левитировал. Нестор засмеялся. Его охватила такая благодарность за трансформацию. Подумать только, он мог жить как прежде, ничего не узнав, не почувствовав.

Краем глаза Нестор заметил движение около двери. Обернулся. Там стоял Серафим. Он замер в восхищении.

– Тебе не больно? Ты нормально себя чувствуешь? – спросил Нестор.

Он не хотел причинить вред человеку высокими вибрациями.

– Нет. Мне так хорошо, как никогда не было раньше! Вы так красивы! – радостно воскликнул Серафим.

Нестор направил поток любви на доктора. Он блаженно закрыл глаза.

– Мы оба красивы, – сказал Нестор и улыбнулся.

Позже он отправился к старому Каяку попрощаться. Наступил день вступления Нестора в должность.

– Благодарю тебя за помощь. Я знаю, ты был рядом каждый день и поддерживал меня, – сказал он.

Каяк кивнул головой и произнес:

– Мне нравится, каким ты стал. Ты будешь лучше меня. Каяки совершенствуются вместе с миром, который они создают.

Он достал из кармана резонатор и положил на стол.

– Передай людям.

Теперь Нестор кивнул в ответ.

– Куда ты отправишься? – спросил он.

– Туда, где мне будет хорошо, – ответил Каяк и улыбнулся.

– Как тебя зовут?

– Кир мое имя. Если тебе нужна будет помощь, зови. Все Каяки готовы тебе помочь, всегда.

Нестор немного помялся. Его мучил вопрос. Он чувствовал ответ лежит на поверхности, но самостоятельно не мог его отыскать.

– Спрашивай, – сказал Кир.

– Почему не делали трансформацию каждого человека? Ведь это возможно, я знаю.

– Помнишь главное правило? – спросил Кир.

– Да, конечно. Но все же? – продолжал настаивать Нестор.

Кир свел брови к переносице, прикрыл глаза. Он что-то вспомнил, и это было неприятное воспоминание.

– Потому что большинство людей не готово к трансформации. Ты же сам видел, какими страстями живут. Их мучения будут страшными, не сравнятся с твоими. Я пробовал, я знаю, что говорю. Они возненавидят тебя за их муки, и ответят страшной злобой, животной, изощренной. Твоя главная задача – обеспечить мир на планете, постепенное развитие. Все придут к трансформации. Но каждый в свой срок. Понимаешь?

– Да. Я понял, – ответил Нестор.

– Хорошо. А теперь прощай. Из этой комнаты выйдет только один Каяк. Это ты, – улыбнулся Кир.

Мужчины обменялись понимающими взглядами, и старый Каяк отправился в свое новое путешествие, а новый Каяк вышел к народу.

Каяк стоял во главе обширной залы. На него были устремлены миллионы глаз здесь и по всему миру через трансляции. Он источал любовь и радость. Люди восхищались им, хотели быть похожими, становились в эту минуту чуть лучше, забывали о насущном, радовались приходу нового правителя. Они надеялись на лучшее, новое, на продолжение жизни, по сути. Он был для них одним из первопроходцев, флагманом, идеалом, сотворенным совместно. Когда-нибудь каждый из них решится на трансформацию. Люди любовались плодами своего труда. А Каяк любил их такими, какие они есть, не совершенными, но стремящимися к совершенству.

«Наступил седьмой день. И я родился. Для меня больше нет смены дня и ночи, потому что нет необходимости во сне. Есть один бесконечный день. Мой день жизни. Во мне нет больше страданий, потому что я наполнен любовью, безусловной и бесконечной любовью ко всему миру. Я творец, самостоятельно создающий реальность вокруг себя, помогающий людям в их совершенствовании. Я здесь, и везде повсюду. Во мне нет границ, и вне меня нет границ. Я существую, такой совершенный при всех несовершенствах. Познающий жизнь, и себя в ней. Сегодня наступил день, когда я родился. Азъ есмь».