Антоний не питал предубеждений к шитанн. Прежде, будучи десантником, он презирал всех инородцев одинаково; ныне, приняв тезис, что все люди, сотворенные Богом – братья и сестры, следовал ему неукоснительно. К неприязни шитанн он относился философски: на фоне остальных испытаний, уготованных ему Господом, это – наименьшее.
Более серьезным искушением оказалось знакомство с капитаном «Сияния». Это была женщина, крупная и красивая, как монумент. Она встретила монахов ласково и приветливо, чем еще хуже разбередила вскрывшуюся при ее виде рану в ауре. У Антония давно не было женщины. Будучи пленником на «Ийоне Тихом» и «Джоне Шепарде», заключенным в земной тюрьме, послушником в монастыре, он почти успел позабыть о том, что такие существа бывают на свете. Он и не думал, что когда-нибудь вновь окажется в женском обществе, потому и к обету безбрачия отнесся спокойно: все равно ему предстоит жить среди мужчин. Но пути Господни неисповедимы. Он попал на «Сияние», а тут – капитан Василиса Ткаченко. Откуда она только взялась, прости Господи? На райских кораблях обычно не ходят бабы. От красавицы кетреййи его повело, прямо как какого-нибудь шитанн, истосковавшегося по крови. Это была не влюбленность, просто навязчивая идея. Крайне навязчивая. Будь Антоний, как прежде, десантником Ройеном, непременно начал бы добиваться внимания хирра Василисы, и неважно, какой ценой. Теперь же ему оставалось лишь молиться о преодолении соблазна. Ежечасно.
Василиса же общалась с монахами охотно. И отказать ей в душеспасительной беседе не имелось никаких оснований: кетреййи была христианкой. На одной из первых встреч брат Питер спросил, как ей удалось стать капитаном ГС-линкора, на что хирра Василиса, не моргнув глазом, ответила: исключительно благодаря Божьей помощи. И, вытащив золотой крестик из низкого ворота, приложилась к нему губами. У брата Питера глаза полезли на лоб: неужели в Шшерском Раю есть христианская вера?
Вася не удержалась. Ну ладно бы тупил один синий монашек, вдохновенно пялящийся на ее округлости и наверняка жалеющий об отречении от мирских радостей. Но как девять землян не могут догадаться, что она – землянка? Ткаченко – земная фамилия, украинская. Однако не надо быть украинцем, чтобы понять: Василиса – земное имя, тех же корней, что Василий, Базилио, базилевс, базилика… Но им застят глаза райский корабль и райская форма. А взглянуть чуть дальше, чуть пристальнее – никак.
Вот тогда она и решила приколоться.
– В нашем клане все христиане, – молвила Василиса. – Древняя традиция, понимаете ли.
Монахи изумленно переглянулись.
– Неужели с тех самых пор? Ну, тысячу лет назад?
– Совершенно правильно, – кивнула она. – Христианская вера очень эффективна. Бог хранит нас от глупости.
Питер сглотнул.
– А ваши шитанн? Они тоже христиане?
– У нас нет шитанн, – Василиса широко улыбнулась. – Да-да, с тех самых пор.
Питер бросил взгляд на Августина. Младший монах знал свое дело, тут же кинулся записывать. Надо непременно известить кардинала.
Хелена сволокла чемодан вниз по трапу, отфыркиваясь от снежинок, задуваемых ветром в нос. Здания космопорта светились на фоне темного неба. Под крышей самого высокого из них горела красная надпись по-хантски: «Генхсх», – и какие-то завитушки в том же стиле рядом – наверняка повторение на языке шитанн. «Тринадцатый» находился у доков, до пассажирского терминала пилить и пилить. Хелена обиженно надула губы. Этот противный т’Доррен мог бы и проводить ее! Вот нажалуюсь папе, мстительно подумала она и покатила чемодан по плитам космодрома, освещенным прожекторами. Где-то там ее должна встречать грымза. Мрланк сказал, что послал ей сообщение по ква-девайсу, и она подъедет в Генхсх. Хелена не была уверена, что хочет знакомиться с грымзой, но расстраивать Мрланка ей хотелось еще меньше. А разочаровать папу – вообще хуже смерти. Она обещала слушаться.
У пассажирского терминала было людно. Туда-сюда сновали шитанн и кетреййи, с поклажей и без. Стараясь не натыкаться на людей, Хелена пробралась к третьей по счету колонне, как наказал ей Мрланк, и принялась ждать.
Ждать пришлось долго. Приятный морозец постепенно превратился в колючий холод. Хелена зашмыгала носом, кутаясь в воротник куртки, и пожалела, что легкомысленно отнеслась к словам папы и не надела шапку. Ветер подло задувал в уши. Захотелось есть. Ну где же эта дурацкая Айцтрана? Хелена приметила автомат по продаже всяких вкусняшек у второй колонны. Люди подходили к нему, совали в щель твердые квадратные карточки, нажимали кнопки и – р-раз! – получали желаемое лакомство. А у нее карточки не было. У нее вообще не было денег, папа сказал, что в Раю земные деньги ни к чему. А Мрланк сказал, Айцтрана сделает ей карточку. Сделает ли? Вдруг она вообще не придет? Ради чего ей возиться с маленькой любовницей своего мужа? Скажет Мрланку, что они где-то разминулись, и все. А она, Хелена, умрет тут от холода и голода. По щеке поползла слеза.
Шшагил Генхсх обратил внимание на хорошенькую кетреййи с розовым сундуком на колесиках еще при первом обходе. Уж очень симпатичная девочка: огромные серые глаза, короткие светло-золотистые локоны на манер клана Аллейр, но Аллейр темнокожие, и волосы у их кетреййи, как мед. Одежда явно импортная. Девушке к лицу, но легковата для такой погоды: дневные кланы вечно промахиваются с тем, как одеться на сумеречной стороне. Приметная милашка. В первый раз страж прошел мимо: мало ли какие лапочки появляются в космопорту, мало ли кого они ждут да встречают. Но, увидев ее при повторном обходе, присмотрелся. Времени прошло много, а она все стоит. И щечки мокрые.
– Милая, ты потерялась? – спросил он участливо, подойдя и представившись.
Влажные отчаянные глаза уставились на него непонимающе.
– Извините, я не говорю на шитанн, – испуганно пролепетала девушка по-хантски.
Шшагил удивился. Чтобы кетреййи не говорила на шитанн, но при этом знала хантский? До него дошло не сразу. Она же инопланетянка! Вот и одета не по-райски.
– Ты кто, лапочка? – он перешел на хантский.
Прелестное и несчастное создание хлопнуло ресницами. Точь-в-точь кетреййи.
– Я Хелена.
– А почему плачешь?
Милашка хлюпнула носом и пожаловалась:
– Я замерзла. И есть хочу.
– Ждешь кого-то?
Она кивнула, глотая слезы.
– Айцтрану Селдхреди. Я жду-жду, а ее нет! Вы можете ее найти? Я тут ничего вообще не знаю.
Что-то часто ищут Айцтрану Селдхреди, подумал Шшагил.
– Пойдем в отделение, – предложил он. – У нас есть реттихи и бутерброды. И Айцтрану твою заодно по базе пробьем.
Ушли к Раю покалеченные мересанские линкоры – вот так, без боя с противником объединенная эскадра потеряла два корабля. И почти сразу отбыл на Землю «Максим Каммерер», увозя кардинала. Йозефу хотелось бы, чтобы он был рядом. За надежным плечом Джеронимо Натта не страшен никакой дьявол. Но у кардинала свои дела, должно быть, не менее важные, чем предстоящая операция.
С поддержкой кардинала или без, а дело делать надо. План был готов – новый, нормальный, разработанный на трезвую голову. Чего ждать? Новых козней сатаны? Нет уж, надо провести операцию, пока все хорошо.
Замерцали радужные всполохи, один за другим. Восемь кораблей уходили в проколы, чтобы ударить по врагу.
– Ну, с Богом, – сказал Гржельчик.
– И во имя Его, – откликнулся т’Лехин.
– Да пошли вы оба, – фыркнул Мрланк. – На себя надо надеяться, а не на высшие силы уповать.
Радуга на экранах догорела и погасла. Корабли расходились по курсам, охватывая планету с нескольких сторон. А навстречу уже разворачивались гъдеанские истребители. Они тут у себя дома, и их много. Их прикрывают стационарные спутники. У чужой планеты воевать всегда сложно.
Еще два прокола. Тсетианские эсминцы, вызванные Натта взамен пострадавших мересанцев. Йозеф не очень четко понимал, кто же командует флотом – Максимилиансен или кардинал. Кажется, Ларс оставил в руках его высокопреосвященства какие-то рычаги и не может их вернуть обратно.
– Привет, Грзельтик, – БМ-65 покачался на реактивных струях. – Что, освободить тебе пространство для удара?
– А то, – усмехнулся он в ответ Асхарду. – Заткните орбитальную оборону. Шшерцы вас прикроют.
«Райская молния» и «Райское сияние», сев на хвост тсетианам, скользнули за ними в обход строя истребителей.
Рядом с Гржельчиком – Охотник. Сегодня он выяснит, чего на самом деле стоит новый стажер. Парень спокоен, внимательно сидит за показаниями приборов. Проверил связь – никто не вызывает, не желает обменяться перед боем парой слов. Правильно, говорить не о чем. Все предельно ясно, акценты давно расставлены.
На ближайшем истребителе заработал лазер. Рановато: дистанция уверенного огня еще не достигнута. Нервничают гъдеане. Йозеф скривился:
– Снять этого.
Турболазеры крейсеров мощнее. Смертельные лучи легко преодолели расстояние, отделяющее «Ийон» от истребителя. Дефлектор гъдеанина выдержал, но по той же цели ударили «Джон Шепард» и «Джеймс Кирк», и истребитель превратился в размазанное пятно, когда расплавленная обшивка потекла.
– Алекс, сверху.
Забили пушки трех налетевших, как коршуны, мересанских линкоров, ломая строй гъдеан. Засверкали ответные выстрелы. Охотник молча переключал энергию со щита на щит.
– Залп, – скомандовал Йозеф.
Истребители шарахнулись в стороны. Те, кто успел. Это удалось не всем. Обломки нерасторопных кораблей раскидало расширяющимся раскаленным газом.
– Не оставлять гъдеан за спиной. Уничтожить всех.
Гъде – не Чфе Вар, с которым все еще возможен мир. Не время и не место демонстрировать гуманизм. Для дьявола и тех, кто под его рукой, нет милосердия.
В отделении стражи было тепло и уютно. Хелена откусила кусок от бутерброда с какой-то синеватой пастой. Вкусно. В желудке возникло приятное ощущение.
– Госпожа Айцтрана скоро будет, – сообщил страж, выключив коммуникатор. – Она задержалась с пересадкой в стратопорту. Просила передать, чтобы ты не волновалась.
– Я уже переволновалась, – обиженно пробормотала Хелена, жуя бутерброд. Но известие принесло облегчение. А то она испугалась, что грымза не приедет.
– Хеленна, ты ведь с Земли? – спросил Шшагил. – А что в Раю ищешь? – любопытно же.
– Ничего не ищу, – она, шмыгнув носиком, примерилась к следующему бутерброду. – Я тут жить буду.
Шитанн присвистнул.
– А что тебе на Земле не жилось? – не будь Шшагил сумеречником, предпочел бы жить на Земле. Сильный, защищенный мир.
– Мне там плохо, – девушка махнула рукой с бутербродом. Стали бы с ней возиться земные полицейские в такой ситуации? Да наплевали бы, и все. Пока хулиганить не начнешь, ты им до лампочки. А если начнешь, еще хуже: посадят за решетку с какими-нибудь жуткими хмырями… – На Земле все умные, одна я тупая. А у вас за это не шпыняют. Я буду жить в доме адмирала Мрланка. Я его люблю. И он меня – тоже.
Будь девочка кетреййи, Шшагила это не удивило бы. Но…
– А почему ты тупая? То есть…
– Не получилась я у папы, – доверительно сообщила она, облизав пальчики и запив бутерброды глотком реттихи.
– Тебя родители-то отпустили сюда? – уточнил он. – Не сбежала? – еще международного скандала не хватает.
– Папа разрешил, – она отпила еще реттихи; сердце стража успокоилось. – Они с адмиралом Мрланком друзья.
Интересно, где это райский адмирал подружился с землянином. Шшагил спросил об этом.
– Где-то в космосе, – пожала плечами Хелена и похвасталась: – Мой папа – крутой космолетчик. У него настоящий крейсер есть. Только со мной ему не повезло.
Почему же не повезло? Такая замечательная девочка! Ах да, тупая. Земляне считают это серьезным недостатком.
Открылась дверь, и вместе с ворохом снежинок в отделение вошла женщина шитанн, а с ней – два блондина. Женщина была высокой и изящной смуглянкой средних лет, черные волосы стрижены под «ежик», из-под тяжелых складок теплого дорожного платья виднелся животик. Крепкий кетреййи лет пятидесяти с такой же стрижкой поддерживал ее под руку, а молодой парень, очень на него похожий – видимо, сын, – тащил сумку.
– Это ты – Хеленна? – произнесла смуглянка по-хантски приятным мелодичным голосом. – Какая ты хорошенькая!
Женщина стремительно подошла к Хелене и приветливо обняла ее.
– Замерзла, бедная? Заждалась? Я так беспокоилась за тебя!
Хелена уткнулась лицом в ее мягкую грудь, ладонь шитанн ласково гладила ее по коротеньким волосам на затылке. Возникло полузабытое уже ощущение детства. Так мама гладила дочку, когда еще любила. Хелена всхлипнула.
– Лапочка, с тобой все в порядке?
Она кивнула, хлюпнула носом и снова спрятала лицо на груди у этой милой женщины. Как же ей не хватало такой простой ласки, на которую не способен ни один мужчина, будь он отцом или любовником.
– Ну, не плачь, – в руке шитанн появился мягкий платочек, слабо пахнущий цветами, и она промокнула Хелене слезы. – Все уже хорошо. Я – Айцтрана Селдхреди. А это Керн и Реттел. Они мне помогают. В моем положении тяжело мотаться из одного полушария в другое, – с улыбкой пожаловалась она. – Ребята, – она привлекла внимание кетреййи, – это Хеленна.
– Привет, Хеленна, – улыбнулся парень, и на его щеках появились забавные ямочки.
Его отец молча помахал рукой.
– Где твои вещи, солнышко? Реттел, возьми, – Айцтрана указала парню на розовый чемодан. – Попрощайся со стражами, милая. Попробуем успеть на вечерний стратосферник.
– Спасибо, – благодарно сказала Хелена Шшагилу. – И за бутерброды тоже, – девочка расчувствовалась. – Вы самые лучшие менты в мире!
Шшагил польщенно расхохотался, Айцтрана вторила ему красивым грудным смехом. А потом Хелена взяла ее протянутую ладонь в аккуратной перчатке, и Керн открыл перед ними дверь.
– Снаружи не возьмем, – доложил капитан Асхарду. – Сигнал в цепях управления хорошо защищен. Надо высаживаться.
Высадиться на спутник орбитальной обороны не так-то просто. Он же стреляет по всему, что движется без опознавательного кода. И брони несет немеряно, в лоб не продавить. Будь под рукой сторожевой катер Земли с дезинтегратором – тогда да, но эти монстры не покидают земную систему.
– Василиса, огонь на себя, – распорядился Мрланк.
«Райское сияние» и «Райская молния», дав максимум энергии на дефлекторы, заметались в поле наблюдения спутника, периодически лупя по нему залпами. Спутник открыл огонь, пушки извергали потоки ионов и квантов, разбивающиеся о щиты. Линкоры трясло, дефлекторы визжали и дымились. Мрланк тихо радовался, что отправил Хеленну домой, бедная девочка заикаться бы начала от этакого. Любой нормальный корабль постарался бы уйти от обстрела, но «Молния» и «Сияние» продолжали подставляться, замыкая на себя все мощности спутника: и огневые, и вычислительные.
– Видите, Зигленк? Они выдыхаются.
Шитанн, переключая подачу топлива, лишь сглотнул. Он не видел. Орудия все так же лупили по линкору, и каждое попадание в щит отзывалось у молодого старпома нехорошим ощущением под ложечкой. Ему было не по себе. Сиди за первого он, а не хладнокровная землянка – наверняка не выдержал бы, рванул прочь из чужих прицелов. Инстинкт самосохранения – один из наиболее дремучих. Опозорился бы, подставил других, завалил операцию. Как эта женщина может спокойно маневрировать в небе, пронизанном осязаемой смертью?
– Придите в себя, Зигленк. Вдохните и выдохните. Знаете, что такое аутотренинг? Сделайте над собой сознательное усилие, вы же не кетреййи.
Он вдохнул и выдохнул. Мозг, получив чуть больше кислорода, слегка взбодрился.
– Посмотрите вокруг непредвзято, Зигленк. Огонь противника стал бессистемным. Автоматика не справляется.
Он попытался посмотреть непредвзято, и вроде бы ему показалось, что да… Или это он себя уговорил? Он сомневался до тех пор, пока к линкорам не присоединился эсминец «ВР-13». Тут система дала явный сбой. Оперативный энергетический резерв иссяк, переключение источника питания заняло пару секунд, и в этот миг слепоты и беспомощности с «БМ-65», подкравшегося с другой стороны, вышел бот. По «БМ», тотчас закрывшемуся щитами, ударили пушки, но бот остался незамеченным. Мелкая космическая лодочка скользнула к спутнику, аккуратно пристыковалась. Тсетиане, не особо надеясь на то, что сработает защищенный внутренним паролем шлюз, принялись вырезать дыру.
Случись такое век назад, тсетианские хакеры потратили бы драгоценные минуты на попытки взломать код и не факт, что преуспели бы до ответной реакции системы. Но знакомство с землянами наложило на их тактику определенный отпечаток. Стиль Тсеты – перехватить, перенаправить, модифицировать информационный поток – ныне гармонично сочетался со стилем Земли: ломиться физической силой, упершись рогами. Физическая дыра порой удобнее информационной, и организовать ее в некоторых случаях проще.
Тройка боевых хакеров просочилась в дыру, чтобы оседлать и подчинить управляющие компьютеры спутника. Огонь прекратился. Но тсетиане продолжали сидеть, пригнувшись у компов, пальцы бегали по выносным клавиатурам. Сейчас от них зависело, придется ли повторять рискованную операцию с самого начала со следующим спутником.
– Есть! – сказал наконец один. – Внутренняя связь северного пояса обороны. С южным полушарием придется разбираться отдельно.
Низенький лопоухий командир хакерской группы кивнул и доложил на эсминец:
– Северный пояс отключен. Полушарие доступно для атаки.
Ответ пришел спустя некоторое время:
– Возвращайтесь на корабль. Крейсеры начинают атаковать. А мы идем на юг.
Крейсеры шли напролом, разметав сторожевиков, которых добивали и рвали в клочья мересанцы. Давать врагам шанс выжить Гржельчик не собирался.
Пояс обороны молчал, огни спутников погасли, лишь четыре крошечных искры кораблей двигались к югу на темном фоне неба. А из левого нижнего угла экрана вырастал диск планеты, поделенный размытой линией терминатора один к трем. Голубые, серые, коричневые пятна на освещенном сегменте. Ночное полушарие озарено сиянием городов и замков. Весьма неравномерно: полярные области темны, лишь багровое пламя вулканов нарушает черноту. Но планета еще не беззащитна. С наземных постов противовоздушной обороны взмыли ракеты.
– Точки старта засекли? – осведомился Йозеф. – Алекс, пусть твои займутся.
Засверкали выстрелы – расчеты, не дожидаясь команды, сбивали ракеты одну за другой. А быстрые мересанские линкоры, рванувшись к поверхности, забили по наземным целям.
Новый строй сторожевиков. Крейсерам они опасны, лишь когда их несколько на одного, но линкорам способны навредить.
– На соединение, – скомандовал Гржельчик. – Прикрываем мересанцев. Сторожевики уничтожить.
Где же главные силы гъдеан? Почему не выходят эсминцы Ена Пирана? По последним данным, они здесь, на планете и у планеты. Йозеф ожидал активного противодействия с их стороны. Прекрасно, что такового не наблюдается, но вряд ли по оплошности гъдеанского адмирала. Он сволочь, но сволочь умная. Значит, готовит что-то, не предусмотренное планом…
Ен Пиран ворвался в королевские покои, не обратив никакого внимания на охрану.
– Ваше величество, у нас почти нет времени.
– В чем дело? – гаркнул король Имит, отвлекшись от экрана, на котором одна сводка сменяла другую. – Почему вы бездействуете? Земляне давят нашу оборону. Они вот-вот высадятся!
– Они высадятся в любом случае, – раздраженно огрызнулся адмирал. – Если я выведу эсминцы, эти погрязшие во грехе варвары уничтожат их и все равно высадятся.
– Вы! – король ткнул в Ена Пирана дрожащим пальцем. – Вы обещали, что землянам будет не до нас! Где же они, пресловутые внутренние проблемы землян? А? Я вас спрашиваю!
Небо на горизонте вспыхнуло, откуда-то с высот забили яркие рукотворные молнии.
– Мне удалось оттянуть их нападение, – невозмутимо молвил адмирал. – За время этой передышки многое сделано, ваше величество. Нас готовы принять на Чфе Варе.
– Я на вас надеялся! – выкрикнул Имит.
– И не зря, – самодовольно подтвердил Ен Пиран. – Берите семью, и едем на мой флагман. Мы еще успеем, если вы не будете тормозить, ровно фехха перед загоном.
– Вы что, не понимаете? – воскликнул король. – Из-за вашей некомпетентности мы теряем Гъде! Дерьмовые крейсеры прошли все пояса обороны!
Дворец содрогнулся, от чудовищного грохота вылетели цветные витражи, со звоном посыпались под ноги. Послышался чей-то испуганный визг, крики боли.
– Из-за моей некомпетентности? – адмирал картинно всплеснул руками. – Ваше величество, вы несправедливы. Я делаю все, чтобы вытянуть ситуацию. Да, временно мы уступим. Отдадим планету мерзким греховодникам. А когда они тут завязнут, – Ен Пиран нехорошо усмехнулся, – нанесем такой удар, что о Земле можно будет забыть. Верьте мне, ваше величество! Разве я когда-нибудь вас подводил?
– Регулярно, – процедил Имит.
Пол под ногами дрогнул, посыпалась штукатурка. Северная башня стала крениться, медленно, создавая иллюзию, что неотвратимое падение все еще можно остановить… Перекрытия скользили и надламывались, и строение загремело в пропасть, вздымая тучи пыли.
– Чтоб вам провалиться, – бессильно выдавил король. – Вы действительно можете спасти мою семью?
– Эсминцы ждут, – наигранно бодро отсалютовал Ен Пиран. – Их слишком мало, чтобы расправиться с агрессором, но вполне довольно, чтобы доставить вас в безопасное место. Не переживайте за планету. Это всего лишь населенный людишками каменный шар. Гъде – в вашем сердце, ваше величество. А планету мы вернем. Земляне умоются кровавыми слезами, даю вам слово!
– Готово? – южный пояс спутников погас. – Уходим, – распорядился Мрланк.
Услышали его не все. Корабли сильно разошлись, а у «Сияния» не работала дальняя радиосвязь. Огонь с оборонных спутников даром не прошел. И «Молния», и «Сияние», и оба тсетианских эсминца были изрядно потрепаны. «Райскому сиянию» еще повезло – у «БМ-65» не хватало четырех ускорителей. Жертва не напрасна: теперь планета как на ладони. Но…
Василиса не услышала приказа. Мрланк в сердцах поминал бестолковую блондинку, застрявшую невесть где вместе с кораблем, а «Сияние» продолжало скользить вдоль оборонного пояса, нащупывая возможную угрозу. Васю не удивляло, что приказ об отходе не поступает: мало ли какие сюрпризы могли приготовить гъдеанские оборонщики, задержаться и проверить – вполне логичное решение. Экипаж был начеку, дефлекторы не гасили. Наблюдатели напряженно сканировали небо.
– Корабли! Идут со стороны планеты.
Более чем естественно. Корабли Гъде и должны выходить навстречу чужакам, атакующим планету.
– Пять ГС-эсминцев Гъде, – сообщили аналитики. – Если не изменят курс, пройдут рядом с нами, на 15-60-91.
– Надо уходить, хирра Василиса, – занервничал старпом.
– Нельзя, Зигленк, – женщина стиснула зубы.
– Почему? Мы еще успеваем!
– Как вы думаете, Зигленк, почему они идут таким странным курсом? – Василиса заложила маневр, заставивший старпома недоумевать. – Крейсеры над экватором, так какого рожна эсминцы прутся куда-то мимо, а не им навстречу? Не собираются вступать в бой с кораблями Земли? Вам не кажется, что это противоестественно?
– По мне, так очень даже естественно, – буркнул Зигленк. – Я бы на их месте тоже не рвался сцепиться с крейсерами.
Вася отрывисто вздохнула.
– Вот потому-то я в вашем кресле и сижу! Черт возьми, Зигленк! Вы научитесь когда-нибудь соображать? Это гъдеане, и их родную планету сейчас раскатают в блин. Почему они не защищают ее, а?
– Потому что выполняют более важную задачу? – предположил шитанн.
– Вот! А что может быть важнее родной планеты? Что? Есть версии?
– То, что позволит им отомстить за нее? Пожертвовав планетой, выиграть войну?
Она кивнула, коротко и одобрительно.
– Вы не безнадежны, Зиг. Теперь вы понимаете, что нельзя их упускать? Ступайте, приведите себя в чувство. Сходите в туалет, выпейте крови, напишите завещание. У вас, – она бросила взгляд на экран, – около семи минут.
Гржельчик запретил Эст Унтли заходить не только в рубку, но и в обсерваторию. Категорически. Не хватало еще, чтобы она увидела Гъде на экранах. Планета, вспыхивающая под лазерным огнем, выглядит со стороны эффектно, но какое впечатление это зрелище произведет на аборигенку, проверять не хотелось.
Эст Унтли маялась душой. Она представляла себе, что происходит внизу. Смутно, но от того не менее жутко. Она хорошо помнила Нлакис, такое и захочешь – не забудешь. Когда корабль еще не вошел в прокол, Йозеф сказал:
– Мы идем к Гъде. Хочешь домой?
Что толку тешить себя иллюзиями? Не такая уж она наивная. Она прекрасно понимала, зачем «Ийон Тихий» с эскадрой идет к Гъде.
– Нет, – ответила она дрогнувшими губами.
Больше всего она боялась снова оказаться на погибающей планете. На Нлакисе ей повезло. Самой отказываться от везения, отталкивать протянутую руку? Нет! Если бы на Гъде ее ждали малые дети, или больные родители, или любимый – тогда да, наверняка сунулась бы в пекло вопреки доводам разума. Но единственный человек, которому она не безразлична – здесь, на «Ийоне».
– Вот и правильно, – резюмировал он. – Целее будешь.
И велел не отвлекать.
Теперь она не знала, куда себя деть. Если бы она могла хлопотать вокруг него, это отодвинуло бы маету и тревогу на второй план. Но она осталась одна. Сидеть в каюте было страшно, пойти туда, где экраны – нельзя. И, на самом-то деле, еще более страшно. Она могла бы навестить Эйззу, но у Эйззы торчит эта кошмарная Мария. Хоть мересанка и извинилась, пересекаться с ней у Эст Унтли не было ни малейшего желания. Медичка Клара вроде бы неплохо относилась к гъдеанке, но и ее не дернешь: она со своим кровососом милуется, пока время есть. Как она только может добровольно поить его кровью? Шитанн безотчетно пугал Унтли уже тем, что находится на том же самом корабле, что она. Он ни разу не пытался ее укусить, но после «Райской молнии» она избегала любых контактов с шитанн. Чем дальше от них, тем лучше. А помимо глупой, но приветливой Эйззы и строгой, но доброжелательной Клары, ей тут не с кем и словом перемолвиться. Не у мужчин же искать утешения и сочувствия!
Хотя имелся на «Ийоне» странный мужчина – не военный, а жрец. Он часто появлялся в медблоке, пока Унтли там лежала. Все Эйззе с младенцем о вере своей рассказывал, только кетреййи мимо сердца пропускала, что ей чужая вера? А Унтли слушала волей-неволей, все равно ведь делать нечего, лежишь, словно привязанная к капельнице. Он и с ней заговаривал, а она робела. Впрочем, немолодой, но бодрый дядька не казался злым. И почему-то ей подумалось, что он не отмахнется досадливо от пугливой бабы с ее мелкими проблемами. Она робко поскреблась в дверь каюты епископа, и он отозвался:
– Войдите!
Дьёрдь Галаци отложил четки и повернулся к женщине, замявшейся на пороге, не решаясь его переступить.
– Входи, дочь моя. Я не кусаюсь.
Он шутил, но последнее заявление неожиданно успокоило ее. Она сделала шаг вперед, прикрыла дверь и застыла, сцепив пальцы и тем не менее совершая ими хаотичные нервные движения.
– Плохо тебе, дочь моя?
Вряд ли она тянула на его дочь. Годы Эст Унтли подошли к тридцати. Он мог бы стать ее отцом лишь в очень юном возрасте, такие молодые мужчины еще не вступают в брак.
– Вы не могли бы рассказать мне что-нибудь? – выдавила она. – Ну, про вашу религию, как вы любите.
Просто чтобы слушать чужой мягкий голос и смотреть на собеседника, а не в пустоту.
– Как я люблю? – усмехнулся он. – Дело ведь не во мне, и пришла ты не для того, чтобы предоставить мне возможность самовыразиться. Тебя гложут страх и сомнения. Ты хочешь от них отвлечься, но так у тебя ничего не получится: ты вернешься к себе, и они придут опять. Расскажи мне о них. Расскажи о себе.
– Вам правда интересно? – неуверенно спросила она.
Он удрученно покачал головой. Женщина не понимала. С иноверцами вечно так. Взять хоть этих молодых Фархадов, что горазды прикалываться над святым отцом. Но они все-таки знают, кто такие священники, а гъдеанка вовсе незнакома с Церковью.
– Я спрашиваю не из любопытства, дочь моя, – Унтли не была его духовной дочерью, но он упрямо звал ее так, надеясь, что это еще случится. – Я хочу тебе помочь. А помочь можно, лишь разобравшись.
Он приглашающе похлопал ладонью по табурету. Помедлив, гъдеанка села. Глубоко и прерывисто вздохнула и призналась:
– Я боюсь.
– Чего же ты боишься? – ненавязчиво уточнил Дьёрдь.
Всего. Того, что станет с Гъде. Того, что Йозеф из лучших побуждений высадит ее на планету. Что этого потребует старпом – вечно недовольный мересанец, косящийся на нее, будто на козявку в супе. Что она ляпнет какую-нибудь глупость, и Йозеф ее прогонит. Или отдаст обратно адмиралу Мрланку – «Молния»-то рядом.
Она снова вздохнула. Надо с чего-то начать. И она начала с Нлакиса.
– В секторе 44 райский линкор.
– Пусть катится в свой сортир, или куда ему там надо! – рявкнул Ен Пиран. – Не до него.
Адъютант помялся. Он очень не любил сообщать неприятные вещи. На собственном опыте испытал, как адмирал на это реагирует.
– Простите, адмирал… Он собирается атаковать.
– Что?!
Ен Пиран не ожидал от шитанн такой наглости. Вроде бы не раз уже кровососы получали по носу в противостоянии с его кораблями. Но нет, жизнь ничему не научила. Что ж, коли она не дорога этому зарвавшемуся безумцу… На что он вообще рассчитывает? Он один, а эсминцев пять. Адмирал не сомневался, что его эскадра легко отгонит и подобьет этого нахала. Толковых капитанов в Раю не осталось, он об этом в свое время позаботился, банально их перебив. Подчиненные Ена Пирана панически боялись невесть как уцелевшей «Райской молнии» – или не уцелевшей, а превратившейся в призрак, что лишь усиливало страх. Но это не «Молния». «Молнию» он хорошо запомнил, чтоб ей провалиться в толстый слой поноса.
– Вызовите этого грешного урода, – брезгливо приказал Ен Пиран.
– Связь есть, – доложили ему. – Только плохая.
Он схватил микрофон:
– Эй ты, кровохлёб заблудившийся! Проваливай в канализацию, пока у меня есть дела поважнее, чем с тобой разбираться! Будешь выпендриваться – я твои кишки на вал генератора намотаю! Слышишь меня, шитанн?
Видеосвязь установилась с запозданием. Экран рябил, сигнал был неустойчивым. Но сквозь помехи адмиралу с присными предстал… нет, предстала…
– Я не шитанн, – улыбнулась блондинка с причудливой прической. Не мило улыбнулась, как подобает женщине, а прямо-таки издевательски.
И выстрелила. Чуть-чуть не попала.
– Дерьмо и моча! – зарычал адмирал.
Кетреййи за пультом! Вот почему линкор ведет себя вопреки здравому смыслу. И как с этой дурой говорить? Впрочем – подумалось ему – чего с ней вообще разговаривать? С тупой блондинкой, неизвестно как пролезшей к управлению, он мигом справится.
– Задирай юбки, идиотка, – нехорошо ухмыльнулся он.
– Побереги яйца, кретин, – не менее мерзко ухмыльнулась она в ответ.