Кошка наелась, заурчала и начала вылизывать свою шерстку. Сын высказывателя тоже присел, чтобы полюбоваться маленькой гордячкой. Но вот голова его стала клониться все ниже, глаза – слипаться, и стало ему мерещиться, что перед ним не облезлая старушка Мурка, а юная красавица-кошка: та самая, что гуляет сама по себе, гордо помахивая пушистым хвостом.

– Где ж ты потеряла свой хвост, бедолажка моя маленькая? Ведь все вы такие осторожные? И сколько лет ты уже ходишь по нашей многострадальной земле?

– Это моя девятая, последняя, жизнь и мой последний шанс отомстить мучителю, который оторвал мне хвост.

– Понимаю тебя, дорогая моя, но не жалко ли портить карму из-за какого-то негодяя?

– Закон кармы давно умер, по крайней мере для психопата мальчика Бяки. А потому я решила взять месть в свои лапы. Но вот беда, все никак не могу подобраться к царьку, так как он целый день сидит в бункере и злодействует оттуда.

– А почему на него не действует закон кармы?

– Потому что он еще в детстве с ног до головы обмазался какашками. От него так воняет, что даже Карма обходит его стороной.

– Ах вот оно что! Теперь понятно. Но откуда же у него столько приспешников? Разве им не воняет?

– На какашки он налепил золото, блеск которого и ослепляет его слуг, превращая в беспринципных идиотов, готовых выполнять любой его приказ.

– А почему мальчику Бяке самому не воняет?

– Потому что у него полная аносмия.

– А что это, аносмия?

– Да просто недоразвитое обоняние.

– А можно его как-то восстановить?

– Не знаю, а зачем?

– Ну, если он учует, как ужасно пахнет дерьмо, то обязательно захочет отмыться. Тут-то Карма его и настигнет.

– Ну он же понимает, что расплата будет жестокой, и ни за что не согласится отмываться.