Устойчивое развитие

Первый роман Мршавко Штапича, "Плейлист волонтера", год назад произвел некоторый шум. Написан он был по мотивам работы автора в "Лизе Алерт", и шумовой эффект происходил от диссонанса общественно-значимой темы поисковых отрядов и бытовухи самого низкого жанра: грязь, мат, водка и случки под янтарной сосной. На узнаваемость работало и непривычное для русского уха имя, напоминающее вычурный торт. Это имя--лучшее, что есть у писателя Мршавко Штапича. Но и оно ему не принадлежит: прозвище "Мршавко Штапич" выдала Артему Ляшенко школьная учительница за субтильное телосложение; по сербски это значит "длинный дрищ".

Второй роман Штапича не знаю чьим попечением угодил в шорт-лист "Большой Книги". Как и дебютная книжка, он складывается из всяческих заметок обо всем, что видел и испытал Штапич (разницу между автором и лирическим героем, который тоже Штапич, не разобрать). При поверхностном осмотре беспорядочное трепетанье по волнам памяти Ляшенко-Штапича даже напоминает связный текст. Но стоит (нет) вчитаться--и "Устойчивое развитие" расклеивается на отдельные мятые листки.

Эти "растрепанные записки", как характеризует свой метод сам Штапич, посвящены большому диапазону бытовых вещей и полны умеренно остроумных, иногда мизантропических наблюдений. Из романа мы можем узнать об устройстве лыжных креплений и выхухолевых нор, водоочистных сооружений и общественного питания, о пакостных нравах хипстеров, изобилии еды в Сербии и т.п. в подробностях. Только о важной разнице между "жоревом" и "хрючевом" Штапич не расскажет, да потому, что он уверен--это знает каждый.

Штапич без напряжения эксплуатирует образ паренька из соседнего подъезда. Его герой находит общий язык с зубными техниками и домохозяйками--стоп, это было в другой эпохе и с другим персонажем--с неуравновешенными барышнями и губернаторами. Роман богат на низкоуровневые бонмо:

"[Венецианская] биеннале--это ВДНХ для бедных",

"это были типичные бестолковые москвичи, самые опасные люди страны, взрослые только по паспорту, инфантильные внутри".

Вообще на антихипстерские инвективы у Штапича ушла, наверное, целая тетрадка: слышен голос из глубинного народа, что тут попишешь.

Это популистское как-бы-почвенное пищание иногда хотелось бы и притушить, настолько грубыми штампами пишет и думает Штапич (сам виноват, запутал, кто у него автор, а кто лирический герой). В русской глубинке у него на всем лежит неяркий сусальный свет: на ментах и лесниках, на библиотекаре и начальстве, на клюкве и заповедной выхухоли. А в Парижах--совсем другое дело:

«Эти люди — они какие-то нерусские… Они никакие».

Был когда-то такой фильм "Левиафан", страшилка про то, как страшно жить в русской глуши: так вот у Штапича все ровно наоборот, но точно так же плоско и шаблонно. Чтобы в 2024 году всерьез на целой странице рассуждать, что нет молока, кроме коровьего, а всякое альт-молоко есть противная выдумка москвичей, надо быть или нечутким тормозом, или нескладно ерничать. Я склоняюсь к первому варианту, поскольку диверсия требует ума, а саботаж--всего лишь безответственности.

В "Устойчивом развитии" много чего есть: Большое Путешествие в Венецию; Большое Путешествие по Сербии в погоне за неуловимым Кустурицей; профессиональные секреты пяр-работы с населением в глубинке; под крепким задом всей этой бытовухи вяло протекает любовная линия--без драм и с хеппи-эндом. Лайт-роковой красавицы в книге очень много, но она одномерная, как постер; единственная ее выпуклая характеристика--повсюду таскает за собой какой-то дурацкий стул. "Устойчивое развитие"--книга-окрошка, всего-то в ней с избытком. Но слово "вечность" из этого добра никак не складывается.

Как читать "Устойчивое развитие", не совсем понятно. По разряду love story это двойка. Как авантюрный роман с элементами познавательной географии--не впечатляет, т.к. бессильно беспорядочно. Как производственный роман--может быть... но и в эту категорию, если очень надо, с большим успехом лег бы "Снарк-Снарк" (если, конечно, грубо кастрировать разлапистый конструктор Веркина). Ну и--кто хорошо помнит "Затоваренную Бочкотару" и "Объекты в зеркале заднего вида", тот у Штапича ничего нового не найдет.

По какой причине сборник анекдотов и низкосортной исповедальной лирики заслуживает звания Большой Книги--только оргкомитету премии "Большая Книга" и ведомо.

Худломер

Читаю книгу после очарования первой ("Плейлист волонтера") и экранизацией, к которой автор также приложил руку. Лирический герой сильно изменился в мелочах, но фундаментально остался таким же, как и был. Простой хлесткий язык, смена локаций и героев, безостановочное движение - история будто читается сама и воспринимается легко, оставляя удовлетворительное послевкусие.

Не дочитала (и не буду), но поставлю пятерку! Да!

Просто потому что восхищаюсь, как герои Штапича (почти на 100% уверена, что вся его проза максимально автобиографична, так что, возможно, и сам автор легко смог бы) умудряются доводить меня до чистейшего белого каления, беспримесного бешенства, почти каждой репликой, каждым действием, каждым появлением. Я полыхала еще на «Плейлисте волонтёра», но продолжала читать, потому что определенные таланты у автора есть, он далеко неглуп, наблюдателен, ироничен, мне нравится его слог и описания мытарств, особенно профессиональных (привет, коллега!). Я бы с радостью встретилась с ним в споре, общей компании, поскольку как оппонент он кажется максимально содержательным, я бы с удовольствием даже поработала с ним.

Забавно, но (сниму свое белое пальто, пожалуй) с чем-то во взгляде героя на мир и людей я категорически согласна, в какой-то момент даже начала делать заметки с мысленным «ай, как хорошо сказал, вот точно так, да», но тут достанется вообще всем, и это читательски утомительно.

Это книга бесконечного самолюбования, снобизма и презрения ко всем и всему другому: собирательным москвичам (т.е. по большому счету всем, кто отличается от героя и как-то иначе видит этот мир), коллегам (о, это смакование их бесполезности и бездарности), женщинам в целом (баба, бабки, девка, одна русская девочка Маша удостоилась снисходительного отношения, но это другое), все лодыри и идиоты, Милан стремный, во всем городе нормальной еды нет, то ли дело заводская столовка, или вот Сербия, которая любит русского человека, потому русский человек самый лучший. Европа вообще отстой, там геи женятся — на эту тему автор особенно порезвился где-то в середине книги, но это не вызывает ничего кроме скуки и досады — ну камон, об этом не написал только ленивый, ты же можешь лучше.

Рабочий люд и военные, бандосы еще удостаиваются какого-то уважения или снисхождения, остальные просто грязь из-под ногтей. Пиарщики все из британий и польш гавно, а вот он, доморощенный, решает вопросики, всем помог, всем люб, всем свой, всем хорош, справедлив, мудр, эффективен, великодушен.

Про любовь та же песня: все так цветисто начиналось, а по сути — инфантильная жена, которая то плачет, то молчит и идет абсолютным приложением к герою, как собака. Невнятная, с закосом на богатый внутренний мир и тонкую душу, но ни одной своей реплики, ни одной живой мысли. Я уж подумала, что, вероятно, у нее некое психологическое расстройство, но уверена, что автор не признает такого безобразия, поскольку все это новомодные болячки бестолковых людей, и в книге вряд ли появятся (разве только чтобы получить порцию осуждения и презрения). Друзья жены, кстати, тоже все ничтожества, поголовно, не обсуждается.

Любовь героя вызывает тоску — смотрите, как я ее люблю, как я умею любить. Я хочу чтобы ты, я хочу чтобы мы, я, я, я, яяя я я я я я я, только я, только мне, я чувствую, я не могу. Вероятно, чуть позже он ее бросит, потому что не вынесет тяжести любви и риторика сменится на я недостоин этой лучшей женщины, я раздолбай, я не создан для счастья, я одинокий волк яя я я я яя я.

Вообще удивительно: человек, который может договориться с любыми — попом, бабкой, депутатом, бандосом, пьяными погранцами — не может договориться со своей женой. Талант добазариться временами резко улетучивается, остается пассивная агрессия (я вообще-то не просил, че в Венеции тебе со мной нормально, а в деревне уже не очень, глупость конечно ты придумала, но я так и быть соглашусь).

Меньше всего хочется романтизировать этого человека, писать, что он обаятельный негодяй, этакий плут и правдоруб. Маленькое злое сердце — самое точное определение, написанное самим автором о своем герое (себе?). Маленький злой, но не плохой человечек — все, что я могу сказать о нем. Но как будто и этим фактом наш герой всю дорогу наслаждается и любуется.

ps. я же говорила, что пригорает

С удовольствием взялась за чтение данного произведения. Читается легко, быстро. Там про нас, про Россию, про людей. Про любовь. Интересно было читать описания путешествий. Вспоминаешь свои, где ты был и видел это своими глазами. Отдельно хочется сказать про чувства главного героя к своей жене, для меня это было трогательно.

Очень достойное продолжение «Плейлиста волонтёра». Читается на одном дыхании, можно читать и как самостоятельное произведение. Спасибо!