Read the book: «Египетская шкатулка», page 3

«Линда, птичка моя!

Я уже скучаю по тебе. Мне так хочется, чтобы ты была рядом, и чтобы мы снова в обнимку сидели в траве, как в тот раз, когда ездили к яблоневым садам.

Кстати, о яблоках. Мне приснилось, как мы сидим с тобой на лавке, жуём яблоки и молчим. Но это лучше любого разговора с кем бы то ни было. Потому что ты рядом. Потому что ты – моя тишина, в которой хочется жить.

Знаешь, если бы ты приехала сейчас, я бы показал тебе как цветёт старый черёмуховый куст у сарая. Ты как-то сказала, что красота – это там, где человек останавливается и любуется. Я теперь хочу любоваться только тобой.

Ты мне очень нужна, Линда.

Твой Генрих.»

Линда отложила письмо. Это подтверждало, что Файна рассказала ей правду. Правду, которая для неё не реальна. Девушка открыла ещё одно письмо. Оно было помятое, словно кто-то скомкал его, а потом выровняв, снова положил в конверт.

«Линда, голубка моя,

Сейчас за окном у нас дождь. Я слушаю как звенят капли по крыше, а в голове всё равно ты. Не гуси, не трактор, не урожай, а ТЫ.

Помнишь, как мы гуляли по набережной в Торонто, ты читала мне стихи Рильке, а я в ответ рассказывал тебе старинные баллады о крестьянах и травах. Ты тогда смеялась, что я будто с другой эпохи, и, может, была права.

Мы разные с тобой, Линда, но не в этом ли вся прелесть. Ты бы научила меня видеть красоту, которую я раньше не замечал, а я бы дарил тебе блаженство пробуждения – то, что бывает только на рассвете.

Может, счастье – это не город, не успех, не галереи… А любимый человек и общая крыша над головой. Пусть даже эта крыша немного скрипит от ветра, а во дворе лает собака, как заведённая. Но под этой крышей – двое. Ты и я. Не в гостях, не в ожидании, не в письмах. А – дома.

Ты будешь писать картины, а я вспахивать поле. И у нас будет общий дом.

Я не умею рисовать, как ты, но, если бы мог, я бы нарисовал наше утро. Ты в моём свитере, босиком по деревянному полу, чайник на печке, и твои нежные руки на моём лице.

Я не прошу. Я просто живу этой мыслью. И если однажды ты захочешь тишины, в которой слышно, как тебя любят – приезжай.

С любовью, твой, Генрих».

Линда, положила письмо обратно в конверт. На душе было паршиво и тоска начала заполнять душу. В этих письмах чувствовалась любовь, но здесь не было ни того Генриха, которого она знала, ни её самой.

Девушка открыла ещё одно письмо.

«Линда, ласточка моя!

Сегодня в поле пахло клевером и грозой. Солнце опустилось за край оврага, и я стоял на границе света и тени – как на границе того, кем я был, и кем стал с тобой.

Говорят, корни держат дерево. Но ты – моё небо. Я хочу, чтобы ты была рядом. Чтобы по утрам ты рисовала свет, который льётся на стены, а я приносил тебе чай с мёдом. Я знаю: ты боишься переезда, боишься оставить город и привычный мир. Но я не прошу отказаться – я прошу соединиться.

Приезжай. Здесь – тишина, которая полна миром. Здесь – место для нас.

Твой, Всегда Твой Генрих».

Слёзы медленно скатились по щекам Линды. Письма были трогательные, но она понимала, что в них нет её прежнего Генриха. Все эти строки писал другой человек, тот, кто прожил здесь всю свою жизнь, для кого земля – это неотделимая часть его существа.

И всё же, что-то было в его словах. Что-то неуловимое, родное. Она перечитала письма ещё несколько раз. Вот оно: «Ты моё небо», так называл её Генрих в минуты нежности.

В памяти всплыл тот день, когда они сидели в полутёмной тату-студии, пропитанной запахом, чернил и антисептика. Генрих держал её за руку, пока мастер заполнял тонкой иглой контур крыла.

«Ты моё небо, Лин, – сказал он тогда, шепча на ухо. – Ты моё вдохновение. Ты окрыляешь меня. С тобой я обрёл новое дыхание».

Они сделали татуировки в один день. У неё – левое крыло на плече. У него – правое, симметричные, словно они вместе были созданы с двумя сердцами и одним полётом.

КРЫЛЬЯ. Он говорил, что когда они вместе, то могут взлететь к небесам. Что благодаря ей, он живёт новую жизнь.

От этих воспоминаний внутри что-то дрогнуло. Она встала – медленно, как во сне – и, словно по наитию, подошла к зеркалу в углу комнаты. Расстегнула верхние пуговицы рубашки и стянула её с плеча.

Гладкая кожа. Пустая. Без следа. Ни линии пера, ни тени крыла. Линда провела пальцами по тому месту, где крыло жило с ней все эти годы, где Генрих целовал её в утреннем свете, шепча, что она дала ему полёт.

– Нет… – выдохнула она одними губами. —Этого не может быть…

Но зеркало не лгало. На этом теле не было его прикосновений. Эта реальность – не знала их крыльев. Что-то было сломано. Перемещено. Сдвинуто. И в груди зарождалось странное, жгучее чувство: Она – не в своём небе. Мир, в котором она находилась, начинал трещать по швам. И Линда вдруг ясно поняла: что-то, когда-то, пошло не так. И теперь она живёт не свою жизнь.

Это ощущение – едва уловимое, как тонкая трещина на стекле – с каждой минутой становилось явственнее. Комната вдруг стала тесной. Потолок – ниже. Воздух – гуще.

Линда медленно опустилась на край кровати, обняв себя за плечи. Мозг лихорадочно перебирал всё, что могло произойти.

Где был поворот? Где ось, на которой сломалась её реальность?

И вдруг – вспышка памяти. ШКАТУЛКА.

Она вспомнила не как предмет, а как момент. Как точка, в которой всё обрушилось и началось другое. Тогда, в том кабинете, в том доме – настоящем – она держала её в руках. Загадочную, красивую, словно сосуд, хранящий в себе тайну миров. Её крышка дрожала под пальцами, как живая.

Что она тогда чувствовала?.. Любопытство. Тревогу. Притяжение. Как будто сама судьба шептала ей: «оживи меня».

И она покрутила механизм, ожидая услышать мелодию, но… Музыки не последовало. Случился провал. Темнота. Амбар. Незнакомый дом. Генрих, который словно чужой. Шкатулка исчезла. А вместе с ней – её жизнь.

Если всё началось с этой шкатулки, то её надо найти. Потому что вся её теперешняя жизнь здесь – это ошибка. Возможно, всё ещё можно исправить, поменять, переиграть.

Линда быстро спустилась вниз и выбежала из дома. Над деревней нависло тяжёлое грозовое небо – дышащее дождём, чувствовался сырой, настойчивый запах приближающегося ливня. Воздух был неподвижен, словно природа затаила дыхание перед чем-то грандиозным. Вдалеке сверкнула молния, и спустя мгновение раскатистый гром прокатился по холмам.

Немедля ни минуты девушка со всех ног бросилась к амбару. В ушах стучала кровь, в голове – одно слово: ШКАТУЛКА.

Толкнув массивную дверь, она юркнула в темноту помещения. Лихорадочно шаря по стене рукой, щёлкнула выключателем. Тусклый дрожащий свет упал на стены. Она подбежала к поленнице – одни дрова. Её взгляд беспорядочно метался в поисках шкатулки. Руки дрожащими, порывистыми движениями передвигали банки с красками, корзины с тряпками, мотки верёвок, мешки с кормом, топоры, крючки, полки с инструментами, коробки с инвентарём. Она начала переворачивать ящики, поднимала пледы, откидывала щепу.

– Где ты… Где ты? – шептала она, тяжело дыша. – Я же… я же держала тебя… ты была у меня в руках…

Словно в бешеном вихре, Линда кружила по амбару в поисках шкатулки, но её нигде не было.

Неловко сдвинувшись назад, девушка ударилась о корпус комбайна.

– Этот чёртов комбайн перемолол всю мою жизнь! – захлёбываясь злостью выкрикнула она и пнула со всей силы машину ногой. – Ненавижу!

Груда железа гулко содрогнулась в тишине. Линда, не выдержав, закрыла лицо руками и устало опустилась рядом, будто обессилев. Всё казалось напрасным. Ситуация – безнадёжной, запутанной, как кошмар, из которого невозможно проснуться.

«А если я не найду шкатулку? Вдруг её уже забрал Генрих? Или Файна? Как мне вернуться назад? Куда идти? Как доказать, что я из другой реальности, что это не мой мир? Кто вообще может мне помочь? Кто поверит мне?»

Отчаяние нарастало волной, затапливало. Казалось, разум треснет, не найдя выхода. И вдруг – щелчок, прозрение. КАРТИНЫ!!!

Вот её доказательство. В них есть всё! Вся её жизнь – их особняк в Торонто, свадебное путешествии на Мальдивы, пейзаж на побережье Флориды, отдых в Греции, кафе в Турции, где они ели самый вкусный рахат-лукум, вилла их итальянских друзей, даже Генрих в костюме и галстуке. Это была её правда. Её реальность.

Линда вскочила и пулей влетела на второй ярус. Собрав наспех холсты, она помчалась обратно к дому. Над головой прокатился грозный раскат грома, разрывая небо ослепительной молнией. Дождь хлынул огромным сплошным потоком, окатив девушку ледяным водопадом. Линда в одну секунду промокла, она пыталась скрутить холсты, чтобы вода не повредила изображения, но руки скользили, пальцы дрожали. Полотна начали падать. Сначала один. За ним другой. Она пыталась схватить их, но в итоге сама упала, рассыпав вокруг себя остальные картины. Дождь размывал краску. Лица, дома, цветы, её жизнь – всё расплывалось на холстах, исчезая прямо у неё на глазах. Этот мир смывал её реальность.

– Нет!.. Нет, не надо!.. – кричала она, срывая голос. – Это моё… это же было… Я там жила…

Слёзы текли по её щекам, смешиваясь со струями дождя. Она вся была перепачкана краской – руки, лицо, волосы, одежда, как будто сама растворялась вместе с этими образами.

– Это была я… Я другая… – всхлипывала она в голос, уже не разбирая слов. – Это был мой мир… Шкатулка… Она была… Я жила там… Я была…

Из пелены дождя показался силуэт Генриха. За ним – Файна.

Он подбежал к ней первым, упал на колени, схватил за плечи.

– Линда! Линда, слышишь меня?! Ты вся дрожишь!

Она смотрела на него, не узнавая. Перед её глазами стояла её прошлая ускользающая жизнь. Она хотела своего Генриха, свою реальность.

– Я не отсюда… я из другой жизни… – захлёбывалась она в своих рыданиях. – Я была с тобой… но другим тобой… Ты не мой Генрих… Мой Генрих другой… Шкатулка… Генрих, шкатулка!

Файна склонилась рядом, собирая мокрые холсты, не понимая, зачем. Краска текла по её пальцам. Она смотрела на Генриха – испуганно.

Линду трясло. Она обмякла, оседая на землю.

– Она белая как мел, – прошептала Файна.

– Вызывай скорую. Сейчас же! – крикнул встревоженно Генрих и подхватив Линду на руки, запятнанную всеми цветами её памяти, понёс в дом.

******

Линда лежала в больничной палате, окутанная тишиной и запахом лекарств. Рядом на стуле дремал Генрих, склонив голову на плечо, и обхватив себя руками. Она слабо пошевелилась, открывая глаза, и мужчина сразу проснулся.

– Генрих… – вяло прошептала девушка.

Генрих взял её руку в свои ладони.

– Я здесь, – устало произнёс он.

– Где я?

Линда смотрела на мужа затуманенным взглядом. Она не понимала – он настоящий или снится ей. Сознание плыло по краю небытия, выныривая и снова погружаясь. Она пыталась ухватиться за какую-то мысль, за голос, за запах – хоть за что-то живое, настоящее, – но всё ускользало, как сон на рассвете.

– Всё хорошо, – голос Генриха был спокойный и ровный. – Мы в больнице.

Эта фраза вывела её из полусна, и Линда распахнула свои голубые глаза. Сердце учащённо забилось, ускоряя пульс.

– Зачем? – тревожно спросила она.

– Ты упала в обморок. У тебя была высокая температура. И надо проверить твой организм, как рекомендовал доктор Элиот.

Генрих постарался не вдаваться в подробности, чтобы не пугать Линду, но после его слов, девушка напряглась и окончательно пришла в себя. Она вспомнила, что была в амбаре и искала шкатулку, а потом дождь… и картины…

«Они, наверное, все испорченны, – с сожалением подумала Линда. – Как теперь всё объяснить Генриху».

–Генрих…, – начала она несмело. – Я в амбаре потеряла шкатулку… маленькую такую, размером с ладонь. Ты не видел её?

Генрих пожал плечами.

– Нет.

Линда привстала, выше облокачиваясь на подушку.

– Мы можем поехать домой?

Генрих внимательно посмотрел ей в глаза, словно пытаясь определить в адекватном ли она состоянии.

– Ты должна пройти здесь обследование.

– Но я не хочу, – заупрямилась девушка.

– Я хочу! – резко сказал Генрих, тем самым напомнив, кто перед ней.

Линда сжала губы. Ей трудно было принимать новый характер Генриха в столь привычном, любимом для неё образе.

– Хорошо, – согласилась она, – давай я быстро пройду обследование, и мы поедем домой.

Генрих отвёл глаза в сторону.

– Это не так быстро, как ты думаешь.

Линда настороженно приподняла брови, уставившись на мужа.

– Дней десять только обследование и анализы. Возможно, понадобиться лечение – так сказал врач, – уныло произнёс Генрих.

– Я не останусь здесь, – Линда решительно начала вставать с кровати, но мужчина уложил её обратно.

– Линда, придётся, – сказал он тоном, не терпящим возражений.

– Я здорова! – выкрикнула девушка, пытаясь высвободиться от рук мужа, прижимавших её тело к постели.

– Это решат врачи! – Генрих отпустил её, но она осталась выжидательно лежать в койке, обдумывая ситуацию.

– В какой я больнице, – уже более спокойно поинтересовалась она.

– В Лондоне. В психиатрической клинике.

– Ты что, меня в дурку отвёз? – возмутилась Линда, снова приподнимаясь.

– Эта клиника занимается проблемами головного мозга и нервной системы, – поправил её Генрих.

– Генрих…, забери меня отсюда, – предупреждающим голосом сказала Линда. – Я здесь не останусь. Я здорова. Всё дело в другом.

– В чём? – заинтересовано спросил мужчина.

– В шкатулке, – выпалила Линда.

– Тебе точно надо провериться, – раздражённо сказал Генрих и начал подниматься, чтобы уйти.

Линда схватила его за руку.

– Подожди! Я тебе всё расскажу!.. Эта шкатулка… Я думаю…, что она повлияла… Когда я взяла её в руки, то всё изменилось… Это другой мир. И ты другой. Всё другое. Я не знаю, что я сделала… и как это работает. Может я в тот момент думала о тебе и загадала желание, чтобы ты был жив…, и оно исполнилось. Но ты другой… Там были схемы… Ты должен вспомнить! Вспомни, пожалуйста, – Линда с мольбой в глазах смотрела на мужа. – Если мы её откроем, то возможно, ты опять будешь прежним, и мы вернёмся назад в наш мир и будем счастливы.

Генрих удручающе покачал головой и начал выходить из палаты. Ему было неприятно видеть, как его жена сходит с ума и несёт какой-то бред.

– Я позову врача, – сказал он, подходя к двери.

Линда молниеносно вскочила с кровати и подбежала к Генриху. Вцепившись в него мёртвой хваткой, она с надеждой смотрела в его глаза, ища там хоть каплю сострадания.

– Не оставляй меня… Пожалуйста…

– Линда, тебе нужно лечение, – серьёзным тоном сказал Генрих и выглянул в коридор.

– Врача в палату! – крикнул он, стоящим в дальнем конце санитарам.

Один из них тут же подошёл к Генриху. Увидев, что Линда крепко держит мужчину за ворот рубашки, он мягко, но твёрдо попросил:

– Отпустите его, мисс.

Линда отрицательно покачала головой, всё ещё пристально смотря на Генриха.

– Он меня заберёт. Я здесь не останусь. Это мой муж.

– Извините, миссис. Вам лучше прилечь, – санитар указал на кровать.

– Я здорова! – грубо ответила Линда, не отпуская Генриха.

На пороге показались ещё два медбрата и врач. Девушка запаниковала и, убрав руки с ворота рубашки Генриха, обвила его торс, прижавшись всем телом.

– Нет, Генрих… Нет… Не оставляй меня… – Линда канючила, словно маленькая девочка, которая боялась остаться с чужими людьми.

Генрих попытался отцепить её от себя. Санитары начали помогать ему, отрывая девушку от мужа.

– Нет!.. Прошу!.. – кричала Линда, цепляясь из последних сил за Генриха. Его рубашка треснула и пошла по швам, оставляя в руках Линды пустоту. – Шкатулка, Генрих! – продолжала кричать Линда, пока санитары укладывали её на кровать. – Я загадаю новое желание, и ты будешь нормальный!

Слёзы градом катились по её лицу, она сопротивлялась мужским рукам, которые с силой сдерживали её, тяжёлые порывы рыданий вырывались из груди, а сердце сжалось от боли, когда она увидела, что Генрих скрылся за дверью.

– Инъекцию, – произнёс доктор, и острая игла вошла в вену Линды.

Мир, за считанные секунды, растворился.

Глава 3

Линда медленно приподняла тяжёлые веки. Мир вокруг плыл в размытой дымке, как будто реальность покрылась мутным стеклом. Голова гудела так, словно в ней поселился рой дремлющих пчёл. Каждая мысль пробиралась сквозь вязкую вату забытья, расползаясь и теряясь на полпути. Всё существо её словно тонуло в тёмном, плотном тумане, из которого не хотелось выходить. Она не могла сразу вспомнить, где находится, зачем, и даже кто она.

Через голубую ткань чуть задёрнутых штор скользили лучи заходящего солнца. Линда пошевелилась, почувствовав под собой мягкую широкую кровать и свежесть постельного белья. Воздух больше не отравлялся резким запахом лекарств – его наполнял сладковатый аромат акации.

Линда моргнула, пытаясь сфокусировать взгляд. Она вспомнила больницу, и как Генрих, не глядя ей в глаза, вышел из палаты…

«Он забрал меня, – мелькнула первая мысль. – Он не оставил меня там. Он поверил мне».

Сердце сжалось от внезапной, почти детской благодарности.

Во рту пересохло, горло саднило. Линда повернула голову – рядом на тумбочке стоял графин с водой и стакан. Девушка с трудом дотянулась, взяв дрожащими пальцами тонкое стекло. Вода была прохладной и удивительно вкусной, возвращая с каждым глотком ей силы.

Линда протянула руку, чтобы поставить стакан обратно, но координация подвела её, и тот с грохотом разбился об пол, рассекая тишину хрустальным звоном.

Звук показался ей оглушительным, словно реальность напомнила о себе, выдернув её из зыбкого покоя.

Тут же в комнату распахнулась дверь и вошёл незнакомый молодой человек. Его спортивная фигура, загорелая кожа и радостный блеск в глазах заставил Линду напрячься.

– Линда… – парень произнес ее имя хрипловатым бархатным голосом и сердце девушки на мгновение замерло. Этот голос… Он хранился в её памяти, как далёкое эхо из сна. Он был слишком знакомым, слишком личным – и в то же время абсолютно чужим. Она не шевелилась, не сводя с него взгляда, словно боясь, что движение разрушит хрупкое равновесие между явью и наваждением.

Молодой человек подошел ближе, осторожно, будто боялся её спугнуть. Его лицо светилось искренней нежностью, а губы расплылись в улыбке с идеально ровными белоснежными зубами.

– Линда, это я – Майкл!

Внутри неё будто что-то дрогнуло. Лёгкий ток пробежал по коже. Это имя что-то значило, что-то – что она давно забыла. Линда продолжала смотреть на парня, вглядываясь в черты лица – голубые глаза, светлые коротко подстриженные волосы, чёткие скулы, красивая линия губ. На вид ему было около двадцати шести. Мускулистый. Среднего роста.

Она пыталась отыскать в своей памяти хоть крошечную зацепку, которая объяснит, кто он и почему говорит с ней так, будто они – близкие люди, но память упрямо молчала, как закрытая книга, в которой пряталось нечто важное.

– Майкл?.. – едва слышно повторила она. – Я… я Вас знаю? Кто Вы?

Парень застыл. Он понял, что она его не помнит. Улыбка медленно сползла с его лица. На секунду он задумался, а потом чуть склонив голову, пристально заглянул в глаза девушки, словно пытался в них разглядеть что-то, или найти чему-то подтверждение.

Между ними повисла тишина, наполненная странным напряжением – невысказанным, но почти осязаемым. Линда чувствовала, как внутри поднимается тревога от неизвестности. Казалось, что наступил момент, который сейчас изменит её судьбу.

Майкл стоял у края кровати, глядя на неё так, будто смотрел сквозь время. Его руки безвольно опустились, а во взгляде появилась тоска, переплетённая с досадой.

– Прости… – наконец произнёс он, чуть охрипшим голосом. – Я, наверное, тебя напугал.

– Мы… знакомы? – повторила девушка, почти шёпотом.

Майкл вздохнул, присел на край кровати и взял её руки в свои ладони. Линда ощутила такое тепло, словно он был кем-то близким и родным для неё. На мгновение ей захотелось прижаться к его сильной груди и расплакаться. Но она стряхнула это наваждение со своих мыслей и потихоньку, освободив руку, немного отодвинулась.

Майкл тяжело вздохнул, в его взгляде мелькнуло сожаление.

– Мы знакомы… и очень давно, – произнёс он, стараясь, чтобы его слова звучали убедительно. – Не бойся. Ты сейчас в безопасности. Ты можешь мне доверять… Я тот – кто вытащил тебя из стен… этой жууууткой больниииицы.

Последнюю фразу он произнёс с наигранно театральной интонацией для того, чтобы Линда улыбнулась. И это получилось. На лице девушки заиграла чуть заметная улыбка, а взгляд стал мягче.

– Сейчас мы вблизи Лондона, в съёмной квартире, – продолжал парень, решив сразу всё объяснить. – Если честно, то я тебя выкрал… Это был еще тот квест, но главное – я тебя нашёл! – Майкл задорно ей подмигнул.

Линда захлопала глазами, не зная как ей на это реагировать – он шутит или надо начинать его опасаться?

– Но не переживай, я не маньяк и не террорист какой-то, – тут же, словно читая её мысли, непринуждённо заявил парень. – Ты меня знаешь…, но забыла.

Майкл встал, вышел на середину комнаты, расставил руки в стороны и медленно начал оборачиваться вокруг своей оси, давая рассмотреть себя Линде.

– Посмотри на меня повнимательней… Ты точно меня не помнишь?.. – не унимался он, вертясь, как модель в витрине магазина.

Эти движения так позабавили девушку, что она еле сдержала смех.

Парень остановился, повернулся к ней и, заметив её весёлые глаза, лукаво спросил:

– Вспомнила?!

Линда отрицательно помахала головой, пряча улыбку. Хоть она и не помнила этого парня, но он ей уже начинал нравиться.

– Может мне раздеться? – с самым серьёзным видом предложил он, делая шаг вперёд.

Линда прыснула в голос, прикрывая рот руками.

– Нет, не надо! Пожалуйста! – сквозь смех, сказала она. – Я точно ничего не вспомню после такого!

– Ты вообще меня не помнишь?.. Ни капельки?.. Ничего из нашей жизни? – не сдавался парень.

– Нашей жизни? – Линда, привстала с кровати. Её брови удивлённо поползли вверх. – Мы были вместе?

– Ну, да! – воскликнул Майкл так, будто только что раскрыл величайшую тайну. – Мы жили вместе!

– Нет. Не помню, – прошептала она, медленно качая головой и уже смотря на парня с любопытством.

– Ничего…, ты меня вспомнишь. Обязательно! – уверенно сказал он, будто уже знал, как всё будет. – Наверное, это после лекарств память пока не вернулась. Но…, меня забыть невозможно! – он снова подмигнул и рассмеялся, как человек, который верит в чудо, даже если оно задерживается. – Пока ты отдыхала, я успел купить нам еды… и кое-что для тебя. Надеюсь, угадал с размером.

Майкл достал из сумки легкое шифоновое платье в нежно розовый цветочек, ботинки, бежевую лёгкую куртку, пакет с нижним бельем и носками. Линда была удивлена не на шутку. Такой заботы она не ожидала.

«Значит между нами связь больше, чем дружеская», – с затаённым волнением подумала она.

Из другой сумки Майкл выложил продукты: сыр, колбасу, хлеб, круассаны, пакетики чая и кофе.

– Готовых обедов в магазине не было, поэтому перебьемся бутербродами. Я поставлю чайник, – по хозяйски произнёс он, подходя к плите.

Линда встала с постели, – она всё ещё была в больничном халате – взяла одежду и пошла в ванную. Пока вода мелодичным журчанием стекала в раковину, девушка пыталась понять, кто же этот молодой человек, что появился в её жизни так внезапно. Майкл.

Если она всё ещё в той реальности, где Генрих отправил её в психиатрическую клинику, то, возможно, Майкл – её бывший возлюбленный. Или любовник, с которым у неё когда-то была близость. Может, именно из-за него отношения с Генрихом в этом мире разрушились до основания. Иных объяснений она не находила, как ни старалась.

Но кем бы он ни был, именно Майкл вытащил её из клиники. Нашёл. Можно даже сказать – спас. А Генрих… Теперь это не тот Генрих. Он оставил её… Предал… Он не похож на её Генриха. Это какая-то подделка. Грубая. Бесчувственная. Лишь только тело его, а остальное – чужое… Как всё-таки превратна судьба – тот, кого она так сильно любила, теперь стал для неё угрозой.

Линда умыла лицо прохладной водой.

«Что ж, возможно, лучший вариант сейчас – придерживаться Майкла. Похоже, что этот молодой человек искренне любит её и ради неё готов на многое».

Когда она вышла из ванной, бутерброды были сделаны и чай с ароматом мяты дымился на столе. Майкл обернулся к ней с лёгкой улыбкой.

– Покушаем и решим, что делать дальше.

Линда кивнула, она не возражала. Еда придала ей сил, и любопытство подстегнуло к смелости.

– Ты сказал, что мы были вместе…, расскажи о нас, – ненавязчиво попросила она, решив, что сейчас услышит историю, в которой есть место любви.

Но парень вдруг стал серьёзным, словно готовился сказать нечто важное.

– Линда…, – мягко произнёс он, но без тени улыбки, – я знаю, это прозвучит странно…, – он внимательно посмотрел на неё, а Линда затихла ожидая, что он дальше скажет.

– Ты когда-нибудь чувствовала, что живёшь не своей жизнью? Что рядом не те люди? Что реальность… треснула, но ты не можешь вспомнить, когда? Что в одно мгновение мир стал другим?

Глаза Линды округлились, а сердце учащённо забилось

«Откуда он знает, что со мной произошло?» – подумала девушка и едва заметно кивнула головой.

Майкл осторожно подбирал слова. Он не знал, как Линда отреагирует на правду, поэтому постепенно прощупывал почву.

– Я знаю, каково это – проснуться в мире, который кажется знакомым, но на самом деле – этот мир чужой, – Майкл сделал паузу. – Это чувство… как будто тебя вырвали из собственной жизни, правда?

Линда смотрела на него с настороженным интересом, сжимая в руках ложку.

– Не хочу тебя пугать, – сказал Майкл, внимательно наблюдая за её реакцией, – но в одной из реальностей мы были вместе.

Глоток тёплого чая остановился в горле, на мгновение перекрывая дыхание.

«В одной из реальностей мы были вместе, – повторила про себя Линда слова Майкла. – О чём он сейчас говорит? Это правда? Я действительно попала в другую реальность? Это не шутка? Я давно подозревала, что оказалась не в своём мире… Так вот почему он говорит, что мы были вместе!.. Но я всё ещё не помню его. Может он меня с кем-то путает?».

Взгляд Линды обеспокоенно забегал по лицу Майкла, как будто ища доказательства его слов.

Парень понял, что надо срочно объяснить произошедшее, иначе только что созданная нить доверия оборвётся.

– Это шкатулка… она перенесла тебя сюда, – тихо, в полголоса сказал он. – В другую реальность. В этот мир.

Линда на секунду закрыла глаза, словно пыталась зафиксировать навсегда слова Майкла, а когда открыла – в её взгляде было что-то новое. Интерес и готовность к чему-то. Она сосредоточенно и даже воодушевлённо посмотрела на парня, словно он был единственным спасением в этой реальности.

– Ты…, ты… – пыталась сказать Линда, не в силах сформулировать предложение. Поток всевозможных мыслей и вопросов водоворотом хлынул в голову.

– …Откуда… ты об этом знаешь?.. – только и смогла произнести она.

– Ты брала шкатулку? – напрямую спросил он, тем самым ещё больше озадачив девушку.

Линда утвердительно махнула головой, смотря на Майкла с открытым ртом.

– Ты помнишь другую реальность?

Опять немой кивок.

– Эта шкатулка – не просто вещь, – начал пояснять Майкл. – Это артефакт. Очень древний. Она перебрасывает своего обладателя в одну из альтернативных реальностей. С помощью неё, ты попадаешь в тело своего прототипа в один из миров. Это словно другая версия тебя, с новым характером и иной историей жизни… Например, как сейчас. Ты перешла в чужую судьбу – но с собой внутри. Вот так это работает.

Линда слушала Майкл не моргая. Так вот почему она оказалась на ферме! Она в теле своего прототипа! В другой реальности! И Генрих здесь другой. Не настоящий… Всё дело в шкатулке… А она то думала, что шкатулка, как лампа Аладдина – исполняет желания, а оказалось всё сложнее…

– А где сейчас шкатулка? – поинтересовался Майкл, откусывая бутерброд.

– Дома, у Генриха, – просто ответила Линда, словно это ничего не значило.

Майкл чуть не подавился, услышав эти слова.

– У какого Генриха? – с усилием произнёс он, пытаясь проглотить застрявший ком в горле.

Линда отложила бутерброд и быстро подала Майклу стакан воды, так привычно и обыденно, как будто делала это уже сотый раз.

– Генрих – мой муж в деревне, – спокойно сказала она.

– Генрих здесь? – у Майкла внутри всё перевернулось, аппетит пропал, и он отложил еду на тарелку.

– Значит ты тоже знаешь Генриха?! – обрадовано воскликнула Линда. – Когда ты с ним познакомился?

Майкл откашлялся, вытирая рот салфеткой.

– Знаю ли я Генриха?.. – медленно произнёс парень. – Да лучше бы я его никогда не знал… – зло произнёс он. – Этот человек….

Но Майкл не успел закончить предложение, как Линда поспешно прервала его на полуслове.

– Это не тот Генрих… Этот… в этом мире не настоящий, – попыталась объяснить Линда. – Он другой… Он вообще не похож на моего Генриха. Всё как ты рассказал – он просто двойник, персонаж.

– Это он тебя упёк в психушку? – удивлённо спросил Майкл.

Линда кивнула, изобразив на лице сожаление.

Парень присвистнул. Он не ожидал такого поворота, но, с другой стороны, вся эта ситуация с Генрихом, теперь была ему на руку. Однако в следующий миг, страшная пронизывающая мысль, словно обухом ударила в голову, вызывая в душе панику.

– А этот Генрих знает про шкатулку?! – поспешил узнать он самое важное.

Линда пожала плечами.

– Он говорит, что не знает. Но я её потеряла где-то в сарае, а потом не смогла найти. Генрих утверждает, что не брал её.

У Майкла внутри всё перевернулось.

«Этот новый Генрих может найти артефакт и привести его в действие… Что будет тогда? Надо как можно быстрее попасть на эту ферму и отыскать шкатулку».

Он встал из-за стола и начал собираться.

– Нам надо найти шкатулку пока не поздно, – накидывая рюкзак на плечо уверено заявил он. – Если она попадёт не в те руки, то не понятно к каким последствиям это приведет.

Линда забеспокоилась, не зная, что ей делать.

– А что потом, когда мы её найдём? – попыталась выяснить она, тоже вставая.

– Ты будешь со мной, – уверенно ответил Майкл.

– Но я тебя не знаю… – в замешательстве пробормотала девушка.

– Знаешь, Линда…, знаешь…, только не помнишь.

Девушка засуетилась, убирая посуду в раковину.

– А я потом смогу вернуться в свой мир?.. Туда, где Генрих жив? – выпалила Линда, уже представляя, как обнимет Генриха.

Слова сорвавшиеся с губ девушки, словно осколками задели Майкла.

Генрих…

Имя, которое уже стало для него ненавистным. Он знал, что ревность сейчас неуместна – ведь Линда жила с этим человеком несколько лет, даже не подозревая о существовании Майкла. Но это не облегчало тяжести в груди. Напротив. Он чувствовал, как в нём поднимается что-то болезненно необходимое – желание вырвать её из этого прошлого, заставить остаться с ним. Хоть она и не помнила ни одной минуты их жизни вместе – зато он помнил.

«Ну, что ж, – решил парень. – Теперь мы это исправим».