– Приехала вот из города, а заняться тут совсем нечем! В городе-то, она всё на каток ходит, фигурным катанием занимается. А сейчас ей к соревнованиям надо готовиться… вот пойдём с ней… одна-то, не то побаивается, не то ещё чего… Хотя, кого здесь бояться? Бояться живых надо! – рассуждал старик, намекая на особенность места, где мы находились.

Я молча кивал в ответ, особо не вникая в смысл сказанного и не понимая пока того, о чем говорил старик: «Фигурное катание? Здесь?» Но моё недоумение стало ещё больше, когда девочка, гулко топая по деревянному полу, вышла из-за шкафа в спортивном стеганом костюме и фигурных коньках забранных в пластиковые чехлы.

– Дедуль, мы пойдём? – спросила она старика с многозначительным, – как мне показалось, – упреком на милом, детском личике.

– Да, да… – суетливо заспешил старик, и заговорщицки посмотрел мне в глаза. – Если хотите, можете здесь посидеть! А что? Нет, впрочем, можете и с нами пойти!.. У нас тут прудик рядом с кладбищем, я отвожу туда внучку покататься… – нерешительно предложил он и замер в ожидании ответа.

Мне неловко было отказываться, – да и как я мог остаться в незнакомом жилище, вот так, вдруг, в него вторгшись незваным гостем?.. Тем более, я уже согрелся, а возникшее любопытство распирало меня изнутри; сюрреализм происходящего, несовместимость той обстановки, и обычных человеческих проявлений, стремление к прекрасному проявлении жизни – к спорту, на фоне безмолвных свидетельств человеческих трагедий.

Вышли из домика. Мороз крепчал. Морозный воздух щекотал ноздри, снег крахмально похрустывал под ногами, над кладбищенскими деревьями всплывал холодный диск Луны.

За мной следом вышла внучка смотрителя, и дробно пробарабанив коньками по ступеням крыльца, балетной походкой пошла по дорожке сквозь арку кладбищенских ворот. Старик прикрыл дверь, накинул щеколду и, потоптавшись на крыльце, шагнул вслед за внучкой, жестом приглашая и меня пройти с ними.

– Вот, каждый вечер так ходим… ей нравится! Упорная! – словно оправдываясь, пробубнил старик, – здесь недалеко, надо пройти по дорожке, вдоль ограды, под горку…

Мы неспешно двинулись по дорожке. Я шел рядом со стариком, стараясь не забегать вперед и не отставать. У меня из головы не уходило это слово, как он его произносит: «кладбИще». Меня как-то обескуражило это ударение на «И» в произношении слова – кладбИще. Я никогда не задумывался о значении, смысле – слово как слово! И теперь, с каждым шагом, вымороженный до крахмальной белизны, утоптанный снег скрипел под нашими шагами «клад – бищь» – «клад – бищь»… Звук шагов намекал, настаивал на особом смысле слова, которым обозначалсь это место – слушай, запоминай! "Клад-бищь, клад-бищь!"