Когда учёба закончилась, он хотел пойти домой, в снимаемую им квартиру, и в спокойно, ни к чему не обязывающей обстановке всё обдумать. Но беда подкралась незаметно: на подоконнике в коридоре второго этажа его ждали Настя и Таня. В этом месте они обычно и зависали в перерывах между занятиями и обсуждали свою жизнь. Борис хотел было повернуться и уйти незамеченным, но девушки окликнули его быстрее. «Мне конец» – подумал Борис.
– Боря, скажи, неужели это правда, что Таня тоже тебе призналась? – спросила Настя. – Когда это случилось?..
– Борь, что за фигня? – спросила Таня. – Чего это ты не сказал, что тебе Настя призналась? Язык проглотил, что ли?
Борис не знал, что и говорить в данной ситуации.
– Простите, я не знал, что тут говорить… – начал неловко Борис.
– Ладно, это уже не так важно. – сказала Таня. – Важно то, что тебе признались мы обе. И вот вопрос: кого ты выберешь?
Этого Борис и боялся больше всего.
– Да, Боря, с кем ты будешь встречаться? – спросила Настя. – Если ты выберешь Таню, то я буду не против… – последнее она пробормотала неуверенно, и было понятно, что она врёт.
– Борь, ты выбирай, но выбирай с умом! – сказала Таня. – Выбери ту, с кем будешь счастлив лично ты и кого сам сможешь сделать счастливым!
Борис замялся. Он вообще не понимал, как ему выбирать в данной ситуации.
– Ну, что скажешь, Боря? – спросила Настя и подошла чуть ближе.
– Ты не томи, милый. – сказала Таня и тоже подошла ближе.
Борис начал паниковать в душе.
– Боря, подумай хорошенько…
– Борь, твой ответ не должен заставить себя ждать…
И тут Борис с криком: «Извините!» рванул назад, в сторону запасной лестницы, с которой он и спустился и, растолкав толпу студентов и распахнув входную дверь, побежал, куда глаза глядят.
А глаза его глядели в сторону квартиры Гены. Тот был, в отличие от него, парнем уверенным и способным завоевать женское сердце. Собственно, поэтому у него за плечами был богатый опыт в 10 встреч и расставаний, т.к. его блудливая душа не могла найти «ту самую». Несмотря на такое не самое лучшее резюме, он мог помочь хотя бы советом, и на это Борис и понадеялся.
Квартирка у Гены была, честно говоря, довольно запущенной: с момента его последних отношений прошло около месяца, и за это время он даже и не пытался убираться, оправдывая это «горечью разрыва» (на деле он просто ленился убираться для себя и делал это только ради девушек). На полках мирно лежала пыль в три слоя, та же ситуация была с в целом красивым таджикским ковром, купленным на рынке по дешёвке. Холодильник ломился от еды, половины из которой уже испортилась. Сам Гена лежал на диване, куря сигарету и делая пометки во время чтения учебника (несмотря на разгильдяйство в личной жизни, он был ответственным студентом). Когда Борис, прибежав к двери его квартиры, начал буквально ломиться, бить по двери кулаками, рискую привлечь гнев соседей, Гена вскочил, как обожжённый, и быстро открыл дверь.
– Чего ты так стучишь? – гневным шёпотом спросил Гена. – Дверь мне сломаешь.
– Слушай, у меня дело. Очень важное. – сказал Борис нервно.
– Ладно, заходи.
Гена отошёл в сторону, приглаживая руками свою нестриженную русую гриву волос, и смотря на Бориса заинтересованными голубыми глазами. Борис вошёл и, подбежав к Гене и схватив его за воротник белой рубашки, сказал:
– Я в беде, друг! Мне признались в любви!
Гена был ошарашен – не столько таким поведением Бориса, сколько его словами.
– Тебе признались, а ты, говоришь, в беде? – удивился Гена. – Ну ты странный, конечно. Мне бы сейчас кто признался…
– Нет, тут хуже ситуация, чем у тебя! – сказал Борис. – Мне признались две девушки за этот день! И они обе – мои подруги! А мне страшно выбирать какую-то одну!
Гена понял ситуацию.
– Ясно. Ну, давай тогда попробуем сравнить их и понять, какая тебе больше подходит. Только сделаем это за чаем, если ты не против.
Гена подтащил к своему дивану небольшой стеклянный столик, достал две более-менее чистые чашки, налил в них уже до того готовый кипяток и сунул в них пакетики с чёрным чаем. Пока чай готовился, Борис ходил по квартиры из угла в угол и что-то бормотал себе под нос. Когда чай был готов, Гена подозвал его, и они оба сели на диван. Нервный Борис к чаю даже не притронулся.