Все демоны ада. Книга вторая. Фарьяз

Позади послышался шорох, Тэлмер обернулся – посреди полянки стоял Фарьяз. Стоял спокойно, сложив руки на груди. Секиры при нем не было. Фарьяз был какой-то тусклый, и сквозь него слегка просвечивали деревья.

– Я оставляю это сообщение тебе, Тэлпмораук, – сказало изображение Фарьяза, – Засаду оставлять не имеет смысла – ты все равно ее почувствуешь. И самому мне гоняться за тобой неохота. Ты и сам ко мне придешь. Как ты уже догадался, твои друзья у меня в руках, – изображение сменилось – на полянке появились в цепях сначала Адо, затем Шико, – И раз они в моих руках, я могу делать с ними, что захочу. А захотеть я могу, что угодно. Хотя против них я ничего не имею – с Адо у меня вообще родственные отношения, а с коротышки Шико и взять нечего. А вот ты, Тэлпмораук, с твоими знаниями представляешь серьезную угрозу, ты даже сам не представляешь, какую. Поэтому я предлагаю тебе к вечеру вернуться в Ошт, где, не буду скрывать и скажу прямо, ты будешь завтра утром казнен очень гуманным способом. Казню сам, выдавать тебя в лапы этим магам из Карианды я не собираюсь, если ты этого боишься. После твоей казни своего сына и Шико я, так и быть, выпущу где-нибудь в отдаленном мире. Смогут выжить – их счастье. А вот тебя я оставить в живых не могу никак; если б ты только знал… – Фарьяз прервал самого себя, а после паузы продолжил, – Если к вечеру ты не явишься, я сделаю так, что вопли Адо и Шико будут слышны далеко за пределами города. А насчет всего остального, если ты сомневаешься, что все так и будет, то я даю слово. Слово Фарьяза! Хотя, может быть, ты ему и не поверишь, – изображение посреди полянки погасло.

Тэлмер постоял немного, размышляя над полученным предложением. Затем лицо его отвердело. Вытащив шпагу, он начертил на земле большой круг. Очистил его от травы и дерна. Вписал в него равносторонний треугольник и встал в центр. Надрезав запястье, Тэлмер окропил кровью одну из вершин треугольника и взял в руки шпагу, опустив острие вниз. Поочередно поворачивался он к каждой вершине и произносил слова заклинания, и каждое слово было как острая сталь. Над третьей вершиной, окропленной кровью, Тэлмер произнес одно только слово и вонзил шпагу в точку соприкосновения линий. Солнце стояло высоко, но в круге воцарилась непроглядная тьма. Через минуту тьма спала. Из круга вышел Тэлмер, лицо его было белее мела, а черты заострились, кожа натянулась на скулах, глаза были мертвы. Юноша, глубоко, со всхлипом вздохнув, прижал ладони к лицу, а когда отнял – все пришло в норму. Тэлмер снял все свое снаряжение и надежно спрятал. Жестокая усмешка тронула его губы.

Хочешь казнить меня Фарьяз? Ну что ж, попробуй!

Тэлмер двинулся к городу.

Ворота оказались открытыми. Через них ходили туда-сюда демоноиды, выволакивая из города мертвые тела – защитников Ошта и своих бывших соратников. На Тэлмера демоноиды подчеркнуто внимания не обращали, а если и обращали случайно, то тут же отворачивались и продолжали заниматься своим делом. Тэлмер беспрепятственно прошел к воротам. Из привратницкой появился демоноид с кабаньей, но рогатой и бородатой головой и, не произнося ни звука, поманил юношу за собой.

В полной тишине проходили они по улицам еще вчера свободного города. На мостовой улиц валялись неубранные тела воинов, демоноидов, иногда попадались трупы гражданских. Но немного – Фарьяз пришел как захватчик, а не как истребитель. Его подчиненные изредка попадались навстречу – они занимались расчисткой города от трупов. Жителям, по видимости, был дан строгий приказ не высовываться из домов, а грабить демоноиды не собирались – деньги, драгоценности, предметы роскоши им были не нужны. Фарьязу это все тоже было не нужно, а была нужна только Власть и еще больше Власти. А для получения власти ему нужны силы. А чтобы усилить свои возможности ему необходимы резервы и тренировки.

Да! Ошт – это всего лишь разминка, как только сейчас понял Тэлмер.

Проходя через дворцовую площадь, Тэлмер заметил, как вдалеке по одной из улиц прошел отряд безоружных воинов, конвоируемых демоноидами. Но пленных Фарьяз брал не из гуманных соображений, ему просто были нужны носители для матриц демонических сущностей, носители, умеющие отлично владеть оружием.

«Рогатый вепрь» сдал Тэлмера на руки дворцовой стражи, отряду минотавров под командованием Ордрика, низшего демона-вурдалака, а сам отправился назад к южным воротам. Ордрик и два его подчиненных, предварительно тщательно обыскав, провели Тэлмера в тронный зал.

Дворец – резиденция Братьев-Чародеев – нисколько не пострадал. Остались невредимыми все украшения, зеркала, мебель, обстановка. Черная с алыми полосами по краям дорожка пролегала от главных дверей тронного зала до подножия возвышения, на котором когда-то стояли два трона, занимаемые прежде Близнецами. Они стояли там и сейчас, но со сломанными подлокотниками, превратившись в один трон. На нем развалился Фарьяз, а рога и бугры на черепе заменяли ему корону. По обе стороны от трона, на невысоких креслах сидело по три закутанные в серые одеяния фигуры, из под низко надвинутых капюшонов виднелись жуткого вида маски. Вдоль дорожки черным коридором выстроились треугольноголовые, видимо, личная стража Фарьяза. Они же занимали и галерею, опоясывающую зал, но у этих в руках были луки.

Тэлмер встал на черную дорожку.

– Не слишком ли много охраны для защиты от меня одного и безоружного? – насмешливо спросил он у сидящего на троне.

– Ты бы обиделся, если бы стражи было меньше, – не принял вызов Фарьяз, – Ну, так и будем кричать через весь зал или ты соизволишь приблизиться? Уж не боится ли бесстрашный Тэлпмораук скромного Фарьяза?

– Я пришел сюда не для светской беседы с тобой, – холодно молвил Тэлмер.

– А для чего же?

– Чтобы дать тебе возможность сдержать собственное слово – казнить меня и отпустить моих друзей. Я пришел только за этим.

Фарьяз пристально взглянул на юношу, но никак не мог взглянуть ему в глаза, хотя тот стоял прямо, гордо подняв голову, – Тэлмер знал, как избежать демонического взгляда.

– Что ж, если ты пришел только за этим… – глухо проскрежетал зубами Фарьяз, – Рон, Вэнс, возьмите охрану и отведите его в подземелье. Пусть посидит там до утра. Не забудьте кандалы.

Двое из сидящих серых фигур поднялись и поклонились восседающему на троне. Тэлмер скользнул по ним «зрением-извне» – колдуны, владеющие яростью и жестокостью. Один из демоноидов вытащил откуда-то цепи и сковал Тэлмеру руки. Тэлмер под охраной и контролем колдунов направился к выходу из тронного зала.

– И вот еще, Тэлпмораук! – крикнул ему вслед Фарьяз, – Если ты притащил с собой какое-нибудь мощное колдовство, то забудь о нем – все магические проявления здесь будут распознаны и обузданы, прежде чем наберут силу. Не думай, что сможешь устроить мне диверсию.

Тэлмер даже не оглянулся. Его отвели в темный, сухой каземат, где он и провел ночь. Утром его, спящего невинным крепким сном, разбудили все те же Рон и Вэнс и, ни слова не говоря, вывели на дворцовую площадь.

Зрителей было немного – оцепление из демоноидов, сам Фарьяз c небольшим отрядом из личной гвардии, четверо оставшихся колдунов и – Тэлмер вздрогнул – Адо и Шико, тоже закованные в цепи и под охраной. Очевидно, Фарьяз вывел их специально, чтобы они убедились в смерти друга.

– Ничего, – шепнул Шико Ализьену, – Тэлм, наверняка, и не в таких переделках бывал. Вот увидишь, в самый последний момент он что-нибудь придумает. Прям, как в героических романах.

– Это не роман, Шико, – тихо и печально отозвался Адо, – К сожалению, это не роман… – но и он смотрел на друга, в глубине души надеясь на чудо.

Тэлмера вели к странного вида конструкции, разместившейся посреди площади и созданной из дерева и металла. Прямоугольная рама стояла на массивном постаменте, в нижней ее части установлены были одна над другой две доски, с полукруглыми вырезами явно для человеческой шеи. Верхняя доска легко скользила в пазу вверх-вниз. К нижней доске с одной стороны примыкало что-то вроде наклонного помоста, с другой стороны прямо под отверстием стояла корзина. На раме – на верхней перекладине – укреплен был тяжелый громадный нож с косым, зло поблескивающим лезвием. Схема ясна и проста.

Жуткое сооружение дышало ненавистью ко всем живым существам. Оно словно вышло из ночных кошмаров. Ее ауре холодной жестокости могли бы позавидовать даже Хранители.

Тэлмера в полной тишине подвели к устройству для казни. Все вокруг замерло, даже воздух. Фарьяз сидел на вынесенном троне неподвижно, как уродливая статуя. Руки сжались на рукояти секиры, лежащей на коленях.

Доски с отверстиями развели. Адо и Шико с ужасом наблюдали, как Тэлмера приковывают к наклонному помосту – спасение все не приходило. Верхняя доска опустилась, обхватив шею Тэлмера. Щелкнули запоры, закрепляющие этот страшный ошейник. Фарьяз встал, опираясь на секиру, и поднял руку. Палач (колдун, овладевший демонической сущностью боли) приготовился спустить пружину, удерживающую нож.

Адо и Шико не могли заставить себя поверить в реальность происходящего. Глаза Фарьяза полыхнули багровым пламенем. Когтистые пальцы сжались в кулак. Тишина завибрировала от натяжения…

– Нет! Не делайте этого! – на площади внезапно появился прямо из пустоты седой человек в радужном одеянии, в сопровождении мрачных фигур в черном.

Фарьяз от неожиданности вздрогнул, рука слегка опустилась, и палач нажал на пружину. Лезвие ринулось вниз. Тэлмер слышал вопль Верховного жреца высшего посвящения, а когда он услышал шорох стремящегося к его шее лезвия, страшная улыбка исказила его лицо. Он еще услышал мерзкий хруст разрубаемых позвонков, треск разрезаемой кожи. Огнем пережгло дыхание. Все завертелось перед глазами, и звука падения собственной головы в корзину Тэлмер уже не услышал. Все было кончено. Чуда не произошло.

– Не делайте этого… – по инерции тихо повторил Роньон.

Ужаснейший вопль полоснул пилой по нервам. Демоноиды из оцепления подались назад. Колдуны бросились врассыпную. Треугольноголовые мгновенно натянули тетивы своих страшных луков.

Тело Тэлмера и его голова исчезли, а над помостом возник клуб дыма.

– Он выпустил его! – вскрикнул Роньон и вскинул, как бы защищаясь, жезл. Туман сгустился и обрел форму. Безжизненные глаза Браглаукара – демона-мести – обратились на стоящих перед ним Роньона и Фарьяза. Свистнули стрелы. Но разве могут обыкновенные стрелы причинить вред демону второй ступени? Браглаукар взмахнул боевым жезлом, одним ударом превратив в обломки сооружение для «гуманной казни».

И Возмездие пришло в город Ошт!

Мертво блеснул железный венец демона, когда он бросился мстить. Отряд демоноидов из личной гвардии Фарьяза был вырезан мгновенно. Удары боевого жезла были страшны. Вот, один из колдунов, прижатый к стене, делает пассы руками, готовя против демона заклинание. Но страшно расхохотавшись, протягивает демон когти и вырывает у колдуна сердце. Как черные вихри подлетают к демону Хранители. Мечи их – клинки не из стали, а из льдистого света. Но ужасен Браглаукар во гневе – и тела Хранителей падают, сраженные рукой Возмездия. Но выходят вперед Роньон и Фарьяз, а за их спинами жмутся колдуны из свиты Фарьяза. Звезда горит в навершии посоха Верховного жреца высшего посвящения, порождением мрака чернеет секира в руках Фарьяза. Слова Великого заклятия, древнейшего из древних, пронзают воздух раскаленными иглами.

Злобно щерится Браглаукар и, извернувшись, исчезает в одном из переулков…

Медленно выдохнув, Роньон повернулся к Фарьязу:

– Зачем ты хотел его казнить, не дождавшись нас? Решил быть самым умным?

– По крайней мере, он мертв, хоть и выпустил это страшилище.

– Ты что забыл, что Тэлпмораук был посвящен демону-мести? – злобно прошипел Роньон, – И за это получил возможность один раз вызвать Браглаукара в момент, когда душа расстается с телом? Мало того, душа после этого может вернуться.

– Значит, Тэлпмораук жив? – вскричал Фарьяз.

– Да, и виноват в этом – ты! Где он сейчас – неизвестно, он очень далеко отсюда. А сюда он еще вернется, – Роньон посмотрел в сторону закованных Адо и Шико, они еще не могли прийти в себя после увиденного. Демон почему-то не обратил ни на них, ни на их охрану никакого внимания. – А вернется он из-за этих. Не смей ни отпускать их, ни предавать смерти. Запри их на сколько хочешь замков, но чтобы обращался с ними по-человечески. Они будут приманкой. А теперь мне надо вызвать подмогу из Карианды. Браглаукар вышел на тропу мести, нам вдвоем с ним не справиться.

Роньон достал хрустальный шар. Губы его зашевелились, глаза смотрели в центр. Фарьяз взглянул на обломки гильотины, оглядел площадь, засыпанную телами, и вспомнил, с каким видом пришел к нему во дворец Тэлпмораук. От бессильной злобы Фарьяз взвыл и одним ударом секиры расколол гранитную колонну, одну из десяти, поддерживающих портик дворца.

Конец второй части.

Часть III

Черный Огонь

…Где-то на задворках мироздания, где пространство изгибается причудливым образом, а Великое Время, непоколебимое в своей монолитности, имеет возможность вдруг изменить свою стабильность, есть унылый мир, весь заросший чахлой растительностью и покрытый мхом пополам с грязью. Но в мире бескрайних трясин есть благодатное место, великолепный лес-сад, резко контрастирующий с окружающими его непроходимыми болотами, что не удивительно, ведь находится он в другом измерении реальности. А в этом лесу есть озеро, прелестное озеро с прозрачной сверкающей водой, так чудно искрящейся под светом местных светил, роль которых выполняют огромные матово-розовые шары. Их свет также отражается в зеркальной глади небольшого омута, который образовался в ложбинке, поросшей тростником салатного цвета. Тростник качается под легким и приятным, как прикосновение нежных любящих рук, ветерком, а ветерок забирается выше, на самые кроны гигантских деревьев с шелковистой кроной, и шуршит там, напевая сам себе, а также всем тем, кому не лень его слушать, неразборчивые, но чарующие своей радостной и непосредственной простотой песенки.

Но некому наслаждаться ими – смертным нет сюда пути. Хотя, нет! Трое, из породы людей, побывали здесь как-то раз, но они так поспешно покинули эти благодатные кущи рая!.. А это кто? Примяв тростники, на бережке у Омута, появляется человек. Он не выделяется ничем особенным – рост его средний, одежда – проста, возраст – почтенный; седина обильно тронула его слегка вьющиеся короткие темные волосы. С минуту он смотрит равнодушным немигающим взглядом на Омут, затем опускается на колени. Перед ним появляется посуда – глиняная плошка, деревянная фляга, заткнутая пробкой, пузырек, а также полотняный мешочек. Выдернув пробку, Мужчина высыпает из фляги себе на ладонь немного светящегося порошка, а потом швыряет его в воду. Звездными искорками теперь светится Омут. Поводив руками над поверхностью воды, Мужчина достает из мешочка корешок неведомого растения. Корешок, похожий на человеческую фигуру, кладется в плошку и заливается янтарной жидкостью из пузырька. Раздается шипение, над плошкой поднимается сизый пар. Через пару минут содержимое плошки выливается в воду. На ее поверхности зажигаются разные геометрические фигуры. Фигуры плавают по глади воды, раздваиваются, троятся, сменяют друг друга, и все они ярки и многокрасочны. Мужчина кидает в Омут новую порцию светящегося порошка и наклоняется над водой. Радужные фигуры исчезают. По поверхности проплывают некие образы, появляются движущиеся картины. Мужчина смотрит и хмурится.

Когда Омут Небытия принимает свой обычный вид, пожилой человек поднимается с колен. Он снова равнодушен и спокоен. Даже не оглянувшись по сторонам, не окинув взглядом восхитительные красоты этого дивного места, Вечный странник покидает мир Болотного Духа. А ветерок продолжает напевать незамысловатые песенки, хотя некому их слушать.

 
***
 

Взяв с собой все необходимое, Она поднялась на самый верх центральной – самой высокой – башни замка, где под самой крышей была обустроена небольшая келья. Окон или бойниц здесь не было, но вошедшая произнесла несколько слов своим мелодичным голосом, и вспыхнули свечи, в стенных нишах и стоящие на полу. На вид ей можно было с равным успехом дать и девятнадцать лет и сорок; простое фиолетовое платье очень шло к ее огненным волосам и великолепной фигуре. Из украшений на ней были только серьги; губы накрашены, и подведены глаза.

Мелинда де Гормеруарз, Хозяйка замка и святилища, прошла в центр кельи, где был очерчен тонким серебряным кольцом большой идеальный круг. Поставив в шаге от границы круга два ящичка (один поменьше, выглядевший как маленький чемодан, другой – побольше, в нем что-то шуршало), она открыла меньший из них. Первым из чемоданчика появился черный квадратный коврик, по контуру которого шли вышитые красным руны. Фиолетовое платье полетело в сторону – расстелив коврик и встав на него коленями, Мелинда начала читать заклинание. Очень быстро она вошла в транс – глаза полузакрылись, прекрасное обнаженное тело стало раскачиваться. Заклинание перешло в монотонный напев. Пальцы, длинными ярко накрашенными ногтями, впились в кожу на бедрах. Проступила кровь.

Но вот пение стихло, и открылись глаза – теперь Хозяйка была готова. Готова вызвать Нечто, не принадлежащее ни этой Вселенной, ни Вселенной демонов, ни какой другой Вселенной, сколько бы их ни было. Это Нечто было из мира Ничто. И в мире Ничто, как и в любом другом мире, обитали некие существа. Силы их были неизмеримы, как и все неизмеримое, а способности необъятны, как все необъятное. И одно из таких существ решила попытаться вызвать Мелинда де Гормеруарз, единственная обладающая такой возможностью, унаследованной ею от предков. Независимо от того, удалась бы эта попытка или нет – это была первая и последняя попытка – проникать в область Ничто можно было лишь раз в жизни.

Свечи, горевшие в стенных нишах, погасли. Мелинда достала из маленького ящичка слегка изогнутый нож с выгравированной на лезвии надписью на древнем языке. Затем потянулась к большому ящику. Невзирая на писк и сопротивление, из ящика безжалостно был вытащен маленький зверек с четырьмя ловкими лапками и хвостом, покрытый черным мехом с серебристым подшерстком. Зверек отчаянно верещал и вырывался; в его больших наивных глазах бился ужас. Но рука, на первый взгляд такая мягкая и нежная, но наяву обладающая стальной твердостью, немилосердно прижала его к полу, а вторая рука пронзила ножом грудь несчастного животного. Зверек задергался, на губах показалась кровь пополам с пеной. Еще дважды был занесен нож и дважды опущен, крест-накрест вспоров крохотную грудную клетку. Отложив нож, Хозяйка достала из чемоданчика две пробирки с красной и белой жидкостями. Это были кровь и семя Тэлпмораука. Давным-давно они были взяты Мелиндой и помещены в ее личное ледяное хранилище, и вот их час настал. И то и другое было оттаявшее и должным образом подготовленное. Взяв в каждую руку по пробирке, Мелинда вылила по половине из каждой в разверстую рану на груди уже мертвого зверька. Два пальца правой руки, указательный и средний, погрузились в рану, а затем розовым начертали сложный знак на груди, прямо между небольшими, но крепкими и высокими округлостями. Затем пальцы окропили смесью крови и мужского семени поочередно каждый сосок, алой вишенкой набухший посреди розового круглого поля. Левая рука поднялась над головой, сомкнутые пальцы правой двинулись вниз по груди, по животу; скользнули еще ниже… Огнем полыхнуло в чреслах, экстатической дрожью отозвалось тело, спина выгнулась дугой, стон огласил стены кельи. Также резко Хозяйка сложилась – тело все еще мелко подрагивало, дыхание было прерывистым. Наконец она подняла голову. Капелька пота стекла между бровей по переносице и смешалась со слезинкой. Мелинда посмотрела в очерченный серебром круг.

Свечи горели еле-еле. В их неверном свете середина круга едва просматривалась. Но не столько глазами, сколько чувствами, угадывалось в кругу темное, плотное, шевелящееся существо. С каждой секундой оно становилось все темнее, плотнее… и больше! Существо взмахнуло крыльями, порывом воздуха загасило все свечи. В тот же миг существо взлетело и, острым и плоским, как меч, светящимся концом длинного хвоста рассекло темноту надвое. После этого существо сгинуло бесследно, а щель расширилась; сквозь нее хлынул нежный, голубовато-розовый свет, создавая дорогу для того, кто шел сейчас из мира Ничто. А тот уже приближался. Посреди черноты, по призрачной дороге, шло то, чьи силы были неизмеримы, а способности необъятны. Вот уже видны нечеткие, пока еще, контуры… Они обретают четкость… И Нечто встало в серебряный круг.

Это была девушка. Прелестная девушка. Мягкие округлые формы, розовая свежая бархатистая кожа, плавные линии тела, длинные вьющиеся каштановые волосы, струящиеся чуть ли не до пояса. Чистое лицо, чувственные губы, невинный взгляд. Она с девичьей стыдливостью пыталась прикрыть свои прелести прозрачной накидкой. Ноги были босы.

Но Хозяйка не выглядела разочарованной:

– Как твое имя?

– Эрилия, – голос девушки был чист и светел.

– Эрилия! – в голосе Мелинды де Гормеруарз зазвенела сталь, две пробирки с красным и белым содержимым поплыли к девушке, она их робко приняла, – Властью, данной мне, приказываю и кровью и семенем врага заклинаю:

– Человек по имени «Тэлпмораук.» Ищи его! Найди его! Приведи его! – в руках Хозяйки появились четки из человеческой кости, – Чтобы ты могла выполнить мой приказ, я даю тебе неограниченное право воспользоваться всем тем, что я в тебе открою. Итак, я открываю в тебе – Ненависть! – пальцы Мелинды пропустили одну бусину на четках, – Коварство!

В невинных глазах Эрилии промелькнул недобрый огонек.

– Силу! – кулаки, сжимающие пробирки, сжались. Стекло перемололось в порошок, розовая жидкость потекла по пальцам.

– Жестокость! Неумолимость! Упорство! – каждое слово сопровождалось бусиной на четках. – А теперь воссоедини все открытое мной! – и руки, держащие четки разошлись.

Бусины покатились по полу. Невинной беззащитной девушки больше не было. Внешность не изменилась, но теперь она принадлежала хладнокровному расчетливому убийце. Вместо полупрозрачной накидки, на плечи Эрилии теперь был накинут черный плащ с горящими на нем звездами, похожий на лоскуток ночного безлунного неба. От стыдливости не осталось и следа.

– Теперь можешь идти выполнять приказ, – Эрилия еле заметно кивнула. Чернота вокруг вдруг усеялась звездами. Голубовато-розовое свечение погасло. Девушка завернулась в звездный плащ и через мгновение затерялась среди множества мелких огоньков. Мелинда прикрыла глаза и обессилено распласталась по полу. Очнулась она на самом верху самой высокой башни замка. Свечи спокойно горели и в нишах, и на полу.

 
***
 

Солнце медленно двигалось по небосклону. Оранжевое солнце по бледно- зеленому небосклону. А под ними огромный, словно бы ком, разноцветной растительности потихоньку расползался во все стороны сразу, неспешно захватывая все большие территории многокрасочного леса. Лес вдруг сменился розовой пустыней под небом, состоящим из абсолютной пустоты. Посреди пустыни вырос полузаброшенный город, пустыня вокруг него сменилась лесотундрой. Затем город превратился в исполинские горы, лесотундра – в снега и ледники.

Ландшафты плыли, постоянно изменяясь и накладываясь друг на друга. Вихрились тени, крутились цвета и краски. В безумных смерчах проскальзывали лица: четкие и расплывчатые, близкие и малознакомые, ясные и мрачные, старые и молодые. Лица уносились вдаль и приближались вплотную. Некоторые шевелили губами, но не доносилось ни звука. Бег теней все усиливался. Пространство искривлялось и заворачивалось спиралью. Смутные картины волнообразно колыхались и передергивались мелкой рябью. Порядок сменялся хаосом, хаос – порядком.

Безумие перспективы и спектра отступило. Снова появились ландшафты миров бесконечной вселенной, на этот раз выдернутые из самых глубин памяти. Миры и живые существа, их населяющие.

Пустынные области, пронзаемые жестокими ветрами; перенаселенные города, жутко заросшие джунгли, горы и равнины, реки и моря. Отрывки чьих-то действий, снов, жизней. А загадочная субстанция под названием «Память» продолжала свой путь вспять. Темные подземелья и мрачные холодные фигуры в черном. Подземные дворцы и трудолюбивые бородатые гномы. Замки, башни, небо, звезды. Оружие, боль, кровь, страх и смерть. Полет воспоминаний.

Появляются новые чувства. Можно слышать цвета, обонять звуки, видеть вкус. Проносящиеся мимо миры становятся все более серыми. Но серыми не цветом. А за некоей чертой начинается Ад. Плотные стены Багрового Огня и величественные песни всеприсущего пламени. И рождается в нем удивительный клинок – плод силы и разума, магии и металла. Клыки черноты торчат из мрака. Плотные воздушные массивы искрят сотнями молний. Кошмарные тени, безумие и ужас. Память захлестывает в кокон. Ей дальше не пробиться.

Течение времени становится ощутимым. Его воды, содержащие Всё, плавно покачивают и несут, несут, несут…

Но даже река Времени не является идеальной.

Тихие заводи, быстрые течения, а главное – воронки. И вот одна из них. Туман прошлого-настоящего-будущего царит там, куда выходит ее горло. Это область пространства между вчера-сегодня-завтра. Но будущее сейчас закрыто. Зато прошлое – прямой тоннель.

Трещит ткань мироздания – Зло явилось из соседней Вселенной. Кем-то создан мост, и демоны получили доступ к беззащитным мирам. Бушует Война Миров. Багровое пламя пожирает даже камень. Бешеные воды стирают с земли целые города. Ураганы сметают все живое. Недра Земли разверзаются и поглощают все, словно ненасытные пасти. Чернота пожирает свет, а ужас – разум. Многие миры потом тысячелетиями не могут зарастить раны Земли, возродить оплавленные области, разжечь искру жизни среди пепла, смерти и безумия.

Зло изгнано, но Зло осталось. По дорогам Миров могучей поступью стальных легионов движутся неисчислимые непобедимые полки того, кого позже назовут Повелителем битв. Полыхают пожары, гибнут разумные существа различных рас. Пламя отражается в глазах демона, и он смеется.

Скачут всадники в алых плащах, в ярко-бордовых шлемах. Оружие их ужасно. И длится война две сотни лет.

Лучшими умами создается удивительный и всемогущий артефакт, призванный служить на благо, но пытаются им завладеть честолюбцы, чтобы добиться власти путем насилия, угроз и порабощения. И повергается высокоцивилизованный мир в пучину анархии. Теперь вместо развитой цивилизации – руины…

А в одной очень мирной и тихой стране веками вызревало зерно мрака. Веками поддерживалась искра пламени Преисподней. И спустя столетия зерно дало ростки, а искра должна была зажечь Вселенский пожар. Непосредственную опасность удалось остановить, но, к сожалению, не ликвидировать…

Время вернулось в свое исконное русло. Снова пошла цепь воспоминаний – мутных образов. Снова пролетели картины миров, снова взвихрились тени, ослепительно блеснула бесконечность. Промелькнула, ни с того ни с сего, черная ткань пространственно-временного континуума, пронизанная тончайшей золотой нитью. Вновь нахлынули невероятные чувства: слышимое отвращение, осязаемая ненависть, горький вкус страха, резкий запах отчаяния и видимая боль. Затем эти чувства исчезли. Осталась только боль…

Сначала казалось, что боль повсюду – давит со всех сторон и заполняет все сущее. Но потом боль локализовалась, огненным диском “ перерезая “ шею. А кроме этой шеи и ее боли, вроде бы ничего больше и не было. Затем вдруг откуда-то появились легкие, словно засыпанные песком, трахеи и горло. Через горло попытался прорваться воздух. Продавив удушливую перегородку, живительный газ проник в легкие. Послышался сухой натужный кашель. Освежающая кровь ринулась к мозгу. В висках застучали молоточки. Стали появляться кое-какие мысли – сначала неразборчивые, потом простенькие и элементарные. Шевельнулись пальцы, почувствовав под собой шершавую поверхность. Тэлмер (он теперь точно знал, кто он такой) медленно приходил в себя.

Первым делом он прислушался к обстановке, а лишь после этого обратил внимание на себя: руки, ноги, другие части тела ощущались без дискомфорта, боль в шее проходила. Он решился открыть глаза, а затем привстать и осмотреться. Первое впечатление было не особо обнадеживающим – во-первых, была ночь (или поздний вечер), а во-вторых, при слабом свете желтой луны и звезд становилось понятно, что Тэлмера забросило в город (может даже, мегаполис), принадлежащий цивилизации, стоявшей на пути технологического развития. На это указывал асфальт с люком канализации неподалеку, высоченные дома по несколько десятков этажей, и огоньки, движущиеся и неподвижные, проникающие, видимо, с крупной улицы или проспекта в этот узенький переулочек. Рядом послышался шорох – из баков с мусором, стоящих у стены, расписанной непонятными кривыми буквами и разрисованной абстрактными картинками, выскочила тощая кошка и умчалась в темноту.

Тэлмер осмотрел себя – на нем была все та же одежда, в которой он шел на казнь: рубашка с отрезанным палачом воротником, брюки, сапоги. Все это было потрепано и выглядело не лучше тех лохмотьев, что торчали из мусорных баков. В карманах, естественно, ничего не было; слава богу, что хоть цепи остались в Оште. Юноша осмотрелся еще раз, на этот раз с помощью «зрения-извне». Ничего. Никакого намека хотя бы на близость силовой линии. А чтобы ее найти, а затем найти и средоточие, требовалась адаптация к данному миру, для чего необходимо было хотя бы знать язык. У Тэлмера было подходящее заклинание, но для него требовался реципиент. Не выходить же на улицу в этих обносках и ловить ни в чем неповинных граждан! Значит, следовало некоторое время вести жизнь крысы – скрываясь и изучая местный язык и обычаи. А там и одежонкой можно будет разжиться.

Раздумья Тэлмера прервал скрип – в темной глубине переулка отворилась железная дверь, и из нее вывалилась компания возбужденных юнцов. Удирать или прятаться было некуда, и Тэлмер, вздохнув, решил начать изучение здешнего образа жизни с этих молодых людей. Он только отступил поближе к мусорным бакам. Может, они и не обратят внимания на оборванного и грязного бродягу?

«А молодежная мода здесь оригинальная», – мелькнуло в голове у Тэлмера, когда он разглядывал приближавшихся ребят. Все пятеро были одеты в черную кожу – куртки размера на три больше, чем надо; обтягивающие штаны, высокие ботинки на твердой подошве. Фасон одежды у всех был разный, но зато все одинаково обильно были увешаны металлическими побрякушками: заклепками, цепями, медальонами, пряжками, кольцами, подвесками, сережками. А вот прически различались – стриженные ежиком, полностью бритые, с гребнем вдоль черепа и волосами до плеч. Парни громко переговаривались между собой, прихлебывая что-то из передаваемой друг другу бутылки. Некоторые курили белые палочки, от которых пахло табаком и еще чем-то горько-сладким.