Read the book: «Праздник в сказочной стране»

Глава 1

Николь вся извертелась в своем кресле, пытаясь увидеть как можно больше из окошка-иллюминатора легкого пассажирского самолетика. Они уже катились по посадочной полосе – хотя это громко сказано. Всего-то дорожка рыжей сухой грязи, вдоль которой кое-где пробивались чахлая травка да кусты акации. Пилот заглушил двигатель, и стало неожиданно тихо.

– Ну, вот мы и на месте, – обернулся он к ней.

Очнувшись, она кивнула в ответ:

– Супер.

Вот они, угодья «Ваминда Доунс». Запад Квинсленда? Скорее, край света! Сказочная страна Нигдения, глушь первозданная. Николь занесло так далеко, что дальше просто не бывает. Да, это кое-что новенькое. Не то что привычный Мельбурн!

– Уже можно выходить?

– Ну, любовь моя, если ты сюда ехала, то давай вылезай.

Пилот спустил на землю небольшой трап, и она высунулась наружу. Ух ты! Ничего себе, какое пекло! А какой запах – горячий, сухой аромат земли и выгоревших на солнце трав. Внезапно на нее нахлынуло чувство безмерного одиночества. Здесь так легко сгинуть, затеряться навек!

Николь оглядела бесконечные просторы – бурые травы простирались куда хватало глаз. Пожалуй, здесь, впервые за три месяца, она сможет успокоиться. Тут не встретишь «случайных» взглядов, когда знакомые быстро отводят глаза, чтобы потом пошушукаться у тебя за спиной. И друзья не станут хватать за руки, сочувственно заглядывать в лицо: «Ну, как ты?» И просто любопытных, обожающих смаковать чужие несчастья, здесь тоже нет.

Николь зажмурилась и подняла лицо к солнцу:

– Идеально.

– Идеально для чего?

Это еще чей голос? Это же не пилот Джерри. Она уставилась на незнакомца, вытаскивающего из багажного отсека ее вещи. Он поставил чемодан на землю и выпрямился во весь рост. Высокий, широкоплечий, внушительный.

Она моргнула:

– Откуда вы появились?

Николь же была уверена, что вокруг никого, кроме нее да пилота. Он небрежно махнул куда-то назад, и Николь наконец заметила невдалеке автомобиль, сверкнувший ветровым стеклом в лучах немилосердного солнца.

– Вы с ранчо?

Он улыбнулся одним уголком рта – скорее, полуулыбка, но явно дружелюбная.

– Я Кейд Хиндмарш.

Приехали. Ее босс. Лет тридцати. Загорелый, темноволосый. Загорелый по-настоящему, всерьез. От глаз разбегаются морщинки. Наверняка они тут все постоянно щурятся на солнце. Николь, похоже, тоже заимела эту привычку. Он чуть сдвинул назад свою фетровую шляпу, и Николь обнаружила, что смотрит в самые синие глаза на свете. Она напомнила себе, что он ее еще не знает. И будем надеяться, никогда не узнает, что она жалкое существо, неудачница и вообще дура. Конечно, если не дать ему повода. А она и не собирается.

– Николь Мак-Гиллрой, – представилась она, постаравшись блеснуть хорошими манерами. Сдержанно, по-деловому, очень круто. Вот какое надо производить впечатление.

Он протянул руку. Николь вложила свою ладонь и ощутила такое крепкое пожатие, что глаза ее удивленно распахнулись. Он поспешно ослабил хватку.

– Ох, простите, мне всегда говорят, что я жму чересчур сильно.

– Да ничего страшного, мне не больно.

Что бы там ему ни говорили, а рукопожатие у него как раз что надо. Она себе всегда представляла, что именно такое и должно быть у настоящего мужчины. Сила. Уверенность. Вот бы и самой так же научиться… Она сообразила, что рука ее все еще лежит в его ладони, и легонько высвободилась. Несколько долгих секунд Кейд явно изучал ее. Николь себе не льстила и прекрасно понимала, почему он так смотрит, – оценивает. Два месяца она должна будет присматривать за его дочками. Да она сама бы его не уважала, возьми он ее на такую работу, всего лишь взглянув на резюме да поговорив по телефону. (Хотя, признаться, тогда по телефону ей пришлось изрядно понервничать.)

– Я подхожу вам? – наконец не выдержала она. Вот как скажет сейчас «нет», да как посадит ее на этот же самолет – и пока-пока, обратно в Мельбурн. Нельзя ей обратно! Мельбурн… в декабре! Все эти душераздирающие напоминания о сорвавшейся свадьбе! Ох, она этого не вынесет.

– Так почему же это место – идеально?

Идеально? «Анн-Николь, ты что, не можешь быть серьезна?! Сосредоточься, наконец!» – зазвенел у нее в голове голос матери.

– Ну, все это… – она неопределенно помахала вокруг себя, – все это так непривычно. Но это как раз то, что я себе представляла.

– И это хорошо?

– Думаю, да.

На самом деле даже очень хорошо. Но он не отступал.

– Люди, приезжающие в нашу глушь, частенько просто пытаются сбежать от чего-либо.

Она не опустила глаз и «перевела стрелки»:

– И именно так здесь оказались вы?

Тут раздалось фырканье Джерри, а Николь о нем и думать забыла, ей казалось, они с Кейдом тут одни.

– Любовь моя, да Хиндмарши здесь испокон веку живут, – сказал он. – На этой земле родятся, здесь и умирают…

– То есть «нет»? – Николь вопросительно взглянула на Кейда.

Синие глаза снова блеснули.

– То есть «нет». И все-таки, почему здесь оказались вы?

– Некоторые люди… – Николь очень осторожно подбирала слова, – некоторые люди, когда ищут подработку, хотят при этом еще и испытать нечто новое. Вот вы выросли на этой земле, она для вас – обыденность… А для меня… для меня это приключение.

Хотя какие там приключения! Для нее это тайм-аут, передышка от кошмара, что ждал в Мельбурне, где все напоминало о ее чудовищной глупости, о том, что она наивная дурочка и в упор не видит, что творится у нее прямо перед носом. Но об этом лучше промолчать. А то он еще решит, что она сюда не работать приехала, а нервишки лечить.

«Ты сама знаешь, что это всего лишь побег от реальности, и, когда ты вернешься домой, ничего не изменится, Анн-Николь». Наверное, мама права. Но будем надеяться, что через два месяца она вернется другим человеком – более сильным, более жестким. Таких не используют, им не лгут, их не предают.

Наконец-то он улыбнулся!

– Добро пожаловать в «Ваминда-Доунс», Николь!

– Спасибо! – выдохнула она с облегчением.

И ее рот сам собой заулыбался, она ничего не могла с этим поделать. Ей захотелось подпрыгнуть и победно закричать Джерри: «Дай пять!» И похоже, тот даже что-то в этом духе заподозрил, потому что смущенно закашлялся. И тут Кейд улыбнулся ей так… Ее подруга Диана сейчас бы точно ткнула ее локтем под ребра и зашептала бы: «Смотри, какой сексуальный…» Мысль о подружке заставила ее немедленно взять себя в руки – и глаза Кейда вдруг сузились, а улыбка его стала таять, таять и исчезла вовсе. Николь направилась к своему чемодану. Она сюда тоже не дружить приехала. У нее тут работа!

И вообще, ей надо мозги на место вернуть! И то и другое требует полной сосредоточенности.

– Я привез генератор, что вы заказывали, – услышала она голос Джерри.

Мужчины выгружали что-то из самолета. Николь заметила, как шикарные мышцы на руках Кейда напряглись и стали еще более рельефными; но он ничуточки не взмок от натуги. Кейд понес груз к автомобилю, и Николь, помахав на прощание Джерри, поплелась вслед за боссом. Высокий рост и широченные плечи его сразу стали еще более очевидны. Какой-то атлант. Он запросто закинул тяжеленную штуковину в багажник своего джипа и потом отправил туда же и ее чемодан. Она позволила это сделать лишь потому, что ему виднее, как там что укладывать в его же багажнике! А вовсе не потому, что сундук у нее неподъемный, а мускулы хилые. Хотя… кого она хочет обмануть? Еще одна ее цель – как следует здесь натренироваться. Через два месяца она будет жонглировать этим чемоданом. Поймав себя на том, что не может отвести от Кейда глаз, Николь отвернулась и стала наблюдать, как взлетает «сессна». А потом снова начала рассматривать пейзаж.

– Поразительно, – вырвалось у нее. – Все видно – куда хватает глаз, но нигде нет никаких построек. А где же сама усадьба?

– Земля здесь обманчива…

Кейд распахнул перед нею дверцу, и его предупредительность почему-то очень ее смутила – садясь в машину, она ушибла локоть и коленку.

«Ну ты и растяпа, Анн-Николь!»

Он сел за руль, и они поехали по… она не знала, как это назвать, и решила, что все-таки по дороге.

– А далеко до усадьбы?

– Примерно пять километров.

– А что, земля возле усадьбы не годилась под взлетную полосу? – спросила Николь.

Кейд взглянул в ее сторону. Вот не нравились ей эти его взоры – в последнее время уж очень часто приходилось ей видеть в глазах друзей унизительную смесь любопытства и жалости.

– В случае аварии может возникнуть пожар, загорится трава. Поэтому взлетно-посадочная полоса проложена подальше от жилья и пастбищ.

Машина преодолела небольшой подъем и остановилась. Раскинувшаяся перед ними панорама заставила Николь в момент позабыть про все ее установки – про «строго, сдержанно, по-деловому».

– Вот это да!!! – выдохнула Николь. Потом опомнилась и добавила: – Очень впечатляет, мистер Хиндмарш.

– Кейд, – поправил он. – Мы тут особенно не разводим церемоний, Николь. Ну вот, это и есть усадьба.

Вот уж не думала она, что бывают такие усадьбы. Перед ними было грандиозное здание в форме буквы U – посередине главная постройка, по бокам отходят два крыла. Дом кипенно-белый, а гофрированная кровля – глубокого зеленого цвета. Деревянная веранда окружала сооружение. Но не дом и не его размеры так поразили Николь. Сад. Дом был окружен сказочным садом. Даже отсюда Николь могла различить изысканные купы папоротников и пышные кроны финиковых пальм, растущих на зеленых лужайках.

– Невероятно… словно оазис в пустыне!

– Мы пробурили скважины, – пояснил Кейд. – Но я остановился здесь не только для того, чтобы вы полюбовались видом. Мне нужно, чтобы вы усвоили кое-какие правила. В этих краях иначе нельзя – можно попасть в переделку.

Николь нахмурилась.

Он продолжил:

– Вам, возможно, кажется, что у вас «приключение». Но запомните: эта земля ничего не прощает.

– Хорошо, – пискнула Николь, почувствовав, что по спине пробежал холодок. Сообразив, как это прозвучало, она добавила уже «холодно, сдержанно, строго»: – Что мне следует знать, мистер Хиндмарш?

– Земля обманчива, – повторил Кейд. – Вроде бы ты знаешь, где стоишь, а потом шаг вправо, шаг влево – и ты уже не видишь ни дома, ни вообще чего-то знакомого. Раз, – он щелкнул пальцами, – и ты пропал.

У Николь упало сердце. А она-то собиралась по утрам бегать! Как же ей теперь худеть и набираться сил? Ведь надо вернуться в Мельбурн в шикарной форме, чтобы доказать Диане, Брэду и вообще всем, что она крепко держит судьбу за хвост. И, когда ее снова бросит жених, можно быть уверенной: это не из-за того, что она весит тонну…

– Поместье «Ваминда-Доунс» занимает три миллиона акров – это двенадцать тысяч квадратных километров. Такие пространства сложно прочесать.

Николь поняла подтекст – если умудрится потеряться, то могут и не найти.

– Видите вон ту белую изгородь по периметру? Она огораживает примерно шестнадцать квадратных километров придомовой территории – можете свободно гулять здесь, но никогда не выходите за забор в одиночку.

Прекрасно! Ей хватит для пробежки.

– Еще попрошу вас держаться подальше от скотных дворов и девочек туда не пускать. – Он указал на территории и постройки, что располагались поодаль. – Это конюшни, коровники, мастерские, общежития для сезонных рабочих. А вон те коттеджи – жилища постоянных работников и их семей.

Она только заморгала. «Ваминда-Доунс», похоже, огромное процветающее хозяйство.

– Отправляясь на прогулку, всегда мажьтесь кремом от загара, надевайте шляпу и берите с собой бутылку с водой. Здесь ведь сейчас лето, и солнце очень жаркое. Хотя в саду на удивление прохладно.

Ну, она сперва лично в этом убедится. До ближайшей больницы добираться надо на самолете. Так что не будем рисковать.

– И последнее.

Что-то в его тоне заставило ее повернуться к нему.

– Да?

Снова блеснули синие глаза.

– Зовут меня Кейд. Ну-ка, попробуйте.

Никогда она не стеснялась называть по имени своих работодателей, но с этим человеком все было по-другому. Слишком уж он хорош – и она бы хотела держаться от него подальше. Рядом с ним Николь особенно болезненно ощущала свои несовершенства.

«Тупица», – прозвучало у нее в голове. Она всего лишь няня его детей. Конечно, он будет называть ее по имени. Николь постаралась повыше держать голову. Надо быть «строгой, сдержанной, деловой». А еще умной, компетентной, респектабельной… Губы у нее пересохли, и, чтобы заговорить, ей пришлось облизнуть их, а он заметил это неловкое движение.

– Кейд, – прохрипела она.

Черт! Его имя чуть не ободрало ей глотку. Да уж, «строго, сдержанно, по-деловому».

Он приподнял бровь:

– Ну вот, видите? Не так уж трудно, правда? – И, не дожидаясь ее ответа, он вновь тронулся с места.

Николь принялась рассматривать сад. И тут с недоумением заметила, что в листве пальмовых деревьев что-то сверкает, а на лужайке перед домом стоят какие-то странные скульптуры. Когда они подъехали поближе, рот у нее сам собой раскрылся от изумления.

На пальмах блестела мишура! А фигурки на лужайке… мать честная, это были деревянные, выкрашенные в невероятно яркие цвета рождественские персонажи! Вот все олени Санты, а вот – и сам Санта, так и лопается от счастья. С потолка веранды свисали золотые и серебряные снежинки, красные и зеленые звездочки, а мишура вообще обвивала все, что только можно.

Ее затрясло. Рождество. Конечно, она понимала, что сделать вид, будто его совсем не бывает, не удастся – ведь у Кейда дети. Но она думала, что здесь, в жаркой стране, оно не будет уж таким… разнузданным! Чуть-чуть Рождества она бы могла вынести, но такого буйства радости… ох, нет! Сердце болезненно сжалось.

Машина остановилась у дорожки, по обеим сторонам которой возвышались два гигантских «леденца». Как догадалась Николь, вечером они будут светиться. Дорожка вела к крыльцу веранды и, собственно, к входу в дом. Входная дверь была сработана на совесть, раз уж она не рухнула под тяжестью висевшего на ней грандиозного рождественского венка. А на крыше веранды восседали два толстых деревянных ангела и трубили в свои рожки, неизвестно чему радуясь.

Николь вовремя стиснула зубы, потому что нечто несдержанное, нестрогое и неделовое так и рвалось с языка. Она обхватила себя и молча глядела на все это рождественское бесчинство, то и дело моргая, так как мишура искрилась на солнце. Ох, как больно ей было видеть столь живое напоминание о несостоявшейся свадьбе, которую она планировала как раз под Рождество! И все рассыпалось, оставив после себя лишь пустоту…

Шла первая неделя декабря. Она взяла месяц отпуска у себя на работе в школе. Плюс четыре недели каникул. Рождество и приготовления к свадьбе так прочно переплелись для нее в одно, что ей необходимо было как можно дальше убежать ото всех этих венков и оленей. И что же? Какая жестокая шутка! Какое изощренное издевательство!

– Держу пари, мы вас застали врасплох, – усмехнулся наблюдавший за ней Кейд.

Но она так и не смогла раскрыть рта – ни возразить, ни согласиться, ни отшутиться.

– Как вам?

Да отвратительно. Но правда ему не понравится. Не грубить же человеку, который вроде как берет тебя на работу. К тому же это было бы совсем не похоже на «сдержанное, строгое, деловое» поведение – вот так взять и охаять чужую радость. Что бы такого сказать поизящнее, чтобы прозвучало не обидно?

Николь повернулась к нему – и поняла, что зря старается. Судя по всему, он прекрасно прочел истинные чувства на ее лице. Глаза его сузились. И хотя она и раньше не отрицала, что парень он крепкий, но теперь ей показалось, что выглядит мистер Хиндмарш несколько угрожающе. Светски улыбнуться у нее сейчас не получится, да и не стоит, пожалуй…

– Я думала, что оставила все это в городе, – честно созналась она.

– Так вот от чего вы бежали. – Его губы затвердели.

– Ни от чего я не бежала!

Он откинулся назад, но его глаза неотступно следили за ней. Как странно видеть такие синие глаза на таком загорелом лице. Николь казалось, что сердце бьется у нее где-то в горле.

– Я привез генератор, чтобы подключить все это хозяйство. Мы засветим гирлянды по всему дому и в саду – на неделю, а то и две.

Да уж, поместье будет выглядеть словно мультяшный замок. Или разукрашенный свадебный торт… Ей уже было нечем дышать.

– В этом году Рождество у нас будет на широкую ногу, мисс Мак-Гиллрой. А если для вас это проблема, то еще не поздно. Я вызову Джерри, и он доставит вас обратно.

Ага, и она окажется посреди все той же блескучей, фальшивой рождественской дребедени – только в Мельбурне. Нет уж, спасибо! Она сможет состроить веселую физиономию и пережить Рождество здесь. Здесь ведь люди ничего не знают про ее кошмар. Они не будут шушукаться, они не станут утешать. Жалость ее уже почти убила…

– Я думала, что… мы договорились насчет имен, Кейд.

Очень медленно напряжение стало отпускать его.

Она отвернулась и снова оглядела все это рождественское буйство.

– Моя мама назвала бы это верхом слащавости.

Он не возразил, и ей полегчало. И вдруг…

– Передадите это Элле и Холли – и я вас придушу.

Она не поверила своим ушам. Но все же парировала свысока:

– Я няня, а не злая ведьма!

– Просто хотел напомнить, чтобы вы оставались в образе.

Она задумалась, нахмурившись.

– А ведь вы тоже не показались мне большим любителем Санты, Кейд.

Это правда. Зрелый, сдержанный – да. Веселый? Беззаботный? Жизнерадостный? Она покачала головой. Но, в конце концов, он же отец, одинокий отец, и для него важнее всего, чтобы его дочери были счастливы.

– Я никогда не испорчу Рождество детям, – заверила она его.

Он вновь оглядел ее и, наконец, сказал, кивнув:

– Я рад, что мы это уладили.

Он по-прежнему не казался ей этаким маленьким помощником Санты, но теперь она не сомневалась, что он – преданный отец. Ее это тронуло, и… и ей не понравилось, что ее это тронуло!

– Когда я смогу увидеть Эллу и Холли? – заставила себя Николь вернуться к реальности.

Кейд все еще смотрел на нее задумчиво, затем махнул в сторону бокового окошка:

– Я бы сказал, прямо сейчас.

Николь обернулась и… влюбилась!

У четырехлетней Эллы и полуторагодовалой Холли были самые улыбчивые и забавные мордашки на свете. Девчонки вприпрыжку бежали к машине.

На них были одинаковые красно-зеленые сарафанчики.

Бог мой! Такого она не ожидала, когда расписывала себе свои планы – оставаться сдержанной и так далее. Она выскочила из машины, сама разулыбавшись совершенно не строго и не по-деловому. «Ладно, дети не считаются», – быстренько сделала она поправку в своих установках. Дети ведь не умеют притворяться и предавать. И уводить чужих женихов.

Кейд внимательно наблюдал, как Николь знакомится с девочками. За две с половиной секунды она завоевала их сердца. Но он не поставил ей этого в заслугу – задача была не сложна. Холли и Элла доверчивы. Они бы с таким же восторгом отнеслись к появлению, например, Джерри-пилота, приди отцу в голову идея притащить его им в няньки. Кейду стало горько – малышкам нужна мать. Мать, а не няня. И, сколько ни развешивай мишуры на деревьях, как ни заваливай их подарками – этой потери не восполнишь. Он сжал кулаки. А все-таки подарить им самое замечательное Рождество в его силах!

Он вышел из машины и услышал, как Элла спрашивает:

– А можно, я буду называть тебя Никки?

Николь покачала головой:

– Вот уж нет! Все друзья меня зовут Ник!

Элла захлопала в ладоши, но Кейд заметил, что при упоминании о друзьях тень легла на лицо Николь. И ему вдруг захотелось прогнать эту тень. Он сам не знал почему. В Николь не было ничего этакого. Среднего роста, среднего веса – может, чуть пухлее, чем принято модой. Когда она вышла из самолета и стала оглядываться вокруг, а улыбка заиграла на ее губах, Кейд был очень доволен. Потом стал еще более доволен, когда пожал ее руку. А потом она вдруг стала колкой и неприятной – он так и не разгадал почему. Он старался ничем ее не напугать. Кейд понимал, что человек его сложения вполне может напугать девушку, оказавшуюся с ним наедине где-то в глуши. Но еще он понимал, что она совершенно точно не хочет быть отправленной назад.

Николь наклонилась, положив руки себе на колени, – так ей было удобнее разговаривать с детьми. Самые обычные каштановые волосы, самое обычное лицо. И одежда самая обычная – мешковатые джинсы и свободная рубаха. Но глаза… они точно необычные! И эта тень печали в глазах… Но Рождество – не время для всяких там теней! И его «Ваминда-Доунс» – не место для теней!

А все-таки она точно удирает от чего-то. Кейд проверял ее данные – ничего криминального за ней не значилось. И то, как она держалась сейчас с его дочками, убеждало его: ей, учительнице, можно доверять. Но достанет ли у нее самообладания, чтобы не отравить своими собственными печалями Рождество его девочкам?

За ним должок с прошлого года – воспоминание о том, что он сам лишил своих девчонок праздника год назад, вызвало в нем острое чувство вины. Он тогда должен был сделать усилие над собой, но не стал – оказался не в состоянии достойно пережить уход Фрэн. Достойно вынести ее чудовищное равнодушие к детям. Достойно принять крушение их брака. Он позволил отчаянию, гневу и горечи сожрать Рождество. Но в этот раз все будет по-другому. Он приложит все мыслимые усилия, и у его детей будет самое что ни на есть рождественское Рождество!

Тем временем Элла взяла Николь за одну руку, Холли – за другую, и они отправились полюбоваться на Санта-Клауса. Кейд вспомнил, какой вселенский ужас отразился на лице Николь, когда она впервые рассмотрела фигуру на лужайке. А потом вдруг у него в памяти всплыл кусочек их телефонной беседы, тогда, пару недель назад: «Мистер Хиндмарш, вы вдовец, в разводе или в раздельном проживании? Я знаю, это очень личный вопрос. Но мне нужно быть в курсе таких обстоятельств, чтобы найти подход к вашим детям и не травмировать их случайно». Он сказал ей правду – в разводе. Но… больше ни одна претендентка не решилась задать подобного вопроса. Голос Николь звучал совершенно спокойно, но он понимал, что ей пришлось собрать все свое мужество, чтобы спрашивать работодателя о подобных вещах. Он расценил это как проявление профессионализма и выбрал именно ее.

Николь запрокинула голову и расхохоталась над чем-то, что сказала Элла, и Элла тоже расхохоталась, и тут уж и Холли за компанию расхохоталась, не желая отставать, и вот они все трое буквально повалились от хохота на траву. Николь сгребла его детей в охапку, и ее лицо просияло, словно внутри ее кто-то зажег маленький светильник. Кейд ощутил, что земля уходит из-под ног, и невольно отступил подальше от этой валяющейся на лужайке троицы.

– Малыши встретились с новой няней?

Марта Хэррисон – которую все звали просто Хэрри – вышла из дому.

– И кажется, они уже сшибли ее с ног…

Николь удалось подняться, и она снова выглядела обычной. А земля перестала качаться у Кейда под ногами. Он представил женщин друг другу. В то время как Николь полностью вернула самообладание, ему становилось все больше не по себе. Хэрри повела гостью в дом, и Кейд неохотно поплелся за ними. Там домоправительница и девочки повели Николь наверх, чтобы показать ей комнату, но Хэрри вскоре вернулась в кухню, где Кейд сидел один и ждал.

– Что тебя тревожит? – спросила она его.

– Где девочки?

Пожилая женщина хмыкнула:

– «Помогают» Николь разобрать вещи.

– Ты не находишь ее… несколько странной, напряженной? – решился спросить он.

– По мне, так она вполне адекватна и общается легко и просто. – Хэрри включила чайник. – Не забывай, девочка с дороги. Путь был очень долгий, и это многое объясняет.

Все это так, но… Кейд не мог успокоиться. Год и четыре месяца, как ушла Фрэн. Он, прямо скажем, недодал детям внимания и радости в эти долгие месяцы. Но сейчас «Ваминда-Доунс» будет праздновать на полную катушку. И от Николь потребуется окунуться в праздник с головой.