Read the book: «Гринвуд»

Font:

Michael Christie

Greenwood

* * *

Посвящается моей семье

Деревья преображают время, а точнее, отражают многоликость времени – то насыщенного и переменчивого, то спокойного и плавного.
Джон Фаулз, Дерево

В распиле бревна есть что-то драматическое – это первое обнажение веками скрытой от взгляда красоты сердцевины древесного ствола, ожидающего обретения второй жизни.
Джордж Накашима, Душа Дерева

2038

Лесной храм Гринвуда

Они приезжали сюда ради деревьев.

Чтобы ощутить аромат их хвои. Чтобы ласково погладить их кору. Чтобы восстановить силы в смирении их образов. Чтобы постоять в их лиственных часовнях и помолиться их тысячелетним душам.

Из удушливой пыли городов мира они отважно прибывали на этот единственный в своем роде лесной курорт – затерянный в Тихом океане у берегов Британской Колумбии поросший лесом островок, – чтобы преобразиться, обновиться и настроиться на новый лад. Чтобы вспомнить о некогда буйной зелени сердца Земли, которое еще не перестало биться, о душах всех живых существ, которые еще не обратились в прах, о том, что еще не поздно и не все еще потеряно. Они оказывались здесь – в Лесном храме Гринвуда, чтобы усвоить эту возмутительную ложь, и работа лесного гида Джейк Гринвуд состояла именно в том, чтобы разжевать для них эту наглую выдумку и положить ее им в рот.

«Средний палец Господа»

С первыми лучами солнца, проникшими сквозь ветви деревьев, Джейк приветствовала группу паломников, которые собрались ранним утром у начала пути. В тот день ей предстояло вести их по тропинке, извивающейся среди упиравшихся верхушками в небо дугласовых пихт и западных красных кедров. Им надо было пройти между выпиравшими из земли гранитными плитами, покрытыми ярко-зеленым бархатом мха, к девственным лесным зарослям, где путников ожидало просветление. Прогноз погоды предсказывал дождь, и с дюжину паломников накинули выданные им куртки из имитировавшей листья деревьев ткани с нановолокнами – сменившего гортекс блестящего и пропускающего воздух материала, который подобно листве обладал способностью отталкивать капли воды. Храм выдал Джейк такую же куртку, но она редко ее надевала, опасаясь повредить собственность компании; она и так была по уши в долгах, и ей совсем не хотелось платить за достаточно дорогую замену. Тем не менее, с трудом продвигаясь вперед под моросящим дождем, который зарядил, как только они двинулись в путь, Джейк пожалела, что на этот раз не сделала исключение из правила.

В то утро Джейк перед работой залпом выпила литр густого черного кофе, но голова ее с похмелья оставалась тяжелой, мысли путались, каждый шаг острой болью отдавался в мозгу. Она совершенно не была готова выступать перед публикой, но как только они дошли до первой лесной прогалины, Джейк пришлось начать обычную вводную речь.

– Добро пожаловать в самое сердце Лесного храма Гринвуда! – громко сказала она не без намека на театральный эффект. – Вы находитесь на территории площадью в пятьдесят семь квадратных километров, где сохранился один из последних на Земле девственных лесов.

Паломники стали возиться со смартфонами и лихорадочно жать кнопки на экранах. Джейк никогда не могла понять, проверяют ли они ее слова, рассылают восторженно-удивленные восклицания, или занимаются чем-то совершенно не имеющим отношения к экскурсии.

– Эти деревья действуют как огромные воздушные фильтры, – продолжала она. – Их хвоя поглощает пыль, углеводород и другие токсичные вещества и выделяет чистый кислород, обогащенный фитонцидами – веществами, которые, как выяснилось, понижают наше кровяное давление и замедляют ритм биения сердца. Всего одна такая высокая пихта в день дает столько кислорода, сколько нужно четырем взрослым людям.

Паломники одновременно стали снимать видео, как они через нос полной грудью вдыхают воздух, обогащенный фитонцидами.

В принципе, Джейк могла упоминать о свирепых пылевых бурях, но политика Храма требовала помалкивать о том, что к ним привело: Великом иссушении – заражении насекомыми-вредителями и волне грибковых болезней, которая прокатилась по лесам всего мира десять лет назад, опустошая гектар за гектаром. Паломники прибывали, чтобы расслабиться и забыть об Иссушении, а ее работа (как и всякая другая работа, о которой она была в курсе и которая пользовалась спросом) состояла в том, чтобы это обеспечить.

После краткого вступительного рассказа она прошла с паломниками еще несколько миль к западу, где они оказались в роще гигантских реликтовых деревьев, стволы которых в обхвате были больше автомобиля средней величины. Громадные и величественные деревья казались нереальными, напоминая что-то вроде декораций к кинофильму или памятников. Рядом с этими гигантами паломники проникались благоговейным трепетом, вели себя почтительно и все больше помалкивали. Официально компания «Холткорп» называла лес Храмом, а визитеров – паломниками; Кнут, старший лесной гид острова Гринвуд и самый близкий друг Джейк, говорил, что лес был первой (а теперь, возможно, и последней) церковью. Раньше, когда на путешествие по воздуху еще не уходила годовая зарплата, Джейк однажды побывала в Риме в командировке по обмену опытом. Там, глядя на колонны и портики, она видела только изогнутые ветви и мощные стволы. Образ листа в куполе мечети, ростками устремленные ввысь шпили аббатства, ребристые своды собора – разве культовые сооружения любой религии не были созданы вдохновением, в основе которого лежит образ дерева?

Некоторые паломники стали подходить к деревьям и прижиматься к коре, задерживаясь в таком положении достаточно долго, причем без всякой иронии или смущения. В полученных ими информационных буклетах говорилось, что не следует слишком близко подходить к деревьям, поскольку под весом людей около стволов уплотняется почва и тем самым уменьшается объем воды, всасываемой корнями. Джейк в такие моменты предпочитала держать язык за зубами и наблюдать, как паломники общаются, фотографируются и шумно вдыхают очищенный хлорофиллом воздух с благоговением, отчасти присущим показному действу, отчасти вызванным искренней признательностью. Правда, определить соотношение этих двух компонентов было достаточно сложно. Вскоре паломники стали забрасывать ее вопросами и озадачивать высказываниями, на которые у Джейк не было ответов.

– Как вы думаете, сколько такая штуковина может весить? – спросил коротышка с присущим жителям Среднего Запада выговором.

– Это напоминает мне меня, когда я была молоденькой девушкой, – поглаживая поросший мхом кедровый ствол, проворковала специалистка по инвестициям, которой давно перевалило за пятьдесят.

Большинство паломников, казалось, настраивались на волну Зеленого великолепия, однако кое-кто выглядел растерянным, даже разочарованным. Джейк смотрела, как коротышка со Среднего Запада положил руку на кору дугласовой пихты, взгляд его скользнул вверх по стволу гигантского дерева, будто он пытался проникнуться благоговейным трепетом. Но она чувствовала, что паломник чем-то раздосадован. Вскоре он и некоторые другие снова занялись своими смартфонами, явно испытывая облегчение от возвращения к привычному делу. Этого следовало ожидать. Даже несмотря на уплаченные Храму большие деньги и перенесенные тяготы путешествия эпохи Иссушения, всегда находилось несколько человек, расстроенных тем, что они, пойдя на расходы, не получили такого расслабления, на какое рассчитывали.

Обвести паломников вокруг пальца было нетрудно, но Джейк их жалела. Разве она сама не осталась здесь, на острове Гринвуд, по тем же причинам? Чтобы обрести что-то необычное и благотворное от его деревьев, чтобы дышать чистым воздухом и оставаться здесь с надеждой на будущее? На большой земле паломники живут в роскоши в башнях с регулируемым искусственным климатом, защищающим их от реберной чахотки – новой разновидности туберкулеза, распространившейся в задыхающихся от пыли трущобах по всему миру. Ее так назвали из-за жуткого кашля, ломающего ребра, как щепки, особенно у детей. Но они все равно прибывали в Храм в поисках чего-то невыразимого, того, чего им не хватало в жизни. Они читали статью о пользе для здоровья ширин-ёку, что с японского можно перевести как «лесное купание». Они слушали в Интернете передачи о том, что даже несколько часов, проведенных среди деревьев, в три раза повышают творческие способности. И вот они оказывались здесь, чтобы хоть на время поправить здоровье. Если бы Джейк не погрязла в долгах за учебу и получила не такую обидно невостребованную на рынке труда специальность, как ботаник, она с удовольствием оказалась бы на месте одного из гостей.

Заметив патруль хранителей леса, неспешно двигавшихся на некотором удалении среди кедров, Джейк собрала всех паломников и отвела к площадке для отдыха, где им заранее приготовили ланч. Это место называлось «Верхний лесной лагерь», его украшало изображение повара, напоминавшего надутого толстячка с «мишленовской» рекламы со звездой. В тот день в меню входили хот-доги с грибным соусом, а десерт составили два экологически чистых печенья, между которыми был проложен кусочек шоколада, и поджаренная на костре пастила. Джейк смотрела, как паломники фотографируют на память процесс приема пищи. Ее взгляд задержался на одном из них, сидевшем в одиночестве в стороне от других. Часть его лица скрывали большие солнечные очки и низко надвинутая на лоб давно вышедшая из моды кепка. Он явно был богат – наверняка какой-нибудь начальственный чиновник компании «Холткорп» или актер, хотя на деле Джейк в этом мало что смыслила, поскольку не могла позволить себе роскошь иметь в служебном домике дисплей. Из-за выплаты процентов по студенческим займам у нее не оставалось средств на доступ к Интернету, и потому ей редко доводилось узнавать снискавших славу гостей лесного курорта. Хотя настоящих знаменитостей можно было определить по сиянию ауры, которую они излучали, по ощущению того, что они теснее связаны с миром, чем такие обычные люди, как она.

После плотного завтрака Джейк прошла с паломниками заключительную часть экскурсионного маршрута и вывела их к самой большой площадке острова Гринвуд, где обратилась к ним с поэтичной речью, которую написала и выучила еще несколько лет назад:

– Многим деревьям Храма больше тысячи двухсот лет. Это дольше истории наших семей, дольше истории наших имен. Гринвудские деревья старше нынешних форм наших правительств, старше многих наших мифов и верований. Например, вот это дерево, – сказала она, поглаживая толстенную кору самой высокой на острове дугласовой пихты, дерева, при виде которого захватывало дух. Они с Кнутом по секрету называли его средний палец Господа. – Этот гигант семидесятиметровой высоты дорос уже до сорока пяти метров, когда Шекспир сел за стол, обмакнул перо в чернила и начал писать «Гамлета».

Джейк остановилась, чтобы пауза придала ее словам больше значимости и настроила группу на серьезный лад. Она слегка преувеличила, но похмелье выветрилось из головы, к ней вернулся дар красноречия. А когда она входила во вкус, ей нужно было никак не меньше, чем ошеломить паломников чудесами всего сущего.

– Каждый год жизни это дерево чуть-чуть раздвигает кору и впускает под нее камбий – древесную ткань, образующую годичное кольцо древесины, которое покрывает кольцо, возникшее годом ранее. Этих двенадцати тысяч слоев сердцевины дерева достаточно, чтобы донести хвою его кроны до самых облаков.

Когда она смолкла, человек, стоявший в задней части группы, вскинул руку с массивными часами «Ролекс» на запястье.

– У вас вопрос? – спросила Джейк.

– Как вы думаете, сколько может стоить одна такая штуковина? – проговорила знаменитость, поглаживая квадратный подбородок большим и указательным пальцами. – Одно такое дерево. Приблизительно.

В обычной ситуации она бы просто пожала плечами вместо ответа на этот дурацкий вопрос, который мог возникнуть только у грубого и циничного охотника за наживой. Но в устах человека с таким лицом, с такими ровными, как солдаты на параде, зубами цвета жемчуга он прозвучал чуть ли не забавно.

– Даже не знаю, что вам ответить, – серьезным тоном сказала она. – Эти деревья находятся под надежной природоохранной защитой компании «Холткорп»…

– Вы просто назовите мне цифру, – настаивал мужчина.

Как лесному гиду Джейк обычно советовали воздерживаться от продолжительного визуального контакта с паломниками, чтобы не нарушать состояние их просветления. Но на этот раз она дерзко вглядывалась в зеленоватую глубину, прикрытую дорогими солнечными очками.

– Это зависит, – сказала она.

– От чего?

– От того, кто покупает. Еще есть у кого-нибудь вопросы?

– Хотите фотографию на память? – спросил ее знаменитый гость перед тем, как отправиться в обратный путь.

Мужчина так это произнес, будто предложил ей что-то чрезвычайно ценное. Она кивнула, он встал с ней рядом прямо перед «средним пальцем Господа», вытянул перед собой руку со смартфоном и склонил голову, чтобы оказаться в кадре. Ему было неведомо, что сниматься и делать селфи было оскорблением для лесного гида, которому по контракту приходилось с этим мириться. У Джейк эта часть работы вызывала отвращение. Интересно, сколько фотографий известных визитеров, яркая жизнь которых была выставлена напоказ всему миру, она могла бы здесь со спокойной улыбкой сделать за девять лет?

– Как вас зовут? – спросила ее заезжая знаменитость, просматривая после съемки фото на экране. – Мне нужно как-то назвать снимок.

Она ответила ему только потому, что он ее об этом попросил.

Его брови за оправой очков поднялись вверх.

– Это имеет какое-то отношение?.. – он сделал круговое движение мизинцем, как будто хотел сказать ко всему вокруг.

Джейк покачала головой:

– Все мои родные умерли. Но даже если бы они были живы, моя семья не из тех, кто владеет островами.

– Извините, – смутился мужчина.

– Ничего, – натянуто улыбнулась она в ответ. – Но нам пора возвращаться.

Когда группа двинулась в обратный путь, Джейк заметила, что в некоторых местах высоко с восточной стороны хвоя огромных старых пихт побурела. Странно, особенно для этого времени года. Она оставила паломников, предложив им внеочередной привал, а сама отправилась обратно через восковый подлесок из салала, внимательно осматривая верхушки деревьев. Паломники ждали ее на тропе, постукивая по земле мысками выданных им горных ботинок, отделанных той же тканью со свойствами листьев, из которой были сшиты их куртки. Им уже не терпелось вернуться в уютную роскошь отдельных вилл, питаемых, как им сообщили, от солнечных батарей. На самом деле все они были подключены к общей электросети, поскольку пропускаемого кронами высоких деревьев солнечного света хватило бы лишь для подзарядки тостера или телефона, причем либо того, либо другого, для обоих устройств энергии было мало.

При ближайшем рассмотрении Джейк обнаружила, что поврежденная хвоя двух пихт рядом со «средним пальцем Господа» приобрела буроватую светло-коричневую окраску. А ниже на стволах, ближе к земле она заметила, что несколько участков их толстой коры цвета серого цемента стали влажными. Кора дерева выполняет ту же функцию, что наша кожа: она не дает всякой заразе проникнуть внутрь, а питательным веществам – покинуть организм. Поэтому любое повреждение коры в перспективе предвещает гибель дерева. Сердце Джейк забилось так, словно хотело выскочить из груди. Она внимательно оглядела влажную кору, как будто из окна машины смотрела на дорожную аварию – с любопытством и ужасом, с состраданием и отвращением. Кора казалась неповрежденной, на ней не было заметно ни насекомых-вредителей, ни грибковых образований. Немного уняв волнение, Джейк бросила последний взгляд на деревья и поспешила обратно к ждавшим ее с нетерпением паломникам.

Желая собраться с мыслями на обратном пути к виллам, Джейк не стала рассказывать спутникам о значении береговой полосы, дающей лесу воду. «Их только две», – мысленно пыталась она себя успокоить. Там не оказалось ни насекомых, ни грибка, почва вокруг выглядела влажной, лес хорошо проветривался, поэтому те два дерева, наверное, были просто отклонением от нормы. Если они и впрямь были заражены, ей никогда раньше не доводилось видеть такого на острове.

Как дендролог – ботаник, специализирующийся на древесных растениях, – Джейк знала, что многие виды деревьев катастрофически вымирали задолго до того, как разразилось Великое иссушение. Это случилось с американским каштаном в 1900-е годы, с голландским вязом в 1960-е годы и с европейским ясенем в двухтысячные. Насекомые-паразиты, грибковые заболевания, червоточины, гниль и многие болезни растений, ржавчинный и другие грибы и наросты – врагов у деревьев много, в том числе такие страшные, как изумрудный жук-пилильщик, азиатский усач, жуткий патогенный гриб чалара. Но Иссушение произошло не из-за какого-то одного организма. Большинство специалистов (включая Джейк) связывали это явление с тем, что изменение климатических зон происходит быстрее, чем деревья могут к этому приспосабливаться, и это ослабляет их способность к защите от вредителей. Хотя формальные исследования, конечно, были проведены, кое-где ученые уже больше не могли свободно делиться результатами своих открытий в связи с развитием экологического национализма и концом эпохи свободного Интернета. Предположение Джейк в этой связи сводилось к тому, что локальный микроклимат острова Гринвуд каким-то образом способен к саморегуляции, и это создает благоприятные условия для жизни деревьев.

Но, возможно, случилось нечто, изменившее так долго действовавшие защитные свойства Храма, и теперь деревья стали уязвимы для возбудителей инфекции и вредителей? Но с чего бы это Великое иссушение нанесло свой удар именно теперь, спустя столько времени? Вероятнее, что это воздействие какого-то неорганического и неинфекционного происхождения, сказала себе Джейк. Что-то вроде недостатка азота или солнечного ожога коры. Или старый добрый сигнал об угрозе засухи. А может быть, эти две пихты просто состарились и, прожив рядом тысячу лет, питая друг друга через сеть мицелия и общаясь между собой, обмениваясь тонкими ароматами, решили вместе встретить кончину, как супруги, прожившие бок о бок полвека и ушедшие в мир иной с разницей в несколько дней.

«На самом деле мне сейчас нужно выпить», – чуть позже поняла Джейк по дороге к столовой для сотрудников, завершив последнюю в тот день экскурсию. Но если бы она промочила горло, ей захотелось бы рассказать о своем открытии Кнуту. Познания Кнута в ботанике были обширны, но она сомневалась, что он сможет помочь ей определить, что именно произошло с двумя заболевшими деревьями. Она не знала, что будет делать коллега – просматривать данные о количестве выпавших осадков или собирать образцы почвы и зараженных тканей, чтобы исследовать их под микроскопом, а может быть, он вообще предпримет более решительные меры. Хоть он был прекрасным специалистом, она всегда немного беспокоилась о его душевном равновесии. Он был своего рода романтиком леса, а это качество, как опасалась Джейк, вряд ли могло способствовать выживанию в условиях постоянных ударов, получаемых природой в реальном мире.

А если хранители недавно патрулировали перестойный лес на виду у паломников – значит, руководство однозначно уже могло быть на взводе. При обнаружении побуревшей хвои оно было способно пойти на необдуманные шаги и наделать глупостей. Например, решило бы опылить весь остров непроверенными средствами против грибковой инфекции или просто вырубить лес и перенести сам курорт куда-то в другое место, где еще сохранились остатки реликтовых лесов, – больше всего их оставалось в Канаде, меньше в России, Бразилии и Тасмании, в основном на небольших островах.

Но пока, решила Джейк, лучше будет, чтобы пара больных пихт оставалась ее тайной. В хранители брали простых вольнонаемных вояк, которые не имели никакой научной подготовки, поэтому они не стали бы обращать внимание на принявшую бурый цвет хвою. У других же лесных гидов были другие маршруты, и только Джейк водила группы к востоку от «среднего пальца Господа», так что у коллег вообще не было шанса увидеть эти пихты. Джейк знала, что Кнут в свободное время нередко бродит по реликтовому лесу, он мог бы заметить побуревшую хвою, но из-за проблем со зрением разглядеть что-то подозрительное ближе к верхушкам пихт ему бы просто не удалось. А что касается влажной коры, на это можно было обратить внимание только при целенаправленном осмотре.

Так что время у нее пока было. И она надеялась, что еще не стало слишком поздно.