Бабушка чистила картошку в кастрюльку с водой. Женя тут же, на кухне, лежал на диване, закинув руки за голову, и глазел на часы и их гирьки. Шел второй день его домашнего ареста, маминого наказания за историю с садом.

Новость о малолетних вандалах, разграбивших коллективное яблонево-грушевое хозяйство лишь для того, чтобы поиграть в войнушку, быстро, как огонек по фитилю, разлетелась по деревне и грохнула взрывом. Подумать только – играть с едой, это же надо! Они эти яблони сажали? Они их выращивали? И куда смотрят родители?

Мама не кричала. Хуже. Отчитала, как врага народа – холодно, больно, неприязненно. Будто и не сыночек он, а посторонний мальчишка, наглый вредитель. И только в глазах не укрылось разочарование с отблесками недоумения. Все его упоминания банды хулиганов остались без эффекта, смягчающим обстоятельством признаны не были, и его приговорили к домашнему аресту сроком «поглядим – увидим». Хотя по факту он-то яблоками и не бросался, правда, этого он, кажется, как раз таки не упоминал.

– Да? А можно, я тогда скажу, что это мы ваши, а не чужие яблоки кидали?

– Там нет наших или чужих яблок. Этот сад общий. Каждый дом тогда посадил по маленькому деревцу, – спокойно объяснила бабуля. – А ты думаешь, я бы тебя не наказала за свои яблоки?

– Э-эх, – вздохнул Женька. – А бандитов тех кто накажет?

– Они уже наказаны, – после паузы ответила она, и в кастрюльку булькнула безглазая картофелина.

– Как это?

– Они впустили в себя зло. А это все равно, что гниль проглотить, которая в тебе расти будет.

Женя вспомнил, как около года назад в его комнате появился противный запах, и он три дня, пока вонь усиливалась, не мог понять причину. Потом наконец заглянул под кровать, когда туда закатился фломастер, и нашел гнилые пол-яблока. Он оставил недоеденный фрукт, потому что тот показался невкусным, а выкинуть сразу было лень, и по итогу забыл. Запах этот въелся в пол и уходил очень долго.

– А откуда у каждого дома в деревне взялось по яблоне? – решил он перевести тему. Казалось, еще чуть-чуть, и нос извлек бы то зловоние из памяти.

– А было вот как, – оживилась вдруг бабушка. – Нашел как-то паренек молодой на лугу за осинами мешок, полный яблок. Посреди бела дня мешок и никого кругом. Ну и решил – мое. Взялся за него домой отнести, а поднять не может. Тянул, напрягался, но так и не оторвал от земли. Придумал тогда сбегать в дом за корзинами, чтобы яблоки из мешка выгрузить и поделить ношу.

Бабуля даже прервалась: вместо картошки в кастрюлю нырнул нож, и она откинулась на спинку, вытирая руки о фартук. Женек перекатился на бок.

– Сбегал быстро, очень быстро – боялся, что найдут его яблоки. Воротился к мешку с корзинами и видит: мешков-то уже два! И оба неподъемные. Кое-как раскидал один в две корзины. Взялся за них, напрягся и поднял. Обрадовался и поспешил домой. Спина болит, руки болят, жилы натянуты до предела. Прошел он шагов пятьдесят, и корзины вдруг сели в землю. Снова поднять не получалось. Что это, ручки у корзин, что ли, вытянулись, или мои руки, гадал паренек. А потом понял, что нет, на самом деле, оказалось, что это спина его согнулась. Поэтому и руки опустились. А дальше понял самое ужасное – что разогнуться-то он и не может, не получается.

Бабушка развела руками.

Женя присел на диване и только теперь с кратким удивлением заметил, что Сашка больше не смотрит мультики в зале, а сидит на широком пороге ножками в кухню и тоже слушает историю. Братику повезло: он сказал просто, что яблоками не кидался, и этого хватило, чтобы избежать наказания. Однако он все равно оставался дома, с Женьком за компанию.

– Паренек хватался уже за одну корзину, но все равно поднять не мог, только еще больше сгибался, – продолжила рассказчица. – Придумал тогда пересыпать половину корзины обратно в мешок. Примерился к ноше – вроде под силу. Ну и взвалил мешок на себя, да так и согнулся в конец. Пару раз, пока он возился, на него натыкались деревенские. «Чего, Володька, может, помочь?» – спрашивали они. Но Володька не соглашался, не хотел делиться своей находкой.

– Володька? Так это что… Бабуль, это Горбун Володи? – догадался Женек. Сашка даже привстал.

– Во-о-от, узнали? Молодцы, – хихикнула бабушка. – Долго он перекладывал, отсыпал яблоки, пока наконец не нашел ношу по себе. Но и тогда не ушел – слишком много яблок оставалось без присмотра и слишком мало было при нем. Еще несколько дней он сторожил их, не отходя. И ел – чтобы и от голода не умереть, и ношу облегчить. Однако яблоки стали портиться, подгнивать, и тогда Володька смирился-таки и, кроме того, нашел неожиданно успокоившее его решение.

Когда пришли снова обеспокоенные деревенские, он сказал: «Пускай же каждая семья, каждый дом возьмут себе по яблоку и из семян его вырастят по деревцу, и потом всей деревней мы высадим молодые яблоньки здесь. Я вижу этот сад, он даст столько плодов, что одному их ни за что не унести». Все согласились. Так и появился наш сад, где нет своих и нет чужих яблок.

– Вау, ничего себе! – впечатлился Женька, глянул на братика: – Ты уже слышал эту историю?

Тот покачал головой, не моргая широко раскрытыми глазами.

– Это правда, бабуль? – спросил Женя.

– Ну, конечно. Стара я, чтобы шутки шутить.

С лукавой улыбкой она опустилась к кастрюльке и ведрам: клубни из одного ведра сбрасывали одежки во второе и голенькие и чистые ныряли в кастрюлю.

– А расскажи про Хозяйку глины? – попросил Сашка. Подошел к дивану и толкнул брата – подвинься-ка, мол.

– Расскажу, дружок, если поможешь. Память у меня уже не та, от многого избавляется бесследно то тут, то там. Вот как я с этой картошкой, – бабушка отрезала кожурку и выкинула: кожуру в кастрюлю, а саму картофелину в ведро с очистками. – Ну, что я говорила? Глядите-ка – путаюсь, а скоро и за этим не услежу.

– Ну расскажи, бабуль, – заканючил Сашок.

– В далекие-далекие времена Короленин раздавал земли в своем необъятном Короленстве. – сдалась Мария. – И одна девчушка, Нэя, узнала об этом только в самый последний день Короленинской ярмарки. Успеть-то она успела, вот только земля ей досталась – голый пятак, сорняк да овраг. А у кого-то огород засаженный, у другого – сад наливной, у третьих – уже и дом, и двор с воротами, значит. Как полагается. Расстроилась Нэя. Избу построить не из чего, землю копнула – одна глина. А она ведь совсем не принцесса, и не волшебница. Ходила по Короленству, пробовала выменять, торговалась. Но никто не хотел слушать молодую простолюдинку, нищую и одинокую девчушку. Мужика тебе, говорят, надо, он и дом построит, и землю засеет.

Бабушка закончила с картошкой. Отнесла кастрюльку в кухонный закуток сбоку от печи и вернулась с тройкой рыжих морковок. Таких, какие носят снеговики из тех, кто покрасивше. И ножик заскользил уже по ним.

– Бедняжка Нэя. Найти-то мужика ведь сложнее, чем самой построить шалашик и вырыть колодец. Но вот как-то раз, копаясь в своей глине под моросящим дождиком, она услышала, как грязь под ногами хлюпнула: «Слепи меня». И тогда Нэя сообразила вдруг, догадалась. Из вырванных комьев глины, размякших от воды, она слепила себе помощника, как она надеялась… Женечка, там, на полке, есть терка. Давай-ка принеси ее сюда.

Женек спрыгнул с дивана и побежал в закуток. Пошарил глазами по столу, по полкам шкафчика.

– А как она выглядит?

– Железная пластина с дырочками. Прямо над тобой, ты правильно смотришь.

Жене пришлось придвинуть табуретку, взобраться на нее и всмотреться лучше. Наконец он увидел эту железяку и понял, что уже знаком с ней. Подтянулся и выудил ее. Слез с табуретки и вернулся к бабушке.

– Нет, мне не надо, – помотала головой на протянутую терку и, наоборот, вручила ему почищенную морковь. – На вот, поработай, помощничек.

Он забрал морковь, но замер в растерянности.

– Ну, вон доска, – Мария указала на стол у окна. – Поставь терку под углом и пробегись по ней морковкой, вверх – вниз, вверх – вниз.

– Так, а что дальше-то? – Женек встал в рабочую позу, припоминая, как это обычно делала мама.

– Дальше вторую настругаешь, – бабуля показала почищенную наполовину морковь.

– Да нет, с девочкой и глиной что было?

– Он ожил! – ответил радостно братик.

– Ага, спасибо, Сашульчик, я помню-помню… К полудню следующего дня глина подсохла, и фигура ожила. Корка треснула и спала, фигура стряхнула пыль и грязь и предстала перед Нэей крепким, коренастым парнем. Его звали Нэон. Он был обычным человеком, ну, может, кроме того, что зубы его были коричневыми, а кровь – густая и рыже-красная. Нэя поведала ему о своих проблемах: дома нет, огорода нет, денег нет. Он ответил, мол, она – Хозяйка глины, а это уже немало. Мы будем лепить кирпичи, сказал он.

Однако месить тугую глину голыми ногами и втаптывать затем в формы пришлось Нэе одной. Нэон сказал, что, если увязнет в глине, она заберет его обратно. И обжигать сырые кирпичи в огненной яме тоже было заботой девушки. От огня я превращусь в камень, говорил Нэон. И только в возведении стен их общего дома парень помогал. Но это было не быстро.

– Но что они ели? Где спали? – перебил Женек, оставив терку. Он справился лишь с половиной моркови, а пальцы уже устали.

– Это доподлинно неизвестно, дружок. А сам как думаешь? – бабушка протянула ему новую морковь, еще больше. Задумавшись, Женька отправил ее в рот и откусил кончик.

– Ой! – спохватился и отложил овощ на стол. – Землянка! Они могли вырыть землянку.

– Хм, да, могли.

– Или шалашик построить.

– Да, – кивала Мария.

– Воду пили с облаков, – вставил Сашка, он пересел за стол.

– Ну-ну, – хихикнул Женя. – Наверное, родник нашли в овраге.

– Глядите-ка, какие вы смышленые, – покачала бабушка головой. – А ели что?

– Ну, может, что-то все-таки посадили, – пожал плечами Женек, возвращаясь к недоструганной моркови. – Или Нэон, пока Нэя возилась с кирпичами, ходил на охоту, например.

– Да-а, думаю, так все и было. Что же там дальше приключилось, Саш?

– Пожар?

– Хм… Да, и в самом деле. Ну молодец, – подмигнула Мария. – Едва крыша из веток и соломы была готова, как у соседей случился пожар. Сильный, свирепый. И огонь, оседлав ветер, перемахнул и на землю Нэи, и дальше, на другую сторону. Целый день и всю ночь бушевал дикий пожар. И когда наконец прожорливый монстр стих, выяснилось, что соседские дома сгорели дотла, по одному уцелевшему бревнышку на дом. А кирпичный дом Нэи и Нэона уцелел, не почернел даже, лишившись только крыши. И даже Нэон от огня не обратился в камень. И все потому, что глина из их земли не подпускает огня, она прочна и неприступна.

И после этого все в Короленстве узнали об этих чудо-кирпичах. Стали приходить, покупать. Кто кирпичи, кто сразу глину, а кто и торговался, мечтая выкупить всю землю. И зажили тогда Нэя и Нэон счастливо и богато. Достроили дом, купили дерева и сколотили хлев, завели скот, завезли земли плодородной, и был урожай. Была еда, крыша над головой, тепло и уют. Правда, ноги у Нэи болели каждую ночь и утро, а Нэон все-таки не уберегся от огня, и рука его окаменела. Ко-нец.

– Как конец? Всё? – удивился Женя. Он возился с оставшимся огрызком морковки – не знал, как взять, чтобы не перетереть и свои пальцы.

– Ну, да, – усмехнулась Мария. – Достаточно, чтобы понять, – тут она поочередно посмотрела в глаза внучатам, – нужно уметь радоваться тому, что имеешь, возможно, оно больше, чем кажется.

Но Женьку достаточно не было, он все еще обдумывал концовку – слишком уж резко она наступила.

– И что, Нэон так и остался с ней, неужели глина так и не забрала его обратно? Или, может, он обманывал Нэю и вместо себя отдал ее в жертву глине?

– Ну скажешь тоже! – всплеснула рукой бабушка. – Зачем же хорошей истории так плохо заканчиваться?

Женя не знал. Потому просто пожал плечами и принялся за казнь второй морковки.

– А давай, дружок… – снова лукаво глянула бабуля. – Ну, а расскажи-ка ты нам историю, а мы послушаем.

– Какую это? – буркнул он, не ожидав такого поворота. – Сказку что ли?

– Можешь, сказку. А то Сашка вон все мои уже знает. Поправляет даже, хулиган, когда хочу что-то поменять.

Братик довольно захрюкал.

– Сказки это скучно, – обронил Женек, а у самого от волнения закрутило в животе. Казалось бы, расскажи себе, как всегда рассказывал, вот только что?

Сашка растерянно уставился на него: уже привык соглашаться со старшим братом, но сказки-то, видно, любил.

– Ну, расскажи тогда, может, как тебе в городе живется.

– Да тут истории не получится, – махнул рукой Женька и подхватил со стола только что оставленную бабушкой морковь, он приноровился и со второй расправился шустрее. – Как живется? Хорошо. Играем с друзьями в футбол, классно, мне нравится. Еще в «вышибалы», в «квадрат»… Зимой на горке ледяной катаемся или выкапываем снежный дом. А! Когда тает все, весной, значит, запускаем спички по ручейкам наперегонки. Да, классно. Дома там уроки, конечно, играю я один обычно. Или телик могу посмотреть. Вечером все смотрим сериал. Иногда уже попозже Оля смотрит фильмы на старом телевизоре в комнате, мы с Катей тоже, бывает. О! Вспомнил!

– Так-так, – заулыбалась бабуля. Братик слушал с приоткрытым ртом.

– Был у нас во дворе один парень, старше нас, из класса, наверно, одиннадцатого. И он очень любил бегать, – живо повел рассказ Женя. – Не футбол или «догонялки», а просто бегать, наматывал круги на школьном стадионе. А потом, в какой-то момент ему, видимо, стало скучно, и он подумал, а сможет ли добежать до Волги и обратно. И, значит, смог, очень даже легко. Пробежался даже по мосту ГЭС. Потом снова думает – смогу ли добежать до папиной работы. А это химический завод наш на окраине города. Наш район-то тоже на краю, а завод прямо на противоположном. Ну и сбегал. Туда и обратно. А дальше он и город весь по кругу обогнул. В следующий раз добежал до соседних Чебоксар, а люди туда, между прочим, на автобусах ездят.

Оба слушателя – и стар, и млад, – внимали, не двигаясь, ждали, к чему он ведет. И Женек продолжил, похрустывая морковным огрызком, не пожелавшим исчезнуть в ненасытной терке:

– И вот однажды этот паренек – мы звали его Серый Беглый, имя у него было Сергей – снова побежал в Чебоксары, но только не до ближайшей, а до самой дальней окраины. Но назад неожиданно не вернулся. Пропал… – Женька поглядел на бабулю, на Санька. – Шли дни, его не находили ни в нашем городе, ни в Чебоксарах. А затем пришла новость – оказалось, он все еще бежит. Бежит через всю республику. Просто подумал опять, а сможет ли добежать до границы республики. И, конечно, добежал. Но уже не в одиночестве. По пути за ним увязались вообще незнакомые люди.

А дальше… Вот, значит, Серый Беглый пересек границу, но вернуться или остановиться ему отчего-то не захотелось. А почему бы не добежать до границы страны, подумал он и побежал по России. А люди всё присоединялись к его забегу и присоединялись, бежали вместе. На их вопросы он отвечал, что просто хочет бежать, просто интересно добежать до крайней точки страны. В итоге, ему пришлось все-таки остановиться – он добежал до берега Черного моря. И страна закончилась. Плавать не хотелось, и Серый повернул обратно. А потом решил добежать до моря на другом конце страны. И побежал через всю Россию до Тихого океана. Только самые преданные последователи его не бросили, но и их была толпа.

Больше года прошло, после того как Серый Беглый выбежал из нашего городка, и когда он вбежал во Владивосток, его знала вся страна.

– Ну надо же! И как я пропустила? – искренне удивилась бабушка.

Женек пожал плечами, скосив взгляд на рыжую кучку протертой морковки. С самого начала почему-то не сомневался, что она фильма не видела. Пропустила, как сама выразилась.

– И что же дальше? Он вернулся домой?

– Он робот! Точно робот, – вставил братик с восторгом. Спрыгнул со стула и принялся изображать только ему известного робота.

– Почему бы и нет, – улыбнулся Женя. – Хотя от человека не отличить. Так вот, значит… От Тихого океана он повернул назад и опять сразу, без остановки и перерыва. И представьте себе, вновь добежал до Черного моря. Искупался и побежал обратно. Он сильно оброс, похудел. Когда кроссовки изнашивались, ему дарили новые фанаты во встречных городах. Однако вдруг, неожиданно, у самых Уральских гор Серый Беглый перешел на шаг, а потом и вовсе остановился. Сказал просто: «Я устал и хочу домой». Повернул назад и побежал на родину. Ко-нец.

– То есть вернулся все-таки домой, к семье? – уточнила Мария, с облегчением улыбнувшись.

– Бабуль, он все еще бежит, – ответил Женек так, точно всем это давно известно. – Может, сейчас мимо Комсомольска пробегает.

– Ну нет, не может быть, – внезапно нахмурилась она. – Я наши новости, которые в республике, каждую неделю смотрю, и про твоего заводного бегуна уж должны были сказать, но нет.

Женька прятал улыбку.

– Во-о-от, – протянула она. – А говоришь, сказки – это скучно.

– Но это не сказка, это ки…

– Сказка, сказка, – махнула рукой бабуля, а затем наклонилась к нему, пододвинувшись. – Но ты мне скажи, почему он бегал без остановки?.. И почему все дальше и дальше от дома?

Женька задумался. Разве ему не хотелось просто бежать? Наверняка хотел сделать что-то запоминающееся, что не делал никто… Что еще может быть?

Бабушка явно ждала что-то другое. Но что Женя не знал, поэтому выдал готовый ответ, который припомнил из фильма:

– Кажется, у него перед этим всем умерла мать. От болезни.

– Эх, дружочек, – покачала головой Мария. – Так ты самое главное в этой истории пропустил. Потому он и робот у тебя.

Женек снова пожал плечами. У нее, значит, в сказке все должно быть хорошо и замечательно, а у него… Он протянул ей доску с рыхлой кучкой морковной стружки.

– Вот, бабуль, я всё.

– Ну, тут молодец. Скоро и суп научишься варить. Какая польза, а, от заточения!

Бабушка довольно засмеялась.

После она разрешила, пока не вернулась мама, посмотреть телевизор. Как раз показывали первый полуфинал Чемпионата Мира. Несмотря на то, что матч был достаточно сенсационным из-за того, что в одном шаге от финала оказалась сборная Кореи, игра вышла не особо яркой. Немцы забили единственный гол ближе к концу, а Саша, проголодавшись, слинял на кухню еще раньше. На последних минутах пришла мама. Женек выключил телевизор и распахнул книгу, которую все это время предусмотрительно держал в руках.

– Четыре страницы со вчера? – упрекнула она, заглянув в книгу. – Что ж ты делал целый день?

Глупо полистав страницы, Женька попробовал выкрутиться:

– Думал о своем поведении…

– И до чего додумался? – мама стянула с головы косынку и со вздохом опустилась в кресло.

– Ну, типа что яблоки это не игрушки, тем более чужие… и спелые.

– И всё? – спросила мама уже менее серьезно.

– Ну, еще груши, конечно.

– Уже хорошо.

– А еще что зло это гниль приставучая, – вспомнил Женя. И отметил, что знание это отложилось, хотя он и не старался.

– С бабушкой пообщался. В кои-то веки. Какая польза-то от заточения, – усмехнулась мама. – Говорит, суп вместе готовили. Будем пробовать.

Она смахнула косыночкой капельки пота со лба, встала и пошла на кухню.

* * *

Вечером Женька лежал в их с братиком кровати и терпеливо вникал в «Детство» Горького, такое непохожее на его. Приходилось перечитывать предложения по два-три раза и затыкать уши – за тонкой перегородкой в зале смотрели телевизор. Мама, дядя Юра, тетя Лиза отдыхали после рабочего дня, Сашка был с ними. И Катя. Только она была не счастливее Женька, потому что сестры не взяли ее с собой на танцы в клуб. Выходить в зал не стал – лучше бы уснуть поскорее, чтобы еще один день наказания прошел, да и смотрели они «Кто хочет стать миллионером?», а ему больше нравилось «Слабое звено».

Когда стали готовиться ко сну, они с Сашей сбегали в туалет, на обратном пути Женя заглянул к бабушке пожелать спокойной ночи.

– Идите в постель, а я сейчас, – ответила она с загадочным прищуром. – Только не моргайте, а то уснете тут же, а у меня для вас история на ночь есть.

Женька с Сашей вернулись в комнату и уселись по разным концам кровати.

– Кто первый моргнет, тот спит у стены, – объявил Женек. – Понял? На счет раз, два, три.

В следующую секунду братик хлопнул веками.

– Ты моргнул! – поспешил заметить Женя, чтобы Сашка не успел отвертеться. Но тот и не думал:

– Ага, – кивнул без доли огорчения.

– Спишь у стенки.

– Ага, – обрадовался братик и пополз в этот закуток.

Пришла бабушка. В ночной сорочке, в тапочках на голые ноги. Что-то в ней переменилось. Не сразу Женя сообразил, что впервые видит ее без платка на голове. Седые, точно посеребрённые, волосы были сплетены в косу, которая покоилась на плече. Мария вдруг постарела. И это странно. Он знал, она бабушка и, конечно, ей много лет, но почувствовал это только теперь. Почему-то ждал, что она придет с книгой в руках, раскроет ее и прочтет свою сказку, но руки ее оказались свободны и, удивительно, тоже немолоды. И как он раньше не замечал.

– Когда этот дом только строили, – начала Мария, присев на край кровати, – а строили тогда всей деревней, звали соседей, друзей, кумов, сватов, – в перерывах между работой, когда мужики уходили обедать, или в дни, когда стройка пустовала, дети бегали по стенам, перегородкам и половым доскам, такая у них игра была в догонялки.

– Как это, по стенам? Вертикально вверх, что ли? – не понял Женька.

– Дом только строился, и стены не были высокими, они поднимались бревно за бревном, понимаешь? В первые дни они были высотой в три, четыре, пять бревен. И пол не был уложен полностью, только несколько досок для рабочих. И вот, когда стройка останавливалась, дети залазили на верхние бревна и бегали по периметру дома, срезая по перегородке между залом и кухней или по половым доскам. Им очень нравилась эта забава, потому что, если ты играешь в нее, значит, ты бесстрашный, ловкий и находчивый. Ведь нужно быть смелым, чтобы коленки не тряслись, когда бежишь по бревну над землей, нужно уметь держать равновесие и нужно иметь смекалку, чтобы тебя не догнали.

– А-а, понял, понял, мы тоже, бабуль, – вспомнил Женька. – Только мы ходили по заборам. Вокруг детсада, вокруг школы. Да, страшно. Мы не бегали, конечно, зато падали много раз.

– Во-о-от, значит, и вы бы играли в такие догонялки, – улыбнулась бабушка. – Естественно, все мои старшие сыночки бегали, еще бы – дом-то наш. Гена, Петя, Коля, Вася. Юрке я запретила, он был еще маленький, а Лену, маму твою, и так не брали, потому что девочка.

– Юра – это мой папа, – отозвался Сашка у стенки и зевнул.

– Правильно, дружок, – усмехнулась рассказчица. – В общем, Лена-то, моя девочка, росла в окружении мальчишек – братьев и их друзей, и играла, конечно, в их игры. Каждый раз она бегала с ними на стройку, но только вскарабкивалась на бревно, как ей махали и подталкивали, мол, куда ты лезешь, ты маленькая и медленная, никто тебя жалеть не станет, это недетская игра, только для мужиков. И ей приходилось просто смотреть со стороны. Я-то была только «за», хотя бы за дочку была спокойна. А мальчишки, что с них взять? – Бабуля с улыбкой покосилась на внуков. – Запретить я им не могла, Аркадий, их папа и, значит, ваш дедушка, говорил, что не собирается с ними нянчиться, головы у них собственные на плечах, ударятся – так и то чему-то научатся. Вот и оставалось, что бояться, что вернутся со сломанными руками, ногами или разбитой головой. Но, слава богу, ничего, кроме ссадин, ушибов и порванных одежек, не случалось.

Женек даже распахнул готовые сомкнуться веки, когда услышал о дедушке. Как-то так получилось, он знал о нем удивительно мало. Что его звали Аркадий, что он был старый и умер то ли до его рождения, то ли когда он был совсем маленький. И Женька, само собой, как-то привык, что в маминой деревне только бабушка, что там бабушкин дом, и деревня сама тоже бабушкина. А теперь вдруг ему захотелось узнать о нем больше.

Однако бабуля продолжала о другом, о главном:

– Ленка дулась на братишек, что они не встают на ее сторону перед другими ребятами и не берут ее играть. Помню, видела, как она ходила туда-сюда по сваленным бревнам, штабелям досок, тренировалась, значит, равновесие, изворотливость развивала.

И вот однажды, когда она снова стала упрашивать братьев, не желая слезать со стены, они сдались. Хорошо, мол, давай поиграем, но при одном условии. Наверное, они это заранее придумали. Что тот, кто первый ее осалит, забирает ее место на печи.

– Что? – удивился Женька, на секунду подумав – наверное, успел уснуть, и ему послышалось.

– Да, – кивнула бабушка с легкой улыбкой. – Мы тогда еще жили у моей мамы, представь только, всей ватагой, вот и спали кто где. Маленького Юру и доченьку свою я забирала на печку, ну а старшим братьям приходилось спать на полу. Вот они, видимо, и натерпелись за зиму.

– Ясно, обхитрить захотели маму мою, – Женек даже приподнялся и лег на бок, держа голову на локте.

– Ага, сговорились, шкодики, – засмеялась Мария, и старость ее как будто отступила. Он на миг позабыл о своем неожиданном открытии и смотрел прежним взглядом. – Только их-то четверо, а место на печке одно. Ленка, конечно, согласилась. И побежала довольная и шустрая. А это, считай, уже сюрприз для пацанов – поди, думали, что испугается высоты и замрет на месте, и они ее тут же сцапают.

Бабуля захихикала, и чудо повторилось. Седина ничего не решает, мелькнуло в голове. Ей не затуманить огня в глазах и ребяческих смешинок.

– Спохватились, и давай, значит, окружать, – продолжила седовласая девочка. – Загонят двое ее на угол и начинают спорить, кто же осалит-то. А Ленка, не теряя секунды, по бревнам вниз – и прыг на половую доску. В другой раз Коля с Петькой спорить не стали, сразу толкаться – бревно-то, по которому Ленка улепетывает, одно. Ну Колька и слетел на землю. Считай, выбыл. Друзья их смеются, уже и Лену мою подбадривают.

Остальные трое, Петя, Васька и Гена, решили, что всё, каждый за себя. И началась круговерть. Только ведь у Ленульки ножки маленькие, а значит, и бревна для нее шире. И голова не так высоко, не закружится от взгляда на землю. Бежит, как по земле, под ноги почти не смотрит. А мальчишки с руками расставленными, как канатоходцы, покачиваясь, пробуют за ней поспеть. И вот она резко сворачивает на перегородку, за мгновение до Васиного касания. Вася промахнулся и не удержался – тоже слетел. Теперь уже и сами братья посмеиваются. Ну сестренка! Ну дает!

Женек от азарта присел, от сна ни зевка. Бабушка увлеклась, взгляд ее витал где-то в прошлом. Она переводила его на Женю, улыбалась и продолжала историю:

– Но наступил опасный момент. В отчаянной попытке улизнуть Ленка смекнула и слезла на опорную балку для пола. Она была куда тоньше бревен, по такой не побегаешь, но для Ленкиных ножек в самый раз. И она бы оторвалась от Генки, если бы на другой конец балки не спрыгнул Петя.

Мария посмотрела на Женька – мол, ну, как ты думаешь, что же было дальше? Посмотрела на Сашку – братик, оказывается, заснуть не успел, втянулся.

– И?

– Ленка встала – ни вперед, ни назад, – глядит вокруг. А братья наперегонки ноги переставляют, покачиваясь. Петя все-таки ближе был, и Генка торопился больше. И тогда Лена сделала то, что потом все мальчишки начали использовать как хитрость в этой игре. Она присела на балку и просто подцепила с земли рейку. И каким-то образом успела ее поставить узеньким мостиком от балки к половой доске.

Как только братья прочитали ее замысел, зашагали еще быстрее. В итоге, Гена потерял равновесие и наступил на землю. Петя устоял. Но Лена уже балансировала на рейке, подбираясь к спасительной доске. И Петька, значит, пошел за ней по рейке. По этой тонкой, хлипкой рейке. И она обломилась!

Бабуля рассмеялась так, словно это произошло только что перед ее глазами. Даже на миг прикрыла рот от удивления, а затем уже хихикала в ладонь.

– А мама? – спросил Женек, готовый подхватить ее веселье.

– Успела запрыгнуть на доску. Животом. Ударилась при этом коленкой и локтем. Зато как мальчишки ее приветствовали: хлопали, свистели и восхищались. Братья качали головами и посмеивались сами над собой. После этого никто ее не прогонял с бревен, и она играла наравне с ребятами. Убегала счастливая, мне, хулиганка, ничего не говорила, но я-то знала, а это значит новый седой волосок на моей голове. Счастье, что дом наш достроили быстро. Но в деревне как: закончилась одна стройка, везите бревна для другой.

– Класс! – довольный Женька откинулся на подушку.

– Это правда? – спросил неуверенно Сашка, почесывая живот под одеялом.

– Конечно, – заверила бабушка, – поспрашивай как-нибудь этих взрослых мальчишек, выросших в дядек… Ну, всё. Спокойной ночи, малыши, цветастых снов.

– Бабуль, – протянул Женек, поправляя подушку под головой, – а почему ты эту историю рассказала? Я думал, в конце будет что-то поучительное, типа, слушайтесь родителей или не суйтесь в игры, до которых не доросли.

– Так ты вот что выучи, дружок, – Мария поднялась неожиданно прямая и статная, откинула косу за спину. – Никогда не стоит недооценивать девочек… кхм-кхм… всех возрастов.

Женя, улыбаясь, подумал о Русе, о ее кудряшках, пиратской повязке на глазу и боевой раскраске. И тем мучительнее стало знание, что завтрашний день – очередной день в заточении.

Уходя, бабушка выключила свет. За тонкой стенкой он услышал печальный Катин голос:

– Что вы там делали?

– Уроки учили, – ответила мягко бабушка.

– Да?..

– Сестры не вернулись еще?

– Нет, – буркнула Катька.

Потом стало тихо. И под Сашкино сопение Женек уснул и сам.

* * *

Следующий день Мария решила посвятить прополке, поливу и сбору урожая. Женя побоялся, что его заберут на исправительные работы, но то ли бабушка пожалела, то ли домашний арест был принципиально домашний. Однако совесть ему не позволила халявничать перед телевизором, да и занят тот был сестрами, поэтому засел за книгу.

Под конец первой же минуты вдруг с полной ясностью осознал – да не хотели они, великие русские писатели, чему-то поучать, не думали втолковывать свою мудрость в головы глупых школьников, а желали лишь рассказать историю. Как бабушка вчера, как и он сам. Читать сразу стало легче и в разы интереснее.

Когда все же утомился, заболела шея, а пятая точка онемела, отложил книгу, вышел в зал. Телевизор не работал, в комнате было пусто, а часы показывали, что прошло четыре часа. Женя подивился самому себе и с облегчением заткнул совесть этим своим подвигом – надо бы еще посчитать, сколько это в страницах получилось. Теперь он мог и телик посмотреть. Даже обожаемых Сашей «Могучих рейнджеров», как раз их время.