Повесил цепь и два замка.
Надел повязку на глаза:
«О, нет! Нельзя! Нельзя! Нельзя!
Смотреть на эти телеса,
И ножки… Проклятые ноги!
Услышьте, Холостые Боги!
Клянусь я самой вкусной бражкой,
Что не прельщусь я ни рубашкой,
Ни туфелькой, ни башмачком.
Не буду больше пастухом
Овец проклятых в белом платье,
Мы с волком как родные братья.