В ЛЕСНОЙ БОЛЬНИЦЕ
– Галина, соедините меня с Белосевичем.
– Роман Натанович, здравствуйте. Свиридов. Если вы не очень заняты, то проведите меня по лесной больнице. Я за вами заеду.
До лесной больницы ехали полчаса. Просека распахнулась и открылись низкие четырехэтажные здания, немного напоминающие корпуса научного городка, соединенные крытыми переходами.
Надев белые халаты Белосевич и Свиридов медленно переходили из палаты в палату, с этажа на этаж.
– Общее впечатление у меня уже сложилось, Роман Натанович. Я хотел бы повидать Людмилу Александровну Бересневу.
– Это вот там, Анатолий Иванович. Случай тяжелый, жить ей осталось от силы месяц – полтора.
– И ничего нельзя сделать?
– Поверьте – ничего. Ваш тезка бывает у нее каждый день, поддерживает, как может, а в остальном …
– Людмила Александровна, можно к вам?
– Заходите, – раздался из-за двери слабый чуть глуховатый голос. В светлой комнате на подушках дивана полулежала худая женщина с удивительно подвижным лицом. Она молча смотрела на Свиридова, а лицо ее постоянно менялось – казалось, оно жило само по себе своей самостоятельной жизнью.
– Меня зовут Анатолий Иванович, фамилия моя Свиридов. Наверное, тезка обо мне вам рассказывал?
– Здравствуйте, Анатолий Иванович. Рассказывал.
– Надеюсь, ничего плохого или страшного?
– Почему вы так спросили?
– Последнее время мне пришлось совершить немало дурных поступков, поэтому я несколько …
– Зачем же вы совершали дурные поступки? Присаживайтесь. Вот сюда, мне так лучше будет видно вас.
– Мне пришлось совершать дурные поступки, чтобы предотвратить еще большее зло. Но мне все равно не по себе …
– Я вижу, что вы добрый и совестливый человек … Расскажите мне, как вы совершали дурные поступки?
– Например, недавно преступники захватили в заложницы мою жену.
Женщина вздрогнула, рука ее поднялась и тонкие пальцы затрепетали.
– Это ужасно, это … это бесчеловечно …
– И я, освобождая ее, убил несколько человек. Конечно, это были преступники, но это были … люди.
Женщина прикрыла глаза рукой, помолчала.
– Если бы я была вправе, я бы отпустила вам этот грех. Вы мне рассказали о самом тяжелом для вас дурном поступке? Почему?
– Мне показалось, вы не можете сказать неправду, а мне так нужно было услышать, что вы подумали обо мне.
– Анатолий рассказывал о вас столько хорошего. Нет, вы добрый человек, и поэтому особенно остро переживаете необходимую жестокость.
– Я благодарю вас за прекрасные слова, вы так ободрили меня. – ответил ей Свиридов по-французски.
Женщина ничуть не удивилась и ответила ему на хорошем, только чуть-чуть излишне правильном французском языке.
– Мне сейчас уже некогда говорить дежурные фразы и заниматься словесной шелухой, мне не так много осталось.
– Вы не представляете, как мне жаль. – Свиридов взял ее пальцы – они были почти прозрачные и совершенно невесомые. – И мне так хочется сделать для вас что-нибудь хорошее.
– Когда-то … Когда-то давно я хотела петь. Я выучила язык, чтобы петь в подлиннике французские песни … Пиаф, Азнавур, Монтан, Матье, Дассен .... Говорят, я похожа на певицу по фамилии Каас. Вы не слышали ее?
– Слышал. У нее очень своеобразный голос и своя манера пения, она еще будет знаменитой.
– А я ее не слышала … Анатолий приносил мне фото из французской газеты … Она действительно похожа на меня?
– Вы удивительно похожи. – улыбнулся Свиридов. – Я утомил вас, простите. Разрешите мне еще навестить вас?
– Да, я буду рада вам. От вас веет теплом и любовью …
И она удивительно естественно протянула ему руку, которую Свиридов бережно поцеловал.
УТЕЧКИНА в ЛЕСНОЙ БОЛЬНИЦЕ
– Дина Егоровна, добрый день
– Добрый день, Анатолий Иванович.
– Через полчаса я заеду за вами, есть дело, где вы бы могли реализовать свои способности.
– Я буду готова.
К дому подъехали две машины.
– Лев Вонифатьевич, думаю, вам пора навестить своих сотрудников – они там без вас соскучились. Главная ваша задача – отделываться от расспросов. Вас с Диной уже видели на прогулке … А завтра приглашаю вас в наше кафе – только, Дина, пока еще в черных очках.
– Таинственно … Но все равно – спасибо, Анатолий Иванович. Я готова.
В белых халатах Свиридов в сопровождении Дины и дежурной сестры повторил свой утренний обход.
Когда они вышли из последнего корпуса в зимний сад и дежурная сестра ушла, Дина вытерла глаза и спросила.
– Анатолий Иванович, чем провинились эти люди?
– Разве они провинились?
– За что бог послал им такое испытание? Такое наказание? Что может быть страшнее одиночества в старости, в болезни? Почему их родные не заботятся о них?
– Дина, пойдем, сядем. Здесь нет семейных, тем более имеющих детей. Причин много, и не в этом суть … Но на этих людях нет греха перед богом, кроме мелких обычных бытовых прегрешений … Их испытание – кара всем нам … И вам тоже … Всем, кто спешит жить в силу самых разных причин, забывая о неповторимости каждого дня и даже мгновения … О божественности, если хотите, этого дара – жизнь …
Дина сидела, сжимая в пальцах мокрый платочек, и не отрываясь смотрела на Свиридова.
– Вы заметили – почти одни женщины … Чем они виноваты, что не смогли исполнить свое основное предназначение – продолжение рода человеческого, и к ним теперь некому прийти и утешить? Они работали во имя людей и для людей, а теперь люди забывают их – кто ответит, почему? Им совсем немного надо – поговорить, ощутить внимание к себе, участие в их крохотных с нашей точки зрения проблемах, подержать чью-то руку … У них есть крыша над головой, есть пища, есть врачи для болезней тела, а то, что мы называем душой? Пусть их успокоением будет бог – какая разница, чем скрасить их пустые дни и ночи, их одиночество. Они заслужили свою долю, свое место в нашей жизни и мы обязаны им, если мы – люди.
– Хоспис …
– Да, Даяна, ты права. Хоспис.
– Я сделаю это, полковник. Я восприняла это, как поручение ваше и бога. И поверьте мне – я приложу все силы, чтобы они не чувствовали себя брошенными. Вы великий человек, полковник.
– Дайяна!
– Я говорю то, что чувствую. В ваших словах сейчас звучал голос бога, бог говорил через вас и вы говорили словами бога. И я благодарю вас за то, что мне доверили.
– Даяна, как в тебе сочетается практицизм современной женщины и такая вера в бога?
– Мне трудно объяснить вам, полковник. Для того, чтобы понять это … надо, наверное, прожить ту жизнь, что прожила я. А эта жизнь была непростой.
– Ты сожалеешь, что твоя жизнь сложилась так?
– Нет. Это – провиденье божие. И я благодарю бога и вас за то, как я живу сейчас, за Лео. И если мне предстоят в будущем испытания – на то воля божья.
– Ты сможешь начать завтра?
– Конечно. И спасибо вам, полковник, за все, что вы для меня делаете.
Сдав халаты они зашли к главному врачу больницы.
– Дина Егоровна Утечкина будет работать в вашей больнице психотерапевтом. Вне штата. Приказ об этом получите завтра.
В одной из комнат свиданий был слышен шепот.
– Знаешь, к чему мне всего труднее привыкнуть?
– Ну?
– К тому, что можно любому из мальчиков сказать – «позови мне Петю», и Петя прибегает, хотя мальчик никуда и не уходил …
– Верно, к этому привыкнуть трудно …
– Я собираюсь попросить его разрешения усыновить его.
– А меня ты не собираешься спросить?
– Сперва – его. И у него же попросить твоей руки.
– Ну, ты нахал! А меня, что же, и спрашивать уже не нужно?
– Конечно, не нужно …
– Ну, … Отпусти … Отпусти же … Задушишь … Задавил совсем … Я … пожалуюсь …
– Давай, пожалуйся… Скажи сыну, что я тебя так обнимал, целовал и … что ты со всеми моими доводами согласилась …
– Чудо ты мое … Любимое …
Договорившись о подмене Свиридов вызвал Хитрова в одну из комнат для свиданий.
– Саша, – начал он, – У меня очень трудная задача. Если бы меня не попросили сразу два человека – Галина Ивановна и Сережа – я бы не взялся.
– Что такое, командир? Случилось что? Не тяните!
– Ты не волнуйся, Саша. И заранее извини меня, потому что говорить о таких вещах не принято … Но учитывая, что Галина теперь названная моя сестра, и что Сережа тоже …
– Командир, это о наших с Галей … взаимоотношениях? И о ее истериках, да?
– Да, Саша. Если скажешь, что не надо говорить на эту тему – я пойму.
Хитров помолчал.
– Раз Сережа просил … Я к нему очень привязался, командир … И помню ваши слова насчет отца … Он ко мне относится … наверное, как к отцу … Можно, сперва я скажу?
– Говори.
– У нас с Галей … Мы понравились друг другу, гуляли, танцевали … Разговаривать с ней хорошо – она и послушать умеет, и помолчать, и сама рассказать что может … Добрая, сына любит … очень любит … А вот как …
Он покрутил головой.
– Я бы не стал … Но как быть? Сережа просил … В общем, командир, я знаю, что вы никому не расскажете … Она заводная – начнет целовать, так не остановишь … Сама меня ласкает, как никто не ласкал, вроде все путем … И – истерика, крик, всю корежит ее … Гад, подлюка, уходи … Потом слезы, прости меня … Что делать – ума не приложу …
– Ты ведь разведчик, профессионал. Должен уметь запоминать, анализировать. Что было перед истерикой? Одинаково все начиналось или нет?
– Стоп, командир! Сейчас, сейчас … Да, одинаково! – он даже провел рукой по воздуху, будто разглаживая что-то.
– Рефлекс.
– Что?
– Рефлекс. А теперь послушай, откуда он взялся. Рассказываю с разрешения и по поручению Галины и по ходатайству Сережи. Отец Сережи был, видимо, не очень порядочный человек …
– Ну, как вы можете, командир! Галя ведь не такая …
– Извини, но это так. А любила она его горячо, оба были молоды. Когда она спала, ему было достаточно провести рукой так, как ты показал …
– Рефлекс?
– И она отдавалась ему, и только потом просыпалась. И однажды он пришел пьяный и привел своего собутыльника, которому проигрался в карты.
Свиридов замолчал.
– Не может быть, командир? … Неужели правда?
– Они были так пьяны, что их от Галины потом отогнали только выстрелом в потолок, но … начать он успел … С тех пор … рефлекс … на прикосновение … – и Свиридов провел рукой, повторяя жест Хитрова.
– Ах, гад! Ах, сволочь! А я еще разыскать его хотел, познакомиться … Но почему же Галя мне сама не сказала? Уж чего же проще – так, мол, и так – нельзя, мол, так … Так что же теперь делать, командир? Ведь мы любим друг друга … Она же сама говорит … И Сережа … Как быть-то нам, командир?
– Извини, что берусь советовать в таком интимном деле …
– Да чего уж там …
– Во-первых, надо как-то исключить те … жесты, прикосновения … которые вызывают у нее такую реакцию. Понятно?
– Понятно.
– Во-вторых, нужно создать у нее другие устойчивые рефлексы – пусть те … движения заменит что-то другое. Например, ласки ног и поцелуи с самого низа вверх очень сильно действуют … поверь моему опыту, можешь у Тони спросить … А то место, откуда начинается … истерика, вообще не трогай.
– Думаете, получится?
– Уверен. И разговаривайте! Целуешь – говори. Спрашивай – хорошо ли ей? Что вам-то скрывать? Говорите!
– Я … мы попробуем … А откуда Сережа узнал? Да, он же и не такое может … Значит, он вообще все знает, командир?
– Он очень многое знает, Саша. Иногда мне тоже кажется, что они – эти мальчики – все знают. Ну, будь здоров и еще раз извини меня.
– Спасибо, командир.
Хитров тихонько прошел в женскую спальню, старясь не шуметь и не разбудить спящих. Но там было пусто и на кровати сидела одна Вознюкова, бездумно и машинально перебирая бахрому платка.
– Саша … – подняла она голову. – Сашенька!
– Пошли! – он взял ее за руку.
– Куда? Ты же сегодня дежуришь?
Хитров привел Галину в комнату, где они только-что разговаривали со Свиридовым, закрыл дверь.
– Ты уже знаешь, Сашенька? … Что же делать? …
– Ты вправду меня любишь? – он обнял Галину.
– Да, Сашенька … Люблю … А ты? Ты любишь меня?
– Люблю, Галочка. И тебя, и Сережу … Почему не сказала?
– Не смогла … прости меня, – Вознюкова заплакала.
– Хочешь? …
– Хочу, Сашенька … А как опять не выйдет? А если я порченая?
– Все выйдет. Только ты не мешай мне, ладно? Никакая ты не порченная, а дура набитая … как я понимаю …
– Хорошо, Сашенька … Мне раздеться?
– Дудки! Я тебя сам раздену …
Хитров стал медленно раздевать Галину. Он снял с нее кофточку, юбку, комбинацию … Наконец она осталась в одних чулках и уже жарко отвечала на его поцелуи и сама пыталась снять с него одежду.
Снимая чулки Саша говорил ей всякие ласковые слова, гладил ноги, а потом начал целовать пальцы на ногах.
– Ой, щекотно! Еще … еще поцелуй … никогда не думала, что мне может так быть хорошо …
А когда его пальцы и губы добрались по ногам до самого верха, Галина протянула руки, обхватила его …
Они долго лежали обессиленные и мокрые от пота, и Саша ласково гладил тело Галины, а Галина ласкала Сашу.
– Саша, мой милый Саша! Как хорошо … Как ты меня всю исцеловал … Дай, я тоже тебя поцелую …
– Только ноги не надо.
– Как скажешь … Так … хорошо? А так?
И она склонилась над ним, обнимая, лаская и целуя его плечи, шею, руки, живот … Она прижималась к нему и завершилось все это тем, что она победно оседлала его и их тела снова включились в захватывающий ритм …
СОБСТВЕННЫЙ САМОЛЕТ. НАЧАЛО РАБОТ на ТРЕНАЖЕРЕ
– Анатолий Иванович, к вам из города едет майор Тихонов с пакетом из Москвы.
– Я буду у Потаповича. Вызовете меня, когда он будет на подходе.
В тренажерном зале еще не все оборудование было подключено по постоянным линиям, но Свиридов уже привык, что эти самые электронщики считают самым лучшим вариантом подключения времянку, которая болтается у всех под ногами.
Но пульты управления были выполнены тщательно и стояли отдельно, выделенные из общего зала тяжелыми темными занавесями. Там, отделенные от безалаберности зала, садились операторы и работали с настройкой и регулировкой рабочего режима. В качестве объекта регулирования приспособили старый излучатель, переделанный под современный и для безопасности помещенный в охлаждаемый жидким азотом стеклянный шар.
О возможности работы в таких условиях вспомнил Петя Дормидонтов, и даже нашел отрывочные данные об этом в записке десятилетней давности.
Снаружи зашторенного рабочего места оператора стояла куча приборов и самописцев, фиксирующих заданные режимы и действия операторов.
– Как дела, Потап?
– Неплохо, если учесть большой перерыв практического управления установками. Вот, посмотри обобщенные данные. Оценка идет по стобальной системе – машине так удобнее. Меньше восьмидесяти ни у кого нет.
– Я смотрю – есть даже 97. Это кто?
– Это наша гордость Лия Фаддеевна Лапухова.
– Это такая маленькая изящная девушка? Не ошибаюсь?
– Да, это наша Лия. Она может держать установку так, как даже в теории невозможно. Невесть каким способом, но она улавливает девиацию и исправляет ее.
– А как наши мамы, которые теперь мои сестры? По родственному следует их проверить!
– Смотри: Зина Васильева – 83, Вера Толоконникова – 84, Нина Самохина – 81, Валерия Дзюбановская – 85, Катя Кузовенина – 82, Галя Вознюкова – 82, Вера Ложникова – тоже 82. Если сравнивать с общими оценками – то они в центре распределения. Очень серьезные, но разные. Дзюбановская дольше думает, но точнее реагирует, а Вера Ложникова импульсивна, поэтому иногда ошибается – ей бы выдержки побольше, и оценка была бы выше.
– Самая высокая оценка? И самая низкая? Уровень допуска к самостоятельной работе?
– Уровень допуска мы приняли 78 очков. Самый высокий результат у Лии – 97, но это уникум. Самая низкая оценка за все тренировки была 67, но сейчас у этого оператора уже 79. Пока отсевов нет.
– Молодцы! Но это – старая гвардия? А новенькие?
– А новенькие еще не начинали тренировок, они еще в процессе активного обучения, а там мы оценок не ставим. Через недельку приходи – тогда посмотрим.
– Добро. Спасибо, Потап. Спасибо всем!
Из одной из тренировочных кабин вышла Вознюкова в рабочем голубом халате.
– Привет, сестренка! Как успехи?
– Здравствуй…те, Анатолий Иванович. Все нормально … – она потупилась, потом покраснела и храбро добавила, – У нас с Сашей все в порядке!
– Я очень за вас рад! И за Сережу тоже …
– Слушай, Потап … А мне можно?
– Что?
– На тренажере поупражняться?
– Всерьез хочешь? Давай, от тебя можно ожидать всего …
Свиридов сел в кресло оператора, просмотрел лист задания, прошелся руками по ручкам управления.
– Я готов.
– Внимание! Пошел режим.
В зале уже собралась кучка любопытных – смена, уже завершившая тренировку, смена, пришедшая на тренировку, рабочий персонал. Все уставились на контрольные приборы, показывающие отклонения от заданного режима.
– Только тихо!
Стрелки колебались, тихо шуршала лента самописца, росли столбики цифр на экране монитора перед Валентиной Суковициной.
Потап смотрел на секундомер.
– Все! Стоп! Малая серия прошла. Все, Анатолий, выходи.
Свиридов вышел из-за занавески.
– Ну, как? Полсотни хотя бы набрал?
– Сейчас, Анатолий Иванович, сейчас компьютер выродит оценку. Сейчас …
На экране монитора зажглись цифры 78.
– Ну, ты даешь!
– Молодец, Толя! – Вознюкова не удержалась и расцеловала Свиридова.
– Слушай, а как это тебе удалось? Мы тут тренируем операторов, тренируем, а ты пришел – и на тебе.
– Врожденные таланты, Потап. Просто случайность!
– Случайность исключена, Анатолий Иванович. Я сама программу составляла, машину не обманешь.
– Теперь тебе допуск нужно оформить и ты сможешь всегда заменить оператора …
ЛЕТЧИК МАЙОР ТИХОНОВ
– Майор Тихонов, товарищ командующий.
– Просите.
Вошел молодцеватый майор в форме летчика, щелкнул каблуками.
– Майор Тихонов! Прибыл с пакетом в ваше распоряжение.
– Полковник Свиридов, – Свиридов предъявил майору удостоверение.
Тот внимательно прочел его и только потом вынул из полевой сумки пакет и передал его Свиридову.
– Прошу садится. – Свиридов вскрыл пакет.
– Вам известно содержание приказа, который вы привезли?
– Так точно, товарищ полковник. Мне приказано с самолетом и экипажем поступить в ваше личное распоряжение.
– Где находится самолет?
– Мы приземлились на военном аэродроме, нам выделили место в ангаре.
– Как разместились сами? Сколько человек в экипаже?
– Численность экипажа восемь человек. Нам выделили трехкомнатную квартиру в доме около аэродрома.
– Галина Климентьевна, приказ Гнедашу, экипаж зачислить в штат. Я с майором проедусь, посмотрю на самолет и познакомлюсь с экипажем.
– Мне сопровождать вас? Все равно к Брызге надо ехать.
– Конечно, Галина. Мы вас подвезем.
Майор открыл дверцу и подал Суковициной руку, помогая сесть в машину.
– Галина, я уже ревную. – шутливо заворчал Свиридов, – Мне никогда не позволяете помочь вам, а вот майору сразу позволили!
– Так вы – мой начальник, а майор – нет, ему можно. – устраиваясь на сиденье ответила Суковицина, – И чего вы меня нарочно дразните, Анатолий Иванович? Ведь сознайтесь, дразните?
– Каюсь и признаюсь. Дразнюсь! Не сердитесь?
– Опят дразнитесь! – засмеялась Суковицина, – На что же сердится-то? Майор может подумать, что я уж совсем глупая.
– Ну, что вы, что вы! А майора зовут Степан Иринархович, если позволите.
– Галина Климентьевна. Очень приятно.
РАЗГОВОР с ПРЕДИСПОЛКОМА
– Не помешаю, Назар Захарович?
– Заходи, заходи, Анатолий Иванович! Познакомься.
– Свиридов Анатолий Иванович.
– Забалуев Владислав Галилеевич, председатель городского Совета.
– Я помешал?
– Да мы уже кончаем, Анатолий Иванович. Хотя, знаешь что … Вы не возражаете, Владислав Галилеевич, если мы подключим к разговору Свиридова?
– Нет, не возражаю. Тем более, что хотел с ним тоже побеседовать на эту тему.
– Так тем более! Речь идет о жилье, Анатолий, а это – больной вопрос. У города два основных градообразующих объекта – машиностроительный завод и твой научный центр. Если у завода весь персонал живет в городе, то у научного центра два места – часть живет в самом центре, а часть – в городе. Но денег на гражданское строительство обе организации выделяют мало, город выкручивается с трудом …
– Видите ли, Анатолий Иванович, – включился в беседу Забалуев, – у завода есть целый район в городе под названием соцгород, где в основном и проживают сотрудники завода. Меньшая часть живет в частном секторе. У научного центра в городе практически нет капитальных жилых зданий, только жилье частного сектора и несколько старых общежитий барачного типа. А частный сектор у нас – это деревянные одноэтажные дома старой постройки, чаще – деревенские избы. Уличный водопровод далеко не везде, канализации нет вообще – удобства во дворе. Даже обновить водопровод и нарастить его – нет труб. Ремонт такого жилого фонда – дело рук владельцев, нам с бараками бы управится. Последний год научный центр не перечислил горсовету ни копейки на содержание жилого фонда и благоустройство.
– Предметно говорить на эти темы, Владислав Галилеевич, не готов. Но помощь обещаю. Для начала материалами – что нужно? Трубы – какие? Очень интересно было бы познакомиться с бюджетом города.
– Бюджет я вам показать могу. И заявки, что мы подавали по материалам. В основном, нас завод обеспечивал металлом, а последнее время снабжать перестал.
– Дерендяев считает, что город живет за его счет. И за его счет обслуживаются работники научного центра. – вставил Брызга.
– Да, генерал очень ревниво относится к затратам – если это для его рабочих, то со скрипом дает, а если это просто городу … А ведь у нас и лесопильный завод, и пищекомбинат, и кожзавод, и училища, и медицинские учреждения, и торговля, и бытовое обслуживание …
– Я созвонюсь с вами в ближайшие дни, Владислав Галилеевич. И тогда мы с вами побеседуем. Договорились?
– Между прочим, Анатолий Иванович, у меня половина людей тоже живет по частному сектору. – сказал Брызга. – И сам понимаешь, боеспособности это не прибавляет.