Да, я так думал. Мне нечего было ответить.
– Ты ничтожество по сравнению с ним, – она показала глазами вниз.
И словно в ответ из под земли раздался хриплый стон.
– Ты просто уродливая каланча! – выкрикнула мне в сердцах Биржа – женщина в изношенном красном платье и облезлых мехах.
Их было так много, а я был один. Построенный на могиле их отца. Символ его смерти и поражения. Воплощение новой эпохи, которой никто из них не хотел.
– Тебе не стать его заменой, – продолжала Кафедральный собор, – да не возвеличится тот, кто строит свою власть на чужом горе и страданье. Я проклинаю тебя.
Последние слова будто прозвенели в полной тишине. Я непроизвольно попятился и посмотрел на Луизу. Она так и сидела, закрыв лицо руками. Но я разглядел, как пылают под ними ее обычно белые щеки.
– Я проклинаю тебя, – вдруг громко повторила за Собором Биржа.
И тут же ее подхватили другие голоса. Тихие и громкие, гневные и обреченные, всю свою боль от разрушений, войны, потери своих людей и своего отца – всё они сейчас вкладывали в эти страшные слова. Которые были обращены только мне одному, будто я был виновником всех бед Города.
Я чувствовал, как ноги подкашиваются. Я отступил еще на шаг и снова посмотрел на Луизу. Я ждал. Я не знал, как смогу пережить эти пугающие слова из ее уст. Моя любимая убрала руки от лица. Встала, не глядя на меня.
Мне хотелось одного – чтобы земля разверзлась и я провалился под землю, прямо в подвалы Замка, откуда доносились стоны.
– Отпустите его, пусть он идет, – сдавлено попросила Луиза у Собора.
Собор кивнула.
– Уходи и не приближайся ни к кому из нас, – сказала Собор и села. – А нам время начинать собрание. Отныне их буду вести я.
На следующий день мое строительство прекратилось, хотя оставалось каких-то пять процентов.
Много лет я еще ждал и надеялся. Меня выкупали, продавали, но что-то всегда шло не так.
Мне уже не нужна была власть. Я мечтал стать хоть кем-то. Так хотел, чтобы заняли хотя бы пару этажей. Офисами, квартирами, складами – неважно, лишь бы у меня была любая работа.
Но я стоял один на ветру, огороженный забором. Фасад облезал, сквозняки гуляли по огромным пустым этажам. И только бомжи иногда ночевали в куче вещей. А я оберегал их, чтобы они не замерзли.
Иногда подростки карабкались на мою крышу, чтобы выпить там дешевого вина и посмотреть на Город. И я следил, чтобы они ничего не повредили и благополучно вернулись назад к своим семьям. Несколько раз приходили самоубийцы. И я нашептывал им, чтобы они спустились, что они все исправят, еще найдут себя, встретят свою любовь, что у них еще все впереди…
Раз в несколько лет на руинах Замка, так близко от меня, собирался совет старейшин. Это было так больно и одновременно так долгожданно. Я незаметно выглядывал из своих пустых глазниц без стекол – ждал, когда придет она.
И Луиза приходила – всегда молчаливая, бледная. Она ни разу не посмотрела в мою сторону, но она знала, что я ее вижу. Боже, как же она была прекрасна. И как сильно я ее любил. Как же тяжело было не иметь права даже приближаться к ней.
Мой серый костюм совсем износился с годами, а бумага в портфеле пожелтела. Я старался не покидать своего фасада – мне стыдно было показаться кому-либо. И каждый день я слышал, как экскурсоводы внизу рассказывали туристам: «А это уродливое здание было построено на руинах восхитительного памятника архитектуры». И туристы недовольно восклицали: «Какой кошмар! Вот так всегда в нашей стране!»