Будь моим. Книга 1

Глава 1

– Привет, не видел Андрея? – перекрикиваю грохочущую музыку.

– Не… – Подносит к губам горлышко пивной бутылки парень, которого я видела до этого вечера пару раз в жизни.

Рядом с ним ещё один, абсолютно незнакомый.

– У меня длиннее, чем у Андрея, – ухмыляется этот, второй.

Придурок.

Выбрасываю перед его лицом руку с оттопыренным средним пальцем и прохожу мимо, получив в ответ дружный гогот.

Быстро поднимаюсь на крыльцо дома и захожу в большой широкий коридор этой «дачи».

Деревянная отделка стен, на потолке дизайнерские лампочки без плафонов, прямо под работающим кондиционером фотография каких-то гор.

Я еще здесь не бывала. Я даже толком не знаю, чей это дом. Знаю только, что тут у хозяйки день рождения. В моей руке подарочный пакет с сертификатом от фитнес-центра. Это не намёк, просто я понятия не имела, что ей подарить, а там есть массажный кабинет и спа.

Еще довольно рано по тусовочным меркам, но здесь уже не протолкнуться. Народа под завязку. Музыка орет на полную, у соседей еще двадцать минут нет права вызывать полицию. Хорошо, что в этом поселке дома разбросаны за сто метров друг от друга.

Я вообще не собиралась сюда ехать, в этой тусовке я почти никого не знаю. Обещала подруге, что заскочу сегодня и поделюсь новостями, они у меня есть, но резко поменяла планы. В социальных сетях фотографии и видео отсюда забили всю ленту, и на них… на них был Влад…

Я просто хочу поздороваться… Мы давно не виделись. Я соскучилась по его голосу, улыбке и лучикам морщинок вокруг любимых серых глаз…

– Привет, не видели Андрея? – спрашиваю по дороге.

– Не-а, – отзывается знакомая худая брюнетка.

Бегаю взглядом по лицам парней, которые гурьбой вываливают во двор покурить.

– Привет, Андрея не видели?

– Беккера?

– Угу…

– На кухне глянь…

Протискиваюсь плечом вперёд. Захожу на кухню и осматриваюсь. Среди этих людей нет того человека, ради которого я притащилась за город, зато нахожу глазами лицо Андрея, моего старшего брата.

– Приве-е-ет, – возникает передо мной его девушка, Стася. – Классное платье… – осматривает меня и кладет руки на мои голые плечи.

– Спасибо, – отвечаю на ее комплимент. – Ты тоже супер выглядишь.

Она невысокая и очень подтянутая. Работает фитнес-тренером, они с Андреем в зале и познакомились.

– Здесь у нас бар, если хочешь чего-нибудь, просто бери, не стесняйся. И подходи к нам, мы с девочками во дворе будем, там бассейн.

Перед тем как отправиться в бар и взять себе газировки, я с краснеющими щеками и ушами спрашиваю:

– А что, Влад вернулся?

– Да, – весело кивает она. – Ходит где-то здесь…

По моему животу рассыпаются искры. Сердце бухает, и кровь вспыхивает вместе с лицом.

Он здесь…

– Привет, Моцарт! – Андрей укладывает предплечья на барную стойку, вынырнув с веранды.

Я села за фортепиано в шесть лет стараниями нашей немецкой бабушки. У меня абсолютный слух, и я решила, что хочу идти дальше. В семнадцать поступила в консерваторию. Родители оплатили учебу. В девятнадцать я точно знаю, что не ошиблась дверью, иначе сбежала бы оттуда еще в первый год. Мне все нравится. Музыка часть меня. Мое призвание.

– Ты вроде не собиралась приезжать? – Андрей смотрит на меня в легком недоумении.

Ну да. Не собиралась. Это было до того, как я узнала, что его лучший друг внезапно вернулся в Москву после трехмесячного отсутствия.

– Передумала, – пожимаю плечом, продолжая украдкой осматриваться.

Мое сердце заполошно колотится: я в любую секунду могу найти того, кого ищу, и понятия не имею, что тогда стану делать!

Переведя глаза на Андрея, вижу, как он со скучающим видом проверяет свой телефон.

У нас с братом пять лет разницы, ему двадцать пять, а мне через две недели будет двадцать. Он очень даже красивый, и семьдесят процентов моих подруг пытались завести с ним отношения и залезть к нему в трусы, поэтому теперь подруг у меня не так уж много, они отваливались с разбитыми сердцами всю старшую школу.

.

Мой брат высокий шатен, еще и голубоглазый, плюс на животе у него кубики. У него от подружек отбоя не было, но уже полгода он со Стасей. Она милая – и это всё, что мне нужно о ней знать, я не очень лезу в их дела. Родителям представлять ее он не спешит, но нас познакомил почти сразу.

– А где Влад? – спрашиваю и тут же прячу глаза.

Боюсь того, что мой брат когда-нибудь узнает, как безнадежно я влюблена в его друга. Андрей не поймет. Он вообще в любви не особо разбирается, он потребитель. Я уже точно не помню, где берут начало мои чувства… просто они есть, и с каждым годом все сложнее их скрывать.

– Где-то здесь… – Андрей что-то строчит в своем телефоне.

– Давно он вернулся?

– Вчера, – говорит рассеянно, не обращая внимания на мой мини-допрос.

– Ясно. Надолго?

– Еще не обсуждали.

Потоптавшись на месте, говорю ему:

– Мне нужно в туалет.

– По коридору до упора, потом направо.

– Спасибо… – выскальзываю из кухни в коридор.

Напротив комната с панорамными, открытыми нараспашку окнами от потолка до пола. Народ играет в футбол на плейстейшене. Влада среди них нет.

Отворачиваюсь и на полном ходу врезаюсь носом в широкую твердую грудь с конопляным листом на футболке.

– Тпр-р-р… – удерживает меня за плечи Егор. – Ты куда, малышка?

Он и Андрей вместе учились в МГУ, но три года назад у Рязанцева таких мышц не было. Вокруг его каменного бицепса набита радиоволна, которая подмигивает мне из под рукава футболки.

Егор окидывает меня выразительным взглядом.

У меня декольте глубже, чем Марианская впадина. Длина моего черного сарафана тоже хромает, но я уже давно пеленки не ношу, просто Рязанцев об этом, видимо, забыл.

Они все считают меня ребенком.

Он смотрит вниз, на мою грудь, и от желания подтянуть сарафан меня спасает только бурлящий в крови адреналин.

Опустив руки, разглаживаю невидимые складки у себя на бедрах.

– Спасибо. – Поправляю волосы, глядя на Рязанцева. – Ты Градского не видел?

– Видел, – отвечает, с ленцой изучая мое лицо.

На мне макияж, с которым я провозилась сорок минут. Мне хотелось быть особенно красивой. И чуточку более взрослой. На глазах нарисованы широкие черные стрелки, а на губах матовая красная помада.

– Где? – лепечу.

Егор думает пару секунд, после чего мотает головой в сторону коридора.

– Там…

Смотрю в указанном направлении, видя две двери, одна из которых должна быть туалетом.

– Спасибо… ты лучший! – Целую воздух у его щек.

Его руки на моих плечах напрягаются и соскальзывают вниз.

Отстраняюсь, поправляя волосы. Они светло-русые, но выгоревшие на солнце до полного блонда, и сегодня уложены волнами.

Обогнув Егора по дуге, направляюсь в коридор, но правая дверь распахивается раньше, чем успеваю обдумать ситуацию. Оттуда прямо на меня вываливается какой-то плохо стоящий на ногах парень с дредами.

– Сорян… – невнятно шевелит губами и, пошатываясь, уходит.

Развернувшись на пятках, поворачиваю ручку двери напротив и заглядываю в комнату. В ней полумрак, и из-за грохота музыки ничего не слышно, но я мгновенно выхватываю из пространства картинку, которая выжигается на сетчатке моих глаз клеймом.

Распахиваю их шире под разгоняющийся пульс.

Я вижу голую мужскую спину. Жилистую, с напряженными узлами мышц и ровной впадиной позвоночника. Вижу голые мужские ягодицы над поясом приспущенных джинсов. Бедра резко двигаются между загорелых женских ног, и, когда мои уши отпускает временная глухота, слышу стоны их обладательницы даже через шум музыкальных битов.

Он трахает ее сзади. Одной рукой придерживает талию, а второй собирает и тянет на себя густые рыжие волосы.

Врезается так, что кровать стучит о стену.

Пошло, грязно, грубо…

Нужно незаметно уйти. Исчезнуть. Провалиться через пол и оказаться в подвале. Или лучше в аду. Лишь бы не видеть, как Градский занимается сексом с какой-то рыжей и как ему это нравится…

Мое тело немеет, а к горлу подкатывает ком тошноты. Не могу сдвинуться с места…

– Ты что… дверь не закрыл?! – визжит женский голос.

Меня парализует еще сильнее, когда темноволосая мужская голова поворачивается.

Я вижу знакомые черты. Прямые темные брови, прямой нос, немного тонкие, строгие губы, маленькую ямочку на подбородке и холодные серые глаза. Его лицо такое же жилистое, как и все его тело, и сейчас на его лице гримаса, которой я никогда в жизни у него не видела.

Удовольствие и напряжение. Возбуждение.

Он останавливает этот расфокусированный взгляд на мне, а потом я слышу злую команду, от которой шарахаюсь, больно ударяясь плечом о дверной косяк.

– Арина, выйди на хер отсюда!

Выскакиваю из комнаты как ошпаренная, с грохотом захлопывая дверь.

Глава 2

Влетаю в туалет напротив с ощущением, будто на полу за дверью от меня остался огненный след.

В отличие от Градского, я не забываю закрыть дверь.

Негнущимися пальцами поворачиваю замок два раза и только после этого даю волю подкатившим к горлу слезам. Лопатками прижимаюсь к холодному дверному полотну и прикрываю глаза, не собираясь останавливать поток соленой влаги, бегущей по моим щекам.

– Добро пожаловать домой! – обращаюсь к Градскому, глядя на свои белые кеды.

Мне приходится мириться с тем, что мужчина, которого я люблю, трахает какую-то рыжую в трех метрах от меня.

Грязная картинка так и стоит перед глазами во всех деталях, от этого сердце сжимается и ноет. Меня раздирает ревностью. Это реальная боль, как боль в горле во время ангины. Это дискомфортное чувство не покидает меня последние три месяца, потому что, когда Влад уехал, я вдруг поняла: он может вообще никогда не быть моим, и мне придется до конца жизни питаться одними догадками о том, что такое его поцелуй или его взгляд, наполненный интересом в мою сторону.

Я не знаю, когда это началось, просто меня затягивало и затягивало, как в воронку, пока я не поняла, что мечтаю о Градском дни и ночи напролет, загораясь каждый раз, когда он рядом.

Горло опять сдавливает спазм.

Он никогда на меня не орал…

Открываю глаза и на слабых ногах подхожу к умывальнику.

Мой макияж поплыл. Исправляю это как могу: обновляю стрелки и маскирую припухшие нижние веки консилером. Выхожу из туалета, стараясь не смотреть на противоположную дверь, но мне достаточно знать, что он там, чтобы разрываться от концентрации эмоций в грудной клетке.

Его не было в Москве три месяца. Он жил за границей, расширял кругозор и набирался опыта. Это все, что я знаю, он не особо светится в социальных сетях, а вытягивать такую информацию из Андрея – все равно что клеить на лоб бумажку с признанием в любви, потому что вру я, как правило, плохо.

Ноги сами приносят меня обратно на кухню. Мой брат мешает какой-то коктейль, стоя у открытого холодильника, и делает мне знак рукой.

Вяло улыбаюсь в ответ.

– Хочешь чего-нибудь? – спрашивает.

Умереть.

– Ничего, – бубню в ответ.

Падаю на стул и опускаю голову на руки. Нужно вызвать такси и ехать к Крис. Поплакаться ей в жилетку. Больше мне здесь торчать незачем.

– Салют… – слышу будоражаще знакомый голос сбоку.

По спине разбегаются мурашки, щеки заливает краской, волоски на коже встают дыбом – и так каждый гребаный раз!

Повернув голову, вижу, как Градский усаживается на барный стул напротив меня.

На его щеках орущие красные пятна, в темной шевелюре бардак, а на шее… красное пятно, в остальном ничего не говорит о том, что я увидела пятнадцать минут назад.

Его глаза останавливаются на моем лице, и они совершенно невозмутимые, а я готова провалиться сквозь землю, потому что от взгляда на него мое тело опять электризуется.

Потираю ушибленное плечо и задираю повыше нос.

– Как дела? – спрашивает он так, будто ничего не случилось.

На его лице ни тени радости от встречи со мной. Ничего, просто вежливое «как дела» и чуть более внимательный, чем обычно, взгляд. Хоть что-то новое.

Со мной много чего случилось за это время, но вываливать ему свои новости как ни в чем не бывало я не хочу.

– Лучше всех, а твои?

На нем черная футболка и клетчатая рубашка, которая натягивается на широких плечах. Мой рот наполняется слюной, когда смотрю на эти плечи, мечтая обвести пальцами твердые мышцы и почувствовать на себе его руки…

Я зла на него. Рассержена. Хотя он в принципе ни в чем передо мной не виноват.

– В порядке. Дать тебе номер моего психоаналитика? – интересуется как бы между делом. – На случай психологической травмы.

Закусив изнутри щеку, кошусь на брата.

Он роется в холодильнике в двух метрах от нас, и Градский прекрасно знает, что Андрей нас не слышит.

Это всегда манило меня в Градском. Его уверенность и нахальство, от которого у меня в животе бабочки, а сердце неуправляемо трепещет.

– А тебе дать номер хорошего венеролога? – говорю, понизив голос.

– Я использовал презерватив.

Мой рот открывается, а Градский трет ладонями лицо и бормочет:

– Ладно, забудь.

– Я знаю, что такое секс… – выдавливаю из себя подобие улыбки. – Мне не пять лет.

– А, ну да, – криво усмехается. – И что такое секс?

Влад ждет ответа, выписывая по моему лицу взглядом внимательные круги.

– Это когда двое людей занимаются любовью.

– Неправильно. Это когда двое людей трахаются, сбрасывая напряжение, любовь здесь не обязательна.

Жар ползет вверх по моему лицу.

Что с ним сегодня?

– Кажется, это называется цинизм. – Разглядываю свои ногти.

– Он самый. Текилы?

– Алкоголь противопоказан детям и беременным женщинам, – сообщает мой брат, возникая рядом и ставя перед мной банку с колой.

– Иди в задницу! – шиплю рассерженно.

Зато Влад громко смеется, чуть выгнув жилистую шею.

– Че случилось? – Андрей задерживает взгляд на моем лице.

– Ничего… – прячу от него заплаканные глаза.

Сама хватаю со стола бутылку текилы и две рюмки. Осматриваю их с тщательностью рентгена, чтобы не глотать алкоголь после кого-то. Рюмки чистые, а на лице Градского ирония.

– Давай уже.

Он протягивает руку. Позволяет посыпать солью над большим пальцем. Себе я делаю так же, глядя на то, как его глаза блуждают по комнате.

Я не могу быть естественной рядом с ним. Вечно делаю то одну глупость, то другую, а потом проклинаю себя за это.

Мы чокаемся. Выпиваем одновременно и слизываем тоже одновременно.

Смотрю в его глаза, стараясь не закашляться.

Влад молча протягивает мне дольку лайма, и наши пальцы на секунду соприкасаются.

Тепло бежит по венам вместе с порцией сорокаградусного алкоголя, и я немного расслабляюсь.

– Еще, – прошу его, прикусывая лайм.

Влад приподнимает брови, а я быстро облизываю языком губы.

– Тебе хватит, – сообщает, забирая бутылку.

– Не тебе решать. – Перегибаюсь через стойку и тяну бутылку на себя. – Ты не мой старший брат.

– Тоже верно, – усмехается, разжимая ладонь.

Эта ухмылка делает его лицо красивым. Ямочка на подбородке становится глубже, скулы острее.

Бутылка остается в моей руке, по голым плечам, рукам и груди бегут мурашки. Соски под тонким сарафаном превращаются в чувствительные горошины, и взгляд Градского на секунду опускается вниз, но в следующую секунду он достает из кармана джинсов звонящий телефон и смотрит на дисплей.

Я вижу, как этому звонку адресуется все его внимание. Глядя на экран, он вдруг напрягает желваки, и выражение его лица становится нечитаемым.

– Да? – отвечает на звонок и встает, направляясь к окну.

Я тоже встаю, из-за этого текила ударяет по голове и смягчает колени.

– Я пойду. Меня Кристина ждет, – говорю брату.

– Ага, – отзывается Андрей. – Скинь сообщение, когда доберешься.

Ловлю на себе не особо сфокусированный взгляд Градского, стоящего у окна. Он поднимает руку в знак прощания и отворачивается, слушая собеседника.

Это девушка, и она плачет. Я услышала ее голос, когда меняли музыкальные треки. Услышала так отчетливо, что уши режет.

У Влада никогда не было постоянных отношений, и этот факт всегда спасал меня в часы отчаяния.

Протискиваюсь к выходу, бросив последний взгляд через плечо.

Глава 3

– Ты должна была приехать два часа назад, – без приветствия выговаривает Крис мне в трубку. – У нас после одиннадцати аврал, я тебе сто раз говорила.

Она имеет право обижаться, у нас негласный закон выполнения своих обещаний, а я ее даже не предупредила.

У меня есть два часа, чтобы успеть в кальянную, где она работает. Заведение закрывается в два часа ночи, потом подруга поедет домой, в общежитие, а после полуночи туда постороннему даже со взяткой не пройти.

Универ выделил ей комнату и стипендию, как сироте, но на эту крохи даже тот же кальян не покурить. Она живет в общежитии, а квартиру, которая досталась ей от родителей, сдает. В общем, Крис умеет выживать.

– Я видела Влада, – сообщаю, рассматривая темный потолок машины и ночные огни за окном.

Кристина громко цокает на том конце провода.

– Он что, вернулся?

– Вчера. – Разглаживаю юбку у себя на коленях.

С тех пор, как он уехал, я запретила себе говорить о нем. Теперь я так мало знаю о его жизни, что он почти превратился в мираж. Манящий и недостижимый. Ускользающий от меня куда-то за пределы досягаемости, в ту жизнь, которая скоро совсем перестанет пересекаться с моей, и меня терзает кошмарное чувство потери, с которой я все никак не могу смириться.

– Ладно, я тебя жду. – Кладет Крис трубку, прощая мне то, что я ее почти кинула.

Мы с Крис познакомились в восьмом классе, когда она пришла к нам учиться. Над ней оформил опеку директор нашей школы. Ее родители были в разводе, но умерли один за другим в течение одного года, больше родных найти не смогли. В тринадцать эта история потрясла меня до такой степени, что родители подумывали отправить меня к психологу. Я неделю не могла есть и спать, примеряя на себя ситуацию нашей новенькой, пока остальные ее троллили. Я пожаловалась Андрею, и он дал в зубы одному придурку, который доставал Крис особенно сильно. Она и сама пару наших одноклассниц оттаскала за волосы, чем покорила мое воображение еще раз. Я предложила ей сесть со мной за одну парту, с тех пор мы неразлучны.

Я вижу ее худую фигуру у барной стойки, когда спускаюсь в подвальное помещение модной сети кальянных «Мята». У Крис черная униформа, темные волосы собраны в высокий хвост. Я, как и все остальные, считаю ее красивой и заметной. У нее слишком пухлые губы и слишком выразительные карие глаза, чтобы на нее можно было не обратить внимания. У нее в руке зажигалка, которой она постукивает по стойке, о чем-то переговариваясь с татуированным с ног до головы барменом.

Все диваны заняты, у стойки тоже толкотня, самый настоящий аврал. Суббота.

– Привет! – кричу ей в ухо, забираясь на единственный свободный стул, который Крис для меня придержала.

– Жди теперь, – пеняет мне. – У меня два заказа, – сказав это, она уходит в техническое помещение, хлопнув за собой дверью.

Заказываю себе кофе и прижимаю чашку к губам, листая ленту новостей в своих соцсетях. Лезу в сторис брата, как тупой сталкер.

Мне хочется взвыть.

Градского на его стримах нет. Только танцующая Стася светит подкачанным пупком. Куда Влад делся?! Уехал сразу после меня? Или опять с кем-нибудь кувыркается?

Кофе становится горьким от этой мысли. Я тусуюсь с братом не так часто, но в первый раз застала чей-то интим. Их вечеринки даже суперпьяными никогда не бывают, иначе Андрей никогда не взял бы меня туда с собой.

Но это же Градский! Ему все можно…

Мне было примерно двенадцать, когда я увидела его впервые. Где-то через год я познакомилась с Крис и просто до дыр стерла ей уши рассказами о нем.

Мой брат притащил к нам домой нового друга, с которым вместе учился на экономическом, и Влад покорил мое неокрепшее воображение с первого взгляда.

Высокий, красивый и непохожий на нас, на нашу семью или друзей. На нем была потертая косуха, рваные джинсы и потрепанные жизнью кеды, как у настоящего шалопая. Он был похож на бунтаря! В нашей семье так одеваться было не принято, отца бы хватил удар, если бы Андрей или я обрядились во что-то рваное. Только потом из разговора отца и брата я узнала, что Влад из очень обеспеченной семьи.

Да я язык проглотила, когда его увидела. Пялилась из-за угла, боялась высовываться. Он и не пытался заводить со мной разговоры, до пятнадцати я, кроме «привет», в его присутствии ничего сказать не могла. Краснела, шарахалась и запиралась в своей комнате.

– У меня перерыв пять минут. Пойдем покурим. – Крис кладет на стойку рядом со мной стопку меню.

Терпеть не могу ее привычку курить, а она терпеть не может, когда я ворочу нос.

На улице тепло, мимо снуют редкие прохожие и проезжает желтый «ламборгини». Синхронно провожаем его фары взглядом.

Кристина прислоняется спиной к стене и выпускает вверх облако едкого сигаретного дыма.

– Он тебя видел? – спрашивает у меня.

Закусив губу, рассматриваю матерные надписи на кирпичной стене.

– У него в глазах все плыло и двоилось, – говорю ей. – По-моему, он был пьяный.

– От тебя самой пахнет, – морщит она нос.

– Мы пили текилу.

– И он разрешил слизать с себя соль? – хихикает. – А ты намочила трусы?

– Дура, – тоже хихикаю, толкая ее в плечо.

– Тебе нужно носить запасные, когда Градский в городе, – заявляет авторитетно.

Крис видела его вживую не так много раз, но о нем она знает больше, чем о любом своем парне.

Мы опять глупо хихикаем, но, чтобы перейти к самому интересному, мне нужно собраться с духом.

Кристина не девственница, в отличие от меня. Она вообще два раза не думает, перед тем как что-нибудь сделать. Мой брат считает ее проблемной, и это бесячий снобизм. Она такая, какая есть: смелая!

– Я видела, как он занимается сексом, – вываливаю ей. – С какой-то рыжей телкой. Он даже штаны не снял!

Она давится сигаретным дымом и сипит, откашлявшись:

– Боже мой! Тебе теперь психоаналитик понадобится…

Кривовато улыбаюсь, опуская тот момент, где Влад сказал то же самое.

– Ну и как?

– Что как?

– Какой у него член? Сантиметров тридцать?

– Боже, заткнись… – прячу лицо в ладонях. – Я не видела…

– Ты что, глаза закрыла? – издевается она. – Такой шанс…

– Я видела его голую задницу.

Надеюсь, что у нашего разговора нет свидетелей, поэтому кручу головой по сторонам.

– Ну хоть что-то… – цокает.

Она вообще не понимает моих чувств. Крис, как и мой брат, ни разу в жизни не была ни в кого по-настоящему влюблена. Андрей ни одну свою девушку не приводил домой. Никогда. И Стасю в том числе. Я бы могла открыть ей глаза, ведь все это я уже сто раз видела.

Кристина тушит об урну сигарету, говоря:

– По-моему, тебе пора переходить на следующий уровень, а то так и умрешь девственницей.

– Это на какой? Преследование? – Пинаю кедом лежащий на асфальте пластиковый стакан.

– Ну, к активным действиям. Он же не экстрасенс. Ты только смотришь на него, и все…

– А он даже не смотрит.

Это больной вопрос. Очень больной!

– Ну так сделай что-нибудь, чтобы посмотрел, – машет в мою сторону рукой. – Как на красивую и сексуальную девушку, – добавляет со вздохом.

– И что ты предлагаешь? В любви ему признаться?

Больше всего на свете я боюсь того, что он надо мной посмеется. Он это умеет. Я никогда не смогу с ним флиртовать. Я боюсь этого так же, как в пятнадцать.

– У меня от дыма мозги слиплись, я не в состоянии сейчас думать. Что у тебя с концертом в следующую пятницу? Мне отпрашиваться?

– Да! – Порывисто обнимаю ее плечи. – Меня взяли!

Мы прощаемся, и я вызываю себе такси.

По дороге домой проверяю чат участников концерта, который закрывает учебный год в консерватории. Конкурс на мое место был пятнадцать человек. На концерте будет министр культуры и еще куча разного народа. У нас оркестр и…

Брынькает уведомление, и я опять проваливаюсь в соцсеть.

Зависаю на фотографии, на которой кто-то застал нас с Градским в тот момент, когда мы слизываем со своих рук соль. Сохраняю фото себе в галерею, а потом открываю и рассматриваю, увеличиваю…

Рассматриваю его лицо, обращенное ко мне. Ленивую усмешку на его строгих губах. И его прямой взгляд на моем лице.

Мои глаза закрыты, а его смотрят на меня.

Он пялился?

Сердце делает в груди рывок, в животе оседает холодок.

Следом прилетает еще одна фотография, где мы боремся за бутылку текилы.

Если бы я так отчаянно не прятала глаза, видела бы, что и тогда он на меня смотрел. Прямо, открыто и с прищуром.

Боже…

У меня что, галлюцинации?