12
Чертёж был на столе перед работниками исследовательской группы, Лизи и Адамом. Последний не смыкал глаз уже несколько ночей. Знакомые линии расплывались в разные стороны, образуя новые конструкции, применение которых было бы бесполезно. Как и кофе, который Адам пил вместо воды.
От больших трат энергии Лизи выглядела не лучше Адама. Иногда она спала с открытыми глазами. Чертёж, выведенный на экран в столе, совсем ни о чём ей не говорил.
Внимательными были только Вайс и профессор Идо. Они молча изучали размеры и характеристики нового творения Давета.
– И как оно работает? – недоверчиво спросил Рейн.
Адам медленно открыл записную книгу в чёрной обложке. Свой почерк не мог разобрать даже он, но из памяти всплывали мысли, пришедшие в момент вдохновения.
– Эта капсула будет вычислять количество энергии. При недостатке она будет восполняться с помощью инитиума. Из ваших же записей я понял, что он очень непостоянный в жидком состоянии, поэтому вот эта коробка наверху, – от ткнул пальцем в экран, – поддерживает высокое давление, а эти внутри корпуса – посылают электрические импульсы. Так инитиум будет всегда готов к переливанию.
– А что насчёт количества? – спросил Идо.
– Это мы вычислим экспериментальным путём, когда программа будет написана.
– Корпус тоже из инитиума? – Вайс был удивлён такому решению Давета.
Мужчина кивнул.
– Энергию жидкого инитиума может сдержать только инитиум. Поэтому я попросил Лизи откопать всё, что есть у нас на Земле.
Гатаки с ужасом вспоминала огромные глыбы, которые ей пришлось размалывать в пыль. В итоге найденного материала было не больше тонны, хотя сами камни помещались в багажник легковой машины. Путешествие было долгим и не всегда простым. Если количество энергии зависело только от Лизи, то перевозка этих камней через границы – от посторонних людей. Профессору Идо пришлось потрудиться над документами, которые подписывали спонсоры их исследований. Людям при деньгах обычно никто не перечит. Изначально Лизи надеялась только на себя, посчитав, что энергии хватит на перемещение этих камешков. Но инитиум оказался сильнее генерала в отставке.
– А что мы будем делать при переизбытке энергии? – логичный вопрос прозвучал из уст Гюстава, – Инитиум только прибавляет её.
Адам нажал несколько сенсорных кнопок и перед наблюдающими возник второй чертёж, который по своему строению напоминал механическую перчатку. Вайс нахмурился.
– Перчатка?
– Можно назвать и так. Мы могли бы создать такую же для инитиума, но он достаточно тяжёлый и даже подобная конструкция на руку будет весить чуть меньше полутонны. А вот летум лёгкий и можно сделать портативное средство для «лечения» переизбытка энергии.
– Погоди, как ты это назвал? – скривился Идо.
– Летум, – перебил Адама Рейн.
Гюстав недоверчиво посмотрел на коллегу, который в ответ на его взгляд искренне рассмеялся.
– Не-ет, – протянул профессор, – Рейн…
– Спокойно, профессор, – нарочито наигранно произнёс мужчина, изображая монаха, – Это было один раз.
Идо скрестил руки на груди. Он знал, что Рейн врёт и никогда не признается в этом. Этот парнишка, сколько помнил его Гюстав, всегда делал всё по-своему. Его не волновали мировые порядки и законы. Но с другой стороны, Рейн жил по совести. И Идо до сих пор не мог определиться, хорошо это или плохо. Ведь он сам всегда очень осторожно относился ко всему, что может навредить ему. Правительство тоже входило в список потенциальных вредителей.
– Так, – профессор почесал голову, – и что такое ваш летум?
– Это вещество, которое окружает нас. Оно, наравне с инитиумом, поддерживает гармонию вселенной, – рассказывал Вайс, не отводя взгляда от экрана, – Большое количество можно найти в чёрных дырах. Вопреки многим теориям, чёрные дыры содержат внутри себя не только сингулярность и пустоту, но и летум, который раньше любили называть тёмной энергией или антивеществом. Летум есть во всём и поглощает энергию в любом её проявлении. Поэтому энергия никогда не исчезает в никуда, а просто поглощается летумом.
– И где его взять?
– Летум можно создать из инитиума, – подхватил Адам, – если разделить его ядро с помощью протонов водорода. После небольшого взрыва энергии начнётся её поглощение, – он провёл рукой по изображённой металлической конструкции, – Вот тут будет происходить разгон протонов. Здесь – он столкнётся с инитиумом. А в этих маленьких капсулах будут инитиум и протоны водорода.
По чертежам места хранения материала были чуть ниже плеча. Вниз от них к кисти шли: один прямой путь в виде трубки для инитиума, и второй с многочисленными поворотами и закруглениями – для протона. На кисть надевались специальные доспехи для защиты от незапланированного поглощения энергии. По ним проходили трубки и сходились в центре ладони – в плоском металлическом механизме, от которого шли провода. В них и будет происходить процесс поглощения.
– Чтобы запустить процесс достаточно будет нажать на эту кнопку, – он указал на точку возле места хранения, – Всё произойдёт быстро. Даже понять не успеете.
– Звучит просто, – сказал Вайс и повернулся ко входу.
В комнату переговоров вошла молодая девушка. На ней была форма Академии и прикреплённый к груди бейдж. Она поздоровалась со всеми присутствующими и обратилась к профессору Идо:
– Программа написана. Останется только проверить её на деле, когда будет готова вычислительная машина. Там уже будет известно, что нужно исправить.
– Спасибо, Клара, – улыбнулся Гюстав, – Перенесите на главный компьютер в конфиденциальную учётную запись Академии, чтобы наши товарищи сверху знали, что мы не сидим на месте.
Девушка кивнула и ушла. Адам был приятно удивлён, что программу написали так быстро. Оставалось дело за малым.
– Я займусь перчаткой, а вы – капсулой, – скомандовал Давет, полностью пробудившись, – Если что, я на связи. Ещё я хочу поговорить с тобой, Рейн.
Вайс дёрнул бровью. Они остались в комнате одни. Адам протянул ему руку, как некогда сделал работник. В ответ на это Рейн демонстративно закатил глаза и отвернулся. Он долго о чём-то думал, рассматривая белые напольные плитки. Когда мужчина развернулся, взгляд его стал серьёзным. Даже для него это было необычно.
– Ты собираешься к Судье? – басом спросил он, как робот.
– Да, чтобы отдать записи, – скривился от ужаса Адам, – Так что я жду.
– Я пойду с тобой.
Это было неожиданно. Неужели Рейн смог найти в них то, что пропустил Адам? Давет мог это допустить. При прочтении записей он думал совершенно не о них, а о своих проблемах. Взгляд Уоти Габра постоянно был на старых листах записной книги Лолиты.
– Ладно. Говорить мне причину своего похода туда, ты не будешь, верно?
Вайс не ответил, но хитрая улыбка говорила сама за себя. Адам наоборот удивился бы, если бы Рейн сказал всё сейчас. Он любил ставить всех перед фактом или, когда дело было уже сделано. Отказывать ему было бесполезно. Что мешало бы ему пойти следом? Ничего.
– Ты больше не медитировал? – спросил Адам, когда они были возле здания с острыми башнями.
– Ты бы ещё при Лолите спросил это, – рыкнул Вайс, – Хочешь, чтобы меня под суд отправили?
– В прошлый раз ты этого не боялся, – засмеялся Давет.
Рейн помолчал, рассматривая высокие потолки и свечи в коридоре здания Правительства. Он остановился. Адам смотрел в ту же сторону, что и он. Почему-то взгляд мужчины был беспокойным. Уголки рта опустились, и мышцы на лице задёргались.
– Рейн? – позвал Давет друга, положив руку ему на плечо, – Всё в порядке?
– Да, – шёпотом ответил Вайс, закрыв глаза и опустил голову, – Просто… странное чувство. Я стал слышать чьи-то разговоры. Эти голоса кажутся мне знакомыми.
– Они не говорят о чём-то ужасном?
Рейн отрицательно покачал головой.
Он встряхнулся и быстро пошёл вперёд. Адам снова не успел среагировать на его внезапно поменявшееся настроение. Поэтому в холл первый влетел работник исследовательской группы. Там их уже ждала Лолита.
Она медитировала посередине холла под мансардным окном. На бледных оголённых плечах женщины сияли разноцветные пятна от витража. Белые волосы, подстриженные по плечи, вздымались от высвобождаемой энергии.
«Мы все равны, но кто-то равнее», – хмыкнул про себя Адам, увидев фигуру Судьи в воздухе.
Почувствовав присутствие посторонних, Босстром приземлилась на ноги и медленно развернулась. После медитации её лицо выглядело отдохнувшим и умиротворённым. Адам встал рядом с другим мужчиной.
Рейн не отводил взгляда от Лолиты в то время, пока она изучала его. Давет почувствовал, что в этой комнате лишний он, и ноги уже дёрнулись, чтобы направить его в обратный путь.
– Не ожидала вас увидеть здесь, – обратилась Босстром к мужчинам, – Я могу вам чем-то помочь?
Адам не успел ответить, как Рейн вытащил из-под куртки знакомую папку. Лолита сразу перевела встревоженный и озлобленный взгляд на Давета. В это время его сердце могло разорваться от внезапного страха. Как же он ненавидел находиться в компании создающих! Эти сияющие голубые глаза с маленькой чёрной точкой были у всех создающих одинаковые, когда те злились. Пусть Адам и не высший, но иногда он видел испускаемые потоки энергии. Так и сейчас, энергия заискрилась вокруг Судьи.
– Почему они у вас? – сквозь зубы спросила Лолита, морща нос.
– Простите, мисс Босстром, – неожиданно ласково проговорил Рейн, чему Адам сильно удивился, – Адам по дружбе одолжил ваши записи для изучения. Я очень сильно настаивал на этом, так как чувствовал необычную энергию от них. Я хотел лично отдать их вам.
Лолита расслабилась. В сознании сразу проскользнула мысль об ачарии. Это услышал Вайс и почему-то разозлился. Он постарался аккуратно отдать записи, но сам того не осознавая, почти кинул их. Босстром виновато посмотрела на уходящего Вайса и запаниковала.
– Постойте! – вдруг закричала она, бросаясь за ним следом.
У выхода Рейн столкнулся с встревоженным Уоти Габром, лицо которого сразу поменялось при встрече с неожиданным гостем. Вайс кинул быстрый взгляд и скрылся за поворотом. Учитель знающих выпрямился и медленно провёл Босстром на её прежнее место.
– Мистер Давет, – обратился он, встав рядом с Судьёй, – Я как раз хотел поговорить о вас.
– Обо мне? – Адам не был рад такой новости. Он так же, как и Лолита, хотел догнать Рейна.
– Да. Оракул видел недалёкое будущее и, к сожалению, там были вы. В плохом для нашего общества свете.
– И что же там было? – дерзко спросил Давет.
– Ваши исследования приведут к гибели цивилизации высших. Вам стоит прекратить свои разработки сегодня же. Иначе нам придётся использовать менее мирный способ.
Адаму нечего было сказать. Он окаменел от таких слов Габра. Особенно пугали последние слова. Всё-таки мысль о том, что Адам опасен для них – не такая абсурдная и смешная, как изначально казалось Уоти.
– Мои люди конфискуют все ваши наработки, чтобы вы не попытались воспользоваться ими, – добивал Давета учитель высших, – Они обыщут не только Академию, но и ваш дом. Надеюсь, что мои слова понятны для вас, иначе смерть Тайлера Дайсона напрасна.
Лолита, всё это время стоящая в обнимку с папкой, с испугом посмотрела на Уоти. Он сказал это в самом конце, будто это было что-то второстепенное. Адам тоже очнулся после стольких пронзающих фраз Габра. Мужчина чувствовал на себе эти взгляды, но оставался спокойным. Его гордо поднятый подбородок выводил из себя.
– Что ты такое говоришь? – спросила Лолита, смотря ему в глаза, – Что значит «смерть Тайлера»?
– То и значит, дорогая Лолита, – продолжал холодным тоном Уоти, – Энергия Тайлера вышла из-под контроля. Он не заметил, когда уровень опустился ниже допустимого. Я нашёл его уже мёртвым.
– Я мог бы использовать свои знания, чтобы подобного не повторилось, – решил попытать удачу Адам, – мы сейчас работаем как раз над этим! С помощью капсулы можно измерить энергию и вернуть нужный уровень!
– Я не понятно выразился? – зарычал Уоти.
– Мисс Босстром! – Адам пытался достучаться хотя бы до неё, – Это же только один из возможных исходов! Я могу помочь высшим!
– Высшим не нужна помощь от обычного человека! – закричал Уоти Габр, и эхо от его голоса пронеслось по коридору, – Высшие на то так и называются, что стоят выше обычного человека! А ваши разработки, мистер Давет, погубят нас! Хватает проблем от ваших генов, которые могут вернуть человечество на шаг назад! – он подошёл ближе к Адаму и навис над ним, – Поэтому, живите жизнью обычного человека и не высовывайтесь.
Адам выслушивал всю желчь, борясь с гневом. Картины того, как он размазывает Уоти Габра по белоснежным стенам этой комнаты, немного успокаивали его. Сейчас он по-настоящему пожалел, что не родился создающим высшим. Будь в его руках такая сила, то давно бы избавился от этих насмешек.
Давет в последний раз посмотрел на Лолиту, которая обещала всегда быть за него, и ушёл, сжимая челюсть как можно сильнее. Он горел изнутри. Злость и обида пульсировали в груди. Рукам не хватало чьей-то мягкой плоти. Сжать её, настолько сильно, чтобы она лопнула, как воздушный шар. Адам ненавидел всех высших, что встречались на пути. Он хотел, чтобы одно звено ушло навсегда. Одно звено человечества, чтобы наступил порядок.
Он ворвался в кабинет и раскидал все записи. Какая разница в каком порядке лежат страницы, если их всё равно конфискуют? Вот высшие будут удивлены, когда увидят обычные листы! Адам рассмеялся. Не заметив он скинул со стола обломок инитиума. Он с грохотом упал на пол. Давет поднял его. Великолепная мысль, как он думал, пришла к нему.
Сварка быстро нагрелась. Её температуры было достаточно, чтобы расплавить это хранилище энергии. Как жаль, что капсула не готова! Он ведь мог просто воспользоваться ей.
Давет раскрыл шприц и влил в него нестабильный инитиум. Думать долго не пришлось. Рука сама воткнула тонкую иглу во вздутую вену. Когда это произошло, Адам испугался и понял, какую глупость натворил.
Прошло время, но ничего не происходило. Адам усомнился в своих догадках и разочарование коснулось его. Он хотел написать об этом в своей книге, но ноги онемели. Мужичина упал, и глубокая темнота поглотила его сознание.
13
«Да кем себя возомнили эти высшие? Без них мир был более свободным, чем сейчас!»
«Вот именно. Какой смысл от высших, если Правительство запрещает пользоваться силой?»
«Их не должно было стать столько. Расплодились, как сорняк, а теперь хвалятся своим открытым подсознанием!»
«Они не видят своей глупости. Но могут указать на недостатки обычных людей. Так всегда было».
«И так останется. Эта переходная форма самая отвратительная. Каждый пытается стать лучше других».
Голоса заполняли мысли. Чем дольше Адам слышал их, тем меньше понимал. Они превращали обычный разговор в невыносимый гул. Хотелось закрыть уши и не слышать. Но уши помогали избавиться только от чьего-то тихого дыхания неподалёку.
Боль разрасталась, как корни дерева, по всему телу и не исчезала. Она становилась только сильнее в очаге, который находился в районе головы. Адама бросало в жар. Он чувствовал себя выкованным мечом в руках потного оружейника. После пекла по телу бил пронзающий холод. Это повторялось раз за разом, и Давет уже подумал, что привык к подобной пытке. Но на этом она не закончилась.
Стало нечем дышать. Лёгкие словно накачали плотным дымом. Он расширял их, отчего мышцы грудной клетки свело. Адам услышал хруст. Но откуда он шёл? Звуки до сих пор терялись в споре голосов.
«О, посмотри, вот эта!»
Голос засмеялся:
«Да-да! Возомнила себя той, кто сможет поменять мир. Как бы не так!»
«Взяла на себя слишком много ответственности. Совсем не думала об Адаме. Вот это я понимаю жена!»
«От неё даже родители отказались, когда узнали, что она обычный человек».
Адам открыл рот, чтобы закричать. Но он не услышал себя. Он схватился за голову и стал стучать ей об твёрдую поверхность. Эта боль была ничем по сравнению с той, что он чувствовал по всему телу. Она будто даже становилась меньше.
Его толкнули. Он не смог удержать равновесие и упал. Руки и ноги сразу кто-то схватил. Он бы и хотел встать, но сил не осталось. Но было кое-что другое…
Тишина. Сладкая, согревающая тишина! Давет не смог удержаться и широко улыбнулся.
– Переложите его на койку, – скомандовал знакомый женский голос, – Ты в порядке?
– Да, я больше испугалась.
«Опять эта картина. Найти бы художника этого уродства и избить его испорченным холстом»,– подумал Адам, глядя на изображение высшего.
Он опомнился. Такие мысли были ему нехарактерны, а злость – отвратительна. Он сам себе вдруг стал отвратителен.
Его тело мотало из стороны в стороны, как на корабле. Если оно остановится, то корабль потонет. Пойдёт ко дну вместе со всем грузом. А этот груз был ценен. Нельзя было стоять. Нельзя…
Мужчина повернул голову. Недалеко от него стояли Эль Давет и Ева. Они закрывали второе творение неизвестного художника с энергией.
– Ева? Что ты тут делаешь?
Женщина обнимала себя руками. Её муж выглядел так, будто употребил запрещённые вещества. Но даже не это пугало знающую, а то, что Адам изменился. Они виделись несколько часов назад. Что с ним произошло?
– Адам, – обратилась она к мужу строго, – Что ты сделал?
– В каком смысле? – пытался отдышаться Давет, – Я… ничего не делал.
Ева осмотрелась. Не найдя нужного предмета, она вытащила из кармана смартфон. Включив фронтальную камеру, женщина направила экран на Адама.
Взгляд долго фокусировался. Сначала мужчина увидел белые волосы. Затем проступили голубые радужки глаз с лопнувшими капиллярами на белках. Давет затаил дыхание.
– Не может быть…
Он попытался дотронуться до лица, но руки оказались зафиксированными к койке. Новая волна гнева мгновенно захлестнула Адама. Он с яростью стал рвать ремни, как бешенный зверь. Он чувствовал боль, но не останавливался. Ева отошла.
Горло будто кто-то сжал. Лицо мужчины покраснело, и вздутые вены показались через мокрую кожу. Поняв, что сын ничего не сделает, Эль прекратила использовать силы. Давет перевёл на мать озверевший взгляд.
«Пора показать, на что ты способен, Адам».
– Нет! – закричал он, стуча головой об изголовье кровати, – Замолчите! Замолчите!
«Не сопротивляйся. Лучше действовать сообща, а не против друг друга».
«Адам. Ты же сам хотел показать Уоти, кто есть кто. Вспомни, что он говорил тебе».
«Или ты готов смириться со статусом обычного человека?»
«Человека, не способного ни на что?»
«Ты останешься ни с чем. Уоти заберёт у тебя всё, что есть».
«И всё, чего ещё нет».
– Прекратите, – умолял Адам, захлёбываясь слезами, – Я не хочу…
– Адам! – к нему подошла мать и хватила за лицо, – Послушай меня.
– Я не хочу, – повторял он, – Я хочу тишины.
– Адам! Думай о своём. Вспомни детство. Как мы ездили к морю. Вспомни маяк, на котором ты провёл несколько дней. Как мы тебя потом искали…
«Детство. Проблемы начались с самого рождения».
«В детстве были самые жестокие люди – дети, что родились сразу высшими».
«Глупые, хвастались тем, что в скором времени потеряют свою личность».
– Вспомни, как в четырнадцать ты отправился с друзьями путешествовать. Ты столько всего рассказывал про поездку! Про города, про людей. А природа. Вспомни то озеро, где ты признался Еве в чувствах.
«Людей. Они всегда смотрели сверху-вниз. Высшие же».
«Да, ещё вспомни ту кучку людей, что чуть не убили тебя. А они всего лишь хотели показать тебе, на что способны».
Тот день, когда Адам понял, что любит Еву, никогда не пропадёт из памяти. Он был совсем мальчишкой, но уже строил взрослые планы на жизнь. Он был уверен, что женится на юной Розенфельд. Ева была всегда искренна с ним, и, даже когда Адам думал сознанием, делала вид, что не слышала этого. Давет восхищался упорством девушки. В двенадцать она познала истинное «Я». Может эта была одной из причин, почему Ева поддерживала его.
– Вспомни, как мы съехались, – взволнованно говорила Ева, – Как ты сделал предложение. Свадьбу…
Он помнил не только это, но и первый поцелуй, первую ночь, первый танец, первую ссору.
«Если бы она по-настоящему любила тебя, то не пошла к Уоти Габру на обучение».
«Она не уважает твои чувства. А ты и рад».
«Вспомни, что она тебе сказала в тот день».
Адам долго обдумывал решение Евы. Они ещё не были женаты, но Ева сразу предупредила его, что, если их взгляды на этом расходятся, то лучше прекратить общение сейчас. Розенфельд всю осознанную жизнь посвятила тому, чтобы в будущем стать новым Оракулом. И не хотела изменять своим взглядам.
Голоса загомонили. Они превращались в ужасную массу, разрывающую разум. Он окончательно перестал слышать свои мысли. Ему было сложно даже видеть то, что происходит вокруг. Фигуры сливались воедино.
Чудовище, сотворённое из всего существующего, распахнуло на Адама свои красные глаза. Они были огромны! В чёрных зрачках можно было утонуть и никогда не вернуться. Разноцветные линии сплетались внутри радужки, и выглядели, как потоки энергии. Примерно так их Адам и представлял.
Энергия искрилась, зажигая всё, до чего сможет коснуться. Давет потянулся к ней, в надежде, что она освободит его от голосов. Но потоки избегали его. И вот это чувство снова пробудилось в Адаме. Чувство отверженного, изгнанного из мирового порядка. Он останется единственным во всей вселенной, кому будет недоступна энергия.
Чудовище отступило назад. Энергия испарилась в чёрных водах, где находился мужчина наедине со своим монстром. Вокруг никого не было, кто мог бы помочь. Даже голоса испугались красных глаз.
Давет постарался расслабиться и отдаться чёрных водам подсознания. Он был готов к тому, что чудовище раскроет пасть и поглотит его. Тогда он будет скитаться по склизким внутренностям вечность, пока рассудок окончательно не покинет его.
Но после долгой тишины, Адам всё-таки решил открыть глаза. В палате было темно. За окном стояла глубокая ночь. Рядом никого не было. Паника возродилась в сознании Давета, но он быстро взял себя в руки.
Тело было удивительно лёгким. Когда он пробудился с болью, оно казалось неподъёмным. Адам смог быстро встать на ноги. Электронные датчики вызывали зуд. Мужчина попытался снять их, но они были приклеены на совесть.
– Плевать, – шепнул он себе охрипшим голосом.
По полу бродил сквозняк. Это показалось Адаму странным, ведь двери, как и окна, не пропускали воздух. Если бы не кондиционеры, то находившиеся в палатах пациенты, могли бы задохнуться.
Щелкнув переключатель, Адам зажмурился. Свет сжигал его глаза.
В интерьере палаты ничего не поменялось. Адам почему-то считал, что тут проходила драка. Ему в глаза бросилась стена напротив больничной койки. На уровне немногим выше его головы были трещины. Кто-то кинул туда что-то тяжёлое?
Давет подошёл к зеркалу. Он отшатнулся, увидев лысую голову. Руки сами потянулись ко рту, чтобы не разбудить всю больницу криками. Испуганные карие глаза смотрели на Адама через зеркало. Немного успокоившись, мужчина стал изучать облысевшую голову. Может это обман зрения?
Нет. Кожа была идеально гладкой. Тело задрожало. Ноги снова стали ватными, и, боясь упасть, Адам двинулся к спальному месту. Черные мерцающие звёздочки появились, как только он сел на мягкий матрац. Давет ощутил рвотный позыв и уже схватил первый попавшийся горшок с цветами. Чувство оказалось ложным, но Адам продолжал сидеть в обнимку с цветком.
Новые приступы тошноты помешали ему услышать, как кто-то вошёл в палату. Плеча коснулась лёгкая женская рука. Адам медленно повернулся, отыскивая подходящую скорость поворота головы, с которой ему вновь не станет плохо.
Движение мужа было прерывистым. Голова тряслась отдельно от тела. Больничная рубашка полностью пропиталась холодным потом. Ева видела красные глаза и пелену из слёз. Она провела рукой по щеке Адама. Он отреагировал только спустя время.
Давет упал на колени, прижавшись ртом как можно ближе к горшку. Булькающие и рычащие звуки наполнили комнату. Адам давился слюной, пытаясь продышаться. То, что находилось в его желудке, жгло расцарапанное горло. После нескольких «подходов» очищения мужчине полегчало. Он откинул голову и положил её на кровать.
Розенфельд аккуратно вытерла рот Адама, подняла его на кровать и ушла, прихватив с собой потерпевшее растение. Давет всё это время смотрел на зеркало, в котором он увидел чудовище… себя. Почему с ним это произошло? Неужели в этом мог быть виноват инитиум? Если это так, то использовать его – опасно. Адам вдруг вспомнил, что до своего решения ввести инитиум, он разговаривал с Уоти. О чём?
Он не понимал, где реальность, а где бред, в котором обитал тот зверь с красными глазами. Могло быть и так, что всё, что связано с энергией и исследованиями – сон. А эта больничная палата – постоянное жилище Адама. Он – безнадёжно больной. Мужчина даже решил, что такое развитие событий лучше, чем…
«Мои люди конфискуют все ваши наработки», – прозвучал голос Габра, который вызвал новый приступ тошноты, – «То и значит, дорогая Лолита. Энергия Тайлера вышла из-под контроля».
Оракул мёртв.
Ева вернулась. Вместе с ней были родители Адама. И если присутствие одного он понимал, то что тут забыл второй? Отец Адама, несмотря на самоконтроль, увидев сына поменялся в лице: всегда прикрытые глаза округлились, уголки рта потянулись вниз, а гладкий лоб изуродовали три кривые складки. Ягве Давет громкими шагами, чуть шатаясь, подошёл к Адаму.
– Отец? – спросил Адам, и его глаз дёрнулся, – Ты же должен быть на работе.
– Какая работа, когда ты здесь, Адам? – строго произнёс мужчина, не прекращая морщиться.
– Как самочувствие? – перебила Эль Давет, проверяя энергию сына.
– Отвратительно.
По внешнему виду Адама можно было догадаться, что он ответит, поэтому все промолчали.
Ягве подвинул стул и сел, положив руки на колени. На его лице читалась неуверенность, которая была нехарактерна для него. Хоть Адам и был слаб, но заметил такую мелкую деталь. Это выражение уже появлялось на лице Ягве, когда он хотел извиниться. Но сейчас просить прощения было не за что.
– Закрой дверь, пожалуйста, – не смотря на Еву, сказал мужчина, а затем поднял свои голубые глаза на сына, – Скажи мне одну вещь, зачем ты сделал это?
Давет-младший услышал сказанное, только когда его мать прекратила обследование. После стресса организм чувствовал энергетическое вмешательство, и Адам понял, что это чувство не из приятных. Сразу появлялся шум в ушах и боль пронзала глаза. Но как только Эль Давет закончила, весь дискомфорт исчез.
– Я не хочу об этом сейчас разговаривать.
– Мне плевать, что ты хочешь, Адам, – грубо ответил Ягве, – Меня волнуют твои действия. Чего ты хотел добиться?
– Ты говоришь об этом так, будто знаешь, ЧТО я сделал, – Адам попытался сесть, но слабое тело не было способно удержать себя, – К чему эти вопросы?
Давета раздражало, когда отец начинал опросы. Ему стоило идти не в учителя, а в Судьи или в отделение предотвращения противозаконных действий (ОППД), где работала Лизи. Они бы там спелись.
Тон Давета-старшего убивал любое желание общаться с ним. Он обвинял собеседника в первые секунды, не давая возможности оправдаться. А что ещё хуже, невиновный чувствует себя виновным и порой может признаться в том, чего не совершал. Обычно подобные беседы заканчивались ссорами, где Адам не мог терпеть обвинений от собственного отца. С годами сын превзошёл отца, научившись уходить от разговора без последствий.
– Я хочу понять тебя, – ответил Ягве, – Насколько мне известно, эксперименты на себе не ставят.
– Плохо тебе известно, – огрызнулся Адам.
Мужчина, сидевший на стуле, промолчал. Злой взгляд сына обрубил желание допрашивать. Тогда он сказал в своё оправдание более мягким голосом:
– Я волнуюсь за тебя. Шутки с энергией опасны.
– Я знаю, – мужчина откинулся на спинку кровати, – Это было в порыве злости. Не больше.
– И этого оказалось достаточно, чтобы навредить не только себе.
– Что? Я кого-то…
– Ничего страшного не произошло, – вмешалась Ева.
– Но могло, – голос Ягве стал громче, – Я видел исходы, и повезло, что ты остался жив.
– Исходы? – повторил Адам, – Ты медитировал?
Видимо, был удивлён только он. Ева и Эль Давет стояли неподвижно, пока мужчина бегал глазами по окружающим его людям. Резкая головная боль прервала Адама, и он сжался в клубок, прижимая голову к коленям. Гудение пронзало. Сквозь него только отдалённо можно было услышать голоса присутствующих. Особенно голос Ягве.
Снова эти глаза. Снова уходящая от него энергия. Снова голоса, повторяющие одно ненавистное Адаму слово: «обычный». Он начинал терять себя, своё прошлое, мысли. Вокруг были только потоки энергии и красный свет, проходящий сквозь его тяжёлое тело, которое с каждой секундой становилось сложнее держать. Адам утопал, теряя последний свет.