Глава 69
Всё складывалось вроде бы благополучно, однако Миранда не расслаблялась, напряжённо ожидая приближающегося полнолуния.
Накануне она не отпустила Ларсена на охоту и весь день не отходила от него ни на шаг.
Ларсена это явно напрягало, но высказать недовольство он не смел и покорно принимал такой надзор.
Однако чем темнее сгущались сумерки, тем более нервным он становился и было заметно, что сдерживается он с трудом.
Чувствуя напряжённость обоих, Люсьена испуганно косилась то на Миранду, то на него, ничего не понимая в происходящем.
Когда за окном совсем стемнело и луна словно блюдце зависла над крышей их домика, Ларсен не выдержал и, ссылаясь на головную боль, сообщил, что хочет выйти на улицу подышать воздухом.
– Я провожу тебя, – тут же шагнула следом за ним к дверям Миранда, и обернувшись к Люсьене, злобным тоном приказала: – Иди к себе и ляг в кровать! Посмеешь встать раньше рассвета, самолично придушу!
Испуганно сжавшись, Люсьена часто закивала и юркнула к себе в кладовку.
А Миранда с Ларсеном вышли на крыльцо.
Они долго стояли молча, вдыхая прохладный аромат ночного леса. Ларсен смотрел на луну, потом обернулся к ней и, глядя прямо в глаза, хрипло спросил:
– Ты ведь всё обо мне знаешь, зачем стережёшь? Боишься не совладать в другом обличье? Не бойся, я уйду до рассвета и не причиню вам вреда.
– Я не дам тебе это сделать.
– Почему?
– Потому что тогда ты окончательно попадёшь ко мне в рабство и убить меня никогда не сможешь, и даже надежду на избавление потеряешь.
– Я не собираюсь тебя убивать и ситуацию я контролирую в любом обличье. Поэтому не бойся и отпусти до утра.
– Ты не понял. Это лишит тебя свободы воли, так что я не боюсь, а не хочу тебя её лишать. Поэтому не дам это сделать.
– Как не дашь?
– Легко. Ты пообещаешь мне сейчас не надевать амулет. Где он у тебя, кстати?
Ларсен отвёл взгляд и хрипло проговорил:
– Ты говоришь о моей свободе воли… так вот, не пообещаю.
– Твоя свобода воли на данный момент заключается в единственном: убить меня и делать всё, что пожелаешь, или не убивать и безропотно подчиняться. Поэтому либо убивай, либо обещай! И хватит пререкаться! Я желаю, чтобы ты сам его не надевал! Обещай мне это! Быстро!
Вместо ответа он выхватил из кармана шнурок с висящим на нём волчьим клыком и попытался надеть на шею, но Миранда перехватила его руки и взглядом впилась в глаза, напористо выдохнув:
– Обещай, я сказала!
Он оттолкнул её, спрыгнул с крыльца и попытался вновь надеть амулет, но руки его явно не слушались, тогда он упал на колени, оперся руками о землю, низко наклонил голову и из груди его вырвался хриплый рык.
Миранда следом за ним спустилась с крыльца, подошла ближе положила руку на его густую чёрную шевелюру и, потрепав волосы, негромко произнесла:
– Давай, мой мальчик, всего одно движение, и ты свободен. Сделай это сейчас, раз по глупости не оставил меня там.
Мышцы плеч его напряглись, а потом он решительно потряс головой, сбрасывая её руку и, поднявшись, обернулся к ней:
– Нет, хозяйка. Я не стану это делать. Вы вправе меня ограничивать и любым образом наказывать, я больше не посмею противиться и обещаю, что не посмею без вашего приказа надеть амулет.
– Идиот! – с чувством раздражённо выдохнула она. – Я не наказываю тебя! Я не даю тебе обречь себя на бесправное рабство! Ты ведь тогда в фамильяра моего превратишься, идиот чёртов! Как только обернёшься, так и станешь им!
– Для меня нет разницы, – грустно усмехнувшись, проговорил он. – Я и так уже у вас в рабстве. И вы делаете его для меня совсем невыносимым, не давая возможности сбросить напряжение.
– Проклятье… – Миранда глубоко вздохнула, пытаясь обуздать накатившее раздражение, через некоторое время ей это удалось, и она достаточно спокойным тоном произнесла: – Да, я очень злобная хозяйка. Но раз выбрал меня, придётся теперь терпеть. Единственное, что могу посоветовать, это предложить Люсьене стать твоей супругой. Если она согласится, а она, скорее всего, согласится, поскольку ты ей явно нравишься, у тебя будет возможность получать разрядку иным способом. Причём, учитывая её способности, очень действенным и эффективным.
– И вы не станете возражать против нашего союза?
– Я сама его предложила. Какие у меня возражения могут быть? – удивлённо хмыкнула она. – Вы теперь оба мои слуги, и ваш союз будет достаточно логичен. К тому же, если дочь она от тебя родит, то та её потенциал не только унаследует, но и на порядок превзойдёт.
– А если сына?
– Он окажется сильнее тебя, но вряд ли мальчишка у неё родится, я девчушку вижу…
– Воля ваша, хозяйка. Я исполню.
– Ты чем-то недоволен? – уловив в его тоне горечь разочарования, поинтересовалась Миранда.
– Я предпочёл бы верно служить вам.
– Ты и будешь служить мне. Одно другому не мешает. Надо ведь тебе иметь возможность сбрасывать напряжение.
– Раньше я справлялся без этого.
– Тем способом, который я сейчас заблокировала для тебя. Поэтому не привередничай. Люсьена молода, красива и влюблена в тебя. Ты получишь колоссальное удовольствие, поверь мне.
– Вы несказанно добры ко мне, хозяйка. Моё место вы могли указать мне гораздо более жёстким способом, – не скрывая разочарования, подавленно проговорил он.
– Не злись, – протянув руку, она коснулась волос на его виске, – Ты потом поймёшь, что так для тебя будет лучше. Тебе сейчас мои чары мозги туманят, но это со временем пройдёт. Не ожидала я, что вытащить оттуда ты меня захочешь. Остаться я там должна была. Извини, что так получилось, не хотела…
Он схватил её руку, вложил в неё свой амулет, потом прижал к своим губам, нежно целуя, и возбуждённо зашептал:
– Не говори, не говори так. Я счастлив, что смог вытащить тебя. И готов посвятить тебе жизнь, любой каприз исполнять, быть твоим ручным зверем.
– Забери амулет, – она переложила его обратно ему в ладонь. – Он твой. Я не стану тебя его лишать. Когда меня не станет, ты волен будешь его надеть…
– Нет! Если ты умрёшь, я уйду следом! – тут же решительно возразил Ларсен.
– Прекрати! – Миранда поморщилась. – Ты молод, не надо связывать наши жизни. Именно, чтобы не допустить этого, я не позволяю тебе надевать амулет. И не спорь! Это моя воля и мой приказ! А теперь всё! Иди к Люсьене и предложение ей сделай! Согласится, развлекайтесь до утра, тревожить вас не стану. Иди! Иди, я сказала! – она подтолкнула его в сторону двери.
Потупившись и пробурчав под нос: «Как прикажете, хозяйка», Ларсен скрылся за дверью.
Миранда села на ступени крыльца и устремила взгляд на полную луну. Её мерцающий холодный свет нёс успокоение, умиротворение и отрешённость от бремени мирских забот.
Она даже не заметила, как небо на востоке заалело, и на полянку перед домом опустился предрассветный туман. А потом первые солнечные лучи скользнули по верхушкам деревьев, отражаясь в капельках росы, и птицы до того примолкшие, разом защебетали со всех сторон, радостным гомоном встречая новый день.
Дверь за спиной Миранды приоткрылась, и на крыльцо выскользнула Люсьена. Увидев её, она опустилась рядом на колени, подхватила её руку и прижала к губам, заискивающе заглядывая в глаза. Во взгляде девушки плескались радость и невысказанная благодарность.
– Я рада, что ты довольна, девочка моя, – Миранда свободной рукой погладила Люсьену по волосам. – Он неплохим мужем будет, и детки у вас пойти должны хорошие.
***
Через месяц стало понятно, что Люсьена забеременела, и Ларсен отвёл её к местному священнику, преподнёс богатое пожертвование и попросил обвенчать их, рассказав, что нашёл умирающую немую девушку в лесу, документов она не имеет, рассказать ничего не может, и он хочет спасти её и взять в жены.
Поскольку в пределе творилась полная неразбериха из-за того, что герцог находился под церковным следствием по обвинению в колдовстве, то священник не стал чинить препятствий и настаивать на разрешении на брак прямого сюзерена, коим для егеря как раз и являлся герцог. Сначала он окрестил Люсьену, дав ей новое имя Грета, а потом обвенчал их и оформил все документы.
Вернувшись после церемонии домой, Ларсен рассказал Миранде, что по новым документам Люсьену теперь зовут Гретой, и они решили называть её только так, дабы не вызвать ненужных подозрений и исключить путаницу.
Ещё через пару месяцев стало известно, что герцог Скиндермейнский признан инквизицией колдуном и публично казнён. Кто станет новым сюзереном здешних мест, было непонятно. Сыновей герцог не имел, дочь была незамужней и ещё несовершеннолетней, младший брат был сводным, от другой матери, а земли были преданным по материнской линии герцога. К тому же после обвинения в колдовстве земли могли перейти во владения церкви. Одним словом, весь придел замер в ожидании новостей.
Глава 70
Альфред, сидя за столом в кабинете главного инквизитора, перебирал бумаги, размышляя кого из претендентов на земли герцога Скиндермейнского поддержать. Желающих было много. Всем хотелось взять под свою руку столь богатый предел или хотя бы его часть.
В это время в дверь постучали и после разрешения войти на пороге показался Илиас:
– Ваше Святейшество, пришёл маркиз Карл Критенборг, просит аудиенции.
– По какому вопросу?
– Какой у него может быть вопрос кроме как получить ваше благословение на свадьбу с Анной Скиндермейнской и заручиться вашей поддержкой в вопросе притязаний на земли её отца. Торговаться, небось, будет, и что-то предлагать взамен.
– Это он тебе сказал?
– Нет, конечно, мой господин. Официально он просит об исповеди и наставлении, но мотивы и слепцу ясны. Он давно на руку Анны виды имеет и ещё при жизни герцога сватов засылал, только герцог повыше метил и в мужья Анне не менее принца желал.
– Дочери колдуна только принца в мужьях и иметь, как же… – Альфред брезгливо скривился.
– Именно на это у маркиза и расчёт, что посчитаете вы подобное неуместным, рассмотрите его кандидатуру и пред королём поддержите. Опекуном Анны сейчас ведь король является, а у вас на него влияние, да и вообще, вы потребовать можете, чтобы в монастырь он её отправил грехи отца замаливать, а всё владения святой церкви передал во славу Господа нашего и во искупление грехов колдовства бывшего владетеля.
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Я бы посоветовал последний вариант. И церковной казне прибыток, и семья колдуна потомков иметь не будет. Но решать вам, маркиз тоже может сделать достаточно интересное предложение, поэтому в любом случае выслушать его не было бы лишним, на мой взгляд.
– Ты учишься разумности, меня радует это. Несмотря на то, что Анна дочь колдуна, за деяния отца она по малолетству ещё не ответчица. Однако, нельзя исключать вероятность, что склонность к оному по наследству ей всё же перешла… – задумчиво проговорил Альфред и, наткнувшись на недоумённый взгляд Илиаса, раздражённо осведомился: – Что так смотришь? Не допускаешь такой возможности?
– Простите, мой господин, – Илиас потупился, – виноват. Подумалось просто, что нечего герцогу ей передавать было. Но в вашей воле посчитать иначе, и я засвидетельствую любой расклад, будьте уверены.
– Ты сомневаешься в его виновности?!
В тоне Альфреда было столько неприкрытой злости, что Илиас моментально повалился на колени и уткнув голову в пол, сбивчиво проговорил:
– Не гневайтесь, мой господин! Я ни в чём не сомневаюсь. Вы сами видели, сколь жёстко я допрашивал его и какие признательные показания получил. Их хватило бы, не только на аутодафе, но и на любую другую позорную казнь. Я лишь о физиологических способностях речь вёл. Но я ни в коей мере не настаиваю на своих выводах. Вы более прозорливы, Анна может иметь склонность к подобному и сама по себе, да и обрядовое колдовство никто не отменял. И я согласен, что яблочко от яблони недалеко падает, и готов в целях предотвращения и упреждения, так сказать, допросить её.
– Как ты её допросишь, если она сейчас под опекой короля?
– Вы забыли о шуте, Ваше Святейшество. Если будет на то ваша воля, я вызову его, дам необходимые наставления, и король в ближайшее время сам будет просить вас об исповеди и отпущении грехов, и во время церемонии вам не составит труда убедить его передать Анну под вашу опеку.
– Да. Так, пожалуй, и сделай, лишь с допросом не торопись. Пока опеки моей будет достаточно, а там посмотрим.
– Хорошо. Исполню. А что с маркизом?
– Маркизу откажи. Скажи, занят очень, предложи исповедовать сам. Если тебе скажет о намерении жениться на Анне, сведи его с Алехандро. Вот если он его уломает ко мне через тебя с такой просьбой обратиться, я пожалуй, рассмотрю его челобитную и, возможно, даже вынесу положительное решение. Расклад понял?
– Хотите милорда Алехандро обременить обязательствами? – приподняв голову, но по-прежнему не поднимаясь с колен, осторожно осведомился Илиас.
– Не только. Хотя именно это одно из немногого, что действительно меня заботит… Мне бы действительно хотелось дать ему понять, что сотрудничество с тобой может пойти ему на пользу – раз, и я готов поспособствовать его причастности к решению будущности предела убийцы его сестры – два.
– Считаете, он может быть не удовлетворён казнью герцога?
– Разве, когда ты видел его последний раз, он выглядел удовлетворённым?
– Я бы такого не сказал, конечно. Как я уже говорил, он был замкнут, по-прежнему достаточно отстранён и к общению не склонен, хотя явной агрессии не проявлял и претензий вам никаких не озвучивал.
– Мне вот только ещё озвученных претензий от него не хватает! Ты понимаешь, что эта тварь-герцог именно меня подставил под удар? Когда всё только стало нормализовываться, Алехандро стал искать твоей дружбы, и тут эта мразь всё испортила… Поэтому пусть теперь маркиз придумывает, как его очаровать и чем задобрить, чтобы склонить к попытке возобновить с тобой дружбу и походатайствовать за него передо мной.
– Я понял, мой господин. Всё сделаю наилучшим образом. Не волнуйтесь. Милорд Алехандро не мог не оценить, сколь близко к сердцу вы приняли его потерю и как безжалостно расправились с обидчиком его сестры. Просто времени прошло мало, и его сердечная боль не стихла. Пройдёт время, он успокоится и обязательно возобновит попытки сблизиться и со мной, и с вами.
– Хорошо, если так. Ладно. Действуй.
– Будет исполнено, мой господин, – Илиас поднялся и, поклонившись, скрылся за дверью.
Альфред остался один, в задумчивости прикрыл глаза. Растревоженная разговором с Илиасом боль потери полыхнула с новой силой. Никак он не мог смириться с тем, что так глупо потерял Миранду.
Потерял из-за того, что герцог Скиндермейнский, выступавший в качестве посаженного отца на свадьбе своей двоюродной племянницы с графом Диего Истермандом, прельстился на восторженный рассказ будущего жениха о чаровнице, похитившей его сердце, из-за которой он упорно отказывался жениться, несмотря на явную выгоду партии, благословение церкви и настоятельные уговоры всех родственников, до тех пор, пока его не напоили до беспамятства, и провели церемонию бракосочетания практически насильно. Пресытившемуся герцогу захотелось разнообразить список своих побед, и вдобавок лишить племянницу потенциальной соперницы, поэтому он послал своих ратников в замок в полной уверенности, что родство с королём, собственное влияние и деньги обеспечат ему неприкосновенность и безнаказанность.
Безумная выходка, которую невозможно было предугадать, явно одуревшего от вседозволенности герцога, перечеркнула все планы Альфреда и унесла жизнь его сокровища, его женщины, которую он так долго добивался, и из-за этой мрази так и не сумел добиться, чтобы вернуть ей то, чего она была достойна.
В голове у Альфреда до сих пор не укладывалось, как такое могло произойти.
Не должно было этого случиться, не могло по определению. Не могли Вселенная и Творец допустить такого не только несправедливого, но и абсолютно нецелесообразного ни с какой точки зрения расклада.
Однако это был свершившийся факт, и ничто было не в состоянии его изменить.
Правда обугленных костей в зале он не нашёл, но при такой температуре горения, что даже футляр её амулета расплавился, это было неудивительно. А учитывая, что все допрошенные очевидцы не видели её среди спасённых и избита она была настолько, что вряд ли могла самостоятельно стоять на ногах, то практически не оставалось никакой надежды, что каким-то чудесным образом она всё же смогла избежать гибели.
Ещё и эта тварь-герцог её перед смертью мучил, изнасиловать пытался и опозорить, а потом бросил умирать в огне пожара. Благо если задохнулась в дыму, а если, не имея сил подняться, медленно и мучительно сгорала? Одна мысль о подобной кончине Миранды приводила его в бешенство.
Он, конечно, воздал герцогу по заслугам, тут и Ларгус, и Илиас очень постарались, видя, сколь он зол. Но это не уняло внутренней боли. Хотя страдания изощрённо пытаемого герцога временно немного притупляли её, поэтому он столь долго и не выносил окончательный вердикт, несмотря на то, что тот с первого допроса начал признаваться во всём, чём его обвиняли.
Вердикт он оттягивал до последнего, пока не появилось опасение, что герцог больше не выдержит пыток и умрёт, не дождавшись казни. После этого пытки по его приказу прекратили, а герцога, не способного даже держаться на ногах, привязали к кресту заранее и вместе с ним доставили на площадь, где прилюдно, после оглашения приговора, сначала лишили титула и в знак этого клеймили и выдрали язык, а потом сожгли.
При этом Альфред велел проследить, чтобы дрова были сухими и не давали дыма, способного удушить преступника до того, как начнёт гореть его тело. И чтобы дров было немного и их подбрасывали в костёр частями, чтобы максимально долго продлить казнь.
Король, который присутствовал на казни, неосторожно посетовал, что церемония слишком затянута, и нарвался на такую суровую отповедь Альфреда о том, что спасение раскаянием и покаянным принятием заслуженной кары души заблудшего ближнего, допустившего смертельный грех колдовства, не может быть делом поспешным, что испуганно крестясь, тут же стал оправдываться, что неуместно высказался, исходя из собственной торопливости, которую постарается искоренять усердным чтением молитв и покорным принятием любой епитимьи главного инквизитора.
Вспомнив испуганное лицо оправдывающегося монарха, Альфред не смог сдержать ироничной усмешки: «Тоже мне, правитель называется, трус и церковный подкаблучник». Ведь наверняка сейчас безропотно Анну сдаст под его опеку, хотя у самого на неё явно виды были. Уж больно мила и не по-детски развита виконтесса. Кстати, до сегодняшнего разговора с Илиасом, он сам был не против отдать девчонку королю на потеху, чтобы максимально раздробить владения герцога и дать возможность растащить по частям алчным родственникам и соседям. Однако спонтанно возникшая мысль: сделать сюзереном маркиза, обязав его при этом самому себе, понравилась ему больше, и план был тут же изменён.
Глава 71
Маркиз Карл Критенборг, молодой рослый брюнет с крупными чертами лица и выступающим орлиным носом, гордо восседал в зале для судебных разбирательств в кресле верховного судьи и вёл разбор и рассмотрение тяжб и жалоб подданных, которые попали под его руку в результате очень выгодной женитьбы.
Это было его первое посещение предела, поэтому дел для рассмотрения было много. Период безвластия сказался не самым лучшим образом и на взаимоотношениях подданных и на собираемых налогах.
Однако Карл был полон радостного энтузиазма и был настроен разрешить все проблемы быстро, что и делал, ориентируясь в решениях по большей части лишь на первое впечатление, собственную выгоду, и при этом не сильно вникая в суть.
Несмотря на такой настрой, к обеду он всё же утомился и решил отложить все оставшиеся без рассмотрения дела на следующий свой визит. Поэтому подозвал священника, исполняющего роль секретаря и ведущего архив принятых им решений и сообщил, что на сегодня рассмотрение дел он закончил и идёт обедать.
– Как прикажете, милорд, – священник подобострастно склонился, а потом заискивающе заглядывая в глаза, продолжил: – Может, подпишите ещё несколько страниц архивных книг, уже постфактум, так сказать, вам для сведения. Ну, кто родился в пределе, кто умер, кто обвенчался… Это, так сказать, для порядка, что вы ознакомлены…
– Хорошо, давай, хотя мог и с самого начала дать, а не в конце, – маркиз поморщился. – Где этот твой архив?
Священник выложил перед ним толстую книгу и начал листать страницы:
– Тут немного, милорд. Всего десяточек страниц. Не гневайтесь, не догадался я, что сразу надо было.
Мельком проглядывая строчки, маркиз размашисто подписывал страницы книги, и вдруг на одной задержал взгляд:
– Это что такое? Ты крестил ребёнка и тут же его обвенчал? Ты вообще в своём уме?
– Это не ребёнок был, девица, в летах уже, вот и обвенчал её сразу по её же согласию.
– А почему не крещёная до того была? – продолжил расспросы маркиз.
– Так сказать не могла, крещёная или нет. Немая она, лишь головой кивать или отрицательно мотать может. Вот поди и узнай под каким именем крещена была и когда. Я потому и заново покрестить решил, чтобы никакой путаницы не было.
– Ты погоди, это как такое получиться могло, что ты в своём пределе не знал, крещена девица или нет и под каким именем значится? – маркиз нахмурился.
– Вы не серчайте, Ваша Сиятельство. Случайно то вышло. Егерь местный девицу ту в лесу нашёл и спас. Вот никто имени её и не знал, а сама она сообщить не могла.
– А почему ты не доложил о том никому?
– А кому докладывать-то? Мы ж не знали, кто сюзерен у нас теперь будет-то. А вы как стали, так я вам сразу и доношу, что, мол, вот такие у нас дела были.
– Когда это было?
– А вот тут всё у меня записано, Ваша милость. Третьего дня от начала позапозапрошлого месяца Ларсен ко мне с девицей пришёл и про своё желание обвенчаться с ней сказал. И я обряд в тот же день и провёл. Сначала один, потом второй. Всё как положено по канону.
– А нашёл он её когда?
– А вот то не скажу, не догадался число записать. Но некоторое время до того. Он же выходить её должен был для начала, по его словам больна была девица и истощена очень, да и понять ему нужно было, что жениться на ней хочет. Месяц, а то и больше точно должны были пройти.
– Чёрт… – маркиз задумчиво скривился, понимая, что найденная девица, это скорее всего немая служанка сестры графа Алехандро, которую тоже считали погибшей.
Не подписывая ничего, отпихнул от себя книгу и, приказав седлать лошадей, вышел, не слушая причитания челяди о том, что обед уже подан и стынет.
К вечеру того же дня он был уже в столице и через слугу графа Алехандро, который постоянно жил в столице в ожидании визитов того, договорился о встрече на следующее утро. Это можно было назвать везением, поскольку граф приезжал нерегулярно и встретиться с ним было проблематично.
На рассвете следующего дня он пришёл в таверну, где останавливался граф. Его уже ждал знакомый слуга и сразу провёл через отдельный вход со двора в комнаты на втором этаже.
Граф Алехандро Торн сидел в кресле за столом полностью одетый, словно либо только приехал, либо собирался немедленно уезжать.
– Приветствую вас, милорд, – чуть склонив голову, в дверях поздоровался с ним Карл. – Благодарю, что не отказали в аудиенции.
– Доброе утро, маркиз. Заходите, плотно притворяйте дверь и рассказывайте, какие новые проблемы привели вас ко мне. Вы недовольны пределом, супругой, тем, что король не торопится дать вам новый титул, или иные какие неурядицы потревожили вас настолько, что вы решили столь срочно искать моего дружеского участия и совета? – не поднимаясь с места, хмуро проронил в ответ он.
Вот и положение, и титул у Карла были выше, а вызывал в нём граф необъяснимую робость и пиетет. Хотя не без оснований, раз именно его содействие помогло ему и Анну в супруги заполучить, и весь предел её отца. Ведь и король, и главный инквизитор даже в аудиенции ему отказали, а стоило графу вмешаться, и всё желаемое оказалось у него в руках. И не попросил ведь взамен ничего, лишь усмехнулся тогда: «Мне ничего сейчас не надо, маркиз. Но жизнь длинная. Поэтому я бы предпочёл, чтобы вы считали меня своим другом, и если мне вдруг когда-нибудь понадобится ваша помощь, вы бы мне по дружбе тоже помогли».
Хотя попробуй не помоги такому и хоть в чём-то откажи, наверняка сильно пожалеешь, один взгляд чего стоит, до костей пробирает.
– Я не за советом пришёл, милорд, – Карл, плотно закрыв за собой дверь, приблизился к графу, – и новый титул я не жду, понимая, что колдовство моего свёкра отменило наследственную передачу его титула, поскольку перед смертью он был его лишён. Я о другом пришёл сообщить. Я вчера только узнал, что из-за временного безвластия в унаследованном мною пределе ваша подданная могла стать моей, и я захотел, не мешкая, вас об этом предупредить, поскольку лишь вы доподлинно можете это подтвердить или опровергнуть. Если такая подмена произошла, то я готов любым способом исправить это досадное недоразумение. Могу разбирательство судебное учинить и, признав факт венчания недействительным, вернуть вам её, а её супруга наказать тем способом, каким вы пожелаете, а могу оформить на неё и её супруга дарственную, выдав их вам обоих в качестве компенсации, чтобы вы сами их дальнейшую судьбу решали.
– Я не понял, о ком вы речь ведёте, маркиз. Какая моя подданная? – граф заметно напрягся и его большие тёмные глаза стали похожи на два бездонных омута, которые легко затянут в бездну.
– Насколько я знаю, во время пожара в замке моего свёкра погибла не только ваша сестра, но и её немая служанка, и оба тела не были найдены. Так вот через некоторое время мой, теперь мой, егерь нашёл в лесу немую девушку, которую священник окрестил новым именем, поскольку старое не знали, после чего обвенчал с егерем, которому она приглянулась. Я не уверен, что это именно служанка вашей сестры, но исключить такой расклад не могу, уж больно совпадений много, поэтому и приехал предупредить вас об этом.
Граф некоторое время молчал, видимо, о чём-то размышляя, потом негромко осведомился:
– Егерь ваш о ваших подозрениях знает, маркиз?
– Я никому ничего не сказал. Но священник в курсе, что меня заинтересовала эта ситуация.
– Понятно, – граф встал и, замерев напротив Карла, кончиками пальцев коснулся его виска. От этого прикосновения внутри у Карла всё вначале похолодело, а потом растеклось такое тепло, будто он выпил пару больших кубков за раз.
А граф тем временем, не спуская с него пристального взгляда, продолжил говорить:
– Я признателен вам, маркиз, за то, что выявив произошедшую подмену подданства, вы не стали её скрывать и готовы хотя бы частично компенсировать мне произошедшие по вине прежнего владетеля предела потери. Я не стану ни претензии вам предъявлять, ни отказываться. Если эта девушка служанка моей сестры мне будет приятно, в память о ней, вернуть её. А если не она, то я посчитаю её достойной заменой. Поэтому заберу в любом случае. Конечно, удручает, что девственности она уже точно не имеет, но я довольствуюсь любезно предложенной вами компенсацией в виде её супруга, являющегося егерем. И попрошу вас оформить всё это, как можно скорее, поскольку нахожусь я здесь сейчас проездом и не хотел бы задерживать надолго свой отъезд. Да и не хотелось бы, чтобы ваш егерь в бега пустился, пытаясь избежать нового подданства.
– Я сомневаюсь, что он осмелится на такое, – голосом, срывающимся от какого-то внутреннего волнения и страха не угодить графу, проговорил Карл, – но в любом случае их немедленно доставят туда, куда пожелаете, и в том виде, как вам будет угодно, милорд, хоть в кандалах.
– Я думаю, это излишне. От вас я бы хотел лишь бумаги с дарственной и позволение мне со своими ратниками беспрепятственно забрать его вместе с супругой.
– Вы получите всё незамедлительно. Я готов сам сопровождать вас и уверяю, что в моём пределе вы и все ваши ратники можете беспрепятственно появляться в любое время. Вы и ваша свита будете желанными гостями всегда. Я буду счастлив оказать вам гостеприимство не только сейчас, но и в любое время, как только вы того пожелаете, милорд.
– Мне приятно это слышать, маркиз. Вы нравитесь мне, я дорожу дружбой с вами, и как вы, наверное, сумели заметить, максимально способствую со своей стороны вашему благу, поскольку мой опыт, возраст и связи позволяют мне сделать это. Кстати, со временем, я думаю, титул вы всё же получите, я, по крайней мере, приложу к этому максимум усилий. Не обещаю, что получится быстро, король достаточно инертен в плане принятия таких решений и предпочитает заручиться основательной поддержкой духовенства в таких вопросах. А она тоже скорой не бывает, но дело постепенно движется.
– Я очень вам благодарен, и могу сказать, что не только заметил вашу поддержку, но и оценил её должным образом, милорд, – глядя в бездонно-глубокие и околдовывающие глаза графа, Карл испытывал необычайный душевный подъем и переполняющие внутри чувства легко облекались в словесную оболочку: – Я счастлив, что вы почтили меня своей дружбой и искренне благодарен за вашу помощь. Я постараюсь сторицей расплатиться с вами за столь доброе ко мне отношение. Вы можете быть уверены, что любая ваша просьба не останется без ответа с моей стороны.
– Значит, я не ошибся в вас, Карл. Вы позволите мне так называть вас? – граф впервые обратился к нему по имени, и это неожиданно вызвало столь приятную эмоциональную волну в его душе, что не в силах справиться с ней, он часто закивал и радостно выдохнул:
– Да, да, милорд, конечно, я даже рискнул бы настаивать, чтобы вы только так и обращались ко мне. Мне приятно слышать своё имя из ваших уст, видя в этом знак вашего дружеского расположения.
– Вы тоже, в свою очередь, можете обращаться ко мне по имени.
– Я? Я не смею, милорд… Ваш возраст и опыт, они обязывают меня, – немного растерянно и смущённо пробормотал Карл.
– Попробуйте, это не столь страшно, друг мой. Ну же, – пальцы графа ободряюще похлопали его по щеке.
Нервно сглотнув, Карл тихо выдохнул:
– Алехандро.
– Вот и прекрасно! Теперь лишь так и обращайтесь ко мне, мой друг. А сейчас займёмся оформлением документов. Присаживайтесь к столу и начнём, – граф сделал приглашающий жест, указывающий на второе гостевое кресло у стола, а потом позвонил в колокольчик и приказал появившемуся слуге принести бумагу, перо и чернила.