Проклятие Вороньей пустоши

– Ну и кому я понадобилась с утра пораньше? – ворчливо поинтересовалась она, пытаясь сфокусировать взгляд на настенных часах.

– Окстись, Лизон, какое утро? – так приветствовать её мог только начальник. Он же родной дядя, брат матери. – Уже давно рабочий день начался.

– Я в отгулах, – зябко кутаясь в одеяло, простонала Лиза. Понимала, неспроста звонит начальник, ох, неспроста. Похоже на работу вызвать её собрался. Работала Лиза в крупной клининговой компании, занимающейся помимо обычных услуг оформлением праздников и корпоративов. Лиза числилась руководителем отдела организации, то есть практически вся деятельность компании была в её ведомстве.

– Лиз, я всё понимаю… Горе, похороны, в себя надо прийти… – посерьёзнел директор, – Но работа есть работа. Без тебя сегодня никак. Поступил очень крупный заказ. Дочка олигарха местного замуж собралась, всё надо по высшему разряду организовать. А для начала пожелания выслушать и разобраться в них. Поверь мне, Лизонька, это только тебе под силу. Люди большие, с претензией… сама понимаешь. Не Макса же на них натравливать, замордует же бедных на второй минуте своими шуточками.

– Да уж, Макс тот ещё шутник… Хорошо, буду через час. – Лиза смирилась. Что ж, так, наверное, даже лучше, находиться дома одной невыносимо, мысли не отпускают, снова и снова перед мысленным взором возникает страшный взгляд матери Артёма, снова вспоминаются её слова, её ненависть. Страшно. Жутко до дрожи. Ни дай бог когда-нибудь пережить это снова. Смерть близкого человека, похороны, несправедливые обвинения. Или справедливые?

Лиза не помнила дорогу до офиса. Совсем. Помнила, как вышла из дома, как села за руль, и всё… дороги будто и не было. Перед глазами снова плыли обрывки ночного кошмара, путались с действительностью, с недавними воспоминаниями. Похороны. Кладбище. Мелкий моросящий дождик. Рвущий душу крик Тёмкиной матери. Что это? Отражение действительности? А сон? Предостережение? Ответа не было.

Вот и стоянка. Лиза даже удивиться успела, но вышла из машины, пошла к зданию, на ходу вынимая из кармашка сумки пропуск.

Из-за угла, наряженная в немыслимо пёстрые одёжки, вся в побрякушках, с чёрными кудрями, перехваченными пёстрой полоской ткани, прямо на Лизу выскочила цыганка. Не глядя, схватила за руку:

– Дай погадаю тебе, красавица. Что было, что будет – всё как есть расскажу! – заглянула Лизе в глаза и отшатнулась в страхе. – Смерть! Смерть с тобой за руку ходит! – и пёстрой вспышкой метнулась прочь.

– Постой! – Лиза успела ухватить край широкой юбки. – Погоди чуть-чуть! – взмолилась она. – Расскажи, что ждёт меня, как беды избежать. Я заплачу тебе, хорошо заплачу, вот смотри… – она полезла в сумку за кошельком, – у меня есть деньги. Немного, но в холле банкомат стоит, я сниму наличных сколько нужно.

Цыганка вырвалась, даже не взглянув на протянутый кошелёк, подобрав юбки, шустро отскочила в сторону, но всё-таки обернулась к Лизе, заговорила быстро-быстро, будто боялась, что Лизина беда к ней прицепиться может.

– Смерть. Проклятье. Сильное, родовое. Не справиться… Тебе проклятье, детям твоим. Опасно. Разговаривать с тобой. Близко к тебе быть. Опасно… – и исчезла, будто и не было. Вся толпа, крутящаяся поодаль, словно почуяв, разноцветной, шумной и крикливой волной схлынула от здания в сторону бульвара.

Лиза в недоумении проводила взглядом маленького чумазого парнишку, отставшего от матери, и пошла к дверям.

Весь день Лиза, загруженная работой, даже не вспоминала о цыганке, похоронах, кошмарном сне и вчерашней грозе с мрачными видениями. Загрузили её так, что кофе глотнуть некогда было, клиенты, как и ожидалось, попались сложные, нервы помотали со вкусом и знанием дела, но, когда вышла из офиса под моросящий, совсем нетипичный для середины мая дождь, как нахлынуло. Всё сразу. И ядовитой змеёй шевельнулся внутри потусторонний ужас.

Но села за руль Лиза уверенно, знала, не ей опасность угрожает – исключительно тем, кто рядом. Разобраться бы, найти зависимость и закономерность. Установить причину испытаний, выпавших на её долю. Проклятие? Чушь! Не верит Лиза в проклятия. Ну да, глупо отрицать наличие другой реальности, Лиза свыклась с ней, ведь с самого раннего детства способна видеть то, чего не видят другие. Но проклятия – это что-то ну совсем из ряда вон, в них девушка верить отказывалась. Проще списать череду трагических событий на злой рок, фатум, да как угодно; искать что-то в себе, в своих поступках, видеть в том, что случается вокруг неё, наказание за собственные ошибки… И Лиза тщательно анализировала собственную жизнь, пытаясь разобраться и понять, что и когда она сделала не так.

Машина слушалась плохо, характер показывала, Лиза злилась, хотелось как можно скорее добраться, растопить камин, уютно устроиться на пушистом ковре с чашечкой ароматного кофе. Только дома может быть по-настоящему тепло и безопасно, дома не случится беды, и Лиза торопилась, не обращая внимания на капризы автомобиля. Вот мост, осталось совсем чуть-чуть, машина съехала с моста на просёлочную дорогу, фыркнула, как показалось девушке, насмешливо и встала. Заглохла намертво. Напрасно Лиза поворачивала ключ в зажигании, напрасно уговаривала. Бензобак был безнадёжно пуст.

До дома оставалось всего ничего, метров пятьсот, не больше, но Лиза с трудом представляла себе путь под дождём. И одета не по погоде, и зонт утром не прихватила, а дождь – мелкий, осенний – никак не унимался. И машину так просто не бросить – дорога узкая, если перегородить, никто больше не проедет. Девушка схватилась за телефон, набрала номер брата, но противный механический голос заверил её в недоступности абонента. Что ж за невезуха такая?!

Так бы и сидела она в ожидании Антона, но кто-то посигналил ей, отчаяние сменилось надеждой.

Большой тёмно-синий внедорожник «Мицубиси» проплыл мимо по размытой обочине, конечно, на такой машине и по обочине можно, танки грязи не боятся, это её «Опельку» разве что на пузе по такой-то грязи проползти, и то, если не завязнет намертво всеми четырьмя колёсами. Лиза приготовилась выругаться вслед, надо же возмущённо посигналить и умчаться, не оказав помощь, но внедорожник, обогнув её машину, остановился чуть впереди. Прилипла к стеклу любопытная детская мордочка, засветилась открытой улыбкой. А из машины прямо под дождь выскочил молодой мужчина, подбежал к Лизиной машине и постучал в стекло.

– Доброго времени суток! – вычурно поздоровался он. – Позвольте полюбопытствовать, вы автомобиль моете таким оригинальным способом или помощи ждёте?

– Да вот… – растерялась Лиза. – Застряли мы. Бензин неожиданно кончился.

– Так уж и неожиданно… – не поверив, подмигнул собеседник. – Далеко вам ехать?

– Нет. Посёлок. Третий дом…

– Я в пятом живу. Вот едем с дочкой, обживать апартаменты.

– С дочкой? – переспросила Лиза, невольно кинув взгляд на его машину. Там, за стеклом, определённо был кто-то третий. Рассмотреть, как следует, не получалось, но Лиза готова была поклясться, в машине на пассажирском сиденье сидела женщина.

– Ну да, – не заметив растерянного взгляда девушки, подтвердил мужчина. – С дочкой. Обезьянка та ещё, вон какие рожицы строит, но девчушка хорошая, соседям проблем не доставит… – и добавил как-то совсем неуверенно, – Надеюсь. Очень надеюсь.

– Ага! – Лиза решила сменить тему. – В отличие от рабочих, которые всю весну делали ремонт в вашем новом доме.

– Ну извиняйте, милая леди, без ремонта никак. Там же до нас старички жили, и обстановка была, прямо скажем, унылая. Да что мы мокнем? – вдруг опомнился он. Стряхнул ладонью с коротких волос дождевые капли, улыбнулся. – У меня трос есть, давайте помогу вам до дома добраться.

– Придётся принять ваше предложение. В качестве компенсации за шум от ремонтных работ.

Лиза пыталась шутить, улыбаться, непринуждённо болтая с новым соседом, а на душе лютым зверем царапался страх. Домой, домой. Сесть на ковёр перед жарко натопленным камином, поставить перед собой чашку кофе, смотреть на рыжее пламя, бьющееся за стеклянной дверцей и ждать Антона. Только так. Только он понимает, может успокоить. Когда брат рядом – Лизе совсем-совсем не страшно.

Доехали быстро. Лиза вышла из машины, смущаясь, поблагодарила своего спасителя, извинилась за то, что задержала, а он только рассмеялся в ответ.

– Не волнуйтесь, мне было крайне приятно оказать посильное участие в спасении столь милой девушки. Более того – соседки! Соседскую вежливость ведь ещё никто не отменял, правда? Хотя… по такой-то погоде, ещё полчаса и вы до дома самостоятельно бы добрались. Вплавь. В любом случае, чрезвычайно рад знакомству, – без остановки болтал парень. – А теперь разрешите откланяться, дочка устала, пора нам.

– Конечно. Не смею вас больше задерживать, – в тон ему ответила Лиза, дурашливо присев в реверансе. Да, соседскую вежливость никто не отменял, и она старалась, изо всех сил старалась держаться, не выпускать на волю истинные чувства. Ни к чему показывать соседям свою боль, ни к чему нарываться на вежливое сочувствие и ненужные вопросы.

– Смею надеяться, что наша следующая встреча случится уже на днях.

– Всенепременно! – улыбнулась девушка, открыла кованую калитку, заспешила к дому, короткая встреча на дороге мгновенно была забыта.

Антон ворвался в дом ураганом. Забыв разуться, и срывая на ходу ветровку, он прошёл в гостиную, увидел сестру, выдохнул с облегчением.

– Лизка! Ну что же ты, дурища, на звонки не отвечаешь?! Я раз сто набирал!

– Ой… Тошка, извини… я телефон в сумке оставила, не услышала.

– Как дал бы в лоб! – шутливо замахнулся брат. – Я чего только себе не насочинял!

– Ну прости, прости, прости…

– Я подумаю, – проворчал Антон.

– А я сейчас кормить тебя буду. Подлизываться, так сказать.

– О да! Я голодный как медведь по весне! Но! Ужин откладывается. Я тут такое нарыл! Закачаешься!

– Что именно? – дежурно поинтересовалась Лиза. Заинтересованности в её голосе слышно не было. – Коллекцию марок, что в детстве собирал?

– Да не… – на сарказм сестры Антон внимания не обратил. – Я на работе генеалогическое древо составлял. Весь день! Даже обедать не ходил, так увлёкся.

– Детский сад, ясельная группа! – фыркнула Лиза. – Я-то думала, что он там нарыл… – лениво потянулась она.

– Именно! – тёмные глаза Антона лихорадочно блестели, и до того он напоминал сумасшедшего учёного, открывшего нечто, что Лиза невольно хихикнула. Впрочем, Антон не заметил. – Лизка, ты даже не представляешь себе, что я там нарыл! Смотри!

Он ушёл в коридор, повозился там, догадался всё же скинуть мокрые ботинки, вернулся со свёрнутым в трубку ватманом.

– Смотри, Лиз. Оказывается, в нашей семье прослеживается одна и та же тенденция. Идёт она, начиная с прадеда Тихона и прабабки Нюры.

– И что же это? – не особо заинтересованно спросила Лиза. – Рыжие волосы по женской линии? Это я и так знаю.

– Ну ка, малая, хватит ёрничать! – сердито нахмурился старший брат. – Послушай лучше. Дело говорю!

– Я вся во внимании.

– Так вот… – как ни в чём ни бывало, продолжил Антон. – Ни одна женщина нашего рода не была замужем. Детей рожали много и легко, но все они вне брака. У нас полно родни… ну ка, сеструха, вспомни, есть кто замужний? – и, глядя в свои записи, оборвал сам себя. – Нет, блин. Ошибся я. Людка, сестра двоюродная замужем. Эх… Такая стройная версия была!

– Не ошибся. Люда приёмная.

– Да ладно?! Такая же рыжая, как остальные!

– Наверное, так бывает, – пожала плечами девушка. – Люда ещё подростком была, когда обнаружила среди документов свидетельство об усыновлении.

– А родители? Как они ей это объяснили?

– Они до сих пор не знают, что Люда в курсе. Она только мне и доверилась. И то… На эмоциях. Так что, – разглядывая линии и стрелочки, заключила Лиза, – верна твоя теория.

– И это ещё не всё! – мрачно добавил Антон.

– Ты меня добить решил? Валяй, я на всё готовая…

– Скорее себя… – Антон отвернулся. – Посмотри мужские линии, – после паузы сухо сказал он. – Видишь что-нибудь?

Лиза внимательно изучала схему, вычитывая имена и родственные связи, и, странное дело, стрелочки, подразумевающие наличие детей, отходили только от женских имён, квадратики с мужскими именами будто тупиком заканчивались… Все, кроме одного, с именем отца Люды. Но Люда-то приёмная!

– Бездетность… – выдохнула Лиза, сообразив, наконец, что имел в виду брат.

Две головы склонились над ватманом, тщетно пытаясь понять, что не так с их семьёй. Пытаясь вспомнить хотя бы одного родственника, выбивающегося из общего ряда. Цепочка странных смертей вокруг женщин их семьи, бесплодие у мужчин… что это значит? Совпадение? Отнюдь. Ни Лиза, ни Антон не тешили себя пустыми надеждами, приписывая череду повторений банальной случайности. Не бывает случайностей в жизни, бывает закономерность. А вот её-то объяснить не получалось.

– Смотри, Лиз, – указал на схему Антон. – Всё началось с прадеда и прабабки. Они оба нарушают тенденцию. Прабабушка была замужем, фамилию меняла, в девичестве она Мартыновой была, а прадед, соответственно, имел потомство. Да богатое… Получается… Надо искать что-то, связанное с ними.

– Знать бы что… – уныло проворчала Лиза. – Деду уже сто лет, да и не говорит он лет пятьдесят, если не больше, а баба Нюра умерла совсем молодой…

– Может, наша бабушка знает что? Она ж дочь им всё-таки.

– Не знаю, Тош, можно, конечно, спросить. А я вот всё думаю… права была сегодняшняя цыганка, ой права!

– Что за цыганка? – живо заинтересовался Антон. – Почему я не знаю?

– Да возле офиса привязалась, погадать хотела, а в глаза заглянула – шарахнулась как от прокаженной. Говорит – проклятье на мне. Сильное, на смерть. Кто рядом – умирать будет. Она не права, Тош? Права ведь. Во всём права. Что нам делать, братишка?

– Ну… для начала не отчаиваться. Лизон, ну-ка слёзы долой! Рыжим они не идут, сразу глаза краснеют. А если серьёзно… – Антон обнял сестру. – Надо для начала с мамой поговорить, может, она знает какую-нибудь страшную семейную тайну? Давай бабулю пока не будем беспокоить.

– Но ты согласен с тем, что надо что-то делать?

– Да. Надо как-то всю эту чертовщину остановить, а то и мне не по себе уже. Ну не верил я в проклятья, никогда не верил, наверное… вплоть до сегодняшнего дня.

– И я… – эхом отозвалась сестра. Да и как не поверить, когда череда случайностей укладывается в чёткую схему, не имеющую исключений.

5

Мальчик из последних сил брёл по незнакомому хмурому лесу. Он не сходил с хорошо утоптанной тропы, и она, по его разумению, уже должна была вывести куда-нибудь. Пусть не на пустошь, но ведь должна же вывести хоть к деревне, хоть к тракту. Но нет, вьётся себе по лесу, петляет меж деревьев, а впереди ни просвета. Лес и лес кругом, одинаковый и безликий.

Давно рассвело, но день против вчерашнего выдался сырым и зябким. Цеплялись за кроны деревьев клочья плотного, серого тумана, влажный, тяжёлый воздух глушил какие ни есть звуки. Тишина. И птиц что ли нет в этом лесу? Так бывает? Тихон остановился, тяжело опершись на костыль, замер, прислушиваясь насторожено.

Нет. Ни звука. Будто оглох в одночасье. Мальчик поёжился, попытался закатать промокшие от росы штанины, но махнул рукой – был бы прок! Он всхлипнул, повёл плечами, покрутился на месте, раздумывая, что же ему делать дальше. Назад идти – уж больно далече, вперёд тоже не ясно, где она, тропка кончается. Посмотрел на хмурое небо, почти скрытое от глаз густой листвой. Как бы дождя не случилось… Это ж захворать недолго! И он снова двинулся в путь, помогая себе костылём. Только хромота сейчас чувствовалась намного ярче…

Уже срывалось дыхание, всхлипы рвались из груди, то и дело мальчик утирал слёзы. Невольные, постыдные для пацана слёзы беспомощности. И зачем его потянуло в этот лес?! Наслушался сказок! Взрослые парни Пустошь отыскать не могли, а тут он – маленький и хромой. Взялся большим ребятам смелость свою доказывать, да не сдюжил. А ну как сейчас из кустов выскочат, на смех его, зарёванного, подымут…

Кусты и, правда, подозрительно зашуршали. Хрустнула сухая ветка. Что-то большое, серое стремительно метнулось в сторону мальчишки, он замер как вкопанный и, подавившись криком, отступил назад. Шаг второй, третий… Запнулся, не смог удержаться на ногах, упал навзничь и вскинул руки к лицу, лишь бы не смотреть, не видеть тот ужас, что застыл в двух шагах от него. Волк. Крупный и мощный зверь, что ему справиться с калечным мальчуганом? Тихон всё пытался протолкнуть в горло крик. Авось кто услышит, поспешит на помощь, но понимал где-то краем сознания – крик не поможет, хищник растерзает его в два счёта. Ох, не медлил бы, чего тянет?

– Ох, Леший, бес окаянный! – вдруг раздался совсем рядом живой человеческий голос. – Почто мальчонку напугал, супостат? – и уже к мальцу, – Не боись уже, хлопчик, Леший не обидит, он только пугать горазд. Да и то не со зла, играется сорванец.

Мальчик, не веря своим ушам, поднял голову. Перед ним стояла женщина по возрасту как мама, с русой косой до пояса, в простой одежде. Не сельчанка, своих Тихон всех знал, да из соседних поселков люди захаживали, многих видел. Она не местная. Вернее… местная, уж больно к месту она здесь, в глухом лесу, в компании серого волка. Неужто баба Яга?! Глупое сердце стукнуло невпопад, зашлось, трусливое, от страха. Кто страшнее? Хищник с клыками в аршин или незнакомая женщина, такая непохожая на деревенских?

Тихон перевёл взгляд на волка. Тот… улыбался, распахнув клыкастую пасть и изо всех сил, совсем по-собачьи, виляя хвостом. И вовсе не аршинные у него клыки, с перепугу Тихону показалось, и сам он не такой огромный, с крупную собаку всего лишь, да и злым вовсе не выглядит, но мальчик нашарил в траве костыль, подтянул его к себе, перехватил поудобнее. Какое-никакое, но всё же оружие, с палкой в руках оно как-то надёжнее.

– А вы кто? – вымолвил мальчик, удивляясь тому, что снова может говорить.

– Я-то? – женщина усмехнулась. – Важно, кто ты. Идём, дождь собирается.

Мальчик с трудом поднялся, посмотрел на волка, затрусившего по лесной дорожке, с удивлением поднял на женщину глаза.

– Да, хромый он, – ответила на невысказанный вопрос она. – В капкан по зиме попал. Там я его и отыскала. Выходила, с рук выкормила. Ты не серчай на него, не злой он. Молодой да любопытный.

Тихону очень хотелось спросить, куда ведёт его женщина, да не отважился, шёл следом, доверившись, куда бы ни привела, всё не блуждать в одиночестве по лесу.

Пошёл дождь. Рубаха вмиг облепила тело, мальчишку трясло от холода. Зубы стучали, но он не жаловался, только раз остановился в изнеможении – отдышаться. Отёр рукавом лицо, засеменил дальше.

Женщина, не оборачиваясь, шла вперёд. Она будто забыла, что за ней, спотыкаясь, оскальзываясь по мокрой земле, спешит мальчишка. Она шла, не замедляя шага, будто и не мешали ей ветви, норовящие хлестнуть по лицу, будто не путались в мокрой траве босые ноги.

Тихон не поспевал, он совсем обессилел, задыхался, хрипел, тяжело опираясь на костыль и с усилием выдирая его из размокшей земли, но страшнее любого лиха – потерять спутницу, остаться в страшном чужом лесу один на один с тишиной. И он брёл, вытаскивая из своего тщедушного тельца остатки сил, сцепив зубы так, что челюсть сводило, для слабого домашнего мальчика такая выдержка была сродни подвигу. Да что там, даже злосчастный поход в лес уже событие, достойное уважения. А зачем пошёл? Кто бы осудил его, кто посмел бы обвинить в трусости малыша, появившегося на свет с телесным недугом? Разве что, сам он… так стремившийся быть похожим на старших братьев. Слабенький? Да. Зато отважный! Дорого обошлась ему та отвага…

– Тихон! – обернулась женщина, будто внезапно вспомнив о нём. – Не отстал? Пришли почти, сейчас отдохнёшь.

Сил не осталось даже на радость, он, скорее злился на женщину, посулившую скорое окончание пути. Почему она так с ним? Помогла бы, да хоть шла бы потише, уж шибко размашистыми были её шаги. И не говорит ведь, куда ведёт его, знай себе шагает, издевается будто… Вот и имени своего он ей не называл, откуда знает?

Деревья расступились неожиданно. Вот лес стоял – пару шагов и… вырос прямо перед путниками лишённый растительности высоченный холм, даже не холм, гора скорее. Тихон охнул от неожиданности, тихонько заскулил, не понимая, куда и зачем привела его странная женщина. Деревни нет и в помине, даже намёка на близкое жильё нет! Мальчик озирался в растерянности, понимая, что завели его невесть куда, а сил ну совсем не осталось. Хотелось сесть на землю и зареветь в голос. Сдержался.

– Где мы? – шепнул он, шумно втянув воздух. Тошнота подкатывала, боль в ноге становилась нестерпимой, кружилась голова.

– Вы, кажется, это место Вороньей пустошью называете, – усмехнулась спутница Тихона. – Ты разве не сюда стремился попасть?

– А?… – выдохнул мальчик. Он и забыл давно о цели своего похода. – Откуда вы знаете?

– Пошли уж… – улыбнулась она. – После поговорим.

Мальчик покорно кивнул, шагнул вперёд по тропинке, и земля ходуном заходила под ногами. Всё закружилось, сознание ухнуло в тёмную пропасть.

Посторонний звук, прокравшись в сон, нарушил тишину. Звук раздражал, во сне Тихон всё никак не мог найти его источник, никак не мог разобрать природу звука. Вроде писк, нет? Неужели мышь? Да не… Или собака скулит? Точно! Собака. Неужели дворовый Мишка в избу прокрался? И почему кровать такая жёсткая? Никак за столом на лавке заснул, уморился. А душно-то как, будто в бане, и запах незнакомый, пахнет травами скошенными, цветами и чем-то ещё, не разобрать… Тихон беспокойно заворочался на узкой скамье, застонал тихонько, вторя собаке, но не проснулся. Сон держал крепко, будто и не сон это – дурман, вязкий и тягучий – не пробить, не выбраться.

Тихон совсем было прекратил сопротивляться, но новый звук заставил насторожиться. Шаги. Лёгкие, невесомые. Тихий скрип половицы. И голос, чужой, но уже слышимый ранее.

– Ну вот…, скоро отпустит хворь поганая. Слышишь, Леший, проснётся вскорости наш малец, – и холодная ладонь опустилась на пылающий лоб мальчика. – Сдюжит… Упрямый он, до жизни злой. А я уж и не чаяла…

Тихон с трудом разлепил потрескавшиеся губы.

– Где я? – голос был чужим, распухший язык едва ворочался во рту.

– В гостях у меня.

– Кто вы?

– Об этом после, повремени с любопытством. На-ка, отвару выпей, знаю, как худо тебе.

Не открывая глаз, мальчик попытался сесть, но смог лишь слегка приподняться на локте, жадно приложился губами к жестяной кружке, глотнул, ещё и ещё. Торопливо, жадно. Горький отвар стекал по подбородку на шею, и Тихон ликовал от нахлынувшего ощущения счастья. Живой! Живой!

Маленькая горница, блики света на бревенчатых стенах, печь, стол, крохотное, слепое оконце, низкая дверь и… мохнатая волчья голова, лезущая едва ли не в лицо. Тихон вскрикнул, шарахнулся в сторону и только теперь заметил женщину, что поила его из кружки.

– Кто вы? – повторил мальчик свой вопрос. Собственный голос казался жалким до омерзения.

– Я-то? – усмехнулась она, приглаживая ладонью непослушные вихры Тихона. – Это так важно? Можешь называть меня так, как захочется. У меня давненько нет имени.

– Так бывает?

– Кому ж меня по имени звать? Лешему? Он зверь, говорить не обучен. А люди… Кто ведьмой кличет, кто знахаркой, кто травницей, а кто крестится да за забором хоронится. Мне всё едино.

– Мою бабушку Настасьей звали, можно, я так вас звать буду? – подумав, робко спросил мальчик.

– Отчего же нельзя? Добро… Зови Настасьей. Мы, милок, теперь видеться часто будем.

– Почему?

– Ну как же… Раз Пустошь тебя пустила, признала знамо, стало быть, путь-дорожку сюда накрепко запомнишь. С закрытыми глазами в любую непогоду дойдёшь.

– Да куда мне? – стиснув ладони, совсем по-взрослому мрачно усмехнулся Тихон. – Я ж вон какой! Хожу еле-еле, хвораю всё время… Что-то напутала Пустошь!

– Эка ты! Она не ошибается. Святое это место, древними богами отмечено, заповедное оно. Раз вышло так, что добрался, не случай то, не ошибка, тебя она выбрала, малец, тебе груз предназначения нести.

– К-какой груз?

–   То после. Не время сейчас. Ты вон похлёбку поешь, – поставив на стол деревянную миску, тепло улыбнулась женщина. – Тебе пока сил набираться надобно.   

6

Внезапный стук в дверь напоминал камнепад в горах. Резкий, дробный, настойчивый. Так стучат, собирая толпу на пожар, как минимум, так стучится в дом беда. Лиза невольно бросила взгляд за окно, не видно ли плывущего над посёлком дыма? Нет. Яркий, безоблачный день, солнечные брызги сквозь колышущийся тюль весело скачут по подоконнику. Лиза потянула носом воздух. И дымом не пахнет. А что тогда? Надо идти открывать, Тошка в душе, вряд ли отзовётся. С сожалением прикрыв крышку ноутбука, Лиза поднялась с пола, пошла к двери.

Стук повторился. В такт ему, будто предчувствуя что-то, бешено забилось сердце. Неужто правда беда? Лиза, подавив постыдное желание спрятаться, решительно щёлкнула задвижкой.

За дверью обнаружился сосед. Тот самый, что неделю назад помог Лизе добраться до дома. Надо же, а она благополучно успела забыть о его существовании.

– К вам Линка не забегала? – не поздоровавшись, выпалил мужчина. Выражение «на нём лица не было» явно придумали о соседе Лизы. Он был взвинчен до предела. Лицо серое, взгляд растерянный, пальцы нервно теребят связку ключей.

– Что? – не поняла Лиза. Трудно переключиться с работы, поглотившей её с головой, на полоумного соседа с какими-то Линками.

– Я говорю… Линка, не у вас? – теряя терпение, повторил он. – Полинка, дочка моя. Она… пропала.

– Как пропала?!

– Да как… – он едва не плакал от бессилия. – Крутилась возле бабушки, вроде на глазах всё время, а потом… нет её нигде. Пропала. Мы весь дом обшарили. Маме плохо. Не знаю, что делать. Соседка с ней, «скорую» вызвали…

– А жена? Куда она смотрела? – невольно вырвалось у Лизы.

– Какая к чёрту жена?! – всё-таки сорвался на крик он. Опомнился, потупился виновато, махнул рукой. – Ладно… Пойду искать.

Быстрым шагом сосед направился к калитке, Лиза задумалась на секунду, решилась.

– Подождите! – окликнула она его. – Минутку подождите, я только обуюсь и с вами…

Он посмотрел с благодарностью, кивнул и замер, готовый сорваться с места. Нет, он не ждал, что эта хрупкая девушка всё решит за него и в две минуты найдёт пропажу, просто… вдвоём не так страшно. Присутствие рядом незнакомого человека заставляет собраться и худо-бедно держать себя в руках, Лиза как никто понимала это. Наверное, потому и предложила помощь.

Пока Лиза обувалась, в коридор вышел Антон.

– Ты куда?

– Да вот…, – в спешке Лиза никак не могла попасть ногой в кроссовок, – Девчонка соседская потерялась. Искать надо.

– Лиз, сегодня грозу передавали, да и парит на улице, может, дома останешься? Я поищу…

– Ой, да не могу я дома сидеть! – нервно отмахнулась Лиза, одолев-таки непокорную обувь. – Ребёнок потерялся, понимаешь?!

– Понимаю. – Антон подал сестре куртку от спортивного костюма, тоже взялся за кроссовки. – Тогда и я с тобой.

Лиза кивнула, подхватила ключи с тумбочки, дождалась Антона и выскочила за дверь к ожидавшему её мужчине.

Они даже не представились друг другу, не обменялись приветствиями, но носились втроём по посёлку, заглядывая в каждый двор:

– К вам девочка маленькая не забегала? Беленькая такая, с косичками… Полиной зовут. Нет? Ну ладно… – и переходили к следующему дому.

Возле одной калитки Лиза замерла и, будто прислушиваясь к чему-то, шепнула:

– Лес… В лесу её искать надо…

– С чего ты взяла? – растерялся отец девочки. – Не пошла бы Линка одна в лес. Она послушная, а я строго-настрого запретил.

– Не одна… – медленно покачала головой Лиза. – Она была не одна. С ней ещё двое. Девочки. Обе чуть старше…

– Ты видела? Почему сразу не сказала?

Лиза проигнорировала его вопросы, ровно, как и внезапный переход на «ты», повернулась на сто восемьдесят градусов, не раздумывая, двинулась к лесу, темневшему за посёлком.

– Просто поверь, – за сестру ответил Антон. – Идём. Она знает, что делает.

Две зарёванные девчушки спешили от леса им навстречу. Действительно постарше. По виду первоклассницы. Обе растерянные, испуганные.

– Зачем вы завели её в лес?! – подскочила к ним Лиза, схватила обеих за шкирки, слегка встряхнула.

Те заревели в голос – не унять.

– Мы не хотееелиии…

– В прятки играли, а она… Нас искала… А потом мы её!…

– Понятно. – Лиза выпустила девчат. – А ну, брысь по домам! И к лесу больше ни на шаг!

Девчонки яркими бабочками сорвались с места, Лиза, забыв о них, поспешила к лесу.

Она знала, насколько коварен и опасен с виду прозрачный сосновый бор. Чуть зайдёшь вглубь – теряются все ориентиры, кругом сосны, сосны безликие и одинаковые будто близнецы – одна и та же картина на многие километры. Девушка, хоть и любила лес, никогда не ходила сюда, разве что по опушке гуляла после того, как однажды, классе в седьмом подобная прогулка едва не обернулась трагедией. Полдня Лиза с подругой Риткой проплутали, но тогда всё-таки удалось выбраться, в тот момент, когда Лиза совсем было отчаялась, как будто появился кто-то рядом – уверенный и надёжный – не позволил поддаться панике. Всю дорогу Лизе казалось, что её ведут за руку, а вышли на опушку и сгинуло чужое влияние, лишь лёгкий ветерок растрепал волосы на макушке, пожурил будто дитя неразумное…

А сейчас в лесу девочка маленькая заблудилась. Господи, да где же искать её, малышку, в этом жутком, клонированном лесу?!

Страшно идти, но деваться некуда, жизнь ребёнка куда важнее личных фобий и страхов, вздохнув, Лиза смело шагнула под сень деревьев.

– Надо разделиться! – безапелляционно заявила она. Как-то вышло, что командование спасательной операцией Лиза взяла на себя, мужчины лишь соглашались, но тут Антон возразил.

– Лиз, это неправильно. Ходить в одиночку нерационально. И девочку не найдём, и сами растеряемся. К тому же… гроза…

– Грозы пока нет! – нетерпеливо возразила Лиза. – И будет ли – неизвестно. А ходить всей толпой, тоже резона нет, так мы её до зимы не отыщем.

– Может, МЧС вызвать? – внёс предложение отец Полины.

– Ну можно, конечно. Посидим, подождём, пока они явятся. Как вариант… Но я предлагаю, всё же начать самостоятельные поиски, МЧС подключим, если самим не удастся её найти. Короче… Я иду влево, Антон – вправо, а вы… не имею чести знать имени…

– Кирилл. Вьюжин Кирилл, – торопливо представился мужчина.

– Вы, Кирилл, идёте прямо, – и, не дожидаясь возражений, Лиза решительно пошла в сторону.

Лес обступил её со всех сторон. Величавый, благородный сосновый бор – такой чужой и равнодушный в своём величии. Что ему людские будни, он шумит себе кронами в вышине, будто парусами, скрипит стволами-мачтами, тянется к солнцу, ввысь, а хвойный ковёр под ногами заглушает все звуки, даже собственных шагов не слышит Лиза, от того становится ещё страшнее. Не заблудилась ли она? Скорее да, чем нет, вот уже не видать просвета между деревьями. Куда идти? Где искать девочку? Лиза кричит иногда, аукает, но пугается собственного голоса, заблудившегося между соснами, потому чужого, незнакомого. В ответ – тишина.