Соня спала около часа, потом пришла в себя. Девушки сумели выпросить белые халаты, и пройти к ней. Обе ужасно боялись Сониных слез, приготовившись ее утешать изо всех сил, но Соня равнодушно приняла утрату, словно знала, что это случится.

Никто не тревожил ее расспросами, пока она не заговорила сама. К тому моменту девушка смогла уже вставать, немного попила, но есть отказалась. Было видно, что при таком ее состоянии аппетит вряд ли появится.

Оксана тепло обняла сестру, рассказала о своей учебе в институте и о том, как познакомилась с Ольгой. О жизни с Мастером, конечно, утаила, уловив молчаливое понимание подруги. Девушки вышли в коридор, уступив Соне в ее просьбе затянуться сигаретой. Выяснилось, что всю свою недолгую беременность она воздерживалась от вредной, в первую очередь для ребенка, привычки, но теперь желала, как никогда, с ее помощью успокоить нервы.

– Я думала, что наконец-то нашла свое счастье, свою любовь, и ребенок был бы таким желанным, – она часто заморгала от подступающих слез и снова затянулась. – Я просто немею от страха, девчонки. Он погубил все, что я имею. Ребеночек погиб, потому что я сильно переживала. Так сильно, что думала, взорвется сердце.

– Это… Калина? Да? – осторожно спросила Ольга.

– Да. Как он меня нашел? Не понимаю.

– А что он сделал? Что все-таки произошло?

– Все очень странно. Он выследил меня, подошел. Спросил, как я живу. Спокойно, беззлобно. Мне тогда показалось, что Калина изменился, стал совершенно другим. У него поникший равнодушный взгляд, сутулая фигура, будто он в душе уже старик. Правда, лицо мудростью не озарено, – она саркастически усмехнулась, – наоборот, ничего не выражает, и глаза пустые-пустые. Я нисколько его не испугалась. Сказала, что замужем, что ребенка жду. На него это, по-моему, никакого впечатления не произвело, даже мне показалось, и интереса у него к моей персоне особого не было. Мы перекинулись парой шуток и мирно, абсолютно мирно разошлись. Но после этой встречи моя жизнь пошла под откос. Сначала сгорела палатка. Помнишь, Оля, я рассказывала тебе о подарке свекрови?

– Припоминаю. Ты говорила, что она откупилась от тебя.

– Да, это так, – и Соня обратилась к вниманию Оксаны:

– Я ведь развелась с первым мужем, сестренка. Ты многого не знаешь обо мне. Он оказался ужасным человеком. Иногда в хорошо знакомых вещах открываешь такое, от чего потом не можешь опомниться. Так случилось и со мной. И пока я не опомнилась, меня быстренько выселили из квартиры, а свекровь щедро от меня откупилась. Я тогда нигде не работала, и она предложила мне приличную сумму денег и подарила одну из своих палаток. Правда, содержимое выскребла. Да и не нужны мне были ее сникерсы и всякая разноцветная газировка. Я свой бизнес в ней открыла. Помню, как она вся покраснела от неудобства передо мной, когда деньги предлагала. Боялась, что откажусь и начну вопить о предательстве Петьки. А мне Петька к тому времени опостылел до одури, а брат его очень даже понравился. Я спокойно деньги и взяла. Палатку жалко, я старалась так красиво ее оформить, сделать ассортимент. После пожара написала заявление в милицию, а они сказали, что сплошь и рядом палатки горят, потому что в них по вечерам пьянствуют и трахаются и забывают электрические чайники выключить. Про Калину я умолчала, да и откуда мне было знать, его рук дело или нет. Может, встреча с ним – совпадение, а палатку сожгли конкуренты. Потом пропал Алешка, мой любимый мужчина, прямо перед свадьбой. Два дня я сходила с ума, на третий – в почтовый ящик пришло письмо, настуканное на печатной машинке:

“Не заберешь заявление, будет хуже”.

Я два часа ломала голову, как поступить. Ведь стало ясно, что палатку умышленно сожгли, значит, и на Алешку те же посягнули. Если пойти в милицию с этим письмом, по поводу пропавшего мужа ничего предпринимать не будут, только посмеются. Два дня – не срок. А за это время с ним что-нибудь может случиться. Вот я и решила заявление забрать. Следователь только обрадовался. А Леша не появлялся. Я прождала несколько дней, а потом…

Она запнулась, закрыла рукой глаза, пережидая резь подступивших слез.

– А потом его нашли в страшном состоянии. Он на человека не был похож. Еще бы несколько часов, и не откачали бы. Якобы, передозировка. Какая, мать их, передозировка? Он даже не курил! Дело пока не свернули, но, чувствую, за отсутствием криминала этим и закончат. Оксанка, ты что?

Оксана была ни жива, ни мертва.

– Бледная, как смерть… Тебе плохо?

– Нет. Просто страшно все это.

– Вот и мне, сестренка, страшно. Домой боюсь возвращаться. Лучше бы я за свое молчание попросила у свекрови квартиру. Теперь мне жить негде. Не домой же в Краснодар…

– За какое молчание? – бесцветным от ужасных догадок голосом спросила Оксана.

– Я когда-нибудь расскажу тебе об этом, – печально ответила Соня.

Ей было немного легче оттого, что рядом два близких существа. Сквозь горестное состояние девушка не могла не заметить, как хороша стала Оксана, как дорого одета и безупречно причесана. А ведь помнила она ее нелепой, не поддерживающей компании, девочкой.

Оксана, шокированная поначалу всем происходящим, теперь, напротив, с холодным спокойствием приводила размышления и догадки к выводам. Мстит сестре не Калина. Судя по фотографиям, заинтересованность Мастера очевидна. А визиты желтоглазого гостя по подозрительно ровному стечению обстоятельств накануне страшной находки, наводят на мысль о его роли в качестве палача. Тогда что получается? Соня и есть тот убийца беззащитного ребенка? Зачем ей это? Оксана вглядывалась в Сонины глаза, безрезультатно пытаясь найти ответ на вопрос, верить в это или нет. Чем логичней выстраивалась версия Оксаны, тем абсурдней она казалась. Здесь точно не все так прямолинейно, как расставляет точки Мастер.

* * *

Когда он возвращался, атмосфера становилась живой и суматошно веселой. Оксана из комнаты услышала его приветливый и всегда неизменно первый вопрос:

– Где мой лисенок?

Потом доносился восхищенный возглас Полины, по которому Оксана сразу понимала, какой будет следующая сцена. Он войдет, не раздеваясь, к ней, обнимет, приподняв как ребенка, и что-нибудь подарит. Это стало настолько привычным, что Оксана и не мыслила других отношений между мужчиной и женщиной. Он, действительно, вошел, широко распахнув дверь, с большим букетом празднично благоухающих цветов, но не вложил его в руки девушки и не рассыпал к ногам, шутливо приклонив колено, как иногда разыгрывал сцены, а снова был оригинален. Положил роскошный букет на край кровати, подхватил Оксану на руки, расцеловал в живот, нежно касаясь губами и, утопив ее в постели, осыпал цветами.

– Ну, как же ты хороша, моя Офелия! – он смотрел на нее влюбленными глазами, не замечая в ее глазах совсем другой оттенок, отличный от прежнего.

Она поднялась, охватив прохладные стебли ладонями, прижав их к себе, и проницательным взглядом обожгла мужчину. Затем хладнокровно разжала объятья, и цветы густой охапкой рухнули на пол.

Мастер удивленно поднял брови и попытался пошутить:

– Цвет букета не подходит к платью моей капризной девчушки?

Оксана открыла сумочку и извлекла фотографии. Пока обескураженный Мастер находил слова в ответ на ее немой вопрос, девушка швырнула ключ ему под ноги.

– Ты без спроса хозяйничала в моем кабинете? – сухо спросил он.

– А вы без спроса хозяйничали в жизни моей сестры? – парировала та.

– С чего ты это решила?

– У вас красноречивый еженедельник.

После некоторой паузы тот облегченно вздохнул.

– Ах, это… Я всего лишь наводил справки о твоей семье.

И увидев улыбку девушки, приготовился снова заполучить ее доверчивость.

– Ты маленькая, рыжая воровка, скучаешь без меня, поэтому безрассудно пускаешься в поиски. Я угадал? Но обещаю, я буду больше уделять тебе внимания.

– Перестаньте говорить со мной как с ребенком и кормить меня сказками.

Я сегодня виделась со своей сестрой. Знаю, кто убил ее мужа, и еще знаю, кто заказал.

Он вдруг расхохотался.

– Ничего ты не знаешь. Детективов насмотрелась? И как такое могло прийти в твою головку?

Он потянулся к ней, она отпрянула. Ее уверенность слегка поколебалась.

– А фотографии Сониного мужа? – уже тихим голосом промолвила девушка. – А поджог ее палатки?..

– Причем тут муж? Какой муж? Это наркоман. Знакомый моего брата. Человек, который приходил, – мой двоюродный брат. Чертов проблемный брат-уголовник! – Мастер кипел, касаясь неприятной для него темы. – Я с молодости расхлебывал его проблемы, и это всю жизнь негативно сказывалось на моей репутации. Но и бросить его я не мог.

Оксана даже присела от неловкости. Как могла она подумать такое о любимом человеке? Ей стало не по себе.

– А фотографии принес Артем. Брат. Там какой-то его знакомый попал в переплет. Непонятная разборка. Потом сгоревшая палатка, которую он крышевал. В общем, что-то бритоголовые не поделили. Брат опять ввязался в криминальные дела, хотя недавно вышел из тюрьмы. Мне с ним просто горе. Предлагаю ему нормальную работу. Так, видите ли, как же он будет работать! Он авторитет, мать его! Прости, малышка, я просто в гневе.

– А что он хотел от вас? – кротко спросила Оксана.

– Что хотел? – Мастер ненадолго задумался. – Понимаешь… Как бы тебе сказать… Он думает, что у меня нереальные связи, и я помогу ему найти обидчиков его друга, кстати, тоже уголовника. Ну, а мне это не нужно. Я так и сказал ему. Он не понимает, что у меня другая жизнь. Давай не будем больше об этом. Я и общаться с братом не хочу, и выгнать его не могу. Нехорошо это как-то будет. Понимаешь?

Он посмотрел не нее таким нежным, таким любящим взглядом, что Оксана едва сдержала слезы, так больно и стыдно стало ей от своего поступка.

Он был сильно возбужден. Ссора случилась впервые, и это растрогало мужчину. Легкая тень возможной потери коснулась его сердца, и в груди защемило. Он начал целовать колени Оксаны, потом ладони и слегка останавливался, чтобы дождаться ответа. Она была его принцессой. Он не позволял себе настойчивость. Она ответила на его ласки, но не отдалась им целиком, все еще зависимая от захвативших ее сегодня мыслей. И в какой-то момент хитро спросила:

– Вы думаете, мне стоит близко подружиться со своей вновь обретенной сестрой? Она, вероятно, будет ждать встречи.

Ему понравился оттенок сомнения в ее вопросе, ведь это давало шанс убедить девушку в обратном. И она тут же уловила его готовность подыграть и насторожилась.

– Нет, ни в коем случае. Посмотри, в какой среде она живет. Убийства, поджоги, криминальные разборки и бог знает, что еще. С ней общаться опасно. И ради бога, забудь о ней.

– А если я попрошу вас помочь ей в этой трудной ситуации?

– Нет никакой трудной ситуации, ты мне поверь. Она наверняка так жила всегда. Общалась не с теми людьми, совершала неправильные поступки. Пусть выпутывается сама. Я люблю чистых, правильных девушек, а не лезущих в грязь, натоптанную бандитскими ногами. Пообещай не общаться с ней. Если что-нибудь с тобой случится, мне тоже придет конец. Второй раз потери я не переживу.

– Хорошо, я обещаю. Ведь я тоже думаю, что мне неинтересен ее образ жизни, и мы разные, и вообще чужие. Ничего родственного не чувствую. Слишком много лет прошло.

Важно было не переиграть. Умный Мастер мог раскусить ее неискренность, и тогда свободного перемещения ей не видать. Но ее хитрость взяла свое. Тот поверил и успокоился. Зато Оксану беспокойство долго не покидало. Что-то во всей этой истории явно было не так. Зачем ему собирать такое подробное досье на сестру и больше ни на кого из ее родственников? А потом, странно слились в одну историю Мастер, Калина, Соня и страшные фотографии… Подозрительные совпадения. Хорошо, что Мастер не узнал пока о том, что Ольга – подруга ее сестры и однокурсница. Узнает – отношениям конец. И вдруг все в ней возмутилось. Почему она живет, как нужно Мастеру, а не ей? Да, он обеспечен и содержит Оксану, но кто решил, что деньги – такая уж труднодостижимая ценность. Ей казалось, что, если кто-то может зарабатывать большие деньги, значит, эта возможность уже доказательна. Значит, сможет и всякий.

Вечером Мастер собрал в дорожную сумку немного вещей, предупредив, что пару дней его не будет, поцеловал Оксану и уехал в аэропорт. Она тут же созвонилась с Ольгой, чтобы решить, во сколько они поедут за Соней в больницу.

Ей долго не удавалось заснуть. Прежнее спокойствие и удовлетворенность насыщенной жизнью, какой не было у большинства ее сверстниц, сменилось предчувствием скорых неожиданных изменений. Но она не тревожилась и не боялась их. Ей наскучила опекаемая жизнь, и хотелось узнать, что за ее порогом.

Она проснулась на рассвете и сразу открыла глаза. Обвела слабоосвещенную комнату взглядом, будто не понимая, что могло разбудить ее. Сердце учащенно билось, голова, несмотря на ранее пробуждение, была ясная. Оксана поднялась с постели, подошла к окну, с вдохновением заметила, что природа на заре совсем другая, чем в суматохе усталого дня: юная и сильная, готовая к долгой жизни.

Однако взявшееся без причины волнение девушки не проходило, и вскоре что-то заставило ее насторожиться и прислушаться. Она различила шум подъезжающей машины, а затем шорох и голоса. Через минуту раздался резкий стук, будто колотили твердым предметом по калитке с намерением ее сломать. Не успела Оксана оценить ситуацию, как какие-то люди в черных масках стремительно оседлали забор, перевалились через него и, соскакивая вниз один за другим, как черные мячики, покатились по направлению к дому. Оксана бросилась из комнаты и закричала:

– Полина! Полина! Проснитесь!

Потом вдруг ее осенило. Она вернулась наверх, нырнула в свою комнату и вытащила из-под подушки ключ от кабинета Мастера. Вчера уезжая, он надежно спрятал его в барсетку, но Оксана решила, что пару дней ключ совсем не понадобится Мастеру и извлекла его легким движением пальчиков. Пока люди в черном стучали в дверь, она бросилась собирать документы Мастера, которые по ее представлению могли содержать серьезную информацию о его делах. Внимательно еще раз осмотрев ящики столов и полки шкафов, Оксана закрыла кабинет и поспешила припрятать папки в своей комнате, разложив их под матрацем.

“Мячики” уже раскатились по дому, бесцеремонно заглядывая в каждую комнату. Не найдя хозяина, они высыпали на улицу. В доме остались двое, одетые по “гражданке”. А через несколько минут вошли еще двое: мужчина и женщина, которые скромно держались на втором плане и являлись, видимо, понятыми.

Оксана, обнаружив себя все еще в пижаме, побежала в свою комнату, чтобы переодеться. Полина никак не могла прийти в себя, вся тряслась, охала и хваталась за сердце. Когда девушка спустилась вниз, то ее залихорадило тоже. Она взглянула на одного из непрошеных гостей и застыла на месте. Это был … Вадим. Тот самый, которому она все эти годы писала и не отправляла письма. Красивый, возмужавший со строгим лицом и похолодевшим взглядом. Он узнал ее, несмотря на то, что она невероятно изменилась. Рыжеволосая, холеная, с тонкими длинными руками, увитыми браслетами. На обнаженное плечо, шоколадное от заграничного загара, невозможно соблазнительно сбегали непричесанные струйки волос. Такого же ровного цвета шею украшали многочисленные тонкие нити золотого металла с застежками, рассыпанными в небрежном порядке, словно всей этой красоте по избалованности не придавали значения.

– Вы будете супруга? – спросил несколько вызывающе Вадим.

Оксана ничего не смогла ответить, глядя на него во все свои синие глаза. За нее ответила подсуетившаяся Полина:

– Да, это Оксана Суреновна, жена Валентина Андреевича.

Оксана не могла пошевелиться. Впервые она взглянула на свою жизнь со стороны, и ей не захотелось иметь к учителю даже малое отношение. Но сказанное было почти правдой, и это “почти” делало правду хоть сколько-нибудь приличной. Оксане вдруг стало стыдно. Без всякого проступка. Как же так получилось, что восхищавший ее, ставший для нее кумиром, учитель превратился в ее любовника?

А между тем потерявший к ней интерес, Вадим жестко излагал причину вероломного визита, и его слова едва долетали до ее слуха.

…подозревается в самовольном захвате…убийстве трех человек…

После такого торжественного объявления Полину чуть не хватил удар.

Второе оперуполномоченное лицо принялось шарить вокруг, и Оксана, опомнившись, подалась за ним. Несмотря на охватившее её смятение, она подсознательно пыталась проследить за тем, чтобы “погононосец” не подбросил фальшивую улику. Она плохо помнила, что было дальше, кроме того, что искавший ничего не нашел, а ещё ЕГО взгляд, пренебрежительный и ледяной, время от времени брошенный в ее сторону. Помнила, как взяв себя в руки, спросила:

– Покажите постановление об обыске или задержании.

В ответ получила презрительную ухмылку сыщика. Однако он не стал больше ничего трогать, лишь обошел все комнаты и чуть дольше задержался во взломанном бойцами кабинете Мастера.

После их ухода Полину пришлось отпаивать валерианой, хотя и Оксана сама с трудом приходила в себя. Не грубое вторжение испугало её. Она испытывала отчаяние и нестерпимое чувство какой-то невозвратимой потери. Вадим с его холодным, но проникающим в самую глубину сердца, взглядом все время стоял у нее перед глазами. Ей совершенно определенно захотелось оказаться рядом с этим мужчиной, и в этот момент ясно показалось, что у нее нет самого главного – жизни.

Она немедленно выехала в город, зная, что подруги ждут её, и не опоздала к выписке. Соня выглядела очень слабой не столько из-за физического недомогания, сколько от начавшейся депрессии. О возвращении домой не было и речи: это могло быть опасным. По дороге купили кровать для Сони: в Олиной квартире, и без того почти свободной от мебели, лишней не нашлось бы. Увидев, как Оля любопытствует в отделе раскладушек, Оксана выбрала одноместную, но самую симпатичную кровать и расплатилась за неё. А на завтра договорились собрать все Сонины вещи и организовать их перевозку.

– Как дальше жить будем? – с тоской в глазах спросила Соня.

– Не бойся, сестренка, – ответила Оксана, улыбнувшись, – не пропадем.

Ночью, дрожа от сладостного возбуждения, она мечтательно отдавала себя в объятья Вадима. И стыдилась своих грез, и снова принималась мечтать. Она задумывалась и над тем, являются ли её мысли предательством по отношению к учителю, и какой меры должна быть благодарность ему. Вызывая недоумение, всплывали в памяти его слова: “девушка, лезущая в грязь, натоптанную бандитскими ногами”. Так оценил он жизнь Сони. При этом сам, судя по сегодняшним обстоятельствам, идет далеко не праведным путем. Многое скрывает и, возможно, лжет. Только не это главное теперь. Связаны ли страшные события в Сониной жизни с убийством дочери Мастера? Страшно начать снова думать об этом, а спросить напрямую Соню еще страшней. Да и кто способен раскрыть кому-то подобную тайну?

На следующее утро Оксана встала пораньше. Нужно было успеть сделать много дел: перевезти вещи сестры в квартиру Ольги, а вещи Сониного мужа передать его матери. И пусть она не сочтет это за предательство, просто после выписки Алексею, жестоко посаженному на иглу и не способному обрести адекватность, будет лучше у нее. Добрейшая и интеллигентная, по словам Сони, женщина даже не позволила себе заподозрить невестку в косвенной причастности к происшествию с сыном, хотя была осведомлена о подброшенном письме с угрозами. Пару раз её вызывали к следователю, где в ответ на изложенные сомнения по поводу покушения на сына она только смотрела на него умными, поблекшими от слез глазами и горько молчала.

Еще кое-что, на этот раз приятное, предстояло сегодня, а именно прогулка на загородный пляж. Жених Ольги организовал компанию молодых парней и пригласил, к радости своей девушки, её подруг. Оксана с удовольствием приняла приглашение, радуясь обретенной благодаря отсутствию Мастера свободе и времяпровождению, такому редкому, подчас запретному с мужчинами-сверстниками. Платоныч в эти дни полностью был в её распоряжении, но девушка предпочитала сама управлять своей великолепной машиной. Она любила скорость и свободу, которую та ей дарила. Мастер был убежден, не получив ни одного повода думать обратное, что Оксана душой и мыслями всецело его, и перестал дополнять её общество сопровождением.

В половине девятого красавицы прибыли к Сониному дому. Соня немного повеселела, переняв настроение у щебетавших подруг, повела их на свой этаж, шаря на ходу в сумочке в поисках ключа.

– Давайте сегодня заберем мою машину (Оксана в день недуга сестры отогнала её “Форд” на платную стоянку). Я поставлю её у дома. Платить дорого.

На лестничной клетке она вдруг остановилась, даже на шаг подалась назад. Приложив палец к губам, округлившимися от удивления глазами уставилась на подруг. И тут только они заметили, что дверь в квартиру была закрыта неплотно.

– Хозяйка? – шепотом спросила Ольга.

– Не могла, – тем же тоном ответила девушка.

– Ну, так давайте выясним, – прошептала Оксана и, несмотря на протестующие жесты сестры, качнула дверь.

Они прислушались. Ни одного шороха не донеслось. Но как только девушки переступили порог, из комнаты стремительно вынырнул человек в черной маске, пронесся мимо них, чуть не сбив с ног, и выскользнул в подъезд. Все оцепенело стояли долгих несколько секунд, а потом не сговариваясь бросились к лифту и, высыпав на улицу, огляделись.

Позвонили хозяйке, и та, пообещав немедленно приехать, категорически запретила вызывать милицию. Ждали её нескончаемо долго. Пока ждали, истерзали Соню догадками. Та только пожимала плечами, все еще не отойдя от шока, и не могла определить, напомнила ли ей кого-то фигура или нет. Приехала хозяйка. Вошла с осторожностью в квартиру, испуганные девушки последовали за ней. Через пятнадцать минут тщательного осмотра выяснилось, что ничего не пропало, более того, не тронуто и не сдвинуто с места. Даже деньги спокойно лежали в незамысловатом тайнике.

– Значит, так, – деловито пропела хозяйка, – ключа у вас второго нет. Где вы его потеряли, не знаете…

– Я не потеряла, я же говорила. Он был у Алексея до его исчезновения, – взволнованно причитала Соня.

– В том и дело. Ключ теперь может оказаться у кого угодно. Надо менять замки, – заключила та.

– Надо милицию вызывать, – посоветовала Ольга.

Хозяйка испугалась:

– Какую милицию? Что вы? Это большие налоги в пересчете на количество месяцев аренды жилья, плюс штраф за сокрытие доходов.

Она заученно отчеканила последние слова, видимо не раз интересуясь подобным вопросом и перемалывая его.

– Но ведь вы уже давали показания как квартирная хозяйка по делу покушения на Алексея, – возмутилась Соня, – и никто не поднял вопроса о ваших налогах.

– Так и нечего на рожон лезть. Начнут копать, поднимут. Не слишком ли много происшествий в одной квартире? Никого я вызывать не буду, тем более вы съезжаете.

Девушки уложили Сонины вещи в пакеты, вещи Алексея – в коробки. В скором времени должен был подъехать Роман, помочь с погрузкой. Оля радовалась дополнительным полезным предметам: утюгу, новеньким кастрюлькам, с нежной росписью тарелочкам, аккуратненьким дорогим чашкам для кофе и прочим изящностям быта. Хозяйка, ожидая ключ, любезно согласилась заняться разморозкой холодильника. Соня собиралась выбросить оставшиеся продукты, но Ольга запротестовала. Она не могла позволить такой роскоши не только себе, но и другим, даже после знакомства с москвичом Романом. Положила молоко и баночку с кофе в свою сумку. Остатки круп тоже не остались без внимания и были благополучно уложены.

На солнечном пляже волнение девушек немного улеглось, но расслабиться и наслаждаться общением уже никто не мог. И хотя Оксане не приходилось до сегодняшнего момента оказаться в роли души компании ровесников, она без удивления, разве что только с удовольствием, ловила восхищенные взгляды и желание молодых людей поинтересоваться ее мнением скорее других. Соня также привлекала внимание, но поддерживала разговор неохотно, а Оленька, прильнув к плечу избранника, наслаждалась его присутствием в своей жизни. Когда же распаленный тонким умом, красотой в огранке, какая встречается лишь в голливудских картинах, а более всего холодной высокомерностью и самодостаточностью, один из молодых людей отозвал Оксану в сторону и стеснительно открылся ей, она не повела и бровью и вежливо отказала. Ей доставило удовольствие быть неприступной и оттого мучительно желаемой.

Вы, конечно, обратили внимание, что я не описываю подробно эту сцену, где прежняя Оксана, несомненно, впитала бы каждый нюанс, стремясь постичь все тонкости человеческих отношений, волновалась бы, едва избавившись от социофобии, анализировала бы свои ощущения и так далее, в духе одномерного, как чистый лист, взгляда на жизнь. Ей больше было незачем теперь искать во взглядах, словах, поступках людей подтверждения значимости своей сущности. Это они пропитывались ее уверенностью, подсознательно приходя к мнению, что она важная птица, никак не меньше. Если бы красавица Соня не сидела с опущенными плечами и депрессивным взглядом, то наверняка была бы легкой и такой же привлекательной в общении. Но в Оксане чувствовалась едва уловимая недосягаемость, не от бестактно выраженной скуки к молодым людям, а от собственного её неведения этой черты в себе.

* * *

Мастера все еще не было и вестей от него тоже. Оксана поплескалась в джакузи и легла в постель, включив телевизор. Она вся была в противоречивых эмоциях под впечатлением от криминального утра и от не дающей ей покоя страшной тайны, возможно, существующей в прошлом сестры. Она уже стала засыпать под последние нотки включенного на таймер телевизора, как в ее дверь постучали, и вошла Полина.

– Оксана, тебя к телефону. Подруга. Вся какая-то суматошная.

Оксана устремилась вниз по лестнице, взяла снятую трубку.

– Олю увезли в больницу, – выплеснул Сонин голос.

– Что случилось?

– Сама пока не знаю. Ей внезапно стало очень плохо. Дикая головная боль и головокружение. Вся была какая-то возбужденная, даже слишком. Я чуть не сошла с ума, думала, что высокая температура, и она бредит. Потом у нее началась рвота, и совсем поехала крыша. Я вызвала от соседей “скорую” и Романа. Пока “скорая” ехала, у нее начались судороги. Представляешь?

– А что она ела? Может, отравилась?

– Такой же вопрос задал и врач “скорой”. Она ничего не ела, только кофе с молоком пила из моих чашек. Ей сделали промывание желудка, но лучше не стало. А потом ее забрали. Ты не поверишь, но врачи вызвали милицию.

– Зачем?

– Сказали, что подозрение на криминал. Когда милиция приехала, меня опросили и с собой забрали чашку, из которой Оля пила, банку с кофе и молоко.

– Странно.

– Не то слово. Ты знаешь, я с улицы звоню, с автомата. Побегу домой, а то страшно.

– А как же она?

– Там Роман.

У Оксаны кругом шла голова.

– Что-то случилось? – спросила Полина, выглянув из своей комнаты.

– Все нормально. Просто я оставила кошелек с деньгами у Оли. Она думала, волноваться буду, искать, вот и позвонила.

– Кто-то отравился?

– Ее соседка по комнате. Лишнего съела.

– Нужно слабый раствор марганца выпить, только очень слабый, – посоветовала Полина. – Это надежное средство. Все сразу очистит. Выпить надо стакана два.

– Спасибо, Полина, там ничего страшного. Я пойду спать.

– У тебя все хорошо?

– Да, я за городом была, на пляже.

– Ну, ложись. Спокойной ночи.

На следующий день выяснились невероятные обстоятельства. В Олину квартиру снова нагрянула милиция, учинила Соне допрос, оказалось, и кофе, и молоко были отравлены, и, по-видимому, умышленно. В них содержался яд зоокумарин, который относится к ядохимикатам. Соня вполне могла сойти за подозреваемую, и соседка Ольги, которая в тот момент, наверное, закончила выступление и собиралась домой, могла быть ею тоже, правда мотивы как-то не вырисовывались. Однако, уже определенно понимая, что эта чашка должна была достаться ей, и все последние события произошли неслучайно, Соня поспешила рассказать обо всех своих злоключениях стражам порядка, и их надежные широкие плечи и сочувственные покачивания головой в такт Сониных эмоциональных излияний, внушали ей чувство защищенности.

Оксана, позавтракав, отправилась к Софье, и от нее узнала о страшных выводах. Слишком во многом совпадали эти выводы с ее собственными. И она решилась. Сегодня она задаст мучающий ее вопрос сестре.

Они немедленно выехали в больницу, и Оксана, как обычно рискованно петляла между транспортом, который бесконечно мешался под колесами ее маленького голубого “пострела”.

Оленька была уже не так плоха, спокойно лежала в постели, отдыхая от процедур. Только что убрали капельницу. Ромка отправился покурить. В палате вовсю шел завтрак, но Оленьке нельзя было положить даже крошку в рот. Пострадала поджелудочная железа, а шутки с ней были плохи. Еще долго придется “питаться” глюкозными капельницами и ничем иным. Приносить ей продукты категорически запретили, зато цветы стояли на её тумбочке уже в количестве двух букетов. В полдень пришел дознаватель беседовать с потерпевшей, и подруги уехали.

Сонино настроение почти не менялось, и, хотя она держалась изо всех сил, чтобы не впасть в отчаяние, от постоянного нервного напряжения все больше уходила в депрессию. Оксана понимала, что своим подозрением может Соню добить, но на выжидание не было времени. На кону стояла жизнь сестры. Все трое поняли, что Соню изводят, и бедняжка искренне не знала причину своих злоключений.

– Соня, я должна с тобой поговорить, – начала Оксана. Она старалась подобрать слова для откровенного заявления. – Я знаю, кто тебе мстит и за что.

Соня медленно повернула голову в её сторону. Молчала, не в силах удивиться и ожидая нового приговора.

– Ты знаешь такого человека – Мастера?

Та, все так же молча, отрицательно покачала головой. Все тело её казалось до нельзя напряженным, лицо вытянулось.

– В твоей жизни, сестренка, был один факт, который ты скорее унесла бы в могилу, чем открыла кому-либо.

Та смотрела непонимающе и как будто не вникая в странные слова.

– Однажды на твоих глазах погибла девочка. Маленькая и ни в чем не повинная.

Соня вдруг затрясла головой, отрицая то ли услышанное, то ли свою вину.

– Послушай, я на твоей стороне. Ты мой самый близкий в этом городе человек. Если мы не докопаемся до истины, ты либо сойдешь с ума от постоянного страха, либо будешь настигнута теми, кто тебя преследует. Скажи, не бойся мне сказать, это ты убила ребенка? – Оксана сжала зубы, ужасаясь тому, какой бред она несет. Но Соня ошарашила её: