Я поблагодарил миссис Дикси за чай и пирог, как умел, подбодрил, и поспешил к себе, сказав, что мне нужно заканчивать статью. Сам же быстро переоделся и пошел на станцию. Я решил немедленно съездить в Милкот, чтобы все увидеть своими глазами и расспросить людей.
Мне повезло, дилижанс подъехал через 10 минут. Дорога шла по краю вересковой пустоши. Несмотря на то, что стоял теплый солнечный день, это огромное безжизненное пространство выглядело мрачно. Впечатление усиливали пронзительный ветер и серые валуны на фоне бледно-лилового вереска. Но я не мог сейчас думать ни о природе, ни о чем другом, кроме как о своем враге. Конечно, это мог быть и не Бэтнуар, но мне казалось, что если он в Милкоте, я обязательно это почувствую. Как? Не знаю. И что я буду делать, если вдруг увижу его (а я надеялся именно на это) – я не представлял. У меня не было никакого оружия. Наверно, наброшусь на него просто посреди улицы, и буду бить. Я невольно сжал кулаки и вдруг поймал на себе изумленные взгляды. Оказалось, что я еду в дилижансе не один. Напротив меня сидели мистер и миссис Джеферсон и Мери. А я с ними даже не поздоровался! Мне стало так стыдно, что я, кажется, даже покраснел. Пришлось долго извиняться. Оказалось, что Мери с родителями едут на похороны, так как Тернер приходился им дальним родственником. Я соврал, что я тоже его знал, да и как доктор хочу взглянуть (надо же мне как-то было оправдать свой интерес).
– Нет-нет, мы смотреть на этот ужас не будем. Я боюсь, что потом я просто спать не смогу, ребенку это вообще ни к чему.
Я кивнул, глянул на Мери и тут только заметил, что у нее на шее, на цепочке висит волшебный рубин Мириам. Я его прятал, берег всю жизнь, а она на шею повесила! С трудом оторвав взгляд от рубина, я выдавил отеческую улыбку:
– Не боишься потерять находку?
– Нет, – ответила она.
И все. Что еще можно сказать ребенку?
Доехали мы быстро, но все равно опоздали. Когда подошли к большому каменному дому банкира, процессия уже двинулась на кладбище, так что осмотреть раны я не успел. Я подумал, что смогу хоть что-нибудь еще узнать у прислуги и остался возле особняка, сославшись на кое-какие дела. А семейство Джеферсонов решило почтить память родственника и отправилось за процессией. Заметив человека, который вышел, чтобы закрыть железные с кольями наверху ворота, я поспешил к нему. Представившись клиентом мистера Тернера, я изобразил на своем лице изумление и спросил, что случилось. Привратник оказался человеком словоохотливым. Но ничего нового мне узнать не удалось. Он рассказал то же, что и миссис Дикси. Слуги нашли хозяина утром. Он лежал в своей комнате на полу в луже крови, все тело было покрыто глубокими ранами от когтей и зубов какого-то зверя. Причем дверь была закрыта на ключ изнутри. Вызвали полицию. Те приехали, осмотрели весь дом, но сразу сказать ничего не смогли.
Я поблагодарил слугу, немного побродил по городу, пытаясь раздобыть какие-нибудь еще сведения, и пошел на станцию. В Милкоте Бэтнуара никто не видел. Я спрашивал в трактире и в отеле. Говорил, что ищу старого приятеля, и описывал внешность Бэтнуара, но мне все отвечали, что такой человек здесь не появлялся. Зато я узнал об одной странной привычке покойного банкира: по ночам он любил иногда гулять по вересковой пустоши. Его заметил трактирщик, когда они с сыном искали пропавшую собаку. Это было около полуночи. Только-только закончился сильный дождь, они, мокрые и грязные, шли домой и на окраине города столкнулись с Тернером, который направлялся на пустырь. Он растерялся, когда их увидел, что-то пробормотал и поспешил дальше. Подозрительно, конечно, но мало ли какие дела бывают у банкиров.
Вот и все. И никакого следа, никакой зацепки, никакого намека, чтобы мне найти Бэтнуара. А может, это и не он был. Великобритания – страна большая, и так маловероятно, чтобы мы с ним случайно снова оказались в одних и тех же краях. Я вернулся в Мортон разочарованный и заставил себя взяться за статьи для Лондонского издательства. Редакция известила меня письмом, что они опубликовали в последнем номере две мои статьи и хотели бы заполучить еще две для следующего. Чтобы успеть отправить им рукописи до конца июня, мне нужно было хорошо постараться.
Всю неделю я посвятил статьям. Только в субботу меня отвлекли – одному пожилому джентльмену стало плохо, и меня позвали его посмотреть. По пути домой я встретил Мери Джеферсон. Я заметил, что она очень плохо выглядит. Она всегда была бледной, а сейчас казалась просто зеленой. Под глазами залегли тени, лицо осунулось. Я спросил у нее, как дела. Она смутилась, как в школе, когда я вызывал ее отвечать, опустила голову и прошептала:
– Спасибо, сэр, хорошо.
Но вид у нее был при этом такой несчастный, что мне стало жаль ее.
За ужином я спросил у миссис Дикси, что случилось с ее племянницей, не заболела ли она?
– О, это все от нервов! Мне так сказала сестра, – произнесла хозяйка, подкладывая мне кусок баранины. – Хотя, какие-такие у Мери могут быть нервы? Я в ее возрасте уже работала на фабрике, сама зарабатывала. А с ней родители слишком нянчатся.
– А от чего же Мери нервничает?
– Да все после похорон Тернера, упокой, Господи, его душу. Она слишком впечатлительная, наверное, ей не следовало на это смотреть. Спать стала плохо… Может, вы, сэр, дадите ей какое-нибудь успокоительное? – Я кивнул и принялся за чай с печеньем, вполне удовлетворенный ответом.
Но оказалось, миссис Дикси еще не закончила свой рассказ.
– Хотя вы знаете, доктор Фрэдбер, я бы на месте Мери тоже испугалась. Представляете, на нее бросился огромный черный ворон! Прямо там, на кладбище, когда все стояли у могилы. Сестра говорит, у Мери на шее висел какой-то полудрагоценный камешек, он сверкнул на солнце, ворон на него и кинулся, хотел украсть.
– Украсть камень? – я чуть не подавился чаем.
– Да! Хорошо, что родители были рядом, отогнали его. Теперь бедняжке по ночам кошмары снятся.
Я решил завтра же навестить свою ученицу. Это происшествие казалось мне совершенно невероятным. Стоит толпа людей, мимо летит ворон и вдруг он на кого-то бросается… Так что ли? Что же это за странная птица такая? И почему он хотел утащить именно волшебный рубин Мириам, а не чью-нибудь золотую брошь, например? Очень странно…
На следующий день около полудня я отправился к Джеферсонам. Отец Мери что-то мастерил во дворе. И он, и миссис Джеферсон очень мне обрадовались. Миссис Джеферсон засуетилась на кухне, поставила чайник и отправила Мери в лавку за свежими булочками. Когда все было готово, Мери ушла в свою комнату, а мы сели пить чай. Эта семейная пара мне очень нравилась. Я редко встречал в своей жизни таких добродушных, искренних и открытых людей. На протяжении стольких лет брака они сумели сохранить нежную привязанность, уважение друг к другу, это было заметно даже такому редкому гостю, как я. Скорее всего, именно это создавало в их доме такую атмосферу добра, тепла и уюта, что от них не хотелось уходить.
Мы пили чай и разговаривали. Миссис Джеферсон с присущем ей тонким юмором рассказывала, как они с мужем познакомились. Оказалось, это была довольно забавная история. Я долго смеялся, совсем позабыв, зачем я сюда пришел. Мери напомнила о себе, загремев чем-то в своей комнате.
– Я слышал, что у вас произошел неприятный случай на похоронах Тернера, – произнес я.
– Да, этот ворон… Бедная моя девочка так испугалась! Он ей теперь все время снится. Она даже стала плохо есть. Вы знаете, я так за нее волнуюсь!
– Можно мне поговорить с ней?
– Да, конечно. Мери! Подойди, детка, сюда! – крикнула миссис Джеферсон.
Мери вышла к нам в гостиную и робко взглянула на меня.
– Мери, ты можешь рассказать мне не как учителю, а как другу, чего ты боишься? – ласково спросил я.
– Большого черного ворона, сэр.
– Он тебе часто снится, да? Но ведь это только сон, во сне ворон не может причинить тебе вреда.
Мери тяжело вздохнула и опустила глаза.
– Он мне не снится… Я вижу его ночью за окном.
Миссис Джеферсон всплеснула руками:
– Но, доченька, такого не может быть! Ведь ты уже взрослая, посуди сама: как тот ворон мог оказаться здесь?
– Я не знаю, мама, но я хорошо помню, что не спала, когда он прилетел в первый раз.
– Мери, расскажи мне обо всем поподробнее, – попросил я.
– Мне захотелось пить. Я встала, налила себе воды из графина и посмотрела на часы, – начала девочка, постепенно заливаясь краской. – Было полпервого ночи. Я выпила несколько глотков и только легла в постель, как кто-то осторожно постучал в окно три раза… Я думала, что мне послышалось. Но тут тут постучали снова, уже громче…
Мери так разволновалась, что голос ее прервался, и она дальше не могла продолжать.
– Что с тобой? Успокойся, Мери, выпей чаю, – миссис Джеферсон протянула ей свою чашку, села рядом с дочкой и обняла ее за плечи. – Раньше, когда она мне рассказывала, такого с ней не было, – добавила она, обращаясь ко мне.
Я понимал, что нехорошо заставлять девочку снова все это переживать, но мне важно было узнать все подробности. Поэтому, когда она немного успокоилась, я попросил ее продолжить.
Мери рассказала, что она подошла к окну и увидела за стеклом того самого ворона, который напал на нее на кладбище. Она махнула на него рукой, потом платком, но он не улетал. Ей показалось, что он смотрит на нее очень злобно. Тогда она задернула шторы и залезла с головой под одеяло. А ворон, якобы, сидел на окне до утра и время от времени грозно стучал клювом в стекло. На следующую ночь его не было, а потом он прилетал две ночи подряд и все стучал в окно, требуя, чтобы его впустили.
Этот рассказ дался Мери тяжело, еще немного – и она бы расплакалась. Я поблагодарил ее, пообещал скоро зайти еще и откланялся. Я не знал, верить Мери или нет, и как ко всему этому относиться. Конечно, она могла все выдумать. Дети в ее возрасте часто фантазируют, чтобы привлечь к себе внимание, чтобы их пожалели и купили что-нибудь вкусное или красивое. Но в то же время я видел, что девочка действительно чем-то взволнована и напугана, а темные круги под глазами говорили о том, что она плохо спит по ночам.
Вскоре я поехал в Милкот по делам. Я кое-что купил, отправил письмо родным и, покончив со всеми делами, набрел на маленький деревянный дом с надписью «Оружейная лавка». Я вспомнил, что давно собирался поохотиться в этих краях и решил приобрести себе ружье и 3 десятка пуль разного калибра. До дилижанса еще было 5 часов, поэтому я вынужден был полдня слоняться по городу.
Я зашел в трактир, чтобы пообедать и узнать что-нибудь об убийстве Тернера. Но посетителей там не было. Я поинтересовался у трактирщика и выяснил, что это преступление до сих пор является для всех загадкой, в том числе, и для полиции. Пообедав, я не знал, куда мне податься. Я шел и шел по неширокой улице вдоль казавшихся одинаковыми домиков, окруженных вишневыми деревьями. Возле одного дома играл малыш, а чопорная пожилая леди, должно быть няня, за ним присматривала.
Вскоре я оказался на окраине города. Передо мной до самого горизонта простиралась пустынная дикая местность, по которой северный ветер гнал лиловые волны вереска. У меня еще было время и я решил прогуляться. «Интересно, что мог здесь ночью делать Тернер?» – думал я. Под ногами извивалась узкая тропинка, она шла через всю пустошь, огибая серые валуны, от Милкота до Мортона. На этом пустыре совсем не росли деревья, изредка лишь встречались одинокие кусты терна. Я уже отошел достаточно от города, пора было возвращаться. Но тут я увидел что-то большое и темное впереди. Любопытство победило, и я направился дальше. Вскоре я смог различить вертикальную черную скалу, а возле нее что-то вроде бы шевелилось. Я ускорил шаг, ломая голову, что бы это могло быть. Лишь подойдя на расстояние в 50 ярдов, я понял, что возле скалы стоит конь. Он щипал траву, опустив голову, поэтому я долго не мог понять, что это. Кроме того, он был вороной масти, и на фоне черного камня его сложно было заметить. Я хотел уже поворачивать, но что-то показалось мне странным. Пришлось подойти еще ближе. Я плохо разбираюсь в лошадях, но, по-моему, это был один из лучших представителей своей породы. Не конь, а красавец! Он не обращал на меня никакого внимания. Я смотрел на него, смотрел… И вдруг меня осенило, что в нем мне показалось необычным – он был оседлан! Я огляделся в поисках его хозяина, но кругом не было ни души. Может быть, конь сбросил всадника, и тот лежит где-то рядом в траве без сознания?
– Эй! – крикнул я.
Мне никто не ответил, только конь вздрогнул и настороженно посмотрел на меня. Я зашел за скалу. Тоже никого… Вообще, надо сказать, что и сама скала была очень необычной. Она представляла собой огромный кусок гранита высотой около девяти футов, с тыльной стороны была плоской, почти гладкой, будто кем-то обтесанной. Мне не верилось, что камень мог стать таким сам по себе, под воздействием природы. Но с другой стороны, кому это могло понадобиться, и откуда здесь вообще взялся гранит?
Вдруг совсем рядом, за скалой раздалось хлопанье крыльев. Я выглянул и увидел, как улетает большой черный ворон. Очень странно… Я же только что был с той стороны, я бы его заметил. Или услышал бы, как он прилетел… Такое впечатление, что он прямо из камня вылетел… Неожиданно конь тронулся с места и сперва рысью, потом галопом поскакал за вороном… То есть, в ту же сторону. Наверное, ворон просто спугнул коня… Или я ошибаюсь? Конь и ворон неслись в сторону города. Не долго думая, я побежал за ними, мне все равно нужно было торопиться на дилижанс. Но они удалялись так быстро, что вскоре я потерял их из вида.
Тяжело дыша, я вошел в город. Тут все оставалось тихим и безмятежным, как и раньше. Пожилая дама еще гуляла с мальчиком во дворе предпоследнего на улице дома.
– Простите, миссис, я ищу своего коня, – обратился я к ней. – Вы не видели, минут десять назад здесь должен был проскакать черный конь без всадника?
Дама удивленно посмотрела на меня и покачала головой:
– Нет, сэр. К сожалению, не видела.
Вот еще чудо! Не пригрезилось же мне это все!
– А что-нибудь такое, не совсем обычное вы видели?
Дама пожала плечами.
– Я не знаю, что вы имеете в виду, сэр. Минут 10 назад мимо нас проехал незнакомый мужчина верхом. Какая у него была лошадь я, признаться, не рассмотрела.
– Мужчина? А как он выглядел?
– О, он произвел на меня очень неприятное впечатление! Весь в черном, то ли плащ это был, то ли что-то еще в этом роде. Шляпу так надвинул, что лица не видно! Ребенок его даже испугался, плакать начал. Я сразу поняла, что он нездешний, только что ему понадобилось у нас – не знаю.
Я поблагодарил почтенную леди и поспешил на станцию. К счастью, на дилижанс я успел. Кто же это был? Вдруг это все-таки Бэтнуар? Или у меня уже начинается паранойя?
Вечером я хотел снова взяться за свои статьи, но не мог никак на них сосредоточиться. Я мысленно все возвращался в вересковую пустошь, к коню и всаднику в черном. Мне начинало казаться, что я опять упустил что-то очень важное. Наверно, мне не надо было так торопиться на дилижанс. Лучше бы я задержался в Милкоте. Я бы мог походить по дворам, поспрашивать, не видел ли кто-нибудь моего коня. Спросить в городе о человеке в черном… В конце-концов, я ведь купил ружье! Можно было подстрелить того ворона и посмотреть, что будет.
Я почувствовал, что от этих размышлений у меня скоро ум за разум зайдет. Я решил достать свои манхатанские записи и перечитать все, что касается Ричарда Бэтнуара… И снова я как будто стал тем наивным жизнерадостным мальчишкой, выпускником Университета, которому казалось, что жизнь готовит ему только приятные сюрпризы и подарки. Мне не хотелось вспоминать все, поначалу я даже старался пропускать места, где я пишу о Мириам. Но, конечно же, я не смог. И прочитав полностью всю тетрадь, я понял, что мне не удастся сегодня заснуть… Я словно пережил все заново и чувствовал себя так, будто кто-то долго рвал мою душу на мелкие кусочки. Надо было как-то успокоиться. Я выпил сердечное лекарство, взял новую тетрадь и начал записывать все недавние события, которые казались мне не совсем понятными. Вот так и появились эта тетрадь. Я не знаю, связаны ли последние происшествия, свидетелем каких я стал, и о которых мне рассказала Мери, с тем, что было в Манхатане. Возможно, между ними нет ничего общего. Да и вообще, быть может, мне уже мерещится что-то на пустом месте? Делаю, как говорят, из мухи слона. Ну, поживем – увидим.
Я просидел за письменным столом до самого утра. Где-то в 3 часа ночи я заметил, что потух огонь в камине. Я хотел дописать очередной абзац и разжечь огонь снова, ночь была прохладной, да так и забыл. Опомнился я только, когда за окном уже посветлело. Я отложил рукопись, задернул шторы и со спокойной совестью нырнул в постель, как хорошо потрудившийся человек.
X глава
.
Разбудили меня тревожные голоса в комнатах хозяйки. С трудом протерев глаза, я взглянул на часы. Было только четверть одиннадцатого. Я наскоро оделся, привел себя в порядок и вошел в гостиную. Миссис Дикси угощала чаем свою сестру и племянницу, но у всех троих были такие лица, будто что-то случилось.
– Доброе утро! Я не помешаю вам? – спросил я. – Что-нибудь произошло?
Мери всхлипнула и прижалась к маме.
– Ах, доктор Фрэдбер! Моя девочка пережила такое потрясение сегодня ночью! – ответила миссис Джеферсон. – Я вам потом расскажу. Сейчас нам с Мери надо разобрать ее вещи. Мы решили, что какое-то время ей лучше пожить здесь, у своей тети.
И дамы вышли из комнаты. Я ушел к себе, уже представляя самые ужасные события и сожалея, что не догадался покараулить с ружьем этой ночью под окном Мери.
Миссис Дикси отвела для племянницы небольшую комнату, соседнюю со своей, выходящую окном во двор. С Мери осталась мама, а хозяйка дома поспешила на кухню готовить нам всем завтрак. Я едва удержался, чтобы не последовать за ней, мне не терпелось все узнать.
Наконец, меня пригласили за стол. Мери не вышла в гостиную, миссис Джеферсон понесла ей завтрак в комнату. Миссис Дикси молча накладывала мне овсяную кашу, сосредоточенно о чем-то размышляя.
– Вы собирались рассказать мне о Мери, – напомнил я.
– Ах, да! Сообщаю вам, доктор, что в нашем спокойном, тихом городке появились грабители.
– Кто?
– Воры. Грабители. Сегодня они залезли к Джеферсонам.
Я ожидал услышать что-то о вороне или о Бэтнуаре, поэтому такая проза жизни меня даже разочаровала.
– Ну, я думал, действительно что-то случилось, – неосторожно протянул я.
Миссис Дикси посмотрела на меня с негодованием.
– Я не ожидала, мистер Фрэдбер, что вы окажетесь таким черствым человеком, не способным посочувствовать другим людям, – медленно произнесла она.
– Нет-нет! Вы меня не так поняли! Я очень переживал за Мери, она ведь моя ученица. Ее преследовали… э-э-э… ночные кошмары. И когда я утром ее увидел, то подумал, что произошло нечто более ужасное…
– К ней ночью залез человек, разбил окно, напугал ее, перевернул верх дном все в комнате. Это что, по-вашему, не ужасно для ребенка?!
Я изобразил на лице искреннее сочувствие:
– Бедное дитя! Но он ее не тронул? И что он украл?
Выяснилось, что ничего не пропало, но вор в поисках чего-то ценного рылся в ящиках стола, комода и даже в постели. Чтобы попасть в дом, он разбил окно, к счастью, Мери проснулась и успела выскочить из комнаты. Она разбудила родителей. Мистер Джеферсон схватил топор и пошел в комнату дочки, но вор уже скрылся.
Эта история меня не слишком заинтересовала. Однако, правила хорошего тона требовали проявить уважение к чувствам напуганных дам. Я ведь доктор и учитель. Надо будет зайти к Мери, поинтересоваться ее самочувствием. Мне захотелось побаловать девочку чем-то вкусным, поэтому после завтрака я отправился в кондитерскую лавку.
День выдался теплым и ясным! Все встречные со мной так приветливо здоровались, даже не верилось, что в этом городке существуют воры, грабители или какие-либо еще нехорошие люди. Я уже привык здесь, мне нравился Мортон, утопающий в зелени небольших садиков, которые были разбиты вокруг каждого дома. Все улицы сияли безупречной чистотой. Я даже ни разу не видел бродячих собак или кошек. Я как-то спросил миссис Дикси, куда они деваются, и она мне с гордостью ответила, что женщины Мортона так любят природу и животных, что разбирают их всех по домам и ухаживают за ними. У нее самой жили две кошки.
Купив конфет и несколько пирожных, я пошел домой. К обеду Мери тоже не вышла, и я, спросив у ее матери разрешения, понес ей в комнату чашку горячего шоколада и свои угощения.
Девочка полулежала в кровати, облокотившись на подушку, и отрешенно смотрела в окно. Она так задумалась, что когда я окликнул ее, она даже вскрикнула от неожиданности. Я сказал, что пришел ее проведать и поставил на столик перед кроватью напиток и пирожные.
– Это мне? – удивилась почему-то она.
– Ну, конечно, Мери, тебе. Я попросил продавца в кондитерской лавке выбрать для тебя самые вкусные пирожные.
Девочка смутилась.
– Не стоило так беспокоиться обо мне, сэр.
– Ну что ты, Мери! Мне хотелось тебя чем-то порадовать. Я, как доктор, знаю, что сладкое всем детям поднимает настроение, – благодушно объяснил я.
– Значит, вы считаете меня ребенком, сэр? – произнесла она с обидой. – Ну, что ж, так я и думала.
Я почувствовал себя неловко. А ведь и правда, ей уже пятнадцатый год. Что-то я не сообразил… Для меня все они еще дети…
Пришлось мне извиняться и оправдываться. Но Мери всерьез на меня обиделась, даже мои пирожные не хотела есть. Она еще долго на меня сердилась, но чашечка шоколада так аппетитно пахла, что устоять ей было невозможно.
Когда девочка поела и перестала, наконец, на меня дуться, я спросил:
– А как ты думаешь, что вор искал в твоей комнате? Миссис Дикси сказала, что ты проснулась, когда он разбил окно.
– Я знаю, что он искал. Мне никто не верит, но это не был обычный грабитель, – Мери все еще робела передо мной, как в школе, и говорила так тихо, что я с трудом мог разобрать. – Я проснулась раньше, чем он разбил окно… Наверное, за минуту до этого.
– И ты увидела, как кто-то лезет на подоконник?
– Нет, сэр, он не лез. Он как будто висел за окном.
– Висел? Как это? – удивился я.
– Я не знаю, сэр. Мое окно очень высоко… Мой отец рукой до подоконника не может достать, стоя на земле. А этого человека я видела за окном в полный рост! И он не двигался, – совсем шепотом добавила Мери и боязливо оглянулась на дверь. – А потом стекло само собой посыпалось, он даже не шевельнул рукой!
– А как он выглядел? – поинтересовался я на всякий случай.
– Простите, но было темно. Я его плохо рассмотрела. Одет он был странно…Что-то длинное, свободное, темное… Как накидка или плащ… И голова его была чем-то накрыта…
Я невольно вздрогнул. А что, если она не врет, и все это – правда? Я хотел пошутить, чтобы она улыбнулась:
– Ну, это монахи ходят в черных плащах с капюшонами. Может, какой-нибудь святой странник забрался к тебе, хотел хлеба попросить?
Но шутка не удалась.
– Не смейтесь надо мной! Мне было очень страшно! Он бы убил меня, если бы я не убежала. Он очень злой и ужасный человек, я это сразу почувствовала.
– Что же ему надо было от тебя?
– Вот что, – ответила Мери и вытащила за цепочку из-под рубашки мой волшебный рубин.
– Почему ты так думаешь?
– У нас нет больше ничего ценного, сэр.
Я встал и прошелся по комнате. Может, Мери права, это все-таки был не простой вор. Ну, зачем, действительно, кому-то понадобился этот камень, если он не знает о его магической силе?
У меня появилась идея, как проверить свои подозрения и одновременно оградить Мери от опасности.
– Интересно, если бы камень находился у меня, то грабители и ворон стали бы меня преследовать? Давай проверим? Ты дашь мне свой камушек на некоторое время?
Мери покачала головой.
– Отчего же? Ты избавишься от всех этих кошмаров, а у меня есть ружье, я за себя смогу постоять.
– Я не могу никому отдать камень, сэр, – потупившись, тихо произнесла девочка.
– Почему?
Мери молчала. Я подождал минуту, но она не собиралась мне отвечать. Я рассердился. До чего же упрямая девчонка! Мало того, что на уроках она отказывается со мной разговаривать, так еще и тут решила характер продемонстрировать. Должна ведь сама понимать, как это опасно! Я попытался уговорить Мери, но она не произнесла ни звука. С таким же успехом я мог обращаться к стене!
– Ну, хорошо, Мери, мне придется поговорить с твоими родителями. Может, тогда я пойму, почему ты так себя ведешь, – сказал я, потеряв терпение.
– Не надо, сэр, пожалуйста! – воскликнула девочка и заплакала.
Мне никогда не приходилось иметь дело с плачущими молодыми девицами. Я не знал, что делать, что ей сказать. Я пытался ее успокоить, но ничего не получалось. Тогда я пообещал ничего никому не говорить, если она сама мне все объяснит. Мери тяжело вздохнула и согласилась.
– Только не смейтесь надо мной, пожалуйста, – попросила она, – и я вам расскажу все, как есть.
Я заверил ее, что не буду. Мери вытерла глаза, еще пару раз вздохнула и почему-то шепотом начала:
– С тех пор, как я нашла этот камушек, со мной стали происходить странные вещи. Я часто каким-то образом угадываю, что будет через несколько часов. Бывает, я вижу это во сне. И ворон, и человек в черном, разбивающий окно, мне снились накануне. А камень… 3 раза мне снилась незнакомая женщина. Она как будто появлялась в моей комнате из серебряного света. Такая красивая, как сказочная Королева! Она сказала мне, что это – ее волшебный рубин.
– Что-что?! – я почувствовал, что сердце куда-то подпрыгнуло и упало, в ушах начало звенеть.
– Да, сэр. И вот, она мне сказала: «Никому не отдавай мой камень! Сохрани его, и он сбережет тебя и Роберта Фрэдбера.» Ведь это ваше имя, сэр?
– Да, – прошептал я.
Все куда-то поплыло, стены закачались
– Что с вами, сэр? Вы так побледнели…
Я не мог ей ничего ответить; мысли смешались, я не знал, что сказать. Я выскочил из комнаты и бросился к себе.
Мириам! Боже, сколько лет прошло!.. Как же так? Почему она снится этой девчонке, а не мне? Почему волшебный рубин теперь у нее? Как же это так получается?.. Это ведь просто несправедливо! Когда я только увидел Мириам, я мечтал о том, чтобы вместе с ней сидеть где-нибудь, держать ее руку и смотреть на нее, смотреть… Потом мне хотелось найти ее в лесу, сказать, что люблю, и обнять ее, вдохнуть аромат ее волос… Казалось, что я тогда умер бы от счастья. Теперь, последние годы я думал: «Хоть бы увидеть ее во сне!» Но и в этом мне отказано…
И как я сумел прожить все эти годы без нее? Без любви, без радости, без близкого человека. В пустоте. Как она жила 7 лет одна в лесу, так и я теперь живу 10 лет среди людей совсем один… Зачем живу? Зачем жить, если знаешь, что ничего хорошего уже никогда не будет?.. Почему я не умер тогда?
– Мистер Фрэдбер!
Я обернулся и увидел Мери. Я даже не слышал, как она вошла.
– Мистер Фрэдбер, вы плачете? Что случилось?
– Нет, Мери, тебе показалось, – ответил я, отвернулся и поспешно вытер щеку.
Мне стало стыдно, что моя ученица застала меня в таком состоянии. Она продолжала смотреть на меня с удивлением и тревогой, надо было что-то ей объяснить. Я попытался что-нибудь придумать, но Мери вдруг спросила:
– Скажите, кто эта женщина, которая мне снится?
Я пожал плечами.
– Но ведь она тебе снится, а не мне.
– Вы знаете ее, сэр, – упрямо повторила девочка. – Я видела во сне вас вместе. У меня почти всегда сны сбываются.
Что я мог ей ответить? Утверждать, что я не знаю Мириам – это все равно, что отказаться от нее, но говорить с девчонкой о ней мне тоже казалось невозможным.
– Вы ее любите? – вдруг спросила она.
– Да, – сразу вырвалось у меня, прежде чем я успел подумать.
Мери взглянула на меня так странно, будто я причинил ей боль, даже лицо рукой закрыла. Она стояла так несколько минут. Я заметил, что из-под пальцев у нее по щекам бегут слезы.
– Конечно, ее не любить невозможно, – с трудом произнесла девочка. – Кто она? Где она сейчас?
Я хотел сказать: «Она умерла», но не смог произнести эти страшные слова. Я ни с кем с тех пор не говорил о Мириам.
– Она… она далеко… там, где я жил раньше.
Не глядя на меня, молча, Мери вытерла слезы и ушла.
Я зажег камин, чтобы не было так тоскливо в сумерках, и придвинул кресло поближе к огню. Настало время ужина, но мне не хотелось идти в гостиную и разговаривать с кем бы то ни было. А миссис Дикси почему-то меня не звала. Наверно, забыла. Все сейчас заняты только Мери. Конечно, теперь я догадался о причинах ее странного отношения ко мне. Я чувствовал себя неловко, было стыдно перед ее родителями. Хотя я знал, что мне не в чем себя винить. Я относился к Мери точно так же, как и к другим ученицам, может быть, даже строже, потому что она не отвечала мне на уроках. Наверно, она уже тогда робела передо мной. Но чем же я могу ей помочь? Попытаться объяснить, что она еще маленькая и это всего лишь детская влюбленность, которая непременно скоро пройдет, – я только еще больше обижу ее.
Поразмыслив, я решил, что все-таки кое-что я могу сделать для Мери. И даже не «могу», а «обязан» – избавить ее от ночных кошмаров, будь-то обыкновенные грабители или необыкновенные. Поздно вечером я зарядил свое ружье и вышел во двор. На улице было совсем темно, все небо скрыто низкими темными тучами. Окно из комнаты Мери выходило в небольшой сад за домом, там под деревом я и устроился. У Мери горел свет. Я видел два силуэта за шторами. Должно быть, к ней зашла мама пожелать ей спокойной ночи. После ее ухода свет не погас. Оставшись одна, Мери подошла к окну и долго так стояла в раздумии. Меня она не могла видеть, я был в тени от дерева.
Часы на городской башне пробили полночь. Уже давно погасли все окна и в нашем, и в соседних домах, и окно Мери последним. Стал накрапывать мелкий холодный дождь. Мне хотелось зайти к себе и потеплее одеться, но я боялся покинуть свой пост. Я почему-то был уверен, что если кто-то и появится, то это будет между двенадцатью и часом ночи. Но сколько я ни вглядывался в темноту, ничего подозрительного не замечал. Дождь усилился. Молодой бук, под которым я приютился, почти не защищал от капель, и я уже через несколько минут промок до нитки. «В такую погоду вороны не летают, и воры сидят дома, – думал я, переминаясь с ноги на ногу, чтоб согреться. – Может быть, еще никто не знает, что Мери здесь?» С трудом дождавшись первого часа, я все-таки отправился домой.
К счастью, остаток ночи прошел без приключений. Я собирался отсыпаться и встать не раньше полудня, но не тут-то было. Меня разбудили в восемь: одна престарелая леди почувствовала себя плохо и прислала мальчишку за мной. Черноглазый худенький мальчик лет 10, чем-то похожий на взъерошенного воробья, все время меня торопил: