АДМИРАЛ ИВАН ФЁДОРОВИЧ КРУЗЕНШТЕРН

В донесении об Эландском сражении адмирал Чичагов писал:

«Вред, неприятелю причинённый, хотя и неизвестен мне, но, судя по тому, что двое из кораблей, его атаковавших против авангардии нашей, были весьма храбро отражены крайним кораблём нашим, под командою капитана Муловского, принуждены были выйти из линии, можно почитать немалым… Вред не так бы был велик (с нашей стороны), ежли бы, к общему всех служащих во флоте сожалению, не лишились мы в сем случае уважаемого начальниками и любимого подчинёнными своими храброго и лучшего капитана Григория Ивановича Муловского. Смерть его служит честью российскому воинству. Быв поражён в бок неприятельским ядром, последние слова его не были иные, как служащие к одобрению подчинённых своих храбро и неустрашимо отражать неприятеля…»

Так на глазах молодого мичмана погиб любимый командир, обещавший взять его в кругосветное плавание.

По распоряжению адмирала Чичагова тело доблестного капитана было перевезено на госпитальное судно «Холмогоры» и уже на нём отправлено в Ревель в сопровождении мичмана Ивана Фёдоровича Крузенштерна.

Отпевали Григория Ивановича в морской церкви Святого Симеона Богоприимца. Эта церковь сохранилась до наших дней и находится по адресу: улица Ахтри, дом №5.

Похоронили отважного капитана на Ревельском морском кладбище. К сожалению, место захоронения до нашего времени не сохранилось. В журнале текущих событий Адмиралтейств-коллегии за июль 1789 года отмечено: «Прибыло на ревельский рейд судно „Холмогоры“, на коем привезено тело покойного бригадира флота капитана Муловского для учинения погребения».

Морская церковь Святого Симеона Богоприимца.Таллинн, улица Ахтри, дом №5. Фотография автора

После довольно успешного завершения морской кампании 1789 года в Ревельской гавани на зимовку были размещены десять линейных кораблей: 100-пушечные «Ростислав» и «Саратов»; 74-пушечные «Кир Иоанн», «Мстислав», «Святая Елена» и «Ярослав»; 66-пушечные «Победоносец», «Прохор», «Болеслав» и «Изяслав». Ещё в Ревеле были оставлены пять фрегатов, госпитальное судно «Холмогоры» и десять более мелких судов.

И вновь Иван Фёдорович Крузенштерн, превратившись в Адама Иоганна, провёл зиму среди своей любимой семьи.

Как только корабли вошли в гавань на зимовку, адмирал Василий Яковлевич Чичагов, оставив вместо себя начальником над Ревельской эскадрой вице-адмирала Алексея Васильевича Мусина-Пушкина, уехал в Петербург.

Весной 1790 года шведский король Густав III решил возобновить военные действия. Он хотел стремительным наступлением на море разбить русские эскадры, зимовавшие в разных портах, высадить десант под Петербургом и заключить выгодный для себя мир с Россией.

Ранней весной, 6 марта, два шведских фрегата внезапно напали на небольшой городок Балтийский Порт (Палдиски, Эстония).

В расположенный на входе в Финский залив городок шведы высадили десант, который уничтожил все имевшиеся там запасы пороха, заклепал пушки в недостроенной крепости и ушёл до появления значительных сил русских войск.

Шведский король не предполагал, что эта вылазка послужит серьёзным предупреждением о готовящемся нападении на Ревельскую эскадру.

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов был в это время в Петербурге. Не теряя времени, он немедленно прислал в Ревель на имя вице-адмирала Алексея Васильевича Мусина-Пушкина предписание о подготовке кораблей эскадры к выходу в море и выводу пяти фрегатов под командованием контр-адмирала Петра Ивановича Ханыкова на внешний рейд.

Один из них должен был находиться у острова Нарген (Найссаар) «для опроса проходящих с моря судов и для предварительного уведомления, не окажется ли неприятель».

Все распоряжения адмирала были выполнены ко дню его прибытия 9-го апреля в Ревель.

На Суропский (Суурупи) и Пакерортский (Пакри) маяки были посланы наблюдатели, которые должны были немедленно оповещать командующего эскадры о любых изменениях, происходящих в Финском заливе.

Как только море очистилось ото льда, 17 апреля линейные корабли Ревельской эскадры были выведены на внешний рейд.

В течение последующих девяти дней на них были завезены пороховые заряды, проведены учения по стрельбе и упражнения по работе с парусами.

27 апреля с Суропского маяка было получено известие о том, что с вчерашнего дня была к северо-западу слышна пушечная пальба и видны были три корабля без флагов, скрывшиеся за горизонтом.

Адмирал Василий Яковлевич Чичагов тут же направил в море корабль «Кир Иоанн», приказав осмотреть всё пространство Финского залива от Ревеля до Балтийского Порта (Палдиски).

Утром 30 апреля капитан первого ранга Егор Георгиевич Тэт сообщил, что видит на горизонте шведский флот, направляющийся к Ревелю.

Адмирал Чичагов понял, что шведы решили уничтожить Ревельскую эскадру до того, как она успеет объединиться с Кронштадтской.

Шведский флот намного превосходил Ревельскую эскадру.

Сражение под парусами в открытом море привело бы к гибели русских кораблей.

Поэтому командующий Ревельской эскадрой адмирал Василий Яковлевич Чичагов решил расположить в линию все десять кораблей и фрегат «Венус», превратив их в бастионы на море.

Он поставил их на таком расстоянии от гавани, чтобы береговая артиллерия никак не могла бы нанести вред, если в случае прорыва в тыл Ревельской эскадры шведских кораблей пришлось бы открыть огонь по ним из пушек береговой артиллерии.

Таким образом, корабли образовали линию, правый фланг которой опирался на отмели, а левый был надёжно прикрыт береговой артиллерией. Такая расстановка сил, осуществленная адмиралом Василем Яковлевичем Чичаговым, оказалась очень удачной.

В связи с малочисленностью эскадры и в силу морского устава было приказано поднять на флагманском корабле вице-адмиральский флаг, на корабле младшего флагмана Алексея Васильевича Мусина-Пушкина контр-адмиральский флаг, а на корабле Петра Ивановича Ханыкова – брейд-вымпел.

2 мая в пять часов утра на горизонте появился шведский флот под одним адмиральским, одним вице-адмиральским, двумя контр-адмиральскими и двумя бригадирскими флагами.

Береговая батарея в Ревеле. 1850.Холст, масло. Художник Луиджи Премации

Был дан приказ быть готовым к бою. Шведский генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский решил с ходу уничтожить русскую эскадру. В восьмом часу авангард шведского флота начал атаку, направляясь по фарватеру между островами Нарген (Найссаар) и Вульф (Айгна). Шведские корабли шли один за другим вдоль линии, выстроенной адмиралом Чичаговым, интенсивно обстреливая центр русской эскадры. Перевес был явно на стороне шведского флота, который своей численностью более чем в два раза превосходил русскую эскадру. Вероятно, шведы собирались повторить этот маневр столько раз, сколько будет необходимо, чтобы вывести все корабли Ревельской эскадры из строя и захватить Ревель.

Началась ожесточённая перестрелка.

Схема Ревельского сражения

Между тем неожиданно стала портиться погода. Ветер крепчал, раскачивая шведские корабли во время прохождения вдоль линии русских и мешая вести прицельный огонь. Ветер усилился и наклонял шведские корабли так сильно, что ядра, не долетая до русских кораблей, ударялись о воду, высоко от неё отскакивали и большей частью пролетали выше корабельных палуб, не причиняя никакого вреда. Русские корабли, крепко стоящие на якорях, позволяли канонирам расстреливать корабли неприятеля, как на учебных стрельбах. Русские орудия били без промаха как по корпусам шведских кораблей, так и по их снастям и парусам.

Ревельское сражение 2 (13) мая 1790 года.Акварель. Художник В. Сорокин.   Из архива автора

Сражение продолжалось более двух часов. Потеряв два корабля, один из которых сел на мель, а другой, 64-пушечный корабль «Принц Карл», сдался в плен, генерал-адмирал герцог Карл Зюдерманландский прекратил бесплодную атаку.

Вот как описал Ревельское сражение в своих «Записках» генерал-майор в отставке Владимир Иванович Лёвенштерн (Woldemar Hermann vonn Lõwenstern, Rasik 08.12.1776 – St. Petersburg 21.01.1858): «Когда мне было 12 лет, благодаря счастливой случайности я был свидетелем морского сражения, в котором адмирал Чичагов разбил близ Ревеля шведский флот, коим командовал герцог Зюдерманландский, потерявший при этом два линейных корабля, из коих один взлетел на воздух, а другой был взят в плен. Граф Бобринский, живший в то время в ссылке в Ревеле за проказы, учинённые им в Лондоне и Париже, часто посещал дом моего отца. Он встретил меня 2 мая на улице, усадил в свои дрожки и повёз в гавань, где мы сели с ним на маленькую лодку и отправились на батарею, защищавшую вход в гавань.

Шведские ядра долетали до нас; свист, который они производили, пролетая над нашей головою, приводил меня в восторг; некоторые ядра попадали в стену этой старой деревянной батареи, и я заметил, что окружающие нимало не разделяли моё радостное настроение; некоторые старые воины даже побледнели. Их ужас и ещё более величественная картина сражения произвели на меня глубокое впечатление. … Появление шведского флота навело ужас на жителей Ревеля, из коих одни выехали из города, другие попрятались в погреба; остальные направились в гавань, чтобы лицезреть единственное в своём роде замечательное зрелище, какое представляет собою морское сражение. Когда горевшее более двух часов шведское судно взлетело на воздух с оглушительным шумом и треском, наступила мёртвая тишина, и когда все опомнились от ошеломившего их впечатления, то на судах, в гавани и на морском берегу раздалось громогласное «Ура!». Картина была великолепная!»

За проявленную в сражении доблесть капитан корабля «Мстислав» Николай Иванович Барш был награждён золотой шпагой с надписью: «За храбрость», мичману Ивану Фёдоровичу Крузенштерну было объявлено «монаршее благоволение».

Шведский флот ещё некоторое время стоял на виду у Ревеля. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов своей позиции не менял. Транспортные суда в эти дни ходили взад-вперёд от берега к кораблям эскадры, подвозя необходимые пороховые заряды и ядра для корабельной артиллерии.

Приведя в порядок свои корабли, герцог Зюдерманландский снял блокаду с Ревеля.

Затем шведская эскадра ушла к Кронштадту.

Только 14 (26) мая адмирал Чичагов получил донесение, что неприятельский флот «скрылся из виду».

Через два дня Ревельская эскадра снялась с якоря и, выйдя в море, расположилась вблизи острова Нарген (Найссаар).

Вечером 22 мая (3 июня) командира эскадры, находившейся в 85 верстах от Петербурга, вице-адмирала Александра Ивановича Круза оповестили о стремительном приближении шведского флота, который был вдвое сильнее русского.

Появление грозной шведской эскадры посеяло панику в столице. Однако герой сражения в Хиосском проливе 70-летний вице-адмирал Круз был настроен решительно и 23 мая (4 июня) в четыре часа утра отдал приказ атаковать неприятельский флот.

На флагманском корабле «Чесма», шедшем первым в строю, музыканты, стоя на юте, по традиции исполняли победные марши. Упорное сражение продолжалось чуть более двух часов до тех пор, пока шведские корабли при стихшем ветре стали уклоняться от боя.

В течение двух дней шведы несколько раз атаковали русский флот и каждый раз встречали упорное сопротивление. В ходе сражения у Красной Горки русская эскадра вице-адмирала Александра Ивановича Круза не допустила прорыва шведского флота к Санкт-Петербургу. 23 мая (4 июня) эскадра Василия Яковлевича Чичагова, выстроившись в кильватерную линию, поспешила на помощь сражающимся кораблям Кронштадтской эскадры.

На следующий день утром шведы увидели свой дозорный фрегат, который извещал герцога Карла Зюдерманландского о том, что за ним гонится Ревельская эскадра. Не желая оказаться зажатыми между двумя русскими эскадрами, шведские корабли поспешно покинули поле боя и укрылись в Выборгской бухте.

На выходе в море у Выборга сосредоточился русский флот в составе 27 кораблей, 5 парусных и 8 гребных фрегатов. Шведский флот оказался заблокированным. Шведы ожидали попутного ветра, чтобы совершить прорыв блокады, сохранить свои корабли и, не вступая в бой с русской эскадрой, уйти и укрыться в Свеаборге.

С вечера 21 июня установился восточный ветер, которого шведы ждали целый месяц. Неприятельский флот приготовился к выходу в море. В четыре часа утра 22 июня шведские корабли начали сниматься с якоря. Адмирал Василий Яковлевич Чичагов, всё ещё уверенный, что шведы для выхода в море выберут северный фарватер, опасался передвигать свои корабли и только сигналом приказал подготовиться к бою. Между тем шведы, пользуясь свежим ветром, проходили между кораблями отрядов Иллариона Афанасьевича Повалишина и Петра Ивановича Ханыкова, беспрестанно осыпая их ядрами. Окружённые непроницаемым дымом, корабли отрядов Повалишина и Ханыкова отбивались от постоянно сменяющихся противников. Не получая помощи от флота, продолжавшего оставаться на якоре, эти два отряда вынесли на себе всю тяжесть жесточайшего боя. Все корабли имели значительные повреждения и большую потерю в людях. На бомбардирском корабле «Победитель» был сбит весь рангоут, а на «Не тронь меня» был смертельно ранен его командир – отважный капитан 1-го ранга Яков Иванович Тревенин.

Во время бегства среди густого дыма несколько шведских кораблей наскочили на мель. Были взяты в плен три линейных корабля, два фрегата, катер, две галеры и три транспортных судна.

Замыкающий неприятельскую линию корабль должен был пустить три брандера на отряды контр-адмиралов Повалишина и Ханыкова. Однако по недосмотру при вступлении под паруса, поданный с корабля на брандер канат не был обрублен. Горящий брандер, сцепившись с кораблём, зажёг его и вместе с ним свой ближайший фрегат. При взрыве этих судов два русских корабля были осыпаны горящими обломками, но спаслись от пожара. К девяти часам утра, когда передовые суда неприятеля уже прошли русские отряды, адмирал Василий Яковлевич Чичагов приказал двум кораблям из отряда вице-адмирала Мусина-Пушкина идти на помощь контр-адмиралу Повалишину. Потом Чичагов направил в погоню за неприятельскими кораблями отряд кораблей под командой вице-адмирала Александра Ивановича Круза. Затем адмирал Василий Яковлевич Чичагов двинулся сам со своими главными силами.

Прорыв шведов под Выборгом 22 июня (3 июля) 1790 года.Акварель, гуашь. Художник В. Сорокин. Из архива автора

Торопясь вступить под паруса, русские корабли рубили канаты, однако быстроте выхода мешала близость мелей, между которыми стояли некоторые из судов. К 11 часам утра весь шведский флот вышел в залив, оставив далеко за собой главные силы русского флота. Спешно снявшись с якоря, корабли русской эскадры пустились вдогонку. К вечеру «Мстислав» сумел догнать и атаковать 74-пушечный корабль «София Магдалена». После жестокого и короткого боя шведы спустили флаг и сдались в плен.

Береговая батарея в Ревеле. Вид с моря.Холст, масло. Художник Луиджи Примацци. 1850.

За отличие в этом сражении мичману Ивану Фёдоровичу Крузенштерну было поручено принять корабельный и адмиральский флаги со шведского корабля. Молодой мичман также перевёз на свой корабль «Мстислав» захваченного в плен шведского контр-адмирала. Вскоре за храбрость, проявленную в сражениях со шведами, молодой мичман Иван Фёдорович Крузенштерн был досрочно произведён в лейтенанты.

Так завершилась для него война со шведами на море.

Под британским флагом

На полярных морях и на южных,

По изгибам зелёных зыбей,

Меж базальтовых скал и жемчужных

Шелестят паруса кораблей.

Н. Гумилёв

Русское правительство в 1793 году послало в Англию шестнадцать лучших морских офицеров, которые должны были прослужить несколько лет в английском флоте для изучения морского дела.

«Владычица морей» Англия манила к себе Ивана Крузенштерна и его друга Якова Беринга, внука прославленного путешественника.

Два друга, один из которых носил прославленное имя, а другому предстояло сделать своё имя знаменитым, мечтали о том, чтобы отправиться в страну, где можно было бы ознакомиться с могущественнейшим в мире английским флотом.

1 ноября 1793 года пришедший из Лондона английский корабль «Фанни» (Fanny) принял на борт молодых российских офицеров, отправлявшихся служить в Англию. Среди них были Михаил Баскаков, Яков Беринг, Иван Крузенштерн, Юрий Лисянский и другие.

При тихом попутном ветре корабль отплывал из Кронштадта. Казалось, он не спешил покидать Россию.

А молодые моряки стремились вперёд, им хотелось быстрее увидеть весь мир, дальние неведомые страны, испытать много интересного и необычного. Как они были счастливы! Муза дальних странствий, муза святого непостоянства владела их душами.

Перед заходом солнца подул попутный ветер.

Тёмная ночь не помешала благополучно пройти многие островки, мели и подводные камни, раскиданные по Финскому заливу.

Море было спокойно, и, кроме лёгкого шума, производимого ходом корабля, тишина ничем не нарушалась.

Ночью попутный ветер усилился, и вечером следующего дня корабль проходил уже мимо Ревеля.

Через неделю на рассвете корабль покинул владения Российской империи и вышел в открытое море. Перед взорами моряков были только тёмные мрачные облака, гонимые северным ветром.

Постоянно дул попутный ветер, счастье не изменяло морякам.

Вид на Ревель с моря. 1842.Холст, масло. Художник К. Круговихин

Через десять дней прошли Готланд. Ночью миновали Эланд, а на следующий день были уже около Борнгольма. Скоро увидели остров Мён. Уже недалеко и до Копенгагена.

С моря датская столица с её башнями со шпилями, гаванью со множеством кораблей, огромными зданиями и прибрежными крепостями имеет прекрасный вид.

Оставив позади Копенгаген, корабль на всех парусах плыл через Зунд. Сады, рощи, луга, деревни и загородные дома украшали берег Зеландии. На другой стороне Зунда виднелся шведский берег, который не был так живописен. Однако золотистые нивы говорили о плодородии земли.

Корабль проплыл мимо небольшого королевского домика с плоской крышей. Говорят, что он был построен на том месте, где жил отец Гамлета, принца датского. Ни один англичанин не проплывёт мимо, не осмотрев этого места.

В проливе Зунд, как на большой дороге, встречаются большие караваны различных кораблей.

После Зунда при попутном ветре корабль за дней прошёл весь Каттегат.

При заходе солнца проплыли мимо угрюмых диких скал Дернеуса, последнего мыса Норвегии, а к ночи вступили в Немецкое море.

Бурная, мрачная ночь представляла собой великолепное зрелище. Рассекая валы, корабль производил своим бегом струю, подобную золотой реке, и плыл как бы в растопленном металле. Раздробленные грудью корабля валы высоко вздымались и огненным дождём падали на палубу.

Картина ужасная и вместе с тем прекрасная!

На другой день, когда корабль был посреди моря, путешественники уже сожалели о скучных кремнистых берегах Норвегии. Обнажённые скалы рождали вопрос, чем же питаются жители, их населяющие? Бог даёт норвежцу сельдь, приводит её к дому ежегодно в таком множестве, что бесплодная земля заменяется плодородным океаном.

Приходилось слышать о потрясающем зрелище, когда сельдь входит в залив. Море, до того гладкое как зеркало, покрывается серебристой рябью от великого множества зашедшей рыбы. Головы атлантических акул и китов, которые питаются сельдью, беспрестанно показываются на поверхности воды. Они подгоняют сельдь к берегу и бьют хвостами по воде, разрушая строй косяка. Потерявшая ориентир, оглушённая рыба становится лёгкой добычей. С рыбачьих лодок черпают рыбу садками, вёдрами и даже ловят прямо руками. Ночью лов всегда бывает успешнее, так как рыба плывёт на огонь, зажигаемый на лодках и на берегу, и в великом множестве попадает в сети, которые растянуты от лодки к лодке. Иногда идёт такой поток, что за одну ночь рыбаки умудряются наловить столько рыбы, что её хватает для небольшой семьи на целый год. Считается, что лучшая сельдь – голландская. Голландцы тотчас же, как только вынут сельдь из воды, потрошат её, обмывают в морской воде, солят и укладывают в бочки, и, вероятно, от такого способа соления их сельдь самая вкусная.

На другой день, как только корабли прошли Доггер-банк, крики носящихся в воздухе чаек оповестили, что вскоре должны показаться английские берега.

Киты в море. Неизвестный художник

Действительно, вперёдсмотрящий матрос, сидящий в корзине наверху передней мачты, закричал, что видит берег.

Надо побывать в море, где вокруг только одна вода, чтобы почувствовать радость при появлении земли на горизонте.

В городе Гулле Иван Фёдорович Крузенштерн с товарищами впервые вступили на английскую землю.

Англия произвела на Ивана Фёдоровича Крузенштерна потрясающее впечатление. Это было время расцвета Британской империи, деятельность и интересы которой распространялись на весь земной шар. Во времена Крузенштерна иностранцев, приехавших в первый раз в Англию, удивляла деятельность, трудолюбие и чистота, царившие в этой стране. Жители трудились с утра до вечера.

Ивана Фёдоровича поразило отсутствие грязи на проезжей части улиц в городе. Оказалось, как принято в Англии, их беспрестанно метут и даже моют. Как он заметил, стёкла в окнах домов были настолько чистыми и прозрачными, что казалось, будто их совсем нет. О домах и говорить было нечего, по большей части они не были оштукатурены, но отлично выделанные кирпичи придавали им прекрасный вид. Большинство домов были двухэтажные. Нижние этажи были заняты бесконечными рядами богатейших лавок. Товары были разложены по большей части так искусно, что невольно подойдёшь, посмотришь и купишь.

В Англии Иван Фёдорович Крузенштерн завёл большие знакомства. Он привлекал людей доброжелательной открытостью, скромностью, обязательностью и основательностью.

Крузенштерн был человеком, на которого можно было положиться. Его обширные познания делали его интересным собеседником.

За его любовь к морю английские моряки считали его своим.

«С той ранней поры, – писал один из его современников, – приобрёл молодой Крузенштерн дружбу знаменитых моряков, значительных исторических деятелей, уважаемых учёных, так же как многих других истинных и дельных людей, и все они оставались его друзьями до конца его жизни».

Англия. Гавань в Портсмуте. Неизвестный художник

Про молодого Крузенштерна в среде моряков рассказывали такую историю. Когда Иван Фёдорович был волонтёром в английском флоте, какой-то юный англичанин публично сильно задел его самолюбие. Крузенштерн вызвал его на дуэль. «Джон Буль» ответил ему, что дуэль не в привычках джентльмена. «Ну а как мне смыть нанесённую обиду, если вы не хотите извиниться? Вы трус!» – «Требуйте что-либо другое, и я готов доказать, что нет». Иван Фёдорович Крузенштерн придумал следующее.

Предложено было достать две гранаты, начинённые порохом, приложить к ним станины и дать каждому дуэлянту по фитилю, чтобы они их зажгли и не бежали от них, а шли медленно, считая шаги по секундомеру. Такая дуэль состоялась.

Иван Фёдорович Крузенштерн бодро подошёл к своей гранате, выбранной полюбовно, зажёг её, и на пятнадцатом шагу последовал взрыв, не задевший его. Англичанин, не дойдя до своей гранаты пять или шесть шагов, побежал обратно и был за это сильно избит секундантами. Ивана Фёдоровича понесли с триумфом в таверну, где все его английские друзья ожидали конца поединка.

Знакомство с большим миром продолжалось около шести лет.

За это время Иван Фёдорович Крузенштерн не раз поднимался в Портсмуте на борт английского корабля. Портсмут в это время был большим международным портом. Рейд Портсмута заключён между островом Уайт и городом. На нём могли свободно размещаться до пятисот кораблей. Не было на свете гавани, где бы сразу стояло такое множество судов, приходящих сюда со всех концов земного шара. Портсмут был главным местом сбора военных и купеческих флотов. Здесь всегда стояла эскадра или две, готовые для крейсерства в Английском канале. Сюда же приходили ост- и вест-индские транспорты для получения конвоя или стоянки на карантине. Приливы и отливы давали возможность кораблям даже при неблагоприятном ветре приходить и уходить, что являлось большим преимуществом военного порта.

4 мая 1794 года Иван Фёдорович Крузенштерн на фрегате «Тетис» (Taitis) отправился в Северную Америку.

Задачей английских моряков, которые в морских просторах считали себя хозяевами, была охота за французскими торговыми судами и военными кораблями сопровождения.

Англия в это время находилась в мире с Соединёнными Штатами, поэтому морякам британского флота часто предоставлялась возможность съезжать на берег и осматривать большие города.

Не теряя времени даром, Иван Фёдорович побывал в Нью-Йорке, Филадельфии и Бостоне.

Крузенштерн не только совершил путешествие по городам Соединённых Штатов, но и присутствовал на приёме у первого президента США Джорджа Вашингтона.

До глубокой старости Иван Фёдорович Крузенштерн с удовольствием вспоминал о генерале Вашингтоне, с которым познакомился лично.

Фрегат «Тетис», на котором служил Иван Фёдорович Крузенштерн, сел на мель и вынужден был отправиться для починки в Норфольк – морской порт на восточном побережье Северной Америки.

Первый президент США Джордж Вашингтон (1732—1799)Холст, масло. Художник Герберт Стюарт

Плавание было прервано на продолжительный срок. В этот промежуток времени Крузенштерн отправился на небольшом судне в Вест-Индию, осмотрел Бермудские острова, побывал на Суринаме и на острове Барбадос.

В Англию он возвратился в 1796 году на фрегате «Клеопатра» (Kleopatra). Корабль едва не попал в плен к французам. В густом тумане фрегат «Клеопатра» шёл вдоль берегов Ирландии. Вдруг туман рассеялся и перед глазами экипажа предстал 84-пушечный французский корабль «Кастор». Корабли разделяло расстояние лишь в несколько метров. Видны были лица французских моряков и слышны их голоса. На «Клеопатре» стали спешно готовиться к бою, на благоприятный исход которого было мало надежды, и к бегству, на которое тоже было мало надежды, так как французский корабль был на ходу быстрее, чем английский фрегат. Однако французы не стремились воспользоваться благоприятными обстоятельствами, притом они также считали исход сражения в этих водах сомнительным. Поэтому «Клеопатра» вскоре переменила свой курс и направилась к берегам Франции. Это событие принадлежало к тем, о которых Иван Фёдорович Крузенштерн часто вспоминал в глубокой старости. Уже в это время у него зародилась мысль по открытию русскому торговому флоту пути в Индию. Он очень хотел побывать в индийских морях. Однако английское правительство не слишком поощряло это стремление. Крузенштерн, а также два его товарища, Баскаков и Лисянский, отплыли на английском линейном корабле Королевского флота «Резонабль» из Портсмута к мысу Доброй Надежды. Иван Фёдорович надеялся отправиться оттуда дальше, в сторону Юго-Восточной Азии. Обратим своё внимание и скажем несколько слов о линейном корабле «Резонабль» – единственной британской постройке под таким названием. Работа над созданием корабля была начата 11 января 1763 года. Он был спущен на воду 10 декабря 1768 года и вступил в строй 17 ноября 1770 года под командой капитана Мориса Саклинга (Maurice Suckling), под руководством которого «Резонабль» был оснащён для несения службы к 15 марта 1771 года.

Может быть и не стоило бы уделять внимания этому линейному кораблю 3-го класса Королевского флота. Однако так уж распорядилась судьба, что первое в своей жизни путешествие к мысу Доброй Надежды Иван Фёдорович Крузенштерн совершил на этом корабле – на первом корабле в службе выдающегося английского вице-адмирала Горацио Нельсона.

64-пушечный корабль «Резонабль» (второй в ряду слева).Холст, масло. Неизвестный художник

Как это случилось? Выше было сказано, что первым капитаном линейного корабля «Резонабль» был Морис Саклинг (1726—1778) – родной дядя знаменитого Горацио Нельсона (1758—1805). По просьбе мужа своей сестры Катрин Саклинг (1725—1767) и приходского священника Эдмунда Нельсона (1722—1802) он внёс двенадцатилетнего Горацио в судовой журнал в качестве мичмана.

Когда «Резонабль» приплыл к мысу Доброй Надежды, там находился английский фрегат «Уазо» (Uaso), который должен был плыть в Индию. Ивану Фёдоровичу Крузенштерну удалось получить разрешение от своего командира продолжить путешествие на этом фрегате.

Однако только удивительное стечение обстоятельств позволило ему совершить это плавание. Фрегат «Уазо» (Uaso) под командой капитана Чарльза Линдса был в самом плачевном состоянии.

Незадолго перед этим он встал на подводный риф и получил такую сильную течь, что даже помпы в гавани, работая день и ночь, едва удерживали его на плаву.

Общее мнение было такое, что фрегат не дойдёт до Калькутты.

Английские моряки настойчиво отговаривали русских офицеров от рискованного плавания.

Товарищи Крузенштерна по путешествию решили взять с фрегата уже перевезённые на него свои вещи и отложить на время выполнение своих планов. Когда Михаил Иванович Баскаков и Юрий Фёдорович Лисянский забирали вещи, Иван Фёдорович Крузенштерн был занят делами на берегу. На следующий день Крузенштерн прибыл на фрегат за вещами. Капитан встретил его словами: «Мне очень приятно, что хоть вы не боитесь отправиться со мной в Ост-Индию», – и крепко пожал ему руку.

Иван Фёдорович Крузенштерн остался на фрегате «Уазо».

Плавание в Мадрас, а оттуда в Калькутту было совершено удачно. Когда фрегат поставили в док, то оказалось, что у самого киля засел большой каменный обломок, который удивительным образом удерживался в этом шатком положении. Удара ветра или волны было бы достаточно, чтобы отделить камень и потопить фрегат. Течь через огромную пробоину была бы так сильна, что фрегат мгновенно пошёл бы ко дну. Провидение хранило моряков. Казалось невероятным, что фрегат мог в таком состоянии переплыть Индийский океан. Всё население Калькутты устремилось к докам, чтобы посмотреть на это чудо.

В Калькутте Иван Фёдорович Крузенштерн осознал, какие выгоды могла бы извлечь Россия из непосредственного сбыта продукции из своих колоний в Кантоне (Гуанчжоу). Нужно было ехать в Китай и на месте познакомиться с его торговлей. Осуществить это намерение стоило больших трудов. В Малакке Иван Фёдорович перенёс тяжёлую болезнь и лишь в 1798 году смог отправиться на небольшом судне в Кантон, единственный город в Китае, где жизнь китайцев соприкасалась с жизнью остального мира. Крузенштерн с 1798 по 1799 годы подробно изучил там торговлю мехами, приносившую европейским купцам изрядную прибыль. Не раз при нём с северо-западного побережья Америки приходили суда с пушниной.

Голландский форт в Кантоне. Акварель. Художник Д. Чиннери