***
Элай тяжело открыл глаза, он практически ничего не видел. Кашель пробирал изнутри, заставляя выплевывать кровь прямо в защитные тряпки. Отхаркивание сменялось кровавой рвотой, но он нашел в себе силы встать. Руки и ноги дрожали так, словно он переболел и испытывал жар. Голова трещала, а в глаза словно кто-то насыпал песка. Он медленно стянул тряпку и вытер лицо. Весь в желтом осадке, он чувствовал, как внутри него яд, словно раскаленный вулкан, пытается прожечь лёгкие и желудок. Как только он опомнился, в паре метров от себя парень увидел ошалевшего эльфа, который остолбенел, словно увидел призрака! Элай схватил меч, что лежал рядом с ним и, понимая, что сейчас или он нанесет удар, или сам навсегда закроет глаза, закричал и ринулся на эльфа!
Первые ряды врага шли в рассыпную, видимо для того, чтобы прочесать и добить еще живых, но то что они увидели не могло сравниться с другими ужасами войны.
Элай вместо сопротивления, увидел только как все враги, кто был рядом с ним убегают, что-то крича на эльфийском. С других концов была та же самая картина, эльфы бросали оружие и бежали прочь. Где-то вдалеке Элай услышал голос Адерли, кричавший об атаке!
Все, кто смог поняться на ноги, пошли в последний бой! Элай понимал, больше терять ему нечего, в его крови сейчас яд, который медленно уничтожает его изнутри. Это понимали и другие. Они с остервенением неслись на врага, а когда настигали, словно озлобленные волки. рвали эльфов на части. Поле боя наполнялось криками ужаса. который атака мертвецов вселила в эльфийский разум!
Прошло несколько мгновений, пока эльфийский командир дал команду о полном наступление, но и их хватило для того, чтобы вартараны уже вырывали из рук перепуганного врага оружие, били их, пронзая доспехи и плоть, отрезали и рубили конечности и головы. Их было не остановить, мертвых не убить дважды! Страх и волнение покинули Элая, заполняя душу только злобой и обидой за то, что его ожидал такой конец. Он врезался в ряд эльфийских копейщиков. Некоторые из них сами бросили оружие, пытаясь убежать прочь, но Элай начал рубить их в спины, опрокидывать на землю, рядом с ним были и другие отрешенные, которые ни на секунду не прекращали уничтожать врага!
Эльфийский командир отдавал приказы, но только горстка солдат оказывала сопротивление, несколько мгновений, ничтожных, таких маленьких, что в мирной жизни их и не заметить, изменили ход битвы! Те, кто готовился умереть сегодня, уже во всю истребляли пехоту, оставив за своим смертоносным ходом сотни эльфийских магов, навсегда оборвав их жизнь. Сейчас эльфы начали давать отпор, но было уже слишком поздно, копейщики бежали, сверкая пятками, а пехота боялась, но шла вперед!
Вартаранов то и дело сворачивало от рвоты, кровь струилась изо рта, глаз, носа. Они кашляли не могли ухватить воздух. Кто-то из них падал и больше не мог встать, яд брал свое, но они в предсмертной агонии продолжали кричать «Ура» выплевывая кровавые сгустки, которые еще несколько часов назад были их внутренностями, а после их глаза закрывались…
Эльфийские пехотинцы пытались развернуться, и поделиться на два фланга, чтобы оттеснить их боем и зажать спинами друг к другу, тем самым открыв для удара кавалерии, но увы. Конница не пришла. Увидев то, что происходит на поле боя, они не приняли приказ, а так и остались стоять вдалеке, стараясь успокоить лошадей. Элай заметил это и двинулся дальше. Впереди него шли другие отрешенные, которые не давали ему ворваться в бой, как вдруг, воздух содрогнулся от эльфийских труб!
***
Феавандер округлил глаза, когда к тылам прибежали израненные маги, они кричали о мертвецах, запрещенной магии, но тогда командир еще не понял, что произошло. Он быстро достиг передовой и увидел то, что заставило его судорожно сглотнуть. Мертвые поднимались, перемазанные кровью, они уже шли на копейщиков. Он видел, что лица вартаранов не были как у живых, посиневшая чешуя, кровавые обозлённые глаза, кровь, льющаяся изо рта, командир не понимал, что произошло. Он даже начал думать о том, что они неправильно воспользовались ядом и натворили ужасное! Но многолетняя закалка не дала ему ринуться прочь верхом на коне, он собрался силами и начал отдавать приказы, да только было поздно. Грязные кровавые мертвецы уже смяли копейщиков и начали добираться до пехоты. Они были беспощадны, вартараны разрубали врагов на части, отрубали ноги, руки, им было мало убить противника! Феавандер понимал откуда эта злоба. Он сразу знал, что карательные меры на территории врага выльются боком в случае тяжелых битв. Знал, что и не будет пленных, которых можно будет выторговать у Перперадо или освободить в случае победы. Знал, поскольку понимал, что когда кто-то вторгается в твои дом и режет семью, ему никогда не найдется пощады, даже в добром и мягком сердце!
Сейчас он прекрасно это видел, видел, как два вартарана поймали одного из убегавших копейщиков, и вместо ударов мечей выдавили ему глаза и отрубили ногу, оставив среди кровавой бани, так бережно укрытой желтой пеленой яда. Крики ужаса и боли переполняли это место, симфония битвы, такая привычная слуху эльфа превратилась в диссонанс ужаса! Феавандер пытался поднять солдат, заставить их идти в наступление, но все было тщетно. Из всей армии только самые смелые приняли бой, но это были крохи. Тогда он отдал приказ коннице и оставшейся позади пехоте.
Вскинув щиты и обнажив мечи, те пошли вперед, но как только они приблизились к вартаранам, часть из них, бросив на поле боя оружие, ринулась обратно в тыл. Туда, где не было этих страшных окровавленных чудовищ! Феавандер видел, что конница стоит. Он понял, что битва проиграна. Если элита армии – кавалерия в ужасе лицезреет восстание мертвых и боится сделать шаг им на встречу, то что говорить о пехотинцах, которые лицом к лицу видят все это.
– Отступаем. – тихо произнес Феавандер и его оруженосцы побежали выполнять приказ.
В воздухе раздался гул эльфийских труб, означающий конец битвы.
***
Вартараны не отпустили просто так противника. Они преследовали бегущих в ужасе эльфов, а догоняя рубили их еще сильнее, резали глотки! Многие из них озлобленно калечили эльфийских солдат, оставляя в живых со страшными ранами! Многим из них пробивали почки, чтобы они переполняли буквально звериным воем округу. Но переполненные ядом, они не могли бесконечно преследовать врага. Большая часть из них уже осталась позади с окровавленной пеной у рта, закатившимися глазами. Часть вартаранов еще дышала, но не двигалась, поскольку от ожогов у них полностью пропало зрение. Они просто сидели в размокшей от крови грязи, среди трупов и раненых, молились, периодически выплевывая кровь из-за кашля и рвоты, окутанные ревом раненых эльфов.
Это была победа…
***
Элай едва переставлял ноги, иногда спотыкался о тела убитых и падал на землю, но вновь поднимался. Его легкие горели изнутри хуже, чем при Чахоточном воспалении, которым он переболел в детстве. Кровь вроде бы остановилась, и кашель был просто пронизывающим. Рвать тоже перестало, но глаза по-прежнему были как в пелене. Он чувствовал сильную боль в левом бедре, правая рука медленно немела. Элай не понимал толи он сейчас испустить дух, толи его тело наоборот пытается спастись от этой напасти. Он медленно брел в сторону крепости, которая сейчас была просто огромным размытым пятном впереди. Глаза слезились, периодически с них еще шла кровь, но парню было на это плевать. Он видел тех, кто был еще жив, эльфов, которые подобно битым собакам, скулили о чем-то, умоляя на своем языке. Видимо они тоже хотели пощады, ждали, что их спасут. Внутри Элая бушевал гнев, он понимал, как его народ в родном городе тоже молил и просил пощадить, но этого не было. Раз захватчик так жесток с ними, так почему они должны проявлять милосердие. Элай бушевал, так, как никогда раньше, пускай изможденное тело этого не выдавало, но в душе, он ревел от ярости!
С трудом добравшись до крепости, он увидел, что медики и архонт встречают раненых и проверяют их. Элай тяжело упал рядом с воротами и сквозь пелену только и наблюдал, как санитар подбежал к нему и кричал о ранениях. Глаза вартарана снова закрылись.
***
Пришел в себя Элай поздно ночью, глаза на удивление открылись и четко видели звездное небо. Все тело болело, а уголки губ были в засохшей крови. Он весь был грязным, до сих пор покрыто желтым осадком. Доспехов на нем не было, только перемазанные разодранные коричневые штаны и заляпанные грязью кожаные сандалии. Он тяжело приподнялся на левом локте. Отчетливая боль на фоне общей ломоты и жжения в легких тут же пронзила тело. Он, приложив усилий, всё-таки смог подняться и сесть. Лежал он во внутреннем дворе крепости прямо на тряпках и соломе. Осмотрев свое тело, парень увидел перемотанное под разорванной штаниной левое бедро, видимо в пылу боя он не заметил ранения. Правая рука тоже была замотана. Она не шевелилась. Элай глубоко вздохнул, подергиваясь от боли. В легких стоял дикий свист. ОН понял, что ему перебили какие-то связки в битве, но решил не отчаиваться, ведь пальцы продолжали сгибаться.
Вокруг раненых ходило с десяток фельдшеров. Много кто смог добраться до крепости, но окинув взглядом раненых, Элай понял, что еще больше остались за стенами. Он пересилил себя и встал. Один из лекарей увидел это и сразу крикнул ему:
– Иди в главный корпус, к архонту.
Элай молча махнул головой и поковылял в сторону корпуса. Он видел, что большинство раненых потеряли зрение. У многих были тяжелые рубленные и колотые раны, но помимо этого ужаса, часть бедолаг продолжала откашливать сгустки крови и выплевывать свои легкие. Элай хотел хотя бы вытереться от осадка, он понимал, что остатки яда в нем сохранились и сейчас продолжают травить. По дороге к корпусу, среди раненых он увидел Адерли. Вартаран лежал с перемотанной головой, у него не было кисти и тело все было в бинтах. Рядом с ним был архонт и фельдшер.
– Что с ним? – достаточно громко спросил Элай, тут же подойдя к другу.
– Ранен, серьезно ранен. – строго произнес архонт, оглядывая Элая.
– Глаз выбит, кисть пришлось ампутировать, ее раздробили. Два ранения в живот, одно в печень, другое прошло навылет и пробило почку – устало ответил медик.
– Он выживет? – Элай был в ужасе, он не ожидал того, что Адерли может погибнуть. Тот всегда держался молодцом, шел впереди всех и тем более в свое время спас Элая.
– Если ты не будешь нависать надо мной, то я постараюсь сделать так, чтобы он выжил! – повысив тон ответил архонт.
– Я, эм… – замялся парень, не зная, что ответить.
– Брысь в корпус! Там после ранения приводят в порядок, и моются. Потом дадут еды.
Элай только затряс головой и поковылял дальше. Внутри него словно что-то оборвалось. Адерли за это время стал ему как старший брат, наставник. Элай чувствовал с ним непонятное родство, и то, что сейчас он был весь изувечен после битвы, еще раз нанесло неизгладимый ужас, который тут же вызвал апатию и заставил руки опуститься.
За все время, что они отступили и укрылись в крепости, продовольствие подошло к концу, еще вчера вечером солдатам раздали последние остатки еды. Это сказывалось на общем боевом духе, да и сам факт, что больше половины солдат уже лежит за воротами, а вторая половина избита и ранена, заставляли членов ордена только тяжело вздыхать. Элай видел по глазам многих, что они пытаться свыкнуться с тем, что в ближайшие пару дней им придется умереть вдали от дома.
В воздухе словно нависла скорбь и отчаяние. Все понимали, что подмоги из столицы не будет, Дракон стягивает войска наоборот туда, удержать столицу – означает выстоять в войне, и сейчас их небольшая армия только оттягивает время, когда враг захрустит костями городских ворот, за которыми собран весь свет Альма–Матер и элита правительства. Да, удержать столицу будет в разы проще, сейчас там все, кто может сражаться, львиная доля ордена и огромное количество архонтов. Плюс Альма-Матер со своими неофитами, которые во всю орудуют новейшими разработками.
Несколько лет назад Институт отстоял право иметь частную армию в рамках защиты знаний и разработок, без вступления в орден Отрешенных, чем сначала покачнул страну. Появилось много недовольных, и естественно они начали раскачивать политическую лодку, но все быстро успокоилось, после того как Дракон внес ряд изменений, на которые Альма–Матер и Институт согласились безоговорочно. Неофиты могли заниматься охраной разработок и знаний, не вступая в орден в мирное время, но если это требовало военное положение, то по окончанию конфликта неофиты обязаны были вступить в орден и организовать Корпус бакалавра имени Иритрипа, где сам основатель, Иритрип, тоже отрекался по законам страны. Этот договор устраивал абсолютно всех, ведь никто в Перперадо не ждал войны, а это означало, что у Альма–Матер появлялась своя небольшая армия, которая могла работать в их интересах. Народ тоже был успокоен тем, что верховный Наставник учебного союза страны становился отрешенным, не смотря на свою должность и положение в иерархии архонтов страны.
Быть живым щитом никто не хотел, те кто пережил битву без отравления и серьезных травм, собрались в дальнем углу корпуса и о чем-то довольно громко спорили, при этом совершенно не стесняясь в выражениях. Элай взглядом попытался найти хотя бы намеки на еду. Хоть тело еще и била дрожь, а жжение в легких иногда подрывало весь организм на кровоточащий кашель, желудок вартарана сводило от голода. Не найдя ничего, что могло пойти в пищу, Элай аккуратно приблизился к группе солдат и повалился на солому. Он слышал обрывки их разговора. Сначала, парень не вдавался в смысл фраз, но, когда понял, что речь идет о побеге и дезертирстве внутри все оборвалось.
– Сволочи… – подумал про себя Элай. – Да как вы можете! Эти остроухие убивают наших людей, половину семей у вас растоптали копыта их лошадей, а вы хотите бежать! Неужели граждане могут так прогнить изнутри, бояться, что кроме собственной шкуры им терять больше нечего!
Тогда Элай понял, насколько он наивен. Из пекаря в солдаты. С мечом в гущу битвы, страшно невыносимо, но он шел. А ради чего? Ради страны, своей родины и справедливости. Агрессор уничтожает то, где он рос и жил. Элай понимал, что таких как он и Адерли на самом деле единицы. В ордене было достаточно солдат, но они шли туда, чтобы получать пособие, заниматься непринужденной ерундой по охране ворот и царского стула. Но никто из них и не задумывался о том, что может случиться война, которая кованым сапогом пройдет по земле, выжжет все, что так любимо, а жен, сестер и матерей перемелет в кровавой бане, и словно амброзию впитает ради дальнейшего шествия!
Элай встал и пошел на выход. Он не мог выносить речи тех, кто готов плюнуть на все и бежать, ради собственного благополучия. Чувство долга и чести на глазах умирали среди рядов Отрешенных. Выйдя во двор, он невольно стал наблюдать за архонтом и фельдшером, которые смогли привести в чувства Адерли. Элай хотел было подбежать и обнять товарища, но…
В небе раздались десятки хлопков, оно засияло зеленым светом, который перекрыл свет звезд!
– Маги! Тревога! – закричал наблюдатель, что стоял на стенах. В мгновение ока рядом с ним появился эльф, укутанный в черные одежды и с покрытой капюшоном головой. Блестящий тонкий клинок просвистел, и голова вартарана отлетела в сторону, изобразив в воздухе кровавый узор. Маг тут же исчез, оставив только громкий хлопок и зеленоватый свет.
На крепость со всех сторон посыпался огонь, молнии, кого-то из раненых прошили тонкие ледяные иглы, пригвоздив к земле. Конечности и головы начали кровавый ураган во внутреннем дворе крепости! Из корпуса вывалились солдаты, поднятые по тревоги, а саму постройку разнесло на куски и поглотило пламя!
– Внимание! Атака сверху! – скомандовал архонт, который бросил возню с Адерли и принялся колдовать защитные барьеры и огненные вспышки.
Вскоре с неба упал один из эльфов, точнее его нижняя половина. Верхняя часть свалилась на лестницу у стены, а внутренности размотались и облили все вокруг кровью и содержимым кишечника.
Элай спрятался под деревянным помостом и прикрыл голову, рядом с ним в землю вонзились шипы, а следом и загорелся сам помост, с характерным взрывом! Звук был такой громкий, что ударил по ушам Элая, парень кричал и здоровой рукой закрывал уши, чтобы барабанные перепонки не лопнули. Бревно с помоста отлетело в сторону, объятое синим пламенем, оно тлело, необычно, словно кто-то разлил на него алхимический эликсир.
Солдаты сумбурно пытались отбиться от атаки, кому-то это удавалось, и он накалывал тело эльфийского мага на меч, но очередной залп разрывал его на части, оставляя опаленные останки на том месте, где он стоял секунду назад. Все небо сверкало зеленым светом, который начинал слепить. Элай быстро выбежал из-под помоста, который начинал гореть ее сильнее и попытался пробиться туда, где лежал Адерли. Он вынул меч из убитого эльфийского мага и поудобнее перехватил его в здоровой руке. Вдруг земля рядом с ним взмыла вверх огромными комьями, а из-под нее вылезли огромные острые как бритва корни, которые насадили на себя трех вартаранов! Перед Элаем появился эльф, но он не успел ничего сделать. Клинок парня пролетел наотмашь, оставив на спине врага глубокий рубленный порез. Элай чувствовал, как крошатся кости и рвется плоть под его ударом! Он не стал останавливаться и уже приблизился туда, где был Адерли…
Удар был сильным. На секунду Элаю показалось, будто голова пытается расколоться на несколько частей, словно спелый арбуз. В глазах резко вспыхнул белый свет, а потом начало темнеть, дыхание перехватило, и он упал рядом с развороченным трупом, угодив прямиком в бывшие внутренние органы вартарана. Звук начал стихать.
Элай не понимал, что происходит. Все вокруг кружилось и вертелось, зрение даже не пыталось восстановиться, но он мог двигать руками и ногами, резкой боли тело не чувствовало. Парень просто кричал, пытаясь хоть как-то отпугнуть весь ужас, который его окружил. Где-то вдалеке, он слышал, как лопнули ворота и во внутренний двор ворвались враги. Маги были только началом атаки на крепость. Элай мотал головой и водил здоровой рукой по земле, но постоянно натыкался только на оторванную конечность и обезображенный череп, что лежали рядом с ним. Зрение начало возвращаться и в тумане, сравнимом с бредом, он попытался отползти.
Его схватили за шею, он почувствовал сильный удар по ребрам и снова повалился на землю, глотая, словно рыба на суши, воздух. Где-то еще слышался гул битвы и звон стали, но потом раздались характерные звуки и все стихло. Только эльфы ликовали и постоянно что-то говорили на родном языке. Элай не понимал, почему они не используют общую речь, ту, с помощью которой общаются все нации, в этот момент он вообще мало что понимал, а в голове были мысли, которые явно не подходили для этой ситуации. Элай думал о хлебе, о языке эльфов, о вине и любимой песне про Звездочета самоучку.
Несколько сильных ударов в живот и по спине. Элай продолжал кряхтеть и его разум потихоньку стал возвращаться в нужное русло. Вартаран снова почувствовал страх, желание вырваться, снова начал ощущать боль. В этот момент он уже мог видеть то, что происходит вокруг. Два здоровых эльфа его резко поддернули верх и усадили на колени. Рядом с ним было ее несколько вартаранов, они плакали и молили о пощади, а вражеский командир ходил возле них и смеялся. Больше Элая не били, он только краем глаза заметил, что к ним в кучу тащат еще несколько раненых солдат, среди них был Адерли!
Парень хотел закричать, обрадоваться, тому, что друг жив и может ходить, но желание резко оборвалось, когда он получил очередной удар навершием меча между лопаток. Он убрал руки из-за головы, за это победители и наказали его. Вартаран закашлял и решил больше вообще не совершать никаких движений. Он понял, что все, за что они боролись, то, что им пришлось пережить было опрокинуто и растоптано. Все было зря, теперь им грозила смерть и ничего больше.
Когда эльфы собрали всех выживших и сдавшихся, Элай смог насчитать от силы солдат двадцать, но это было не точно, ведь надзиратели не давали ему поднять голову. Тогда к ним снова подошел командир врага и на ломаном всеобщем спросил:
– Ви все члены ордена?
Кто-то из пенников громко произнес:
– Да
– Моего короля интересуют те, кто принимал участие в операции Лоно – продолжил командир.
Все молчали. Тогда крик разорвал воздух и трое вартаранов упали на землю, а эльфы синхронно добили их, перерезав глотки, сменив крик на кровавый хрип и пугающее бульканье.
– Повторю еще раз. Кто принимал участие в операции «Лоно» – голос эльфа был раздраженным.
Элай понимал, что им нужен Адерли, но факт, что это нужно непосредственно королю Эльтуриилу, заставил совершить его невообразимое. То ли осознание смерти, схватившей его за горло, то ли не желание выдавать и без того пострадавшего Адерли, заставили его громко ответить:
– Я принимал участие в операции.
Адерли, что сидел не далеко от Элая округлил заплывшие глаза и не веря своим ушам повел головой в сторону друга, но крепкий удар бронированной кожаной рукавицей прямо в скулу, резко развернул его голову в противоположную сторону, а кровь свисла подобно слизи с размазанных губ.
– Я тоже… – чуть дыша проговорил Адерли. – Я принимал участие.
– Хорошо – с ухмылкой на лице произнес эльф.
Он был холеным. С длинными белыми волосами, собранными в тугую косу, его форма хоть и была грязной и запылившейся из-за битв и постоянной дороги, но все ровно излучала неописуемый лоск. Темно зеленый нагрудник, серый плащ с гербом Сайраншеала, шлем он держал под мышкой. Длинная кольчуга со спущенным капюшоном. Казалось, что эта броня была не после битвы, а ее сняли со стенда после долгих лет, из-за чего она только утратила блеск.
– Есть еще участники «Лоно»? – спросил командир эльфов.
Вартараны только украдкой переглядывались между собой, они не знали, о чем идет речь, догадывались что это связано с экспедицией в леса Сайраншеала, но не понимали, стоит им солгать и крикнуть «Да», или же лучше промолчать. Они были растеряны, не знали, убьют сейчас Элая и Адерли, или убьют их.
– Хорошо. Двоих уже достаточно. Увести их в лагерь и приковать – скомандовал эльф. – Остальных подготовить для переправки в лагерь отработки.
Двое крепких эльфов, резко схватили Элая под руки, нанесли с десяток ударов по лицу, после чего отволокли, словно мешок с компостом, в сторону и завязали руки веревками. Адерли кинули рядом с ним и только отпустили несколько шуток, специально на ломаном всеобщем, чтобы вартараны поняли их, о том, что Адерли даже связать не получится, до чего их нация неполноценна. Пара ударов тяжелыми сапогами и Адерли привязали целой рукой к веревкам Элая, а ноги связали между собой, чтобы те не убежали, пока эльфийские солдаты будут наводить в крепости порядок и собирать убитых.
Вартараны лежали молча, прошло около двух часов, но на них так никто и не обращал внимания, только если они начинали засыпать или терять сознание, первый заметивший это эльф подходил и бил их палкой по голени или плечу, тем самым приводя в чувства.
После очередного удара, Адерли гневно посмотрел на Элая и шепотом спросил:
– Зачем ты открыл свой рот?
– Из-за тебя – Элай не мог нормально говорить, ему выбили челюсть, а вместе с ней и несколько зубов пока связывали.
– Ты себя на смерть обрекаешь, идиот. Ты понятия не имеешь что за операция «Лоно» – Адерли гневался.
– Лучше рядом с тобой сдохнуть. Я, когда тебя увидел, у меня все внутри оборвалось, Адерли. Я думал архонт и фельдшер не поднимут тебя на ноги – Элай готов был разреветься, словно у него отобрали что-то ценное, сокровенное и такое важное для его жизни.
– Они постарались. А ты идиот, каких свет не видывал. Уехал бы в лагерь и рубил бы лес. Ты даже не представляешь, что теперь будет.
Элай и вправду не представлял, он даже не знал о какой операции спрашивал эльфийский командир, но желание выручить и спасти друга, затуманили его разум. Сейчас он понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он только добавил мучений и оттянул на несколько дней неминуемую смерть.
К ним подошел один из эльфов, произнеся что-то на родном языке, он ударил по очереди Адерли, а потом Элая древком от копья по голове, раскроив им кожу. Вартараны потеряли сознание.
***
Как только эльфы вторглись в Перперадо и захватили часть регионов, ставка верховного командования армии Сайраншеала по приказу короля Эльтуриила номер триста семьдесят один, который в момент вторжения распространялся не только на ведение внутренней политики, но и оккупированных территорий, построили отдаленный лагерь отработки номер сорок шесть. Суть лагеря заключалась в том, чтобы в нем временно содержать пленных солдат Перперадо. Обычно они занимались тем, что чинили оружие, делали продовольственные заготовки и под управлением надзирателей ездили в ближайшие города и деревне для сбора продовольствия. Их ненавидели и презирали, но никто и не догадывался о том, что у бедолаг не было выбора. Магические стальные обручи помещались и закрывались на шее пленных, и если они не выполняли поставленный приказ, то ошейник срабатывал и просто разрывал голову пленного. Были те, кто погибал от этого, не желая заниматься мародерством на родной земле, но большинство просто были связаны по рукам и ногам первобытным страхом и готовы были бить сильнее своих сограждан. Ради своей шкуры они проявляли зверство, которого народ Перперадо не видел отродясь, они сжигали дома, выносили все под чистую, чтобы прокормить армию захватчиков, насиловали женщин. Детей, что были младше десяти лет, уводили в специальную часть лагеря отработки, где по слухам, что словно нить вились от оккупированных регионов на всю страну, эльфы ставили над детьми эксперименты, морили голодом и пробовали разработки Перперадо, которые были им неизвестны. Сам же лагерь был разбит на территории крепости Эсферальбат, которая пала на вторую неделю вторжения. Крепкие каменные стены, обширные подземелья, запас продовольствия. Эльфы не стали изобретать ничего нового просто окружили крепость рвом и частоколом, а подземелья переоборудовали в камеры, где и содержались пленные. Туда же сгонялся скот с округи и свозилось продовольствие. Захватчики не брезговали ничем, особенно в ходу у эльфийских солдат были женские вещи. Вартаранки в Перперадо носили тонкие прозрачные чулки с пажами, и эта одежда очень пришлась по вкусу эльфийским солдатам. Они часами стояли в очереди внутри крепости, чтобы урвать хотя бы одну пару.
Местные, кто жил под их гнетом замечали, что мужчины у эльфов словно изголодавшиеся по женскому телу и красоте. Пускай женщины Перперадо имели специфическую внешность, больше напоминали ящериц из-за своей чешуйчатой кожи, но фигуры у них были обычные, как у любого другого народа, тем более природа наградила их приятным естественным запахом, похожим на имбирь и корицу. Захватчики, при виде всей этой красоты, которая окружала женскую половину Перперадо, старательно пытались забрать все. Глаза у них горели азартом в желании нарядить по возвращению домой свою эльфийку в дивные чулки и шелковые ночные рубахи.
Но война продолжала резать земли Перперадо словно нож режет мясо. С каждым днем количество пленных и убитых росло. После взятия безымянной крепости, эльфы выдвинулись вперед на столицу. К тому моменту с помощью магии они уже окружили центр страны, и Дракон был готов склонить голову перед Эльтуриилом, объявив Перперадо частью Сайраншеала, тем самым даровав эльфийскому правителю статус императора. Император Эльтуриил.
Такая громкая победа в войне была достигнута только тем, что эльфы выдвинули на захват страны девять полных армий Сайраншеала, что по численности превышало оставшийся гарнизон Сиффы в три с половиной раза. Столица была обречена, но вера в иной исход еще трепыхалась в сердцах вартаранов.
Недостойные соотечественники
Летом 6 года 1 века 3 эпохи по стране прошла вспышка пандемии Вальтирской оспы. В тот период в Перперадо с трудом смогло справиться с болезнью, в страну прибывали волонтеры из Дерландии, Верландии, Синджавы и даже стран ГроальГраада. Из десяти заболевших умирало восемь вартаранов. Казалось странным, но подобное заболевание так же распространялось на людей и чжи-торонов, эльфы и эльдариилы тоже были в зоне риска заражения, но болезнь у них проходила легко и без летальных осложнений. Тот период в истории Перперадо получил название Черная жара. Смертность, превышающая в несколько раз рождаемость и обычную убыль населения, ставила под угрозу вообще существование вартаранов, как нации. К счастью, с наступлением холодов, Вальтирская оспа прекратила свое шествие и благодаря волонтерам, магам и лекарям удалось сохранить почти двадцать процентов населения страны. Патогеном инфекции выступили специальные зелья алхимиков, которые разрабатывались в Альма-матер для увеличения роста урожая, но оказались смертельным при употреблении овощей и фруктов, обработанными этим зельем. На удивление, но спустя практически пятьдесят лет новые алхимики взялись за доработку данного зелья и смогли исправить его рецептуру, что позволило Перперадо в этот периоды стать крупнейшими экспортерами вина в страны «Центра».
История Перперадо: глава 63 параграф 2.
Элай пришел в себя. Глаза с трудом открылись, один из них затек из-за синяка и, казалось, что веки слиплись. Лицо болело и ломило. Он попытался открыть рот, но челюсть щелкнула. Руки его были плотно связаны так, что он уже с трудом шевелил пальцами. Радовало только одно, кашель прошел, а значит тряпки с эликсиром помогли, и он не умрет в течение пары дней. Рядом с Элаем сидел недовольный Адерли. Повязка на голове была пропитана кровью. Он выглядел так, словно полжизни прожил в сточных ямах Сиффы. Ободранный, перемотанный грязными почерневшими от крови бинтами. Кисти не было, а по руке отчетливо ползли черные полосы, от заклинаний архонта. Грязь, прилипшая повсюду вместе с окровавленной солома. Было страшно смотреть на него. Элай понимал, что выглядит также, а может еще и хуже. Он молчал. Было видно, что Адерли или ударит его, что вряд ли, или сорвется на крик. Единственная целая рука была привязана к ноге Элая.
Везли их в какой–то непонятной телеге, которая вся была закрыта и обита тонкими листами металла. По неровно дороге и на кочках они двигались и издавали противный лязг. Элай не знал, сколько они в дороге. Последнее, что он помнил – это как стражник яростно нанес удар древком копья. На этом свет оборвался, а в голове была только тишина. Сейчас она сменилась разрывающей болью и приступами тошноты. Удар был очень сильный, и скорее всего Элай получил сотрясение. Нутро сворачивало от голода, а в глотку словно насыпали песка.