Дорога в Ад

Понурившись, Рихтер с досадой сплюнул. Будущее, черт его подери!

– Прогресс! – протянул Георг, подняв палец вверх с невероятно умным видом, – Кстати, ты неплохо водишь! Для старикана…

Не дожидаясь ответа, мальчик взбежал по трапу и скрылся внутри самолета. Нергал открыл было рот – и захлопнул обратно. Не сотрясать же воздух впустую. Да и гнаться за сопляком как-то несолидно.

Эльфийка поднялась по ступеням, грациозно покачивая бедрами. Рихтер проводил ее взглядом, вздохнул, успокаивая разыгравшееся воображение. Он украдкой оглянулся – от опытного взора не укрылось плотное окружение из хорошо вооруженных вояк. И едва заметный знак, отданный Стрелком – все, мол, в порядке. Значит, тут готовились к любому варианту развития событий.

Синеволосый пришел в себя, по крайней мере вверх шагал без посторонней поддержки. Правда, как он ни старался принять горделивый и независимый вид, получалось не очень. Со сломанной челюстью оно всегда так – неудобно и больно, а со стороны так даже комично.

Эйне взошла по трапу следом, у самого люка обернулась – стрельнула по Рихтеру жестким взглядом. Убийца приветливо помахал рукой. Женщина фыркнула, скрываясь внутри планера.

– Прошу… – Грассо указал рукой на ступени.

Нергал неторопливо преодолел подъем, не задерживаясь юркнул внутрь. Марио шел след в след, держа ладонь на рукояти пулевика. Нервы Стрелка напряглись до предела.

Пока все прочие рассаживались внутри общего салона, Грассо распахнул дверцу в боковой отсек. Здесь находились места для особо важных персон – или пленников, как в данном случае. Мужчины уселись вдвоем, друг напротив друга, и их кресла, кстати говоря, оказались не в пример уютней и мягче, чем у остальных членов команды. Между путниками нависал стол – пустой и стерильно чистый; сбоку поблескивали два иллюминатора; вокруг – довольно уютная и приемлемо комфортная обстановка.

Самолет вздрогнул, корпус завибрировал мелкой дрожью – включились двигатели. Не совершая никаких дополнительных маневров, планер побежал по взлетной полосе, набирая нешуточную скорость. Рихтера вдавило в сиденье, он с беспокойством смотрел в круглое окно. Марио, напротив, казался воплощением спокойствия.

Резво подпрыгнув, летающая машина оторвалась от земли. Взревели толкатели, самолет пошел под острым углом вверх. Десять минут яростной тряски и грохота, а потом планер выпрямился, двигатели приутихли, выходя в крейсерский режим. Нергал, наконец, расслабился; ладони выпустили подлокотники из мертвой хватки.

Дверь каюты распахнулась, внутрь заглянула миловидная стюардесса.

– Не желаете подкрепиться? – с вполне искренней заботой осведомилась она.

«Военный борт, а обслуживание на высоте!» – изумился Рихтер.

– Еще как желаю, милая, – вслух проговорил он, – Кажется, я полвека ничего не ел!

Девушка кокетливо улыбнулась, скрывшись за дверью. Нергал с трудом оторвался от созерцания стройных ног и тугих ягодиц, облепленных короткой юбкой.

«А еще у меня пятьдесят лет не было секса…» – с усмешкой подумал он.

Впрочем, это могло и подождать.

Пока стюардесса умело и быстро накрывала на стол, мужчины хранили молчание. Дождавшись окончания сервировки, Нергал накинулся на еду с голодным рычанием. Марио без особого воодушевления поковырял вилкой в тарелке. Пожилого стрелка заботили совсем другие мысли.

– Так вот, – тихо пробормотал он, возвращаясь к прерванному разговору, – Чтобы прояснить ситуацию, мне придется вернуться к событиям почти сорокалетней давности…

Под тихий гул толкателей, под аккомпанемент едва заметной вибрации салона, рассказ Марио тек спокойно, велеречиво, равномерно, без феерических взлетов и катастрофических падений. Нергал обратился в слух, не забывая, однако, попутно забивать желудок всевозможной снедью.

Грассо повествовал о дознавателе Краузе, каким он был сорок лет назад – можно сказать, на пике своего величия. Как Ханс давно уже чуял, будто на Пруссию надвигается полог неведомой Тьмы, как ее щупальца одно за другим проникают в недра Республики, пробуют страну на вкус, тестируют государство на прочность. И глава спецгвардии осознавал: ему противостоит не простой противник, а великий, могучий. Вероятно даже, непобедимый. Чтобы одолеть такого нужен не просто план, а четко выверенный алгоритм, учитывающий все, вплоть до малейшей случайности.

Разработал ли Краузе подобный проект или продолжал действовать по наитию? История этого не раскрывает. Однако, дальнейшие события показали дальновидность дознавателя.

Итак, сорок лет назад тайная Секта активизировалась. На территории Пруссии одновременно действовали несколько ее агентов, выполняющих независимо друг от друга совершенно различные и, казалось бы, не связанные между собой миссии.

Нейти, демоническая суккуба, сеет террор и смерть в целом ряде крупных городов, вызывает дипломатические неприятности худшего толка. Некий гениальный алхимик под псевдонимом «Эрнст» ведет разработку страшного биологического оружия, не стесняясь проверять его действие на мирном населении. Таинственный и неимоверно мощный архимаг организует нашествие варваров, результатом которого явилось падение Бастиона – впервые за три сотни лет!

И все это, как позже выяснилось, происходило на фоне прогрессирующей болезни Ханса…

Да, нападение удалось отбить, Секта оказалась временно отброшена. Но какой ценой?

Вольф Шлоссер, сильнейший ликантроп Республики, погиб, сраженный выстрелом демонессы. Лучший целитель Пруссии, магистр Эльдар, пошатнулся разумом. Анжела Сенна, пардон – магистр Анжела Сенна – почти полностью утратила магическую силу. А их бессменный Босс, легендарный Ханс Краузе, сгорел без следа, пожертвовав собой в самоубийственной атаке.

– Постой! – перебил складный рассказ Рихтер, – Ты же говорил, что Краузе умер не далее, чем месяц назад?

– Слушай дальше, – мрачно кивнул Марио.

Преемник дознавателя, молодой Глеб Штельмахер, продолжает дело мастера, становясь новым Боссом вундертим. Но чем дальше продвигаются сложные расследования, чем запутаннее ситуация в Республике, тем очевиднее становится, что Секта нанесет новый удар не в открытую. Тайная организация нацелила выпад на спецгвардию в целом и на супер-команду в частности. Путем хитрой комбинации, в ходе чудовищных и нелепых событий, тройке героев удается инсценировать собственную смерть, чтобы в итоге скрытно покинуть Пруссию.

– Глеб Штельмахер, Анжела Сенна и Григорий Леманн, – с грустью проговорил Грассо, целиком погрузившись в воспоминания, – Таким составом они отправились в логово врага, на дирижабле «Расторопный».

– Значит, Анжела тогда была еще жива? – уточнил Рихтер.

– Жива, – кивнул Марио, – И больше того… Ей удалось не только восстановить старые силы, но и превзойти саму себя. Я думаю, девушке покорилась ступень архимага, хотя кто теперь об этом может судить…

Нергал откинулся в кресле, дожевывая остатки пищи.

– Этот Глеб… Штельмахер. Они с Анжелой, ну… вместе?

– Не берусь судить, – пожал плечами Стрелок, – Там все довольно сложно. В команде тогда появилась вторая девушка – некая Хельга Сансет. Да и сам Глеб, как бы это сказать… пользовался определенным успехом у противоположного пола. Думаю, в какой-то момент они оказались весьма близки, но надолго ли?

Рихтер кивнул, удовлетворившись ответом, а Грассо продолжил повествование.

Покинув Пруссию, команда направилась прямиком в убежище Секты, претерпев по пути многочисленные невероятные приключения. Достоверно судить об этих событиях трудно, поскольку о них известно лишь со слов того же Краузе, а он не особо любил распространяться о тех временах…

– Погоди, Ханс же погиб?! – возмутился Нергал.

– Ну да… А потом воскрес. Каким-то невероятным образом переродился. Глава Секты хотел использовать дознавателя в своих целях, да только что-то не заладилось… Вот Краузе и заявился в Пруссию спустя несколько месяцев.

– А остальные?

– Каким-то образом им удалось сразить почти всемогущего Повелителя. Вот только, как это часто бывает в сказках, победив зверя, герой сам становится таким же чудовищем. Фактически, Глеб Штельмахер занял место Повелителя, обрел его силу и мощь.

– Тогда где же этот всесильный демиург? Почему не творит добро направо и налево?

– Может и творит… Только не здесь. По странному стечению обстоятельств, Глеб и Ханс заключили некий договор, согласно которому Штельмахер обязался не вмешиваться в дела Республики, пока Краузе жив.

– Ага… А теперь, получается, дознаватель почил, и с минуты на минуту ожидается прибытие боженьки в лице Глеба. А я, значит, понадобился, чтобы его убить?

– Не знаю, – грустно ответил Марио, – Когда-то Глеб был хорошим человеком, добрым парнем. Мы почти стали друзьями. Он покинул Пруссию сорок лет назад, прихватив с собой Хельгу и Яна. Что с ними теперь? Какими они вернуться назад? Как меняет личность чудодейственная мощь? Что Глеб принесет Республике? Вопросов гораздо больше, чем ответов.

– Так что же требуется от меня?

– Мы не знаем, чего ждать, – Грассо вздохнул еще печальней, – Буду честен, ты – последний козырь, оставшийся у спецгвардии. Если хочешь – джокер. До недавних пор никто не знал о том, что Нергал Рихтер жив. Появление легендарного убийцы для Глеба будет как минимум сюрпризом. Сдерживающим фактором. Рычагом влияния. Последним препятствием на пути к всевластию.

Некоторое время убийца обдумывал сказанное. Он погрузился в себя, и Марио не рисковал прерывать размышления собеседника. Наконец, после почти часового молчания, Нергал вскинул взор на Стрелка.

– А с чего ты, собственно, взял, что я буду вам помогать? – холодно осведомился Рихтер, – Что такого спецгвардия сделала, чтобы я чувствовал себя обязанным? Не следует ли мне, напротив, принять сторону того парня, Глеба всемогущего?

Грассо мрачно скривился, на суровом лице Стрелка заиграли желваки.

– Мы не рассчитывали, что ты встанешь на нашу сторону… сразу. Но, как минимум, нужно спросить у Штельмахера… о судьбе Анжелы.

– А что с ней сталось? – убийца резко наклонился к собеседнику.

– Последнее, что известно достоверно – они с Глебом вдвоем проникли непосредственно в убежище Повелителя. Живым оттуда вышел лишь парень. Можно, конечно, стоить разные догадки, но Краузе уверен, что девушку убил именно Штельмахер. А я склонен в таких вопросах доверять дознавателю. Никто не умел так судить о людях и событиях по косвенным признакам, как покойный Ханс.

Рихтер вновь глубоко задумался.

– Пока что все это похоже на сюжет мыльной оперы, – раздраженно проговорил он после минутного перерыва, – Потом случайно не выяснится, что этот Глеб – твой сводный брат, а синеволосый хлыщ – мой внучатый племянник?

– Надеюсь, что нет, – улыбнулся старик, – Хотя, признаюсь, это было бы забавно…

Убийца осклабился, хоть и не разделял оптимизма Марио. В любом случае, он не привык долго предаваться унынию.

– Так что, меня запрут в клетку? – сдержанно поинтересовался Нергал, – И выпустят, только если понадобится натравить на жертву?

– Не думаю, что в этом есть необходимость. По крайней мере, пока ты не решил пришить парочку канцлеров, – Грассо мягко хмыкнул, – Завтра утром состоится… гм… заседание, где будет оглашено завещание Краузе. Единственное, о чем я пока что прошу – чтобы ты присутствовал на данном мероприятии. Надеюсь, это не так уж сложно?

Рихтер посмотрел на пролетающие за окном облака, глянул на холодные морщинистые ладони, задумчиво обвел взглядом богатое убранство каюты.

– Будет непросто, – устало прохрипел убийца, – Но я справлюсь…

Остаток пути, без малого восемь часов, мужчины провели почти в полном молчании. Лишь изредка перекидывались малозначащими фразами вроде просьбы передать воду или вызвать стюардессу. Их исправно кормили и поили, Марио удалось даже вздремнуть, в чем Рихтер его не поддержал – знатно отоспался за последние полвека.

Самолет пошел на посадку, когда солнце почти коснулось нижним краем горизонта. Натужно громыхнув, выдвинулось шасси; планер клюнул носом, выровнявшись у самой поверхности. Мягко покачиваясь, летающее судно покатилось по бетонной полосе, приземлившись совершенно незаметно.

У трапа команду поджидал небольшой омнибус с затененными стеклами, и тут уж Рихтеру пришлось поумерить аппетиты, впрочем, как и Георгу: сидящий за рулем шофер никому не собирался уступать место. Тем более, что оно оказалось более чем заслуженно: водитель знал город, как свои пять пальцев; вел машину ровно, но быстро; умудрился избежать и заторов, и остановок на красный свет.

Менее, чем через час, Рихтер обнаружил себя входящим в шикарный отель посреди Берлина. Номера были зарезервированы на всю команду, хотя Нергал не сомневался, что у большей части сослуживцев имеется и собственное жилье. Тем не менее, расположились дружно – убийце достался невероятно роскошный люкс, окруженный по периметру номерами остальных членов вундертим. Дверь в покои Грассо находилась, конечно же, прямо напротив выхода из комнат Нергала.

Подивившись подобной паранойе, убийца спокойно расположился в просторных комнатах. Что ни говори, стоило отдать спецгвардии должное – обошлись без наручников и решеток, да и соглядатаев с первого взгляда не видать. Впрочем, следить во все времена было проще с помощью магии; а тем более сейчас, вероятно, появилось множество подходящих для этого скрытных приспособлений. Прогресс…

Нергал без зазрений совести заказал в номер шикарный ужин. Контора платит – так чего скромничать? Он даже всерьез обдумывал звонок жрицам любви, но память сохранила лишь пару номеров, и Рихтер всерьез опасался обнаружить на том конце провода шестидесятилетнюю старушку. А потому с этим вопросом решил повременить, предаваясь исключительно гастрономическим наслаждениям.

Между тем, на город обрушился вечер. Улицы окунулись во тьму, зажглись фонари, окна домов подмигивали прохожим, фары мехмобилей отвечали им снизу. Ночная прохлада вытеснила зной, свежий ветер ворвался на просторы проспектов и площадей.

Рихтер вышел на узкий балкон, взгляд пробежался по сверкающему Берлину. Убийца не сомневался, что мог бы легко сбежать, несмотря на всю возможную слежку, однако, не видел в этом никакой необходимости… Во всяком случае пока.

Он поставил чашку горячего чая на широкий мраморный парапет; ладонь нырнула в карман, отыскивая заветный сверток. Вытащив наружу, мужчина бережно вскрыл толстый конверт; в ладонь выпал одинокий листок, исписанный мелким аккуратным почерком. Нергал нахмурился, вглядываясь в ровные строчки под тусклым светом ночника.

«Дорогой Нергал!

Я знаю, уверена, что каждая буква моего письма будет множество раз проверена известной тебе спецслужбой. Вероятно, что-то они вычеркнут, что-то без труда и зазрения совести дополнят от себя. Я не имею никакой возможности повлиять на возникшую цензуру, а потому предоставляю тебе самостоятельно судить о правдивости ниженаписанного. Надеюсь, то немногое время, что мы пробыли вместе, достаточно отпечаталось в памяти, чтобы ты смог отделить истинные строки от подлого вымысла…»

На минуту Рихтер прервал чтение, отхлебнув дымящийся напиток. Странно, если спецгвардия редактировала письмо, то почему оставила это самое предостережение? Не проще ли было вовсе удалить вступительную часть, либо заменить ее на нечто нейтральное? Хотя, может статься, здесь ведется более глубокая игра, ложь на нескольких уровнях логики…

«…Странно, для меня прошло несколько десятилетий, а ты все тот же, что был при последней нашей встрече. Думаю, нет нужды говорить о моих чувствах, но все же не могу не напомнить об этом еще раз. Несмотря на все непонимание и недомолвки, наперекор злобе и навеянной извне вражде, я все же люблю тебя и всегда любила. Знаю, ты не из тех, кому нравится размазывать сопли и играть словами… Но – я сказала, что должно, на этом тему эмоций можно закруглить…»

Строчки поплыли перед взором убийцы, он потер глаза и внезапно понял, что на них навернулись непрошенные слезы. Всего несколько простых незатейливых слов, сказанных, по сути, мимоходом, разбудили в мужчине целый ураган забытых чувств.

«…Теперь о важном. Не ведаю, то ли во мне говорит запоздалое раскаяние, то ли проснулась, наконец, та самая мудрость, что должна приходить с годами. Однако, с высоты прожитых лет все давнишние события видятся немного по-другому. Возможно, это прозвучит эгоистично и чертовски двусмысленно, но я сожалею… Сожалею, что наша дочь выросла не только без отца, но и без матери. Сожалею, что бравому Краузе не удалось убедить меня в своей правоте. Сожалею, что была излишне настойчива там, где не следовало идти на принцип. Увы, изменить ничего уже нельзя, мне остаются лишь бесплодные муки совести. И даже теперь, признавая собственные грехи, я не могу высказать их вслух, а лишь доверяю безответной бумаге. Вряд ли, конечно, эти слова повлияют на твои решения, и все же, прошу – не повторяй моих ошибок!…»

Нергал перечитал отрывок несколько раз. Клаудия довольно завуалировано выгораживала Ханса, как бы подталкивая убийцу помогать спецгвардии. Может, именно это место правили грамотеи спецслужбы? В то же время, написанное звучало весьма искренне и непротиворечиво, не выпадая ни из общей стилистики письма, ни из того образа женщины, что хранился в памяти Рихтера.

«…Наконец, в завершении, умоляю тебя не разыскивать мою могилу. Я рада, что умру в одиночестве, и ты запомнишь Клаудию молодой и здоровой, а не той развалиной, в какую я превратилась со временем. Я приказала уничтожить все поздние фотокопии, а потому рассчитываю остаться для тебя вечно молодой и желанной.

Живи счастливо и свободно! Будь собой!

С любовью, Клаудия Сенна.»

Аккуратно сложив листок, Рихтер убрал ценное послание обратно в конверт.

Трудно сказать, сколько из написанного действительно принадлежит перу чародейки, а сколько вставлено позднее. Тяжело понять, на какой эффект рассчитывал Краузе, решивший не уничтожать письмо, а передать его убийце. Но то, что запись произвела мощнейшее воздействие – в этом сомневаться не приходилось.

Мужчина еще долго стоял неподвижно, направив невидящий взор на ночной город. Берлин, такой близкий и привычный, но в то же самое время – чужой, мерцающий огнями и гудящий звуками воплотившегося будущего. Будущего, где убийце предстояло найти свое место. Ну или хотя бы попытаться.

Сна не было ни в одном глазу, беспокойные мысли скакали в голове, не давая сосредоточиться ни на чем конкретном. Усмехнувшись, Нергал отодвинул опустевший стакан подальше. Небольшое усилие, прыжок – темная тень мягко мелькнула со второго этажа на землю, не издав ни звука, не привлекая никакого внимания. Миг – и силуэт убийцы растворился в тенях близлежащего переулка.

А спустя несколько секунд следом беззвучно рванулась крупная, черная как ночь, хищная кошка.

Почти в то же самое время, на диаметрально противоположном конце гостиницы, на схожем, как брат-близнец узком балконе стоял седовласый старик. Он облокотился на каменный парапет, в руке подрагивал стакан с крепким алкоголем, задумчивый взор блуждал по сверкающим улицам ночного города.

Марио смотрел на Берлин, вспоминая долгие прожитые годы.

Все-таки, как ни крути, а спецгвардия справилась! Они сумели построить поистине процветающую страну. Государство, где живут свободные личности, не опасающиеся за собственный карман или, уж тем более, жизнь. Ухмыльнувшись, Грассо решил, что есть и его личная заслуга в том, что по ночным улицам теперь ходят без оглядки. Да что там – при желании можно пересечь всю Пруссию с запада на восток и с севера на юг – не подвергаясь при этом ни малейшему риску! Конечно, из нынешних сограждан мало кто ценит обретенную защищенность… Лишь те, кто, подобно Марио, разменял шестой десяток – те помнили лихие времена; понимали, что безопасность дорогого стоит…

А ведь все Краузе! Как бы ни хотелось Грассо присвоить чужую заслугу себе, стоило признать – это целиком замысел и план дознавателя! Именно благодаря Хансу выросла та держава, где легко и радостно жить, и за которую не грех и умереть.

Стрелок пригубил напиток, в очередной раз поражаясь способностям покойного дознавателя. За сорок лет сменилось три канцлера – но именно Краузе продолжал руководить спецгвардией! Пусть за последние десятилетия он и отошел от непосредственных дел, но все же… Рука Ханса чувствовалась за любой операцией, его незримое присутствие ощущалось на совещаниях и планерках. Именно к нему на поклон шли, если не знали, как поступить. Старого дознавателя уважали, боялись, ценили… Пожалуй, именно Краузе можно назвать истинным правителем Республики, творцом ее процветания.

Великий был человек, что ни говори…

Опустошив стакан, Марио выплеснул последние капли вниз, на тротуар.

Возможно, все это лишь стариковское брюзжание, но ему как никогда казалось, будто время титанов уходит. Вспомнить, хотя бы, былую вундертим…

Он не застал живого Вольфа, хоть и много слышал о могучем оборотне. Зато Анжела, Григорий, Ян… С ними довелось поработать плечом к плечу! Грассо до сих пор испытывал смутную гордость за то, что посчастливилось свести знакомство с этими гигантами! Мощь, непоколебимость, безудержность! Казалось, для той команды не существовало невозможного!

Стрелок не мог бы высказать словами, почему так возвеличивал образы былых сослуживцев. Он невольно сравнивал их с теми, с кем приходилось иметь дело сейчас.

Георг – совсем еще мальчик. Исилиэль – лишь тень от могущества Сенны. Пантера – сильна, но слишком уж уязвима. Рокстеди…

Грассо поморщился. Вроде бы все при них – и ум, и сила, и решимость… Но чего-то не хватает, чего-то неуловимого. Может, хребта? Характера? Духа?

Раньше люди вели за собой, собственным примером пробуждая в других гордость, величие, готовность к подвигу. Каждый являлся лидером, пусть и не гласным. Они не боялись брать на себя ответственность… Да, допускали грубейшие ошибки, но и – созидали невероятные свершения!

А что теперь? Какие интересы у молодежи? Кому они могут быть примером и в чем?

Марио со злостью сплюнул. А может, права эльфийка? Он просто слишком стар, и как всякий старик, завидует молодым, видит в них собственную тень. Потому и бесится, что не может угнаться за временем.

Впрочем, скоро им предстоит выяснить этот вопрос. Когда Глеб, Крюгер и Хельга вернутся, будущее столкнется с прошлым…

Стрелок мрачно усмехнулся. Если бы на этом противостоянии работал тотализатор, ставки явно были бы не в пользу современности. Только вот цифры не учитывают наличие «темной лошадки», того самого Рихтера. Как ни крути, а Нергал являлся той фигурой, что способна в одночасье перевернуть проигрышную партию с ног на голову.

Убийца никогда не испытывал особого благоговения ни в церкви, ни на кладбище. Но сейчас, оказавшись в ночи перед крайне простой, но одновременно и особой могилой, он внезапно почувствовал нечто вроде проснувшегося уважения. Все-таки здесь лежал человек-символ, человек-знамение, человек-эпоха…

Впрочем, лежал ли на самом деле – это Рихтер как раз и собирался выяснить.

Поддев надгробную плиту ломом, мужчина с превеликим трудом сумел сдвинуть ее в сторону. Лопата вонзилась в утрамбованную землю, Нергал принялся за долгую монотонную работу. В тусклом свете раздолбанного фонаря отражалась единственная надпись, выгравированная на камне: «Ханс Краузе». И ничего больше – ни дат, ни эпитафии.

Найти нужную могилу оказалось не так уж просто, учитывая количество кладбищ, да и мертвецов вообще. Но Рихтер справедливо сообразил, что столь значимую личность похоронят не абы где, а в поистине королевском месте.

Проникнуть сюда вышло тоже не тривиальной задачей. Количество защитных чар и ловушек поражало. Впрочем, Нергал в очередной раз убедился, что фантазия заклинателей со временем лишь увядает. Во всяком случае ничего нового для себя убийца не увидел.

Точное расположение захоронения пришлось уточнить у смотрителя. Там же Рихтер одолжил и незамысловатый инструмент. Сторож не возражал, да и не смог бы при всем желании – ассасин спеленал его по рукам и ногам.

Теперь же Рихтер остервенело орудовал лопатой, откидывая землю в аккуратную кучу. Хотя бы до решения этого вопроса убийца решил докопаться, как бы двусмысленно это не звучало.

Отдавшись физической работе, Нергал не забывал время от времени осматривать окрестности внимательным взглядом. Но даже утонченные инстинкты убийцы не смогли распознать затаившуюся во тьме пантеру. Неподвижную кошку выдавал лишь изредка проявляющийся отблеск желтых глаз, так похожий издали на мерцание одиноких звезд.

Минуло не меньше часа изнурительного труда, прежде чем лопата ударила в дерево. Еще некоторое время ушло на то, чтобы расчистить крышку гроба. Рихтер не стал утруждаться излишними сантиментами, просто пробив деревянную преграду ломом.

Тяжело дыша, мужчина выбрался из раскопанной могилы.

– Хитрый старый сучий сын! – со смесью раздражения и зависти выдавил убийца.

Сморкнувшись, Нергал со злостью сплюнул в яму.

Добротный дубовый гроб оказался на поверку совершенно пустым.

Утро застало вундертим отнюдь не в постелях. Более того, среди высших чинов Пруссии выспаться не удалось практически никому. Совещание, назначенное на столь ранний час, приковало всеобщее внимание.

Перед особняком спецгвардии собрался целый автопарк; мехмобили прикативших гостей пестрели богатством и вычурностью. Еще бы, ведь каждый присутствующий – как минимум депутат, а то и целый министр!

На втором этаже, в бывшем кабинете Краузе, собрался весь цвет Прусской элиты. Канцлер, советники, члены правительства – кого тут только не было! Посреди правящего сброда участники команды чувствовали себя гостями в собственном доме. Стоял непрекращающийся гомон и галдеж, многочисленные посетители кое-как расселись вокруг длинного стола.

– Господа! – канцлер Рокстеди замер, дожидаясь тишины, – Господа! И дамы… – он почтительно кивнул в сторону двух прелестных женщин, – Мы собрались здесь, чтобы выслушать последнюю волю без преувеличения великого человека… Мы здесь, чтобы внять его мудрости, чтобы исполнить посмертное желание Ханса Краузе…

Он говорил и говорил, привычно слагая замысловатые слова в ничего особенно не значащие предложения. Талант, выработанный годами выступлений перед номенклатурой – способность трещать на любую тему без остановки, ничего конкретного в итоге не сказав.

Марио сидел с безучастным видом, даже не пытаясь вслушиваться в слова канцлера. Взгляд Стрелка встревоженно обшаривал собравшихся. Слишком много лишних ушей и глаз; явный перебор с типами, преисполненными чувством собственной незаменимости, не важно – заслуженно или нет. И ведь у каждого, поди, есть свое мнение по любому вопросу, каковое и будет незамедлительно озвучено в случае надобности и без оной…

Эйне и Исилиэль сидели во главе стола, невольно привлекая всеобщее мужское внимание. Эльфийка, как обычно, выглядела прекрасно, хоть и слегка отчужденно. Пантера же смотрелась чудо как величественно, особенно когда распустила длинные волосы, скрыв под ними ужасный розовый шрам.

Мальчугана Георга вовсе не видно, хотя Грассо был уверен, что тот где-то рядом. Слушает, мотает на ус, но осмотрительно не показывается. Что ж, в этом есть определенная логика.

А вот Милан, синеволосый сынок канцлера, не стеснялся ни в словах, ни в поступках. За минувшую ночь над парнем поработали лучшие целители Республики, приведя челюсть в идеальное состояние. Теперь щегол красовался еще более надменным видом, бесцеремонно усевшись с краю и театральным жестом закинув ноги на стол.

Впрочем, поведение парня волновало Марио не столь сильно, как отсутствие главного действующего лица. Рихтер до сих пор не появился, и Стрелка начала мучить едкая мысль – не зря ли он положился на совесть убийцы, оставив того практически без охраны? Может, стоило внять советам Эйне и…

Додумать Грассо не успел.

Двери кабинета распахнулись, неспешной походкой вошел Нергал, облаченный в новый костюм-тройку, явно одетый с иголочки. Марио облегченно выдохнул; ассасин спокойно подошел к столу, остановившись у единственного свободного места.

– Да… Так вот… – внезапно смешался канцлер, прерывая речь на полуслове, – Думаю, можно начинать?

Он посмотрел на Марио, тот согласно кивнул.

– Садись, старикан! – синеволосый парень указал Рихтеру на стул, – Заставляешь уважаемых людей ждать!

Грассо напрягся, скрипнув зубами, но Нергал не выказал и тени недовольства. Мужчина спокойно опустился на сиденье, не моргнув глазом.

– Вот так-то! – с довольным видом кивнул Милан, – Сегодня ты не такой уж дерзкий, да?

Рука парня поднялась, доставая из-под полы внушительный пулевик. Оружие бухнулось на стол рядом с ногами наглеца. Сам он весело ухмыльнулся, надувая и лопая здоровенный шар из жвачки.

– Попробуй только дернись! – мечтательно добавил он, – Впрочем, вряд ли у тебя получится…

Свет в комнате слегка померк, когда два громадных мордоворота подошли к Рихтеру, встав аккурат за его спиной. Оба здоровенные, за два метра; с лицами, будто высеченными из камня и кулаками, способными поспорить размером с пивной кружкой. Они уставились на сидящего убийцу озлобленными взглядами, словно ожидая от того хоть малейшего повода, чтобы применить силу.

И вновь Рихтер даже бровью не повел – сидел спокойно и невозмутимо.

У Грассо заныло под ложечкой от явного предчувствия надвигающейся беды. Он резко поднялся, голос Стрелка заглушил разгулявшиеся шепотки.

– Итак, завещание Ханса!

Из бережно вскрытого конверта показался лист бумаги, исписанный едва ли наполовину, с размашистой росписью в нижней части. Марио взял документ в руки, поднес ближе к лицу. Пробежав глазами первые строчки, старик принялся внятно и четко читать содержимое.

– «Я, Ханс Краузе, находясь в добром уме и трезвой памяти, являясь главой…» – Марио замешкался, потешно скривив губы, – В общем, опуская все официальные звания и прочее, и прочее…

Он пробежал по строчкам ниже, найдя, наконец, нужное место.

– Итак… – старик сдержанно откашлялся, – «…и, хотя меня вполне устраивает руководство в лице Марио Грассо, а также любого, кого он сочтет нужным назвать преемником, но, тем не менее, ввиду приближающихся чрезвычайных обстоятельств и до окончания оных, я своей властью приказываю назначить исполняющим обязанности главы спецгвардии…» – Грассо на секунду запнулся, – «Нергала Рихтера, известного охотника на нежить и ассасина…»

Стрелок ошарашенно отложил лист и медленно опустился на свое место. Сказочное удивление на его лице сменилось выражением странной обреченности.

И тут кабинет взорвался от криков! Вопили все одновременно, перебивая друг друга и не слушая никого в отдельности. Министры орали на депутатов, депутаты – на чиновников, канцлер крыл благим матом всех подряд.