Новогодний джинн

Сегодняшний Серега уже начал расслабляться, думая, что все его злоключения остались далеко позади, но вчерашний Сергей Геннадьевич был с ним категорически не согласен. Вопреки логике и здравому смыслу, бежевая иномарка, на полной скорости проскочив последний пустой двор, свернула не налево, на тихую улицу, и даже не прямо – в спальный район, а повернуло направо к площади Ленина и не сбавляя скорости въехала на нее. Впереди завиднелись мигающие огни и высокое дерево, – ну теперь понятно, что это за ель! Котаев попытался закрыть глаза и не видеть видения, но оно продолжалось, независимо от него.

Машина поехала прямо, направляясь к дереву и на приличной скорости въехало в него. Чудо состояло в том, что в столь поздний час никого из прохожих поблизости не оказалось, но радоваться Серега пока не спешил. Рядом находится торговый центр и городская администрация, а это означает, что камер видеонаблюдения в этом месте, хоть отбавляй. Еще оставалась слабая надежда, что камеры не зафиксируют грязный номер, особенно в свете фар, но и эта надежда рухнула безвозвратно, когда средний менеджер досмотрел этот фильм до конца…

С трудом избавившись от подушки безопасности, беспечный водитель, которым, вне всяких сомнений, был не кто-то, а именно Сергей, покинул место своего управленья и шатаясь побрел к новогодней еле, чтобы сорвать с последней разноцветный светящийся шар. Холодея от ужаса и до дрожи в коленях, Сергей Геннадьевич смотрел на себя: вот он, довольный и пьяный, стоит истуканом, рассматривая шар, затем, опустив в карман добычу, нетвердой походкой направляется вдаль, на месте преступления оставив машину, и портфель с документами, лежащий в ней.

– Да что б мне! – начинал лепетать Серега, но к счастью вовремя прикусил язык, – да что б мне забрать в гараж свою машину, – взвесив слова, заканчивает он.

– Уже в гараже, – щелкнув пальцами, сообщает Антон, – а теперь, если пожелаешь, я тебя внизу спущу?

– Не желаю! – единым выдохом произнес Сергей, – веди к лифту, по-человечески поедем, – закончил он, представив свое тело, распластавшееся на земле.

Лифт приехал минут через десять, мелодичный женский голос из настенного динамика, с легкой хрипотцой возвестил о его прибытии. В ярко освещенной кабине лифта пахло дезинфекцией и дезодорантом, огромное, натертое до блеска настенное зеркало высветило небритую фигуру одинокого мужчины в дорогой, но грязной дубленке и мятых, забрызганных штанах. Под красными глазами у небритого мужика виднелись темные круги минувшей ночи, не сразу Сергей Геннадьевич признал в нем себя. А вот отраженье Антона рядом с ним видно не было, хотя он по-прежнему стоял в кабине, по соседству с ним.

– Ага, только ты можешь меня видеть и слышать мой голос, до боя курантов я непосредственно твой джинн!

В голове у Котаева витала куча незаданных вопросов, но в этот момент лифт плавно остановился на двадцать пятом этаже, и снова раздался мелодичный голос, от которого мужчине захотелось отлить. Звонко шаркая ботинками по блестящему полу, в лифт под ручку вошла пожилая супружеская чета, дверь закрылась и лифт снова набрал скорость, но на двадцать третьем он остановился и снова открыл дверь. На этот раз в лифт вошла модная мамаша с дочкой-подростком. Судя по спортивной одежде, обе направлялись в фитнесс-центр, который, как знал Сергей Геннадьевич, находился в этом здании на цокольном этаже.

– Осторожно, двери закрываются, – протянул женский голос, и вот тут очередной спазм скрутил своей хваткой несчастный мочевой пузырь. Слегка переминаясь с ноги на ногу, но так, чтобы это не сильно бросалось в глаза, Сергей Геннадьевич постарался расслабиться и по возможности ослабить ремень. Когда его пальцы не без труда справились с пряжкой и передвинули ремень на три деленья, позади него раздался душераздирающий, оглушительный рев. По звуку, тональности и контральто, этот рев напоминал охотника, оповещающего лес о своем прибытии – трубящего в огромный, изогнутый рог.

Кабина лифта вздрогнула и затряслась, пожилая чета, разъединив руки, закрыла одновременно и нос, и рот. Ах ты ж, что б меня! – вздохнул обомлевший мужчина, когда к нему пришло понимание, что этот звук издал непосредственно он, – да что б меня, – повторил он и уже почти в голос, когда понял, каким местом он издал этот оглушительный рев.

– Проклятая пицца, съеденная на сухую, а главное – нарушивший герметичность лом, – подумал Котаев, наблюдая, как молодая мамаша, в облегающем задницу сексуальном трико, закрывает глаза своей юной дочке, – да не глаза, дура, нос закрывай, – сгорая от стыда мыслил Серега, слыша, как рядом, не скрывая эмоций, хохочет Антон.

Когда злосчастная кабина лифта благополучно довезла пассажиров до первого этажа, менеджер среднего звена ощущал себя человеком, лишенным невинности, а заодно и достоинства. Увидев на стене указатель с аббревиатурой WC, Сергей повернул туда и перешел на бег, судя по нестерпимой пульсации, исходящей от низа живота, до беды было уже рукой подать.

Внутри туалета оказалось на удивление людно, и это в столь ранний час. Пробираясь к писуару, Котаев рывком расстегнул молнию и с наслаждением дал волю струе. Организм вновь расслабился, а вместе с ним расслабился и сфинктер, и позади снова протрубил боевой рог.

– Глядите, мужики, а этому фраеру дымоход-то прочистили, – заржал бритый наголо здоровяк, отливающий нужду в двух шагах от него.

Посетители засмеялись, шутка дня удалась.

– Хорош смешить, мужики, сейчас обоссусь! – высокий, но худой хлыщ с усами и бейджиком на груди, гласящем, – бармен, пробирался к писуару, расталкивая всех локтями.

– Да что б тебе яичко молнией защемить, – подумал Сергей Геннадьевич, косясь на бритого детину, которому он едва доходил головой до плеча. В этот миг к боевому рогу присоединилось контральто, покраснев, лысый взял самую чистую ноту «м-Ля».

– Сволочи! – выкрикнул бармен, давясь от хохота, на его безукоризненных черных брюках расплывалось влажное пятно.

Выходя на улицу, Котаев не останавливался, уверенный, что рядом с ним шагает Антон, – до боя курантов еще две недели, а значит, нужно крайне осторожно молоть языком…

…

С наслаждением откинувшись на спинку сиденья в уютном такси, Сергей Геннадьевич отдал себя на волю случая. Домой ехать желания не возникало, а иной маршрут он не успел придумать, такси подъехало моментально, как только пальцы рыжего издали привычный и громкий щелчок, – в аэропорт, – распорядился Котаев, ожидая что, попутчик оплатит проезд за него.

По салону разлилась мелодичная музыка, в колонках магнитолы играл старый, добрый джаз. Молодая девушка, хрупкая и невинная, пела песню на незнакомом языке. Ни о чем эта песня, ни о чем в ней поется, Сергей Геннадьевич совершенно не понимал, но заслышав этот чистый и нежный голос, ему захотелось очутиться рядом с певицей, ласкавшей слух своим хрипловато-нежным тенором, – доставь меня к ней, – распорядился Котаев, обращаясь к Антону, и решив не скромничать, добавил, – хочу, чтобы у нас с ней секс был! Таксист покосился в зеркало заднего вида, но Сергей Геннадьевич уже растворялся и исчезал…

Закрыв глаза, он предавался нежной истоме, чувствуя, как его тело осторожно и бережно положили в постель, а под ним лежит обнаженная певица, и ее нежные руки блуждают по его волосатой, немытой спине. Все было здорово и волшебно до того момента, пока менеджер не открыл глаза. Она была черная и очень старая, – да лом мне в задницу! – сжимая ягодицы, возмущенно вскрикнул Сергей. Рядом послышался довольный хохот Антона, участливо интересующегося, – ну, что, Сереженька, засадил?