Новогодний джинн

– Проснулся, Сережа? – спросил рыжий иронично-вежливо, от чего его улыбка сделалась шире, а уголки губ почти коснулись торчащих ушей.

– Угу, – Кивнул ему менеджер, не уверенный до конца, что это не сон.

В голове Сергея Геннадьевич в это время пролистывалась картотека, пытаясь вспомнить и опознать. Не обнаружив ни единого внешнего сходства, Котаев не выдержал и спросил, – Кто ты?

– А ты не помнишь? – в ответ спросил рыжий, но, вместо обиды, его глаза выражали восторг. Дождавшись отрицательного жеста от Сергея Геннадьевича, от которого у последнего закружилась голова, лопоухий прищурился и весело выкрикнул, – ну, допустим, что меня назвали – Антон.

Никакой ясности это имя не прибавило и Котаев удрученно уставился в пол. Болело все – от головы до поясницы, согнутые в коленях ноги онемели и затекли, но хуже всего приходилось заднице, в которую, по ощущениям, воткнули металлический кол, – наверное она онемела от холода, – подумал мужчина, ощупывая холодный пол.

Когда его ладонь коснулась шершавой поверхности бетонного пола, на левом запястье блеснули часы. Рука ощутила приятную и надежную тяжесть, а перед воспаленными глазами заплясал дорогой стрелочный циферблат. Такие часы Котаев видел у своего начальника и откровенно завидовал им. В голове у Сергея Геннадьевича закрутились тревожные мысли, – откуда они у меня, неужели украл?

Со вчерашнего вечера он запомнил не многое, да и оставшиеся воспоминания неумолимо растворялись в мозгу, как только тот пытался вытянуть их на поверхность. Припоминалась музыка и какой-то оркестр, но ничего конкретнее он вспомнить не мог. Попробовав сконцентрировать свою память на музыке, Котаев начал кое-что вспоминать – перед мысленным взором всплыла Самопалова с удавом на шее и гитарой в руках. Зажмурившись, Срегей Геннадьевич ясно увидел, как пухлые пальцы коснулись струны, отчего голова змея лениво оторвалась от женской груди и стала похожа на Василия Андреевича, качавшего маленькой, лысой головой.

– Где я? – прохрипел Котаев, отбросив тщетные попытки припомнить хоть что-нибудь.

– Технический этаж, Меркурий-сити, – радостно улыбаясь, ответил Антон.

– Технический этаж, – озадаченно повторил Котаев, – лом мне в задницу, а как я сюда попал?

– Вчера ты изъявил такое желание: лом мне в задницу, хочу на небоскреб! – хитро прищурившись, ответил Антон, умело спародировав его тон.

И что? – опешил Сергей Геннадьевич.

– И вот мы здесь! – торжественно и с ехидством произнес рыжий.

К сказанному он больше ничего не прибавил, но в ответе угадывался еле-слышный намек. Предчувствие беды закралось в душу к разомлевшему Котаеву и перенеся свой вес на правую ягодицу, он принялся осторожно ощупывать измученный зад. На левом запястье снова блеснули дорогие часы, но Сергея Геннадьевича сейчас тревожил иной вопрос – между двух половин упитанной задницы торчал неуместный инородный предмет. Холодный, твердый и удивительно толстый, – неужели это действительно лом? – такая мысль, подобно молнии, пробежав по позвоночнику, пронзила мозг.

Улыбка рыжего сделалась шире, отблески лампы заплясали в глазах. Видя, что Антон открыл рот, чтобы подтвердить его опасения, Котаев сделал предостерегающий жест рукой, – не хочу знать, что это такое, просто убери его на хрен, будь так добр! Нет-нет, не нужно на хрен, просто убери, – добавил он.

Рыжий щелкнул пальцами, отчего по тесному пустому пространству прокатилось эхо пистолетного выстрела и на секунду погас свет, а когда лампочка под потолком снова загорелось, Сергей Геннадьевич с облегчением почувствовал, что заднее технологическое отверстие снова способно жить и дышать. Решив не уточнять, каким чудом это случилось, менеджер показал Антону наручные часы, – а это как ко мне попало?

– А что ты помнишь со вчерашнего вечера? – вопросом на вопрос ответил Антон.

Мозг Котаева снова заработал на полную мощность, в этом, конечно, было грешно признаваться, но факт был, что называется, на лицо – как только его задница освободилась от лома, голова тут же начала вспоминать. Вспоминалось не многое, события минувшего вечера по-прежнему окутывал плотный туман, но некоторые детали из этого тумана уже начинали понемногу проступать. Кажется, после корпоратива он все-таки куда-то ехал, на заднем плане зрительной памяти всплывали неясные образы домов и прохожих, кажется кому-то из них он сигналил, а после этого долго и с удовольствием материл.

Неожиданно и ярко в памяти появилось виденье одинокого дерева, в которое, в конечном счете, и уперся капот его дорогого заграничного автомобиля, – сосна! – вспомнил Сергей Геннадьевич, кажется, вчера после корпоратива я нечаянно оказался в лесу!

– Да не переживай ты так, Сережа, – участливо, но все с той же ехидной улыбкой, проворковал Антон, – от вчерашней сосны, в которую ты с пьяной лавочки въехал, одно название, да и то зря. От сосны на том столбу одни ветки были, да и дело было совсем не в лесу.

– На каком столбу? – не понял Серега, – при чем тут дурацкий столб?

– Пусть дурацкий, – Антон с минуту подумал, – но столб тут действительно не при чем.

Поняв, что его водят за нос, Котаев закрыл глаза и обреченно вздохнул. После столкновения со злосчастным деревом, его мысли снова окутал туман, – сейчас бы пожрать чего, – подумал он удрученно, чувствуя, как под дубленкой нещадно урчит живот.

– Чего изволите? – тут же оживился Антон.

Сергей Геннадьевич с трудом приоткрыл левый глаз, чтобы еще раз посмотреть в эту наглую рыжую морду, но сдержал эмоции, вместо этого ответил, – ну пиццу буду, есть у тебя?

Рыжий щелкнул пальцами быстро и ловко, в тот же миг коробка с пиццей свалилась сверху, и оказалась прямо у него в руках, – ты не уточнил какую и я выбрал с сыром, – расплываясь в улыбке, промурлыкал Антон.

На вкус пицца казалось горячей и свежей, как будто ее только что извлекли из печи. Сергей Геннадьевич, поедая пиццу, решился озвучить интимный вопрос, – кто ты такой? – спросил он, обращаясь к Антону и тут же добавил, – ты понимаешь, что я имею ввиду.

– Понимаю, – кивнул рыжий, – ну допустим, что я джинн.

Котаев жевал пиццу и думал, что последнее могло бы запросто все объяснить: и непонятное пробуждение в тесной комнате и эта пицца, которую он сейчас ест. – Все, да не все, – шепнул ехидный внутренний голос, – никаких джинов в природе нет…

– А вот и есть! – вмешался рыжий в его размышления, – хотя, можешь не верить, тут дело твое.

– Так что за дерево-то вчера было? – Котаев не дал возможности втянуть себя в спор.

– Красивое, новогоднее, – ехидная улыбка вновь заиграла на губах у Антона, – смотри, – щелкнув пальцами, добавил он.

И Сергей Геннадьевич натурально увидел, как будто кинофильм ожил у него на глазах. В этом фильме он был, как бы зритель, и одновременно играл в нем главную роль. Вот он крутит стартер, заводя уже работающий, прогретый двигатель, пока под капотом не начинает протестующе трещать, включает первую передачу и трогается с места, но при этом, почему-то, смотрит назад. Машина срывается с места и бьет припаркованный новенький Лексус, оставляя на бампере внушительный след. Сегодняшний Серега внутренне съежился, признав в лексусе машину начальника, но вчерашний Сергей Геннадьевич на это плевал. Вдавив клаксон, до оглушительного рева, он долго сигналил пустой машине, затем, еще раз въехав в дорогую иномарку, он все-таки догадался сдать назад, зацепив при этом соседнюю машину и отделив от нее бампер, помчался вперед.

На углу Театральной он с трудом разминулся с вечерним прохожим, вернее, последний успел выпрыгнуть у него из-под колес. Доехав до Циолковского, он в последний момент принял решение и повернул направо, направляясь к площади Ленина, но не рассчитав траекторию поворота, чуть не вписался в угол жилого пятиэтажного здания и снова долго давил на клаксон. Здание в итоге осталось на месте, а Котаев, выкрутив до упора руль, сумел повернуть и проскочить мимо дома, зацепив при этом колесом о бордюр. Дальше побежали узкие дворы и неосвещенные улочки, видимо, включился автопилот, объезжая центр города и возможных гаишников, а вот дальше пошел настоящий трэш…