– Придется оставить коней.
– А если сожрут?
– Не съедят. Без нас они мигом доскачут до замка. Тут, конечно бы, Горбунка, но эта ушастая ошибка природы попалась к Яге. Та, хоть и не съест, но отомстит за весь свой погубленный огород, фантазия у нее широкая. Все, пришли.
Кощей остановился возле неприметного камня, похлопав коня по шее и отпустив поводья. Я последовала его примеру, погладив и своего коня по морде. Даже как-то привыкла к коняшке. Скакуны, побив копытом землю, развернулись, пустившись галопом обратно. Авось, действительно не пропадут. Кощей же, театрально плюнув на руки, прикоснулся к самому камню странно-угловатой формы. Я ожидала какого-нибудь светового эффекта, но нет, ничего не моргнуло, гром не грянул, и мост не появился. Покосилась на Кощея с немым вопросом. Увидела, что тот не матерится, а значит все идет по плану. Немного успокоилась, но тут он пнул ногой камень.
– Да работай же ты!
Сглазила…
Вновь приложил руки к камню. Зашептал: «Если ты не явишь свою задницу…», и вот, слабая желтая пульсация появилась под руками.
– Вот, так-то лучше, – ухмыльнувшись, отряхнул руки, – Пойдем.
Что ж, похоже, делиться информацией со мной не собираются. Хорошо, подождем, посмотрим. Правда, возле берега было зябко, я не рискнула подходить ближе и заглядывать в воду – все равно ничего не увижу. А вот тень над водой, которая потом сформировалась в лодку с человеком на борту, появилась словно из тумана и приблизилась к нашему берегу.
– Кощей, я тебе что, персональный извозчик?
– По старой дружбе же!
«Знакомый» отца был личностью заурядной. Если скелета в балахоне вообще можно назвать личностью… Но он все же был, разговаривал, двигался, сердился и хмурился. Хмурый череп – это нечто, серьезно. Черный балахон с веревкой-поясом на, так называемой, талии, неровно спадал на корму; капюшон лежал на плечах, открывая обзор на желтоватый череп. В руках же скелет держал весло. Гляделки – а как он видит вообще? – затянулись, но первым все же не выдержал перевозчик.
– Залезайте. Только быстро. А то передумаю.
Кощей помог мне забраться на борт – лодка даже не покачнулась. Заняв место на жесткой скамье, уставилась на скелет: несмотря на свой хрупкий вид, веслом орудовал бойко и мастерски. И молча. Только тихий всплеск воды разносился над округой. Когда же нос лодки коснулся противоположного берега, ощутила несравненное ни с чем облегчение, становясь на безопасную землю – она все же роднее. Кощей выкинул на берег остатки наших пожитков, попрощавшись с переправщиком.
– Спасибо за помощь. Все как всегда великолепно, – череп хрустнул челюстями, оттолкнувшись веслом от берега; Кощей ловко перепрыгнул через носовую часть, помахав рукой вслед, пока лодка не исчезла в набежавшем тумане.
– И кто это был? – как бы невзначай поинтересовалась, выбрав себе мешок поменьше. Лошадей нет, теперь это наша ноша.
– Хаврон, – ответил отец, словно я понимала, о чем речь, – Он у нас тут иногда подрабатывает. Я ему помог в одном дельце, а он за это пообещал переправить через любую реку. Правда, только три раза, и только через реку. Остался один проездной. А теперь придется ножками до ближайшего поселения.
Взвалив на плечо мешок, Кощей легко и весело зашагал по еле заметной тропе. Пришлось следовать за ним. Если я правильно помнила, то мы должны быть на или около территории Три Двенадцатого царства. Какому сумасшедшему пришло в голову начать нумеровать царства? И сколько всего царств тогда? Я было хотела уточнить у Кощея, но его мелодичное посвистывание сбавило обороты моего желания, оставив на потом. Дорога дальняя, успеется.
Ага, как же.
Через час-два неспешной ходьбы, когда солнце оказалось в зените, а я начала хотеть есть, нас решили ограбить. Появившиеся лихие разбойники из-за холмов были настолько неожиданными, что мы с Кощеем просто встали посреди дороги, и смотрели на их быстрое приближение, переговариваясь между собой.
– О, романтики дорог. Давненько я их не видел.
– А почему романтики?
– Вася, ты серьезно считаешь, что набегами можно разбогатеть?
– Ну, если поймать купца, или там кого-то знатного…
– Купцы без охраны не катаются. Здесь скорее на богатыря какого-нибудь наткнешься и будешь потом кашки да бульончики хлебать. Ибо без зубов оно как-то не удобно. Поэтому и «романтики», не от мира сего.
– Вот оно что.
Я с любопытством наблюдала как нас пытаются – именно так – взять в кольцо, даже не зная, кто перед ними. Зато кощеевскую корону они сразу заприметили. Уже в который раз от нее все беды. И ведь не снимет же! Но это так, лирическое. На самом деле страха не было, а жалкий и побитый вид «романтиков» вызывал разве что сочувствие. Лидер, мужчина лет сорока-сорока пяти, с недельной щетиной, квадратным лицом, грузинским носом – да простят меня грузины! – и большими глазами. По сравнению с остальными, он был еще более-менее прилично одет, но явно с чужого плеча. Всклоченные черные волосы добавляли ему некое сходство с сумасшедшим. А вот чистенькая сабля выделялась своей новизной и ухоженностью. И даже тот факт, что на нас смотрит острие меча, не вызвал приступ паники. Вот когда я в первый раз повстречала медведя – вот там да, адреналин. А так, я ему молнией могу задницу наэлектризовать. Не говоря уже про Кощея. Не их день сегодня, ох, не их.
– И кто же у нас тут без охраны ходит, да еще с такой цацей на голове? – острие медленно поднялось от горла вверх, ткнувшись в корону. Та не поддалась, – Коль жизнь дорога, сдаем все украшения. И, так быть, мы вас отпустил с миром.
– У меня встречное предложение, – Кощей, хмыкнув на речь предводителя, начал развешивать любимую лапшу на уши всем, кому не повезло. Разбойник от такой наглости аж икнул, – Вы сдаете все, что у вас есть, и мы вас не трогаем. Сомневаюсь, только, что у вас хотя бы медяк найдется.
Что и следовало ожидать, разбойники заржали, оценив юмор моего бати. Но не оценив опасности, исходившей от него. В самом деле, хотя бы подумали, что те, у кого корона на голове, обычными людьми быть не могут! А те, кто могут, ездят в карете да с надежной охраной. Но, видимо, с логикой у многих здесь были проблемы.
– Слышь, откуда ты такой чудной? – меч уперся в грудь Кощея. Тот спокойно, одним пальцем и без напряжения отвел оружие в сторону, улыбнувшись в ответ.
– Из Лукоморья. Кощея знаешь?
Разбойники неуверенно переглянулись. Главарь, зыркнув на подельников, с нахмуренным взглядом оглядел нас.
– Допустим слышали. И что?
Кощей расплылся в самой доброжелательной улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.
– Так я он и есть!
В наступившей тишине пение кузнечиков стало слышно отчетливей. Крик какой-то птицы над головой привел главаря в чувства.
– Врешь. Все знают, как выглядит Кощей, и ты на него не похож!
Теперь засомневался сам Кощей, нахмурив брови.
– Ну-ка, расскажи поподробнее.
Ограбление явно пошло не по тому сценарию. Но удивительно, разбойники и сами забыли о своей цели, охотно вступив в разговор.
– Да пожалуйста! Статуя этого колдуна имеется в центральном городе, а там изображен тощий старик с бородой. И вот ты, батя, никак не похож на старика!
Я прыснула от смеха, глядя как лицо Кощея приобретает красноватый оттенок от негодования. Старик! Тощий и с бородой! Небось еще и колдовать не умел. Да, удар по самолюбию будь здоров. Не повезет и тому, кто установил ту статую, и тому, кто распространяет ложные слухи. И царю в придачу, чтоб скучно не было. Я не удержалась, чтобы не поддеть его.
– А я думала, что твое лицо знают все.
Кощей посмурнел пуще прежнего: был бы драконом, пар из ноздрей бы повалил.
– Узнают. В подробностях. Пошли, Вася, планы немного поменялись, навестим сначала местного царя. Обновим ему память.
И грозовой тучей прошел мимо главаря разбойников. Наверное, если бы не ударившая рядом с ним молния, он бы последовал за колдуном; я же, улыбнувшись виновато, догнала отца, пытаясь успокоить его гордость.
– Подумаешь, статуя какая-то нелепая, не обижаться же на каждого вольнодумца с плохой фантазией! Главное – тебя знают в Лукоморье.
– Видимо, некоторые очень плохо знают. А значит – не уважают. Надо же, старик! Тьфу! – Кощей театрально сплюнул, ускорит шаг, а я лишь громко вздохнула, поудобнее устраивая мешок за плечами. И не переубедишь же! Дите, великовозрастное…
В местную столицу Три Двенадцатого царства мы прибыли через два дня, проехав ворота на купленных конях и заплатив за въезд. Если я еще думала, что Кощей остынет на следующий день, то ни разу не угадала – он и не думал забывать сказанное. Все мои попытки вернуться к разумному решению были сметены, а фраза: «Меня ж Баюн потом засмеет!» поставила окончательную точку в споре. И вот, мы здесь.
Шумно, многолюдно, местами не протиснуться, а местные торговцы так и норовят попасть под копыта лошадей ради продажи своего товара. Пришлось слезть с лошадей и протискиваться между местными, усмиряя более активных. То, что, на Кощее красовалась корона, вроде как, и не смущало никого, а парочка даже предложила продать: достаточно было зыркнуть на них сверкнувшим синевой глазом, и желающие отпадали. Жизнь в столице била ключом.
Ухватившись за матовую ткань плаща Кощея – не хватало еще затеряться тут – рассматривала архитектуру сказочного государства в виде деревянных домов в один-два и даже в три этажа. Все здания были окрашены и ни разу не повторились в цвете; на некоторых крышах стоял флигель в виде петуха или кошки. Вот, прошла женщина в меховой куртке и с коромыслом на плечах. Вот, мужчина похожий на киношного гусара в красном мундире и с ухоженными усами. Дети, играющие в догонялки, а рядом радостно лает дворняга. Кто пеший, кто конный, но ни одной кареты, а про другие виды транспорта вообще молчу. И все, вроде бы, прекрасно, но гомон и узкие улицы снижали интерес к городу. А вот когда вышли на торговую площадь…
– Узнаю кто, руки поотрываю.
В центре площади возвышался фонтан с фигурой. С фигурой, которая, видимо, изображала «ужас всея Руси», но выглядела при этом комично даже, если не считать, что из рта статуи лилась вода. Серый камень с немногочисленными царапинами и сколами изображал этакого костлявого старца с длинной бородой и в доспехах, которые висели на нем как на вешалке. Длинный нос, тонкие губы, прищуренные гневные глаза и немощность в теле – чихнуть, и он сломается. Каменная табличка гласила: «Кощей, колдун из Лукоморья». Смеяться на этот раз не рискнула, сдерживая отца от желания разрушить фонтан собственными руками.
– К Салтану.
– Зачем?
– Требовать моральную компенсацию.
Оставалось лишь вздохнуть и протискиваться через народ, поминая всех добрым словом. Мысленно, конечно же. Уж лучше к ханам, чем еще раз в такой город сунуться.
Царский терем – дом, усадьба, коттедж – был обнесен высоким деревянным забором, возле ворот которых стояло двое скучающих молодцев. Темноволосые, с мечами на поясе, меховые куртки на плечах да в высоких начищенных сапогах. При виде нас один из них зевнул.
– Зачем пожаловали? – даже вежливо, но лениво. Кощея эти двое точно не остановят.
– К царю. Дело у меня с ним.
– Не положено. Все дела проходят через совет бояр, вот к ним и идите.
– И к ним схожу, обязательно, но сначала к Салтану. Поэтому посторонитесь, хлопцы.
– Стоять…! – ага, как же, остановится он. Наоборот, Кощей щелкнул пальцами, и охранники мигом свалились на землю сладко похрапывая на посту. Быстро и эффективно. Незаконно, конечно, но мы ж колдуны.
Большой чистый двор с яблонями и дворник с метлой – тот только глазами нас и проводил. Кощей вошел, как к себе домой, оставив коней на вольном выгуле в царском дворе; я за ним еле поспевала. Попался какой-то мужик, хлопнув глазами в немом вопросе.
– Царь у себя? – тот замедленно кивнул, захлопнув рот, – Спасибо.
Кощей распахнул тяжелые расписные двери, и мы прошли в зал. В приемную, наверное, для гостей и иже с ними. Где за столом на троне царь мастерил кораблик. Кому скажешь – не поверят. От вторжения рука царя дрогнула, и мачта не туда встала, а его величество возмущенно засопел.
– Я же говорил – никого не впускать! Нет меня!
Царю Салтану было лет эдак пятьдесят, что-то среднее между «я еще не старый» и «молодость моя, молодость». Русые волосы обильно покрывала седина, морщины и складки на округлом лице, большие голубые глаза – в них так и плескалась детская обида. На макушке – маленькая золотая корона, съезжающая на правое ухо. Расшитый бисером и нитями красный кафтан до колен, белая рубашка под ним, полосатые штаны и высокие красные сапоги. Мантия висела на спинке трона и подметала собой пол.
– Ваше…
– Ну здравствуй, царь Салтан. Дело у меня к тебе есть, дюже срочное и великое, – обернувшись к сопровождающему, Кощей положил тому на плечо руку, возвышаясь над бедным служащим, – Никого не впускать. Дело государственной важности.
И вытолкал того за дверь, захлопнув ту за собой. Я прикинулась ветошью, скромно стоя сбоку и сложив руки за спину.
– Кощей, что ты себя позволяешь?! Врываешься в мой дом, мешаешь мне, доводишь моих людей до инфаркта и командуешь при этом! А если я стражу сейчас позову?
Ага, а они, оказывается, знакомы. И царь точно знает, что перед ним сам Кощей, а не самозванец какой-то. Интересно.
– Да валяй, я страшен в гневе, – Кощей махнул рукой, вальяжно подойдя к столу и хлопнув по нему ладонями – кораблик так и подпрыгнул. Царь вместе с ним, еле успев удержать упавшую корону.
– Да какая муха тебя укусила?!
– Большая, серая и такая, что хочется поубивать всех, – лицо отца приблизилось к Салтану, – Какая скотина изобразила меня в виде старика и почему это… это страхолюдие стоит на твоей площади в виде фонтана!
Я наблюдала медленное осознание вышесказанной проблемы на лице царя: как брови поднялись вверх, а глаза и без того расширились от удивления. Как он откинулся на спинку трона и перекрестился, надувая щеки для ответа.
– И ты только из-за этого ко мне приперся?! Кощей, да ты больной!
Прикусила себе щеку изнутри, чтобы не улыбнуться и не засмеяться в голос. Хорошо, когда тебя поддерживают, даже если это царь и против твоего же отца. Но Кощей вот считал иначе, и стол подозрительно затрещал под его пальцами.
– А ты вносишь дезинформацию в народ! Меня разбойники даже не узнали! Немощный старик! Это плевок в душу! Провокация и элементарное неуважение к такой злодейской личности как я! Салтан!
Царь скривился как от зубной боли, вжавшись в кресло и, наверное, радуясь, что между ними стоит стол. Иначе руки Кощея сцепились бы на его горле. Вздохнул, бережно отодвигая кораблик от рук Кощея.
– Ну и что ты хочешь? Статую убрать? – голос царя прозвучал уставшим, а сам он потер щеки. Возможно, думал, что будет дешевле – снести статую или позвать стражу.
Кощей нахмурился, царь напрягся, я в ожидании чего-нибудь. Главное не смертной казни.
– Проход мне нужен на границе. Туда и обратно.
Мы с царем чуть не упали от внезапной перемены. Салтан еще и краснеть начал, приобретая помидорный цвет лица.
– Кощей, ты издеваешься?!
Гневный возглас отразился от окон как гром среди ясного неба. Но даже после этого врываться в помещение никто не стал: даю зуб Горыныча – за дверью подслушивают. Вопрос только в количестве ушей.
После непродолжительных гляделок в наступившей тишине царь сдался первым. Вытащил из-под стола бумагу, перо, чернильницу и что-то там бегло настрочил своей рукой. В конце поставил царскую печать и протянул Кощею.
– И чтоб сюда больше не заявлялся.
– Я подумаю, – листок перекочевал в руки колдуна, тот махнул рукой, – Будь здоров, Салтан.
Не зная, как попрощаться, молча последовала за Кощеем на выход, где, как я и думала, собралась целая толпа. И это сборище при нашем появление дружно отпрыгнуло; стражники потянулись к мечам, но команды не было, а ухмылка Кощея выдавала крайнюю степень довольства. И весь цирк из-за какой-то бумаги! Не поверю, что без нее мы бы не прошли! Но Кощей есть Кощей, и у него свои кощеевские тараканы в голове.
Столицу покинули мирно и быстро, и остановить никто не попытался. Честно говоря, верховая езда уже поднадоела, но, где эта граница, я не видывала, надеясь, что месяц скакать мы не будем.
Да и Барона за месяц спрячут.
И кому мог понадобиться мой кот? Ну да, не мой, но все-таки «приписанный» к Кощею по собственной воле, а потом и ко мне. Вывод напрашивался сам собой – выманить Кощея. На чужую территорию, где он будет заядло слабее врага. Единственное что не учли – меня. Хоть я и не питала иллюзий насчет своей удачливой персоны, но нервны могла подпортить не хуже отца. И надеюсь, у него был план. Очень надеюсь.
Не знаю, как выглядит граница в реальном мире, не интересовалась, а в этом она представляла собой длинную полосу с руку шириной и перепаханную. Еще и чем-то посыпанную. И никого. Кусты, лесополоса, поле, граница. Покрутила головой в разные стороны, но пейзаж не изменился.
– А где все?
Кощей на это лишь таинственно улыбнулся, доставая царский указ и тряся им в воздухе, обращаясь к кому-то невидимому:
– У нас разрешение есть от царя Салтана на выезд и обратный въезд. Надеюсь, представляться вновь не надо?
Зашумело. Зашелестело. Чья-та невидимая рука взяла разрешение – бумага так и повисла в воздухе, – повертела, осмотрела и вернула обратно. Не знаю, что там изменилось, но Кощей тут же спрятал за пазуху, полуобернувшись ко мне и подмигнув.
– Таможню прошли. Добро пожаловать заграницу.
Моргнула и попыталась всмотреться в пустоту, но ничего так и не увидела. Да и лошади в процессе даже не шелохнулись. Кто или что – непонятно. Но добро на пропуск дали. Я взглянула с подозрением на отца.
– Не дрейф, Василиса. Местная служба не спит, не ест, а главное ее не видно, но она есть. Пошли, нас ждут.
И первым пересек черту. Не взорвался, никто не напал, мир не поменялся. Посмотрев на своего коня, сжала сильнее поводья, неуверенно двигаясь следом. Перешагнула черту и… ничего. Кощей хмыкнул, ожидая, когда я свыкнусь с ощущениями; посмотрела назад и все в порядке. Потом на Кощея, подходя ближе.
– И все?
– И все.
Впереди неизвестность. Впереди ждет Барон. Что ж, дамы и господа, чета Кощеевых прибыла!