Глава 54
Хрисанф вернулся в "комнату допроса", решив, что с самого утра растёт и зачинается совершенно странный, особенный день. Виктория чисто выбила его из колеи своей выходкой, но он был твёрдо намерен разобраться с квартирным вопросом горничных далее по порядку: Далила терпит, потерпят и они.
Вот так номер, стежок пропустил. Он завершил снежинку на левом носке и принялся за правый, когда вошла Вероника.
Ну эта. С ней надо построже.
– Вероника, вы когда с Богданом собираетесь пожениться?
Вера только что прибыла (с опозданием, разумеется) в усадьбу, так что не знала о происшествии с Викторией.
– А что, шафером хотите устроиться?
– Особым желанием не горю. Но вполне себе могу, лишь бы поскорей.
– Поскорей невозможно, Сасконай. Это вам не пирожки на скорую руку. Время нада, деньги нада.
– Не надо меня так называть. У тебя очень неважные манеры. Даже Арсен это заметил.
Девушка усмехнулась, обнажив ряд весёлых ровных зубов, а на щеках обозначились приветливые ямочки.
Ну как можно на такую сердиться.
– Этот толстяк?! Фуу! На себя пусть посмотрит.
Наглая и беспардонная, не могу. Ещё и хитрая.
– Но, Сурук, сами смотрите, мы же – студенты.
– Я тебе ещё раз повторяю. Мы знакомы без году неделя. Я тебе не Сасконай, не Саска, не Сурук и не КирСаш. Хватит уже это терпеть.
– Ой, простите-с (это она курсы этикета у Калиты проходила, да, видимо, чтоб комиков играть).
– И перестань лыбиться. Девушка должна быть загадочной и неприступной, а ты вся как на ладони.
– Но, господин! Богдан в колледже академ взял.
– Ой, только этого мне ещё не хватало.
– Ничего, не боись! Охранником устроился два на два. А у меня индивидуальный график на моём поварском.
– Что-то ты темнишь. Никогда не слышал об индивидуальном графике на поварском.
Вероника заливается ну очень заразительным колокольчатым смехом.
– А вот и есть! Я могу! Ради вас, между прочим. Чтоб тут у вас помогать.
Ай, лиса. Помогает она ага. Далилин суп на горячесть пальчиком в рот. Далилин! Мою тарелку хоть в унитазе мой, неважно. Всё время бегает к своему парню в общагу, здесь вообще половину отрабатывает нет.
– Ну, хорошо. А что, если я помогу со свадьбой? Свалишь отсюда?
Тут только прямым текстом пройдёт.
– Как можно, Александр!
– Не копируй Викторию, тебе не идёт.
– Но я не могу такое-с с вас-с просить.
– Ты уже натурально издеваешься да.
Знает, что у неё любой номер пройдёт.
– У меня встречное предложение.
– Это какое же, балаболка.
– Вот вы нам нормально труд оплачиваете, так.
– Так.
– А вот у Бонданчика не так. Когда нормуль, когда кукиш. Если вещь там пропадёт, вообще штраф.
– Я бы за такую халяву выгнал его куда подальше. И тебя хочу выкинуть, дай только повод!
– Александр (елейно), в чём же я провинилась? Правильно, ни в чём. Мы с девочками – настоящая честная бригада. И мой жених такой же. В общем, предлагаю его устроить тут садовником, а то у вас сад, знаете ли приличный, но запустился.
– Сейчас зима.
– Но внутри много же растений требуют уход!
– Это да. Нарастил на свою голову.
– Вот и ответ. Богдану много не нужно. Как мне, и авось через год будете мёд-пиво пить!
Хрисанф от неудовольствия сжал губы.
– Сдаётся мне, ты всё за меня решила уже давно.
– Для вас стараюсь, батюшка!
– Не зови меня так!
– Дядюшка! (слышала, как зовёт его Аэлита).
Агний даже покраснел от смущения.
– Ах ты несносная невоспитанная борзая девчонка! Раз так! И у тебя так много времени с твоим поварским, иди секретарём на полставки, пока Маринка в декретном, к Самуилу Виссарионовичу! Вот, споетесь, ей-богу! Но если хоть волос упадёт с твоей головы по его вине, я его напополам разрублю!
– На полставки не могу! Попросите полную оплату. Мне ведь здесь ещё сёстрам помогать!
– Убирайся, айка, ты меня достала, с тобой просто невозможно разговаривать, манипуляторша!
– Ухожу-ухожу, исчезаю, Сачик!
– Береника!!! (кричит, как папа Эмиля вслед за проворно убегающей хохочущей горничной).
Глава 55
Слава богу, Далила вернулась к обеду и очную ставку с Ванессой Хрисанфу пришлось отложить.
Муж сердито завязывал к своим вышитым носкам зелёные и красные шнурочки, чтоб, всё-таки, можно было открывать-закрывать.
– Солнышко, ты вернулась! Знаешь, я тебя прошу, прогони отсюда Веронику! Она у меня вот уже где!
Агний чуть ли не с гневом насадил на шнурки блестящие синие бусины.
– Просто мочи нет, как бесит! Чуть вот рукоделие не испортил!
Далила жила здесь, так что видела, что супруг прикипел к девушкам за очень короткий срок. Поначалу ей это не очень нравилось, особенно особенности контактирования с Верон и Вани, но когда она узнала об их происхождении, поняла, что Хрисанф сам не понимал, что делал, когда брал их в дом. А теперь не осозновал, что вконец погрузился в дочки-отцы.
– Ах ты бедняжка!
Подходит к нему, склоняется к истыканным иголкой пальцам и целует его ладонь.
– Ты хорошо устроился да.
– О чём ты, титях (птичка)?
– Это и есть твой идеальный план: окружить себя гаремом и быть избалованным хозяином. Неплохо-неплохо.
– Пфф! Далила, я же только тебя люблю! Но (увидев, что она не сердится) ты в чём-то права, жить в цветнике – башка-то у меня варит! Я ещё хочу сделать тебе детей!
Агний отложил свою поделку и весь потянулся за поцелуем.
– Держи карман шире! Вообще обнаглел?!
Она надулась и отошла к окну.
– Как там Арсен?
Хрисанф рассказал ей всё по порядку, и судя по его беззаботному виду, Далила поняла, что ему происходящее на руку. Она останется без подруги, а он – без лишней мороки.
– Титях.
– Да, любовь моя.
– Тебе что, всё равно, что творится с этими молодыми?
– Ну, Аэлите твоей точно будет лучше. Посмотри сама, непонятные внутренние метания. Мне было жаль девочку. Ведь она это не показывала. Войдёт в естественную среду. Что касается Арсушки… Ну, что поделаешь. Не в первый раз нашего брата динамят: постоянно так у мужиков.
– Агний! Не люблю!
Хрисанф засуетился вокруг жены, бегает, прыгает, старается копирнуть папу Иванова.
– За что?! Что не так сегодня со всеми! Все не с той ноги встали что ли… Один я в духе новогоднем и рождественском…
Он теперь выглядит рассеянным, опять в режиме "мировоззрение поменялось". Далиле жаль его, когда он так мило, но зависает.
– Ну ладно. Покажи свою работу. Не маловаты? Что в них можно класть? Такие смешные! (муж отвлекается).
– Ну, Далила-йаа! Не паравоз же! То в коробку положим. А сюда эти… Шоколадные яйца можно, украшения для тебя могу заныкать, или там перья для твоих писаний.
– Ути, какой предусмотрительный! Всё равно развесили эти флаеры да! Может, ты всё-таки, из Запада ребёнок? Мы тут к такой теме только въезжающе.
Агний вновь задумывается.
И вправду…
– А может я насмотрелся в малолетстве видосиков и просто мечтал о таком?
– Может быть.
– Скорее всего, так. Я отсюда хочу быть. Откуда и ты.
– Прямо силком?
– Ну, видишь, какой я нордический (показывает бицепс). А лохушек этих видела? Даже Арсен заметил, что они – тотальные лошарики.
– Ты что, хочешь сказать, что я тупая!
– Ты итак тупая, в этом нет ни капельки сомнения!
– Ах так! Получай тогда!
Пуляет в него его расшитый носок. Хрисанф ловит его на лету, затем ловит Далилу и прижимает к себе.
– Я хочу тупить вместе с тобой потому что. Дышать воздухом, которым ты дышишь, ходить по Земле, по которой ты ходишь – быть вместе, только и всего.
– Дурачишка ты.
– Натуральный дурачишка. Откуда взяться этим мелким лохнесскам, только от влюблённого дурака!
Глава 56
Арсен немного прибрался и решил немного поспать: тело давало знать о регулярной этой потребности.
К шести негромко тренькнул его телефон, лежавший рядом с кроватью на тумбе. Это было сообщение от Аэл. Она писала, что срочно улетает, и чтобы он приехал проводить её в аэропорт.
Так быстро. И суток не прошло. Всё решили?
Арс неспешно поднялся с постели, натянул одежду, сполоснул лицо холодной водой и набросив на себя не очень тёплую куртку с капюшоном, вышел на улицу. К углозубу. Быстрей! Всего лишь час!
В машине поступил звонок от Хрисанфа.
– Бро, я еду. Мы все едем. То есть мы с Далилой будем.
– Хорошо.
Там было очень много народу. Все куда-то собирались перед праздниками: в Москву, Петербург, на море, за рубеж.
Арсен издалека увидел, что Аэлита стоит в тесном кругу, облепленная разными людьми. Чуть поодаль с небольшим дорожным кейсом посматривал в её сторону Тутти, также по-летнему одетый в джинсы и футболку. Стэнли разговаривал с кем-то в форме, видимо, работником аэропорта.
Все хотели пожелать доброго пути Золотаревой. Кому-то она успела скинуть смс-ку, но большинство её знакомых прибежали, услышав быстро распространившийся слух.
Аэлита уезжает в Америку учиться по обмену в рамках ежегодной студенческой программы. Странно, она ведь чуть не бросила институт, не успевая по работе. А теперь всё очень срочно. Или сегодня, или никогда. Она улетит со своим научным руководителем и его сотрудником. Говорят, что её специальность будет связана с менеджментом и управлением персоналом в международных отношениях. Она-то? Вроде и подходит и не подходит. Ведь она никогда не входила в число блестящих студентов. Связи? Из обычной семьи, бывают и покруче. Наверное, тайно давно собирала материалы и искала соответствующую информацию. Но эта маленькая делегация прибыла в их маленький городок, чтобы лично забрать её с собой.
Родители девушки были и несказанно рады, ведь они уже стали привыкать к мысли, что их единственная дочь постепенно прекратит обучение и посвятит себя работе и семье. С другой стороны, для них это было так внезапно, что они оба немножко плакали и смеялись от волнения, засосывая в её маленькую дорожную сумку кое-какие личные вещи, завтрак и блокнот с контактами, чтобы она не теряла связь со всеми: она такая растеряша. Аэл при прибытии с моря Лаптевых остановилась в доме родных.
Также на неё чуть ли не налегали её подруги с двух джобов, однокурсники, одноклассники, коллеги и вообще все, кому не лень было припереться сюда этим вечером.
Колобочек, разумеется, тоже присутствовал. Арсен видел, как она обнимала его, как плюшевого мишку и целовала в обе щёчки, а он выглядел немного испуганным и растеряным и не знал, что сказать.
Чиполлинка, какая же ты луковичка. Вон какая куча людей тебя любит. Ни проехать ни пройти.
Однако, Далила пробилась.
– Аэлита.
– Тётушка!
Аэл кинулась к Лил, успокоив её своим привычным поведением.
– Аэлита. Это ты?
– Это я.
– Так быстро. Когда ты приедешь обратно?
– Не знаю. Но думаю через три месяца меня уже ничто не сможет остановить, и я обязательно приеду обратно.
– Так коротко не учатся.
– Мне положены каникулы. Ведь я давно не была студентом. С меня другой спрос.
– Крошка. Я буду скучать.
– Я тоже, тётушка!
Хрисанф немного отодвинул очередь, чтобы подружки могли чуток поворковать без лишних глаз и ушей. Он не расслышал, о чём они говорили, поскольку минут через пять, Аэл толкнула его в спину.
– Дядюшка Хрисанфий.
Выглядит вполне безобидно, разве что от смущения держится не слишком громко.
– Ну что, старушка, встаём на крыло.
– Так точно.
Аэл приставила пальцы к козырьку.
– Вольно. Ну, удачи тебе, крёстная.
– Дядя.
– Да, принцесса.
– Простите, что обидела.
– Кажется, я хотел бы чтобы мы оставались на ты.
Девушка засмеялась также, как и раньше, когда разговаривала с ним.
– Но в следующий раз наверное мне придётся отдавать честь.
– Только в рамках приличия. Не сердись на меня, Хрисанф. Я только поняла, что если хочу посмотреть в зеркало, мне просто стоит посмотреть на тебя (с неуловимой горечью и тотально-ответственной обреченностью в голосе).
– Не утрируй, дюймовочка моя.
Агний слегка прикоснулся её плеч и прошептал в ухо.
– Всё будет хорошо.
Он отвёл супругу в сторону подальше от оравы желающих, хотя бы дотронуться кусочка драгоценного пуховика. Пассажиры уже поднимались по трапу, Тутти устроился возле иллюминатора, нацепив наушники и забив место для своей спутницы. Стэн, не обращая внимания ни на кого, восторженно говорил по телефону.
Волна зевак схлынула и Арсен оказался перед Аэлитой. Она робко, но прямо подняла свои глаза и посмотрела на него. Всё было в этих глазах, как сказал бы дядюшка Тургенев.
Не надо было ни слов, ничего. Всё исчезло, остались только они вдвоём.
Была ли это конъюгация, или это была любовь, он чувствовал каждой клеткой тот мощный поток тепла, которое она ему посылала.
Вот моё письмо, потом прочитаешь. А вот моё кольцо с камушками. Наше обручальное я спрятала в доме родителей. Я больше ни о чём не думаю сейчас, только о твоём обещании дарить мне колечки каждый год, сто лет подряд и больше! Я живу этой мыслью: иметь сто колец от тебя и больше!
Прости, что не подарила тебе ребёночка. Я очень старалась. С самого того дня, как стала твоей. Я знала, что ты был там, на маяке и видел, какой я стала.
Я уезжаю не из-за них. И не из-за мира во всём мире. Я уезжаю из-за тебя. Потому что не достойна тебя никогда и нигде. Ты – самое лучшее, что было в моей жизни. Ты думаешь, что женщины не доберутся до дна своей лжи, потому что сами не знают, где она начинается и где продолжается.
Я люблю тебя, чиполлинка. Моя самая-самая. И всегда буду твоим. Помнишь наш секрет?
Арсен, мой любимый. Мой. Даже если у тебя появится новая жена и дети, я буду любить тебя и благословлять тот день, когда дедушка Амур прикрепил моё сердце к тебе. Ни один мужчина, никто на свете не заменит мне тебя. И если можно будет родиться тысячу раз, во всех этих жизнях я буду только твоей.
Золотинка моя ненаглядная, я буду ждать тебя.
Если ты помнишь нашу тайну, то часть меня всегда будет рядом с тобой, потому что не в силах расстаться с тем, кого люблю больше всех на свете. Не верь тени той, которой буду я казаться оным, лишь ты знаешь меня настоящую, другим я незнакома. Я стану сильнее, Арсен. Чтобы быть с тобою. Это самое трудное задание, которое выпало на мою долю.
Аэлита, тебя сливают, потому что ты – самый лучший человек в этой гребаной истории. Ты просто не измазана грехами с головы до пят, как прочие, поэтому я понимаю, что ты улетаешь. Но этого ничего не меняет, мои чувства остались прежними.
Если так, то я вернусь. Если ты хоть капельку любишь меня, я выполню всё, что от меня требуется, вырасту, чтобы ты мог не стыдиться меня и ничто не остановит меня на пути к моей мечте. Потому что единственная моя мечта – это ты.
***
В её письме было то же самое. Арсен думал, чтобы будет реветь, как маленькая девчонка, когда самолёт серебряной звёздочкой растворился в тёмном небе.
Но до этого Аэлита обняла его всем своим существом, как будто желая влить в него часть своей души. Все это видели. Тутти отвернулся от окна. Так и бывает. Когда добры люди становятся свидетелями чьей-то любви, они улыбаются, как столетние старики и щурят глаза, как от яркого солнца. А другие хмурятся и просто завидуют, потому что с ними ничего такого никогда не происходит.
Поэтому он не заплакал.
Аэл сдержалась. И я постараюсь. Ради себя, ради неё.