Танго с тенями

©Людмила Киндерская: текст, 2023

© ООО «Феникс», оформление, 2023

© В оформлении обложки использованы иллюстрации по лицензии Shutterstock.com, 2023

Глава 1

Ветер ледяными струями пробирался в рукава куртки, нырял под тонкие холодные джинсы, хищными лапами хватал за шею.

Человек поежился, подтянул шарф повыше и закрыл им нижнюю часть лица. Подошел к зданию с вывеской «Салон красоты "Поэтика"» и нажал на холодную ручку двери. Та открылась, звякнула колокольчиком, выпустив наружу обрывки разговоров, смех, жужжание фенов и смесь запахов шампуней, бальзамов, лаков, кремов…

Женщин в салоне было много. Они стояли рядом с ресепшеном, крутились у зеркала, шумели около полки с косметикой.

– Лично я предпочитаю на качестве не экономить! Можно, конечно, в магазине краску купить и самой голову намазать, но никакой гарантии. Никакой, – полная дама с ярко-рыжей шевелюрой развела руками. – Я купила каштановую краску, а волосы получились как деготь. Так что я больше не рискую. В салоне краситься, конечно, дороже, зато покраска совсем другого уровня.

– Однозначно! – согласилась с ней товарка в не по сезону легком платье. Ее рука сначала уверенно потянула на себя упаковку с краской, потом нерешительно подергалась туда-сюда и вернула коробку на полку. Цена кусалась.

– Нищеброды, – с презрением пробормотал человек в шарф и двинулся в дальнюю часть салона, к кабинету косметолога.

Никто, абсолютно никто не обращал внимания на человека с опущенной головой и закрытой шарфом нижней частью лица. Это просто прекрасно – быть невидимкой среди людей.

Осталось пройти незамеченным мимо клиентки, ожидающей своей очереди. Но она опасности не представляла вовсе: сидела, уткнув голову в планшет. На столике перед ней стопкой лежали глянцевые журналы и стояла крохотная кофейная чашка.

Человек подошел к двери с табличкой «Косметолог Регина Зубова» и прислушался. Через несколько секунд раздались именно те слова, которые он и ожидал услышать.

– Полежите с маской минут двадцать. В конце процедуры будет ощущаться довольно значительное стягивание. Не волнуйтесь, так и должно быть. Я включу релаксирующую музыку и оставлю вас одну. Отдыхайте.

Человек отпрянул от двери и спрятался за выступом. Косметолог вышла в коридор и, фальшиво напевая «Despacito», скрылась за углом. Выждав пару минут – не вернется ли? – человек проскользнул в кабинет.

Вдоль стены, отделанной под кирпич, во всю ее длину стояла секция с целой армадой кремов, лосьонов, масок, ампул и прочих косметических атрибутов салонов красоты. В стеклянной пиале подсыхала какая-то зеленая субстанция.

В центре кабинета на кушетке, укрытая по самую шею махровой простыней, в марлевой шапочке, прикрывающей волосы, и с лицом, намазанным той самой субстанцией, лежала ОНА. Предательница. Та, которая поставила под угрозу благополучие и комфорт человека в шарфе.

И теперь ей придется за все ответить.

Человек подошел вплотную к кушетке. Сердце сделало несколько «лишних» ударов.

Беспомощность лежащей женщины возбуждала.

Он почувствовал, как внутри него все завибрировало, стало смешиваться в смертельный коктейль – волнение, ненависть, страх… Нет, пожалуй, страха не было. Был азарт. Почти такой же, как при фразе крупье: «Делайте ваши ставки, господа».

Он попытался успокоить внутреннюю лихорадку: прикрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов-выдохов. Еще не хватало, чтобы рука дрогнула. Он не убийца. Он мститель. И должен казнить предателя. А это святое дело.

Человек вытащил из кармана нож и потрогал пальцем лезвие. Примерился, выбрал, куда лучше ударить. Вдруг женщина с зеленой маской на лице шевельнулась, будто почувствовала опасность. А жаль все-таки, что накрытые салфеткой глаза не дают жертве увидеть своего палача.

Человек оттянул шарф, освобождая рот из шерстяного плена, и поставил кончик ножа под левое нижнее ребро лежащей женщины. Ладонь в кожаной перчатке, сжимающую рукоятку, сверху накрыл другой рукой. Еще секунду помедлил, наклонился и прошептал на ухо обреченной на смерть: «Аста ла виста, бэби».

Усмехнулся – все-таки не удержался от театральности, – и вдруг его улыбка куда-то делась, будто ее стерли ластиком, глаза сделались колючими, черты лица утратили мягкость, заострились, и он изо всех сил надавил на рукоять.

Что-то булькнуло, тело лежащей женщины конвульсивно дернулось, и в уголке ее сжатых губ показалась кровь, которая тут же вспузырилась, подобно карбиду, брошенному в лужу. Через пару секунд кровавая пена опала и превратилась в струйку крови. Она потекла вниз к подбородку, покрытому зеленой массой, на секунду задержалась там и устремилась к шее. По простыне, проткнутой острым лезвием, стала на глазах растекаться красная клякса, которая все увеличивалась и увеличивалась в размерах.

Человек натянул на лицо шарф, спрятав под ним тонкие губы, глянул в последний раз на убитую, наклонил голову и торопливо покинул кабинет.

Глава 2

Небо затянуло свинцовой пеленой – не поймешь, утро или ночь. Наталья Кречетова открыла глаза, посмотрела на часы. Девять. Вспомнила, что сегодня суббота, улыбнулась и всем телом потянулась, словно знала в этом толк, – со вкусом, до хруста костей.

Господи, хорошо-то как! Вечером они с подругой Анькой поедут к Кречетовым на дачу. И там их ждет баня! Наташа наносит дров, потом будет долго и по всем правилам топить. Начнет с мелких чурок, а как только огонь займется, загудит, тогда в ход пойдут березовые поленья покрупнее. Сухие, легкие, почти невесомые, одно за другим они сгинут в пасти прожорливого Молоха.

Аня замочит веники – обязательно два, березовый и можжевеловый. Сначала в холодной воде, а перед самой баней запарит кипятком.

Наташа будет что-нибудь делать во дворе, неважно что, работа всегда найдется. Это нарочно. Чтоб промерзнуть. Они с подругой любят забегать в предбанник, чтоб зуб на зуб не попадал, быстро стягивать с себя одежду, сбрасывать тапки и несколько шагов до парилки делать по стылому полу. Специально, чтобы еще больше заледенеть.

А потом упасть на жаркий полог, плеснув горячий травяной отвар на раскаленные камни. И в истоме наблюдать, как перегретый пар взлетает вверх мощным молочным облаком и медленно оседает, захватывает тело в плен, превращая его в туманный кокон. И начинает проникать, проползать, пробираться в каждую пору беззащитного тела, выдавливая оттуда напряжение и усталость рабочей недели.

Но самый главный – это третий заход в парилку. Когда из деревянного ушата извлекается веник. Сначала можжевеловый. Он пробегает по телу, едва его касаясь, почти поглаживая, играя, завлекая, успокаивая: «Не бойся, я легонько». А едва поверишь, расслабишься, как он начинает покусывать, покалывать, пощипывать. И с каждым разом все сильнее, пока не запросишь пощады, не взмолишься. Тогда он возвращается в бадью, ненадолго, до следующего раза, укрощая сотни своих зеленых жал.

Но до индульгенции еще далеко. Очередной ковш воды на каменку – и за дело берется березовый веник. Его листья разогрелись, отяжелели, со всей страстью льнут, прижимаются к изнемогающей коже.

Это Аня дирижирует вениками, выбивающими тарантеллу на Наташином теле. Потом место подруги занимает Кречетова и повторяет все священнодейство с самого начала: вода, веник, вода, веник…

Они еле стоят на ногах, когда наконец выползают в предбанник. Там, наверное, все еще прохладно, но уже не для них. Они пышут жаром. Натирают друг друга кофейной гущей с корицей и еще пару минут ждут, чтобы волшебные витамины, энзимы и антиоксиданты из самодельного скраба проникли в тело как можно глубже. Наконец смывают остатки душистой субстанции, оставляющей на коже слегка маслянистый флер.

Волшебство! А потом…

Так, все! Наташа тряхнула головой, отгоняя навязчивые мысли и решительно спустила ноги с кровати.

Она зашла в ванную комнату, оперлась руками о раковину и уставилась на себя в зеркало.

– Да! Не шешнадцать! – прошептала Кречетова. Кожа какая-то тусклая, мешки под глазами. Похоже, пора уже прибегать к… нет, не радикальным мерам, но ботокс, гиалурон – лучшие друзья женщины, которой за 40.

«Вовремя я салон красоты открыла, – подумала Наталья. – Хлопот с ним не так уж много, а мастер всегда под рукой».

Насчет того, что «хлопот с ним не так уж много», это она, пожалуй, погорячилась. Забот хватало.

Парикмахерские да косметические кабинеты открывались в городе каждый месяц. На любой вкус и кошелек.

Конкуренция была жесткой. И методы борьбы такие же. Как говорится, на войне как на войне. Хозяева, вернее, хозяйки салонов переманивали друг у друга специалистов, клиентов, разносили по городу слухи об отвратительном качестве косметики соперников, о том, что те разорились, что не выполняют санитарно-гигиенические требования… Главная цель – выдавить противника с рынка, в крайнем случае нанести ему максимальный урон.

Со временем Кречетова и сама поднаторела в разных кознях. Поняв, что и она не лыком шита, соперники оставили наконец Наташин салон «Поэтика» в покое. Правда, в покое относительном.

Постепенно Наташа наладила работу в салоне: она могла туда и не приходить, производственный процесс шел своим чередом.

Администраторы встречали посетителей, поили их чаем-кофе, провожали к мастерам. Конфликты разрешали самостоятельно и только в самом крайнем случае звонили ей, Наталье. Поэтому сегодня можно смело ехать в баню и не волноваться за бизнес. Мастерам по субботам не до хозяйки: клиентов масса – одни невесты чего стоят.

Нужно только заехать в салон за подругой, встретить ее после косметолога. Регина будет делать Ане новую маску с ламинарией. Эффект после нее, говорят, просто изумительный: контур лица как у девочки! А контур лица женщины – ее все.

Так что впереди чудесные выходные, именины сердца! С баней, коньяком и подтянутым контуром. И, по идее, на душе должно быть легко и радостно. Но легко не было, и радостно тоже, а было почему-то тревожно.

Наташа попыталась уговорить себя, что это все усталость, нервы. Это же бизнес: как без нервов? На этой неделе в салоне было несколько сложных клиенток; поставщик, которому Наталья предъявила претензии по качеству товара, перестал выходить на связь…

Но она чувствовала, что дело не в нервах и не в усталости – тревога была другой, какой-то беспросветной, что ли.

Позвонила Анна и стала рассказывать, что по телевизору готовят вареники.

– С вишней! Представляешь?! Если бы не диета, я бы их целую кастрюлю съела. Со сметаной, – сказала она мечтательно.

– Да, наела бы себе лицо, и овал подтянулся бы сам по себе, – улыбнулась Наташа. – А моя бабуля к вишне добавляла еще смородину черную. Так я в детстве этих вареников могла съесть сколько угодно. Эх, будь моя воля…

– И моя. Только в наши сорок пять с хвостиком об этом надо забыть, – вздохнула подруга. – А помнишь, мы думали: вот доживем до сорока (если, конечно, доживем) – будем есть все подряд.

Наташа засмеялась.

– Ну, мы с тобой еще ого-го! Помнишь, как Райкин говорил: «Если меня прислонить в теплом месте к теплой стенке, со мной еще очень даже можно поговорить». Да, гений… – И без перехода добавила: – Что-то муторно мне. И душа не на месте.

– Ничего, Натусик. После косметолога поедем на дачу, натопим баньку, попаримся веничком, выпьем рюмочку, и всю хандру как рукой снимет, – залихватски ответила Аня.

– Только это и радует. Я что-то за неделю вымоталась.

И Наташа стала жаловаться на бесконечные проверки различных служб.

– А на следующей неделе еще пожарники прибудут. Не знаю, чем этот рейд для нас обернется. Вроде все проверила: и план эвакуации нарисован, и огнетушители заправлены, и запасной выход не захламлен… Но все равно найдут к чему прицепиться.

Подруги еще немного пообсуждали проблемы, связанные с коллективом, клиентами, диетами, погодой и пробками. Ну и в конце разговора, конечно, о мужчинах. Аниных мужчинах, вернее, бывших мужьях.

У Веселовской была бурная и запутанная личная жизнь. Первым ее супругом был Виктор Воробьев, вторым – Андрей Кургалов и последним – крайним, как смеясь говорила Наташа, – Алексей Памжа.

Всех бывших с ней связывали очень странные отношения. «Оставленные, но не вполне отпущенные» – так называла Аня своих экс-мужей.

Виктор, Андрей, а с недавнего времени и Алексей проводили у своей бывшей супруги максимум свободного времени.

Аня, несмотря на многочисленные романы и замужества, всегда любила только своего первого мужа, Виктора Воробьева.

Пять лет их брака, пять лет невозможного счастья, закончились в один миг. Насколько необычным было их знакомство, романтичным предложение руки и сердца, настолько банальным был разрыв отношений.

«Жена все узнает последней» – это как раз про нее, Анну. Когда она наконец «все узнала», отношения Виктора с его новой пассией зашли так далеко, завязались в такой узел, что развязать его стало невозможно. Только рубить. Что Воробьев и сделал. Но только разрубил он другой узел – семейный.

Аня долго не могла прийти в себя: как же так?!

Вон в тумбочке лежат два билета в Грецию – они собирались туда лететь через месяц. Вдвоем.

В подсобке стоят рулоны обоев – переклеить спальню.

На блокнотном листке, прижатом сахарницей, Витиной рукой написан номер телефона. Рядом три восклицательных знака. Это контакты хозяина дачного участка, который они собирались прикупить на следующей неделе. Мечтали на лето вывозить на природу сына Димку, чтобы дышал свежим воздухом и набирал вес.

А теперь все это: и Греция, и обои, и дача – больше не ее жизнь?

Первое время она отводила Димку в детский сад, а сама часами сидела, уставившись в угол между холодильником и дверью. Полотно обоев на стыке вздулось и превратилось в одну большую морщину. Виктор разрезал ее лезвием и залил в пустоту клей. Пузырь исчез и стал почти незаметен. Почти. Но Аня видела на этом месте шрам – косой, неровный, безобразный.