Read the book: «Собственность бывшего», page 2
Глава 2. Диана
Шок. Практически остановка сердца, пока смотрю ему в глаза. Он словно скала в этом хаотичном потоке людей за его спиной. Всегда уверенный. Надежный. Спокойный. Даже если мир вокруг него рушится, если волны бьют с невероятной силой, если цунами будет раз за разом обрушиваться, уверена он выстоит. Наверное, даже мой уход, несмотря на его желание меня вернуть, ничего не изменил. Он остался таким же.
Пусть мне бы очень хотелось другого.
– Это женский туалет, – вспоминаю, как говорить, потому что это совокупление взглядов затянулось. Когда – то я думала, что наши глаза сродни поэзии. Мои голубые и его серые. Мечтала, что такими же будут глаза у наших деток. Дурочка.
Делаю шаг вперед, чтобы пройти, но Артур толкает меня рукой внутрь. Не сильно, но чтобы успеть закрыть за собой дверь. И защелка словно вырванная чека из бомбы.
– Ну…
– Что ну?
– Пришел поиздеваться? Вперед. Расскажи, что ты ничего другого не ждал. Расскажи, что за пять лет я не стала полезнее. Расскажи, что я осталась такой же, что ничего не изменилось! Ну что ты молчишь? – поток слез уж идет не зависимо от моего желания. – Покажи, что и ты не изменился, включи свою злобную иронию!
Артур смотрит, как я реву. Потом вдруг достает платок, но вместо того, чтобы протянуть его мне, подходит вплотную, вынуждая задыхаться от такого знакомого запаха сандала.
Левицкий себе не изменяет. Порше. Сандал. Ирония. Где эта чертова ирония.
Пальцы уже на подбородке, грубо задирают мое лицо. Артур пару мгновений смотрит на мои губы, а я впитываю его образ. Мне даже кажется, что сейчас он выглядит много старше своего возраста. В уголках глаз появились небольшие гусиные лапки, а шрам на левой щеке словно стал глубже.
Я затаиваю дыхание, готова сопротивляться, если он начнет целовать меня. Пусть губы дрожат в предательском ожидании. В предательском «Еще хоть раз». Словно крылья птички, трепещущие перед своим дрессировщиком.
Но вместо ожидаемого касания, Артур очень аккуратно стирает с моих щек подтеки. Скорее всего черные.
И эта забота кажется издевательством, мне хочется закричать, чтобы он перестал, но я продолжаю стоять недвижимой статуей, пока он заканчивает.
– Ты успокоилась?
– Да.
– Макияж не пострадал. Хотя ты могла выбрать водонепроницаемую тушь во избежание подобных эксцессов.
– И все?
– И все.
Он убрал платок в карман и прошел мимо меня к унитазу.
– Ты что собрался делать?
– Это туалет для всех. Я зашел отлить, – пожимает он плечами, расстегивая ширинку, еще немного и достанет свой… Не буду смотреть. Я и так помню, как это выглядит. Черт, я даже помню каков он на вкус. – И заодно поговорить с тобой.
Я хватаюсь за ручку, слушая естественный звук, который каким бы не был мерзким, окунает меня в прошлое, когда я никогда ничего с ним не стеснялась.
– Не о чем.
– А об твоем унижении? Хотя я другого и не ждал. Не переживай. Ученые народ особый.
– Жалость, Левицкий, – фыркаю, пока он моет руки. – Строишь из себя заботливого? Я все знаю. Ты всегда так делаешь. гладишь по голове, как собаку, чтобы потом пнуть. В нашем случае было трахнуть и исчезнуть на долгое время. Или пойти трахнуть кого – то другого, чтобы я знала свое место.
– Ты хочешь этого? – слышу его вкрадчивый, чуть сиплый голос ближе. Слишком близко.
– Чего, – устало спрашиваю.
– Чтобы я трахнул тебя.
– Ты вообще меня не слышишь? – резко поворачиваюсь. Но зря. Его взгляд капкан. И чем дольше я в его плену, тем больше боли.
– Слышу, но пока не понимаю, о чем речь. Я зашел сказать, что сейчас твой благоверный вернется на сцену и заявит, что забыл о тебе. И ты должна будешь выйти и показать какая вы дружная семья.
Челюсть моя скорее всего упала, а поднять ее непонятно как.
– Ты меня с Самсоновыми не перепутал? Или прошлое имиджмейкера не дает покоя? И с чего ты решил, что Виталий вообще решит так сделать?
– Человек, который продает волшебную таблетку для семьи должен быть счастливым семьянином.
Вот как. Нацелился значит.
– Я не позволю тебе использовать себя или Виталия в своих грязных целях. Понятно? Найди другую обезьянку и дрессируй ее.
Хочу отвернуться, уйти наконец, но на подбородке снова его пальцы.
– Вот мне интересно… Ты злишься, что я говорю о твоем муже, что я отлил при тебе, или… что я еще не задрал твою юбку? – он сжимает мой зад, пока я ахаю от возмущения. Упираюсь руками в стальную грудь, буквально подушечками пальцев ощущая каждую развитую мышцу.
– Даже мысли не было! – чувствую давление снизу столь же твердого, как скала члена.
Когда – то я могла часами чертить линии на его обнаженном, совершенном теле, изучать линии вен на пенисе. А теперь одна мысль об этом приводит меня в бешенство. Как он посмел даже подумать…
– Ладно, ладно тебе. У нас еще будет возможность развлечься, когда я приду раскручивать вашу клинику и препарат.
С этим он не тянется к моим губам и все мои попытки отвернуться тщетны. Его пальцы стальные прутья клетки, которую мне не покинуть.
– Прекрати, Артур. Я могу тебе сопротивляться. Я больше не хочу тебя.
– Слишком громкое заявление для той, чье белье насквозь мокрое. Забавно… Ты пахнешь все так же. Соль и свежесть. Как море, – шепчет он и лишь слегка касается губами, буквально мажет словно кистью, оставляя почти ожог.
Тут же покидает меня, окуная с головой в раздрай. Артур толком ничего не сделал, а словно катком прошелся. Вывернул наизнанку. Разбил, собрал осколки и сложил в свой идеально выглаженный платок.
Остается только верить, что я смогла бы сопротивляться, отчаянно и дико, если бы он позволил себе не просто вольности, а нечто большее. Нечто грязное и пошлое. При всей своей педантичности и спокойствии в сексе для него почти нет ограничений. Секс в туалете даже не главное блюдо. Скорее аперитив.
Я быстро к зеркалу. Проверяю все ли нормально. Но макияж идеальный, тушь на месте. И только глаза горят, словно от страха. А трусики. Никто не узнает, что меня возбуждает бывший. Это просто физиология. Он просто знает, что именно нужно делать, чтобы возбудить меня.
Моргаю пару раз и иду на выход. Теперь то я покину этот чертов туалет…
И в тот момент, когда я открываю дверь, звучат аплодисменты.
– Да, да, простите за мою эксцентричность, – Виталий? Нет… – Просто я так переволновался, что совершенно забыл о человеке, который был моей музой. Женщине, которая не побоялась уехать в чужую страну с чужим человеком и стала незаменимой. Диана. Моя любимая жена. Прошу поприветствовать ее.
* * *
Стыд буквально топит меня, окуная головой в лужу внимания. И если несколько минут назад мне казалось, что все на меня смотрят. То сейчас это жестокая реальность. Особенно, когда прожектор ярко светит, выделяя меня из темной массы. Буквально ослепляя. Окончательно слепят несколько вспышек, но Виталий неловко спешит ко мне и, несмотря на сопротивление, тянет на сцену.
И мне бы радоваться. Улыбаться. А я не могу. Потому что ощущение того, что это прекрасно отрепетированный спектакль, не покидает ни на мгновение. Ощущение, что каждый в этом зале осознает, что муж про меня забыл, не оставляет. Все то время, пока я отвечаю на вопросы, целую Виталия и затем на негнущихся ногах под звуки аплодисментов схожу со сцены. И перед тем, как пройти за столы, чтобы перекусить и посмотреть шоу-программу, я торможу Виталия.
– Я же просила не делать этого. Я просила. Теперь они будут знать, что ты про меня забыл. Виталь…
– Диана, я не мог иначе. Я должен был исправить ошибку. Я решил, что так нужно. С моей стороны было огромной неблагодарностью забыть про тебя. После всего, что ты для меня сделала. Я бы даже сказал свинство. Прости, – целует он меня в щеку. И мне уже становится неудобно за свою почти истерику.
– Ну, не все так страшно.
– Да ладно. Я же видел, как ты в туалет убежала. Я не хочу, чтобы ты плакала.
Рядом с ним я никогда не плакала. Поводов не было. Наше супружество – плавание по абсолютно тихой реке. Так почему у меня ощущение, что она неминуемо ведет нас к водопаду.
– Виталий, – снова торможу, он так и хочет пройти поесть и выпить. – А ты сам до этого додумался?
– А есть разница? – хмурится он, словно вспоминает. – Вроде бы сам.
И это «вроде бы» рвет мне сердце, потому что я буквально всем своим существом ощущаю на себе взгляд того, кто до секунды предугадал исход сегодняшнего вечера. Страшно представить, что еще он знает о моем муже. Обо мне.
Но я давлю плохое настроение, тем более, что Артура больше не вижу, хотя периодически просматриваю лица отдыхающих. И я среди них. Тоже отдыхаю, наслаждаюсь популярной музыкой. Даже танцую с мужем. Вот эта песня мне очень нравится, она вполне ярко отражает мое отношение к Артуру.
Виталий тоже доволен. Сегодня он даже вспоминает несколько шуток, которые давно потеряли актуальность, но все равно навевали некой аурой ностальгии. Тогда пять лет назад он меня рассмешил одной из таких. Потом, увидев во мне благодарного собеседника, рассказал о своей идее. Своем проекте, в который вложил почти всю душу. Но развивать который нужно именно в Германии. Сетовал, что без жены ему туда не уехать. Я уже тогда мечтала о ребенке, может быть, еще поэтому так прониклась этим препаратом, который поможет многим женщинам исполнить мою мечту. Многим семьям стать чуточку счастливее.
В тот день, выслушав его стенания, я рассказала, что ушла от своего молодого человека, что хочу начать жить с чистого листа. Буквально на следующий день он предложил мне формальный брак. Я даже не думала. Посчитала, что это отличная возможность избегать любых контактов с Левицким. Обезопасить себя от желания вернуться к нему, быть с ним на любых условиях.
Я многим обязана Виталию, поэтому считаю, что даже не в праве обижаться на него, так что радуюсь его победе. Заслуженной и прекрасной. И даже не пытаюсь ограничить его в выпитом. В конце концов это его праздник. Правда спустя час я понимаю, что до машины мне придется тащить его самой, буквально на себе. И этот момент настает, когда он решает вдруг спеть свою любимую песню «Фантазер», – ты меня называла». Помощи я все-таки прошу у Тани, которая все еще здесь и тоже изрядно набралась.
– Знаешь, можно оставить его здесь, – смеется она, когда я, не в силах удержать мужа, фактически роняю его на крыльцо. – Пусть проспится, а завтра заберем.
– Нельзя ему давать столько пить.
– Ну ладно тебе. Ты и так держишь его в тонусе со своим здоровым питанием. Алкоголь не вреден.
– Да, если употреблять в меру. Таня, хватит ржать, помоги мне!
– Ну что ты как маленькая. С твоей мордашкой нужно просить помощи у мужчин. Вон на «Порше» стоит скучает. Мужчина! Мужчина! – каком еще «Порше»? Боже, нет!
– Таня, – шиплю я, буквально сгорая со стыда. – Таня, давай охранника позовем. Или еще кого. Это директор «ГеоФарм». Не стоит его беспокоить. Таня!
– Он мужчина. Мужчина. Мужчина!
– Девушки, вам нужна помощь, – благословением божьим появляется охранник, и я с лучезарной улыбкой активно киваю, но тут же слышу за спиной холодное как лезвие.
– Скройся, без тебя разберемся.
– Ну вот, я же говорю – мужчина, – радуется Таня, а я даже оборачиваться не хочу. Но звук храпа Виталия меня вынуждает. Артур, даже не смотря на меня, довольно легко забрасывает руку мужа себе на плечо и почти несет его к машине. – Настоящий мужчина.
Да, Артур умеет произвести впечатление. Спору нет.
Я на онемевших ногах иду за троицей, смотрю на то, как напрягается спина Артура, а незамужняя Таня активно с ним флиртует. Все это выглядит так, словно красивый пудель пытается привлечь внимание анаконды.
Артур бросает на меня взгляд, и я без слов понимаю, что нужно открыть машину. Он тут же заталкивает мужа на заднее сидение и отряхивает немного пыли с пиджака.
– Спасибо… – Таня ждет, когда Артур представится.
– Артур Левицкий, а вы, я так понимаю, Татьяна.
– К чему формальности, – она ловко вытаскивает из сумочки визитку и сует ее в карман его пиджака. Странно, но впервые ее флирт меня не смешит, а пугает. Он ведь без соуса ее сожрет. Артур терпеть не может подобную вульгарность. Но сегодня он удивительно терпелив. Даже чуть приподнимает уголок рта, что пугает еще больше. Ну, может быть, не только пугает…
– Спасибо, – уже обхожу машину, залезаю на переднее и завожу двигатель. Тут пассажирская дверь открывается, и меня пугает Артур.
– Ты грузчиков заказала?
– Грузчиков? – недоумеваю, а он кивает на храпящего Виталия. – А… Я справлюсь.
– Вряд ли. Поеду за тобой, – говорит он быстро и хлопает дверью, не давая меня даже слова вставить. Ну уж нет!
Я вылезаю из машины, вижу, как Артур прощается с Таней, которая и мне уже машет рукой.
– Я оставлю Виталия в машине, а утром он сам проснется и придет домой. Так что ехать за мной и тем более помогать не стоит. Тебе наверняка есть чем заняться.
Артур поворачивается всем корпусом, складывает локти на крыше машины, чуть наклоняясь. И кажется, что мы на расстоянии, а на самом деле очень близко. И это просто ментальное изнасилование, то, как он на меня сейчас смотрит, наверняка думая о чем-то очень бессовестном и аморальном.
– Боишься не сдержаться, когда останешься со мной наедине… – что?
– Я? Ты, Артур, в прошлом. У меня муж и новая прекрасная жизнь. И ничто, тем более никто этого не изменит.
– Вот видишь. Ты уверена и прекрасна. Так что нет ничего страшного, если бывший одноклассник тебе поможет.
– Не строй из себя доброго парня. Тебе не идет.
– Если ты так хорошо меня знаешь, то знаешь и то, что если я что-то решил, то не отступлю. Так что садись в свою колымагу…
– Это «Шкода»!
– Никогда не мог доверять марке, на эмблеме которой изображен петух. Поехали, ты уже замерзла, – заканчивает он как обычно последним словом и спокойно усаживается в свой наполированный «Порше». Я же плюхаюсь в нашу «Шкоду», купленную в кредит, и вздыхаю. И откуда ему знать, что я замерзла.
Еще один вздох, я завожу двигатель и включаю печку. Уехать с парковки у меня не получается. Внутри все дрожит от волнения, и, словно чувствуя меня, машина не хочет ехать.
В какой-то момент сзади сигналит Артур, и я окончательно глохну. Затем он открывает машину с моей стороны, осматривает меня, все время задерживая взгляд на губах.
– И кто тебе выдал права?
– Я хорошо вожу! Просто…
– Я понял. Двигайся.
– Ну уж нет. Сюда ты не сядешь.
– Тогда и ты никуда не поедешь, – усмехается он, резко доставая ключи. А сзади уже нетерпеливо сигналят люди.
Так, спокойно, Диана. Это просто твой бывший. Бывший одноклассник. Ни к чему истерики и волнения. Ты давно освободилась от его влияния и сможешь, если что, себя защитить.
Пересаживаюсь на пассажирское кресло, наблюдая, как Артур тут же занимает водительское и демонстративно опускает ручник. Черт! Поэтому машина и не хотела ехать!
– Нечего ухмыляться! С каждым может случиться.
– Это как на первом курсе, когда ты забыла, в какую сторону поворачивается ключ.
– А ты стоял и смотрел! Даже слова не сказал!
– Мне нравится смотреть, как ты тупишь. Я бы даже сказал, что это мило, – включает он первую передачу и срывается с места. Очевидно, решив свозить меня в страну забытых воспоминаний.
Я собранная. Я взрослая. Я самодостаточная. Я замужем.
Эту мантру я пою себе почти всю дорогу. Стараюсь даже не смотреть на Артура, который умело ведет машину. Даже когда мы попадаем в пробку, он не меняется в лице. Даже когда нас подрезают, и я испуганно ахаю, он лишь поджимает губы.
Мне проще смотреть, как мелькают за окном дома и уличные фонари, чем разглядывать его руки. Его пальцы, уверенно держащие руль, даже не напрягаясь. Впрочем, мне и поворачиваться не нужно. Я слишком хорошо могу представить себе каждую венку, которая выделяется на его чуть бледноватой коже. Длину пальцев. Ровно обрезанные ногти. Могу представить, как его рука совершенно естественно скользит по моей коленке, между ног, нажимая на место, столько лет принадлежащее только ему.
– Ты замерзла? – спрашивает, прерывая магию и включает печку.
Очевидно я так задумалась, что начала дрожать. Чертова сучья натура. Иногда мне кажется, что я не заслуживаю ничего, кроме того, что мне давал Артур. Потому что стоило ему меня коснуться, внутри начались совершенно неадекватные желания, а все его сексуальные предложения я принимала с восторгом, потому что получала невероятное количество удовольствия.
А это плохо. Я до сих пор помню, как меня избила мама, когда впервые застала за мастурбацией.
– Ты замерзла? – повторяет он свой вопрос, а я раздраженно поворачиваюсь к нему.
– Может хватит? Это уже даже не смешно.
– Ты о чем?
– Я о твоем заботливом тоне, о том, как ты строишь из себя джентльмена, а на самом деле строишь свои коварные планы. – знать бы какие. – Просто скажи, что ты от меня хочешь, к чему эти игры? Ведь мы оба знаем, что тебе в очередной раз нужна власть, а я лишь достижение цели. Удачно сложилось, что именно я оказалась супругой Виталия.
Артур вдруг резко сворачивает вправо, подрезая несколько машин. Они активно сигналят, ментально посылая нас в жопу.
– Ты что творишь?!
Артур стремительно ставит машину на аварийку, затем отстегивает себя и меня и вдавливает в дверцу, делая больно. Он вперивает взгляд, буквально сканируя меня, Чувства. Эмоции. Желания.
– Не смей, даже не думай!
– А ты действительно изменилась, Диана. Могла бы сказать спасибо, что я не нагнул тебя в туалете и ты не вышла полная моей спермы к своему благоверному, вместо того чтобы выносить мне мозг. Потому что я знаю, что ты этого хочешь. Ты даже сейчас этого хочешь, – одна рука резко оказывается внизу, а я хватаю ее пальцами пытаюсь остановить, удержать, не дать себя коснуться. – Ты всегда была ненасытной. Готовый на эксперименты. Хотя.
Мы оба смотрим на заднее сидение, где сопит Виталий.
– Перестань! Убери руки!
– Секса на людях, даже спящих, у нас не было. Попробуем? – он тянется к моим губам, именно в тот момент, когда его жесткие пальцы касаются влажной промежности, что понятно, даже через капрон и белье.
Я втягиваю воздух, отворачиваясь, чувствуя его горячие, твердые губы на щеке и часто-часто дышу, пытаясь соображать. Если он меня поцелует, если он засунет руку в трусы это станет началом конца.
Пальцы отпускают его руку и сразу тянутся выше. Тут же оставляя на его щеке хлесткий след. Приводя в чувства и его и меня. Артур отстраняется, а я мигом вылетаю на улицу, вдыхая чуть прохладный воздух сентября. Пять лет. Пять сука лет! Почему, почему я просто не могу сказать ему «нет». Почему он так на меня действует!?
– В машину садись.
– Сейчас, – обнимаю себя, облизываю губы. Вдох, выдох. А если бы Виталий проснулся? А если бы увидел меня такой? С ним я стала такой правильной, такой хорошей. С ним мне не нужны были дикие ночные скачки, с ни я не жду взрывных оргазмов, прекрасно зная, что после этого будет моральная боль, граничащая с физической.
С Виталием не бывает боли. С ним сплошное спокойствие. Уважение.
– Диана!
– Прекрати мною командовать! Ты мне больше никто!
В машину я все равно сажусь, но больше не говорю ему ни слова. Лишь на мгновение смотрю на пятно, растекшееся по его скуле. Ярком, с отпечатком моих пальцев. Я никогда я его не била. Никогда не было повода. Впрочем, и он не поднимал на меня руку, если это не было сексуальной игрой. Он бил другим. И гораздо больнее.
Когда мы запарковались Артур почти без проблем поднял спящего Виталия, и я показала дорогу к нам домой. Совершенно хладнокровная и уравновешенная – подстать ему.
– Квартира тоже в ипотеке? – его вопрос сбивает с толку, но я не роняю ключи и просто открываю дверь со словами.
– Прекрати думать, что моя нынешняя жизнь тебя касается.
Показываю дорогу до спальни, куда Артур сбрасывает Виталия как мешок с картошкой.
Я же в свою очередь начинаю раздевать Виталия. Снимаю брюки. Ботинки, носки. Рубашку. Только затем накрываю и поворачиваюсь к Артуру, который все это время стоял, прислонившись к косяку.
– Раньше ты меня раздевала пьяного, – вспоминает он, смотря на Виталия. – Правда я был всегда в сознании и заставлял тебя мне отсосать. И я не помню, чтобы ты хоть раз отказала.
– Ты мало меня сегодня унизил? Убирайся.
– И когда я тебя унизил? – тем не менее уходит он из спальни, но вместо того, чтобы пойти к двери, заходит на кухню. Открывает холодильник. Осматривает кастрюли и спокойно берет одну из них. Это уже ни в какие ворота не лезет!
Я не даю ему достать ложку и забираю кастрюлю с фаршированным перцем.
– Когда дал понять Виталию, что он обидел свою жену, тем самым привлек ко мне внимание. И не говори, что это не ты!
– Даже не накормишь? Я люблю перец.
– Артур!
– Так было нужно. Ты потом поймешь почему.
– Ты никогда не изменишься. Всегда будешь использовать людей в своих целях. Ты даже маму свою…
– Хватит. Ты уже достаточно сказала, – словно с тоской смотрит он на перец, затем идет к двери, но у порога слишком долго возится с ботинками. – Дай ложку.
Я раздраженно ставлю кастрюлю обратно, иду в прихожую. Даю ему ложку, которая висит у его носа. И стоит мне только протянуть руку, как я пасть дракона сжимается. Я оказываюсь прижатой к двери всем его весом.
Не давая мне опомнится, он накрывает мои губы своими, толкая язык в рот и пальцами цепляя колготки, которые он тут же рвет. Поцелуй сносит все рамки, но треск меня оглушает, и я снова отталкиваю его. Снова кричу себе, что прошлое должно оставаться в прошлом. Особенно такое.
– Пошел вон! Хватит играть со мной!
– А кто играет? Ты же хочешь этого. Всего этого. Жадных поцелуев до онемевших губ, быстрого секса где попало, где ты пытаешься сдержать свой крик, где ты никогда не сдерживаешься во время оргазма.
– Заткнись! Просто закрой рот и уходи.
Он давит взглядом, напоминая какой я была. Какой я стала.
– Это мне в тебе всегда нравилось больше всего. Ты как сухая ветка, смоченная горючим. Моментально зажигаешься. И не важно. Злишься ты. Обижаешься. Расстроена. Стоило к тебе прикоснуться, и ты становилась воском.
Да, да, да. Все так. Все именно так и было. Не важно, как он ко мне относился, не важно, что мы кричали друг на друга до хрипоты, когда я хотела в очередной раз от него уйти. Стоило ему только приблизиться, только коснуться, только поцеловать, все теряло значение. Кроме него.
И так больше быть не должно. Никогда.
– Если для того, чтобы снова не попасть в твои дьявольские силки я лишусь оргазма на всю жизнь, я готова. И Виталий, чтобы ты про него сегодня не подумал, замечательный. Он добрый. Он заботливый. Он умеет радовать. Он никогда меня не душил своим поведением. И никогда меня не держал. Он ничего от меня не скрывает. Он всегда честен. Он любит меня.
– Закажи его икону. Такому образцовому мужу должны поклоняться все. Впрочем, сейчас ты на взводе, а еще один шрам я не переживу, – он спокойно без ложки одевает ботинки, и я отодвигаюсь в сторону, чтобы его пропустить. Почти закрываю дверь, но слышу.
– Я скучал по всему этому.
– По чему этому… – смотрю на него через щель, чувствуя как топот мурашек по коже заглушает стук и без того громкого сердца.
– По нам.
– Нас нет, Артур. Никогда не было. Был ты и влюбленная в тебя идиотка.
– Ошибаешься. Мы были всегда. И будем всегда, как бы тебе сильно не хотелось обратного.
