С тех пор они мало о себе писали. У них даже родилось ещё двое детей. Однажды бабушка хотела показать фотографии двух карапузов-близняшек, но… – Вася отбросил фотки на пол и убежал на улицу. И там расплакался.
Так и получилось, что Васяня жил у бабки и после смерти деда – тихо мстил бедняге за то, что та когда-то согласилась взять его под свою опеку. Ведь, если бы ни бабка – мать не смогла бы его бросить! – В этом Василий был убеждён, хотя, разумеется, никогда не делился этим ни с одной живой душой.
Часть третья
Бабка и дед
Бабка Бурмистрова всю жизнь прожила с одним мужем – пусть и зловредным, но хозяйственным и не гулякой. Тот научил её вести хозяйство, исправно убирать в доме и готовить жрачку – у них даже листок висел на кухне, специальный – с требованием, чего и когда готовить. Остальное деда сильно не волновало. Ну, может, разве что дед требовал бережливости… Доставалось ей порой, чтобы «варежку не разевала» на всё подряд, а покупала строго то, на что получила одобрительную санкцию деда – хозяина в доме.
Больше ничего особенного в жизни бабки с дедом Васяня не примечал.
Фотографии она любила рассматривать… Частенько. Хранила их бережно, в старом альбоме – совсем истёртые, сделанные ещё до Царя Гороха! – Хлам, короче! Весь её род был запечатлён на отдельных, прямо важнее не бывает снимках.
Толстый альбом, чистый, ухоженный… – Так и лежал у неё на столе, будто сторожевая собака, охраняющая бабкин сон. – Вместо библии. К тому же, от предков, которые жили до изобретения фотокамеры, у старухи сохранились написанные местными художниками портреты: несколько пожухлых от времени небольших холстиков, скатанных рулончиками, – все с такими серьёзными лицами, сдохнуть можно!
Бабуля ими гордилась. Всё хотела их в рамки вставить, да развесить, только дед ей денег на рамки не давал. Деду, как и Васяне, было насрать на её «реликвии».
В год, когда мать уехала в Израиль с новым мужем, Вася переселился к старикам в их квартиру. Пока дед был жив, приходилось подчиняться общему распорядку. Зато после смерти дедуси – Бурмистров стал сам воспитывать дурную бабку. Во многом она слушалась, но кое-что не поддавалось никакой дрессировке. Такая нелепая тупая упрямость…
Бабка была непроходимая дура. Категорически не могла отвечать здраво за свои действия. Например, если Василий велел заткнуться и молчать, она всё равно продолжала бубнить что-то. Порой даже, ссылалась на важность общения, – например, с домашними цветами! Ну не дура?
У неё в комнате стояло несколько горшков, вокруг которых старая постоянно возилась и всё чего-то бубнила себе под нос. И даже тот факт, что бубнила она, находясь строго в своей комнате – всё равно не давал ей права так себя распускать! Васяне было нестерпимо стыдно за своё родство с чокнутой бабусей. Он и в гости-то не мог к себе никого пригласить! Конечно, приглашать было особо некого, Бурмистров не любил показывать чужим своё жильё, но всё же… А вдруг захотелось бы?
К тому же бабка часто забывала помыть свою чашку. И особенно злило, когда она – даже вымытую, как будто специально издеваясь – перестала убирать в шкаф! Это так раздражало, что хотелось убить старуху на месте! Сколько же она ему нервов попортила!
Звали бабулю Клара Адольфовна – необычное такое имечко – мать его сгинувшего на просторах России папаньки. Про него даже и вспоминать не хотелось: сгинул и отлично, меньше дерьма в доме.
А дед нормальный такой был – волевой: знал, чего хотел.
Как-то приходит с рыбалки и орёт с порога: «мать, давай скорее тряпку тащи, пока я всё тут не разнёс в пух и прах сапожищами!» – да как треснет грязным сапогом по бабкиным ботинкам, они и улетели через весь коридор! Бабка пришла, даже глазом не моргнула: убрала свои боты в шкаф, мокрой тряпкой после дедовских сапог протёрла, а уж потом их в ванной помыла… И ни слова возражения!
Ну, в общем, дед давал просраться! И рассказывал много всего. А бабуля только жрать готовила, больше от неё пользы никакой не было. Васяня, правда, одобрял – если, конечно, вкусно получалось. А так, чего-то особенного сказать о бабке? Вроде и нечего совсем.
– Ладно, чего о них всех вспоминать? Лучше побольше своими делами заниматься.
Только вот незадача – никаких таких особых дел у Васяни не было. Раньше школа, потом институт, теперь работа… – Если бы не курсы йоги, а потом занятия у Ладова – Бурмистрову и делать-то в жизни было особо, вроде, совсем нечего. Читал постоянно. Собственно, чтением он себя и занимал в основном. Любил быть в курсе событий. Со временем особой страстью стали книжки мистического содержания. В частности, этап изучения творчества Кастанеды не прошёл для него даром. Именно такого рода книги и подвигли Василия в своё время податься на курсы йоги к мастеру Иконову. А потом его переманили к Ладову, – потому что предложили бесплатно. Ладан ведь тоже, можно сказать – вырос у Иконова, но после ссоры с учителем ушёл и стал вести свои курсы.
Однако, по прошествии времени, Вася начал позорить всех их скопом – и Ладова, и Иконова заодно, и иже с ними всевозможных сектантов разного калибра.
Сам позорил, и сам же втайне надеялся на возвращение прошлых времён, где он был задействован – в обойме, что называется… – и жил свой период юности прекрасной активно и весело.
Часть четвёртая
Секс
В общем, после встречи с Самойловой, Васяня задумался всерьёз и решил замутить с ней роман. – Типа, пора бы уж, наконец – раз девушка сама так настаивает. Другое дело – условий, чтобы пригласить Розку к себе, у Васяни не было. Всё из-за чёртовой старухи, которая, казалось, собиралась жить вечно!
А спросить, нафига таким старым жить? Ей же всё равно делать уже нечего? Подумаешь, с горшками разговаривать! Если бы бабка сгинула, Васяня выбросил бы её цветочки на помойку на другой же день! И ещё сверху старым креслом припечатал! – Так ему весь старческий хлам надоел… Но, увы – бабуся почить в бозе совсем не собиралась, и позвать к себе Розку – не представлялось никаким манером.
А ведь даже у животных… Вот, например: кошку приносят к коту домой, а не наоборот! Если кот «в гостях», то может даже не оплодотворить бедняжку! Вот в чём дело! Это ему сосед рассказывал – Александр Козинцев, который жил этажом ниже.
Тот недавно переехал, вместо бывшего алкоголика Саныча – Аллах его забодай: наконец, избавил жителей микрорайона от истошных ночных криков, похожих на завывания попавшего в капкан чертёнка. Саныч этот давно сидел в печёнках у всего милицейского отделения! И, наконец, обменялся… – Вероятно, завывает где-то в глубинке России аки ацкий сотона в аду! Туда ему и дорога!
И в квартире поселился Козинцев: интеллектуал, разведённый, даже имел двух детишек. Александр работал в какой-то конторе программистом. Современный, образованный – таких теперь редко встретишь. Кругом одна босОта! И хачики! Кого-то напоминал этот Козинцев, но кого – вспомнить не удавалось.
Сошлись они с Бурмистровым на почве игры в шахматы и борьбы с бомжами: не дружили, но, как сегодня это называют – приятельствовали. Александр был значительно старше Васяни. Он всегда с сочувствием выслушивал всякие жалобы на бомжей и разделял его негодование. Хотя… по правде сказать, сам ни разу против них ничего не предпринимал. Только в наше время и сочувствие дорогого стоит! Люди вообще ошалели: никому ни до кого нет дела! У Васяни над головой поселилась орава опасных элементов, которые запросто могут подпалить целый дом, но всем начхать – лишь бы у самих было оки-доки, а что там у соседа – всем до лампочки! Василий даже не знал никого из собственного подъезда! А ведь раньше жили иначе! – Дед ему рассказывал…
Александр как раз и просветил… Жена его, бывшая, отдавала своего породистого кота, чтобы повязать с чудесной персидской малышкой. Но ничего не вышло – кот спрятался под диваном, да так оттуда и не вылезал двое суток, отведённые под мероприятие с кошечкой. Такая вот тонкая мужская натура! Это бабам всё равно – лягут, ноги раздвинут – еби их мать! А некоторые ещё зазывают, это и вообще кошмар!
Конечно, Васяня мог бы спросить ключи от квартиры соседа. На время. Только… – уже и в дверь позвонил, а всё же – в последнюю минуту передумал. Хоть убей – не смог себя пересилить! Даже не признался сразу, что завёл себе девушку.
В итоге, договорились встретиться у неё.
Роза снимала маленькую квартирку не слишком далеко от центра.
***
Ещё с утра день не заладился. Васяне всё было противно. В итоге, поругался с сослуживцем, нахамил начальнице, опрокинул вазу с цветами на столе сотрудницы.
На самом деле все уже давно знали, что Бурмистров неисправим, но поскольку работал с усердием и часто выполнял чужую работу – прощали ему дурной характер.
Хорошо ещё, что Розка его воспринимала нормально – даже, кажется, влюбилась дурёха. Но ведь и отлично! Ей полезно, – может хотя бы своего Фонина забудет!
К вечеру стало лучше, он конкретно настроился на интимный прорыв и поставил себе целью действовать решительно: чего бы там ни думали всякие дурищи с форума, а Васяня собирался конкретно доказать, чего он стоит!
***
Самойлова открыла дверь не сразу. Прихорашивалась, наверно. И когда, наконец, появилась в проёме двери, Васяня почувствовал головокружение. Непонятно с чего.
Ещё через порог он протянул шампанское и торт.
– Без тампаксов сегодня, – улыбнулась Роза, то ли подшучивая, то ли упрекая.
Васяне стало стыдно за прошлое поведение. Но, как обычно, он взял себя в руки и пошутил в ответ:
– Роза, тебе тампаксы скоро не понадобятся, – проговорив это, он внезапно сообразил, чего ляпнул: – «Блин, – выругался про себя Васяня, – вырвется же!»
Розка взяла шампанское, будто и не слышала. И Бурмистров мысленно перекрестился!
Вскоре они сидели на кушетке, цивилизованно о чём-то рассуждая.
На журнальном столике застыли в ожидании:
Тортик – с розочками по краям и шоколадной башенкой посерёдке; салат из крабовых палочек – со сметаной, изящно обрамленный веточками укропа, с тремя узкими дольками красного перца на поверхности; баночка печёночного паштета, аккуратно выложенная на тарелку – в окружении печенек типа крекер. А так же: двух сортов – нарезанный тонко сыр, блюдо с виноградом, и три апельсина. А над всем этим торжественно возвышалась бутылка Крымского шампанского, для полноты картины поставленная в серебряное ведёрко со льдом. Самойлова специально заезжала после работы в магазин и потратила на фрукты часть приготовленных для квартплаты денег. А потом ещё красиво раскладывала всё это по тарелкам. Розочка любила, чтобы всё было красиво.
– За нас, Вася! За наше будущее и настоящее! Я хочу выпить за творческую силу желаний, которые сбываются! – и она подняла бокал повыше…
Бурмистров быстро взял свой, одобрительно закивал и выпил.
Разговор как-то не клеился, и вскоре Розка уже разливала последние крохи из почти пустой бутылки. К удовольствию Васяни она сообщила, что «есть ещё прекрасное сухое вино». Это оказалось как нельзя кстати. Бурмистрову дико не хотелось ни о чём разговаривать. Он размяк и готов был заснуть с минуты на минуту.
Пока Самойлова ходила на кухню и открывала вино, Васяне удалось немного взбодриться. Он попробовал салат, сыр и виноград, разрезал на ломтики апельсин – несколько подал Розке, а два оставшихся съел, аккуратно отделив от кожуры.
Через колонки звучала песня Валерия Меладзе. – Надрывные ноты в голосе напоминали о страданиях и любовной муке. Кто-то погибал от страсти, а Василий не испытывал ничего, кроме скованности, и никак не мог расслабиться.
В конце концов, Самойлова предложила приготовить кофе. И Бурмистров одобрил идею, отчаянно пытаясь воскреснуть. Она продефилировала на кухню, бросив на него через плечо кокетливый взгляд. Василий опять вспомнил мать.
Когда Розка вернулась из кухни с кофейной туркой в руках, то обнаружила дружка в состоянии немалой отключки. – После вина или ещё какого рожна, но только… – ей очевидно предстояло брать дело в свои руки. Васяня напоминал сидящий соляной столб и никаких мужеских эмоций, или страстного порыва, или хотя бы естественного живого начала не проявлял. – Казалось, он впал в транс или окуклился в иную реальность.
Розочке пришлось из своих рук влить в него чуточку кофе, предварительно добавив в него молока, чтобы не обжечь. Потом она подняла дружка за плечи и отвела в спальню, раздела до нижнего белья притихшего зомби – словно малого ребёнка, и уложила гостя в позе оловянного солдатика, накрыв одеялом. После чего прошла в душ – специально показательно вращая бёдрами, чтобы он хоть немножечко ожил.
На самом деле девушка заранее приняла душ перед его приходом. Но чтобы дать бедняжке время освоиться перед лицом неизбежности – Роза, вполне понимающая происходящее с мальчиком – снова попёрлась в ванную. И плескалась там ровно столько, сколько по её разумению следовало – чтобы гость собрался с духом, но не сбежал от чрезмерного напряжения…
Когда она, после некоторого отсутствия, снова зашла в комнату, молодой человек уже немного освоился и сумел даже её приобнять. Так что, сидящая на кровати, завёрнувшись в полотенце – она легко скользнула под одеяло, где и свершился священный акт, которого они так ждали и боялись.
После того, как сцена сексуального взаимодействия закончилась – отправляясь снова в ванную, девушка сделала вывод, что тантрой Васяня не занимался даже близко.
И придётся ей, Розочке Самойловой, учить его всем премудростям, чтобы хоть как-то подготовить к началу жизни, в которой одно из главных мест, что бы там ни говорили, занимает секс – потом ещё секс, и снова секс… – Роза это отлично знала ещё со времён дружбы со своим возлюбленным учителем.
Только теперь Розка, наконец, уверилась, что Васяня – не Фонин!
Никакая пластическая операция не могла такое сделать с её возлюбленным Гаятри. VasilyB, про которого столько ночей ей грезились самые невероятные истории, про кого искренне верила, что это сбежавший от всех Фонин – оказался НЕ ОН!
Нестерпимо, почти до слёз Самойловой стало жаль себя. А вскоре и Фонина, конечно… Вдруг он и вправду умер? Вдруг все были правы, когда уверяли, что Гаятри похоронили уже 4 года назад? Сама-то она ведь на похоронах не присутствовала… Да и хоронили в закрытом гробу, потому что после полёта с крыши высокоэтажки от дружка мало что осталось: бОльшая часть его красивого тельца растеклась по асфальту. Во всяком случае, так рассказывали....
Короче, пока снова пили кофе, Розка обдумывала, чего теперь делать с Васяней: рассказать ему, что он не Фонин, или лучше не говорить? И Розочка пришла к выводу: лучше не рассказывать – пусть не знает.
Ну и с того дня Самойлова начала тренировать Васяню.
Таким образом, Бурмистров, наконец, получил личного тренера по занятиям «тантрой». А ещё через пару месяцев – впервые догадался, что ему это стало нравиться.
Часть пятая
Роза знакомится с соседом
Теперь молодой человек не так часто называл Розку дурой, мысленно он даже начал использовать уменьшительно-ласкательное выражение чумичка. Люди вообще почему-то уже куда менее раздражали резко подобревшего Васяню. И даже, когда в очередной раз какие-то мудилы вывинтили на лестнице последнюю лампочку, он лишь вяло выругался:
– Ублюдки шелудивые, снова лампу спёрли! – и пошёл мимо, вскоре позабыв про нарушение порядка.
На время улеглись страсти. Главным смыслом жизни Васяни стало не опоздать на тренировку к Розочке, да почитать что-нибудь особенное, чтобы было о чём говорить.
Про основную цель их знакомства Васяня стал вспоминать всё реже, наказать укравшую его познания milapres стало казаться чем-то нереальным и даже некоторым образом мало достойным его талантов. Однако признаться в этом подружке Васяня не решался.
Наконец в его жизни появилась женщина. И постоянно хотелось с кем-то это обсуждать. Бурмистров решил познакомить Розу с Козинцевым, своим партнёром по шахматам. Слишком уж часто хотелось о ней говорить, и уж лучше было бы, чтобы приятель ее увидел своими глазами. Тогда он смог бы помогать Бурмистрову советом. И поскольку Козинцев являлся для Васи своего рода авторитетом – такой поворот событий выглядел весьма желательным.
И вскоре… одним субботним славным вечерком – все вместе трапезничали в квартирке соседа, рассказывая друг другу потешные истории о жизни в постперестроечной Москве. Наделяя весёлыми эпитетами героев и участников историй, они весело выпивали, закусывали и даже флиртовали…
Словно Красная стрела, пущенная на Петербург – колыбель революции – застучали по рельсам бытия часы и минуты той знаменательной встречи…
После десерта слушали музыку, и сосед танцевал с Розкой. И Самойлова строила ему глазки, в то время, как Васяня сурово ревновал, не показывая, однако, и малейшего вида.
Надо отдать должное: Розка умела очаровать – артистка всё же, что ни говори, хотя и бывшая… Васяня и не заметил, как элегантно Розочкина записка с номером телефона исчезла в кармане партнёра по шахматам. И, конечно – в будущем молодой человек так же не заметит, какие такие страсти организуются из милого их дружеского флирта, которым обменялись в тот судьбоносный вечер его учительница Тантры и партнёр по шахматам. Зато сам Василий с тех пор получил заслуженное право делиться с соседом всевозможными переживаниями, порождёнными общением с Розкой. И совсем скоро их отношения стали намного ближе, чем молодой человек осмеливался ожидать прежде.
Александр оказался на редкость внимателен и терпелив. Выслушивая незадачливого соседушку – часто давал советы, благодатно влияющие на любовную парочку.
Сама Роза тоже очень положительно о нём отзывалась и даже, порой, ставила в пример, намекая, что Александр умеет отвечать за свои слова, а Бурмистров только обещать умеет. – Так она намекала, что святое дело возмездия буксует, ни капли не продвинувшись с начала их нежной дружбы. – Ведь Васяня до сих пор ничего и не предпринял, чтобы найти обокравшую обоих milapres? – Розочке даже пришлось прибегнуть к помощи того же Александра… – правда этого она дружку не сообщила, благоразумно умалчивая про то, что вообще видится с соседом.
В итоге, встречаясь с Васиным «партнёром по шахматам», душечка жаловалась на Бурмистрова, поскольку тот только и делал, что выжирал всё в её холодильнике, ровным счетом ничего не предпринимая, чтобы выследить злостную воровку форумчанку milapres и проучить её. На это Александр обещал голубке сам раздобыть нужную информацию, понимая, что Васяня этого не осилит, а у Александра есть «свои люди в структурах».
После такого жизнеутверждающего изгиба судьбы, окрылённая хорошей новостью Самойлова очень расположилась к Козинцеву и даже воспылала желанием продемонстрировать ему свои познания в области Тантры – на чём и сошлись оба, весьма довольные друг другом.
А вскоре воодушевленная Александром Самойлова подбросила Васяне идею сдать бабку в приют – в Дом Престарелых, значит – чтобы наконец стать свободным и даже, может быть, поехать в Америку, почему бы и нет? – Возможно, найти там злосчастную milapres? Чем не прекрасный план? Или побывать на родине Дона Хуана, не достойно ли это настоящего мужчины?
– Вася, а ты хотел бы поехать однажды в Латинскую Америку? Побродить в тех местах, в которых Дон Хуан встречался с Карлосом Кастанедой? – спрашивала Роза, сделав таинственно-романтическое лицо.
– Конечно хотел бы, – отвечал Василий и погружался мыслями в любимую атмосферу книг Кастанеды.
– Мы могли бы отправиться вдвоём… – мечтательно продолжала душечка, – только бабусю жалко, кто за ней будет ухаживать?
– Да чего за ней ухаживать? Авось и сама обойдётся… – удивился Бурмистров.
– Всё же, думаю, лучше поручить это специалистам. Ведь у них все условия? Только, говорят, теперь нужны особые связи, чтобы устроить родственника в Дом Престарелых. Просто так, с улицы, не берут. Александр, твой друг, – помнишь, рассказывал? – вроде бы, он помог отцу своего начальника… у него есть какой-то врач… – Конечно, теперь за всё нужно платить. Но самое главное: нужны связи, ведь даже за деньги не получить достойного ухода. Слишком уж престижно стало отправлять родителей в лечебные учреждения высокого уровня, – и Роза осторожно посмотрела на Васяню из-под красиво подведённых ресниц.
Бурмистров призадумался.
По-сути дела Розка была права. Зачем бабке месяцами сидеть одной, не выходя из квартиры, когда можно пользоваться всеми благами цивилизации? Всё же за окном 21 век? И здоровье поправит, и внуку досаждать не будет. – Можно сказать: одним ударом по двум зайцам! – Об этом стоило поразмыслить.
И всего через пару недель идея сдать бабусю в приют получила развитие: Васяня сам обратился к Александру за помощью и содействием. И Козинцев пообещал расспросить знакомого о деталях, а может даже – устроить с ним личную встречу.
Часть шестая
Роза
Уже четыре с половиной месяца Розка являлась для Бурмистрова личным тренером, осуществляла, что называется, «прикосновение сексуальности» в постельном режиме. Васяня даже слегка научился проявлять инициативу – более, чем просто залезть под одеяло и затаиться в ожидании.
Теперь Самойлова, – так уж само собой получилось, – стала, вроде бы, даже обязана дарить ему радости «прикосновения» по вторникам и пятницам: – «В память о Гаятри», – объясняла она себе. А рыцарь уже догадывался ухаживать так, чтобы покупать не только конфеты, пирожные и шампанское, но так же кое-что из продуктов, а три раза – подносил букетики, упакованные в прозрачный хрустящий пакет с зеркальным эффектом.
Необычно для женщины, но Самойлова не любила цветов. Она бы предпочла в подарок пару новых колготок или брюки от дизайнера. Или сумочку из витрины шикарного бутика на Тверской, недалеко от конторы, где душечка трудилась в должности секретарши.
Несколько лет назад она приехала в Москву учиться, поступила во ВГИК, да так и осталась в столице, выйдя замуж за начинающего режиссёра. Только не заладилась у них жизнь – почти сразу развелись, поссорившись на почве первой Розкиной беременности. Молодой муж совсем не горел желанием обзавестись, как он выразился, спиногрызом, пока оба не достигнут в жизни чего-то реально стоящего.
Вот и получилось: муж направился к заветной мечте – достигать «стоящего», и исчез за горизонтом, а Роза – в больницу на аборт.
С тех пор девушка ни разу не забеременела вновь, хотя порой уже подумывала, не родить ли ей дочку, пусть даже и без мужа.
Однако… – никакая дочка вовсе не торопилась подселиться во чреве Самойловой. В Розочкино тело совершенно не стояла очередь желающих – ни девочек, ни мальчиков. И голубке только и оставалось – присматриваться к витринам дорогущих бутиков, да мечтать… Например, о сногсшибательном костюме – с узкой обтягивающей юбкой – типа таких, в которых появляются на экранах cinema сексапильные роковые мадам, доводящие зрителей мужского пола до потери рассудка, а дамочек всех мастей – до состояния жестокой зависти. Или о кожаной дамской сумочке – совершенно умопомрачительной, обнаруженной в руках полуголой заграничной бабы-манекена с наглой рожей истинной парижанки. О сумочке она мечтала с особым вожделением…
Конечно, хотелось, чтобы Бурмистров сам догадался и купил для дамы сердца что-то повесомее, чем букетик из супермаркета, – вот пусть такую сумочку, например? Чего он, разорится? Но, увы: по жизни в целом, и с Васяней – в частности, Роза постоянно играла роли, в которых не предусматривалась открытая просьба купить ей что бы то ни было в подарок. Сам же Василий был не только прижимист сверх меры, но ещё и не считал себя обязанным «портить женщин». Скорее наоборот – старался «закалять». Потому что не лох какой-нибудь, а джентельмен, и не мог унизить женщину тем, чтобы заплатить ей за любовь.
Вот так и повелось меж ними: встречаясь – неизменно полагалось разговаривать об искусстве, книгах и кино, вкушать шоколадные конфеты и пить шампанское, натянув маску томительной страсти родственных душ, получающих бескорыстное «райское наслаждение». Не забывая при этом строить романтические позы и уважающие друг друга морды лица. Ну и параллельно Розочка позволяла себе испытывать тайное чувство превосходства над дружком. – Ещё бы, она знала по сравнению с Василием столько психологических трюков магнетической манипуляции, что чувствовала себя скорее мамой, чем подружкой.
***
Итак – жизнь продолжалась. На форуме к тому времени и Бурмистрова, и Розку забанили – из-за жуткой ругани Васяни в сторону milapres. Даже многотерпеливый Лотос (хозяин форума), наконец, не вытерпел и отправил обоих в длительный отпуск: уничтожил склоку путём закрытия темы о Ладове и Тантре, где как раз и бурлили страсти; удалил с форума матерящегося безмерно VasilyBa – вместе с Розой, потому, что голубка тоже начала материться, как сапожник. И создавалось впечатление, будто сам Бурмистров попросту взял на себя обязанность писать от имени подружки.