Read the book: «Литургия Хаоса», page 2
– Просто путники, – произнесла женщина, взглянув на него из-под темного капюшона.
– А путь куда держим?
– В Усмос, – сказал Кэйлан, воспользовавшись заминкой спутницы. – У нас там семья.
– Усмос эт далеко… Фуфон, напомни-ка, сколько до Усмоса пешком?
Его друг, стоящий в тени, недовольно поднял голову, видимо страдая от головной боли. Лицо его болезненно хмурилось, а рука то и дело хваталась за лоб.
– Не меньше месяца, Вивофорн.
– Ооот, видите, долго.
– Это не избавляет нас от обязанности оказаться там, сколько бы времени это ни заняло, – Марион поправила сумку на плече и отвернулась к окну, заканчивая беседу.
– Мы уйдем в скором времени, – сказал Кэйлан, стараясь избежать открытого конфликта.
– Дамочка твоя грубая что-то, – произнес Вивофон, кивая в ее сторону. – Ты следи, чтоб ей никто язык не захотел отрезать.
Спутница уже не слушала его, пройдя к окну, у которого сидела сгорбленная старуха. Словно узнав старуху, она наклонилась к ней и по-матерински огладила седую голову.
Кэйлан неловко кашлянул и обернулся к мужчинам.
– Она сама… кому захочет, – он нервно усмехнулся и замолк, когда услышал удар трости о деревянный пол.
Группа обернулась на старушку, что завороженно смотрела на женщину в черном, возвышавшуюся над ней. Голова затряслась в напряжении, губы дрогнули и на глазах выступили слезы. Спутница Кэйлана опустилась на колено, неспешно подняла трость и вручила ее женщине напротив, положив её сморщенную руку сверху, на рукоятку в виде птицы.
– Госпожа… – всхлипывая пробормотала старушка.
– Здравствуй, – произнесла женщина и уложила тонкую руку на сморщенную временем щеку, отчего старушка начала лить слезы словно ребенок.
– Я знала, знала, что вы придете. Все время гадала и думала, когда же…
– Во те на, – тихо произнес Фуфон, почесывая бородку. – Маккенна уж несколько лет как молчит. Совсем бабка того…
Тут дверь издали распахнулась и выбежала все такая же довольная, но все еще беззубая, девица, держа в руках деревянную чашу воды. Чуть не сбив с ног Кэйлана, и, каким-то чудом, успев ему подмигнуть, она прошмыгнула к даме в черном и бабушке, протягивая воду. Женщина переняла чеплашку и принялась поить старушку. Все мужчины застыли в молчании.
– Ну шо вы вылупились, шловно птенцы иш яичкав? – накинулась на них девушка, тряхнув тонкой косичкой. – Помогайте, отведем штарушку Энни в поштель.
Вивофон тут же поднял старушку на руки, позволяя её слезам пропитать его рубаху. Фуфон, не оставшись в стороне, шел впереди и открывал им двери. Так они и удалились.
– Так вот она, – задумчиво произнесла дама, снимая капюшон. Черные волосы блестящей волной спустились по плечам, обрамляя лицо и плечи.
Впервые Кейлан увидел её лицо так ясно, без капюшонов и темных помещений. Впрочем, его впечатлений это не испортило, наоборот. Мальчишка еще больше удостоверился в том, насколько красива его спутница. Даже несмотря на то, что лицо её выражало недовольство.
– Комната есть, – подала голос девица, стоявшая рядом. О её присутствии парень уже позабыл. – Отведу вас и закончу с делами. Позже, после заката, ожидайте меня.
Она выпрямила осанку, улыбнулась мальцу, что нахмурился, осознав резкую разницу в говоре, и вышла из дома. Пара направилась вслед.
На улице их встретила надвигающаяся гроза. Небо, что еще недавно было насыщенно голубого цвета, со скоростью затягивалось серыми тучами. Начинало моросить. Ветер поднимался сильнее, заставляя поеживаться от порывов.
Они зашли в покосившийся домишко, стоящий поодаль. Снаружи он выглядел также убого, как и все остальные, но стоило зайти внутрь, как разруха и отчаяние осталось за дверью. Убранство маленького, но уютного домика поражало. Широкий дубовый стол, засыпанный свитками и пергаментами. На краю стояла склянка для чернил из обсидиана, а рядом лежало богатое длинное перо. Какой птице это перо принадлежало Кейлан не знал, но догадался, что вряд ли в этой глуши обитали такие яркие живности.
Очаг у стены потрескивал тихим шорохом, словно среагировав на вошедших и обсуждая их сам с собой. Каменная кладка вокруг была вычищена до блеска. Сверху висела шкура.
Широкая кровать, закрытая красным балдахином, казалась чем-то невероятным. Много подушек с замысловатыми узорами и свисающей бахромой на кончиках. Одеяла, мягкость и гладкость ткани которых можно было заметить даже с порога. Все это место пестрило богатством.
– Как? – осмелился произнести Кейлан.
– Проходи, не стой на пороге, – махнула рукой девушка, приглашая войти вглубь дома.
Он сделал шаг, еще один, стараясь не глазеть во все стороны, но в итоге был притянут на руку его спутницей. Она подтолкнула его в сторону большого письменного стола, а сама прошла к двери и проделала то же самое, что прошлой ночью, направив руку на дверь. Заперлась.
– Семьдесят лет прошло, Марион, – с улыбкой сказала девушка с косичкой. – Я уж думала ты не явишься.
– Пока наш юный друг не потерял сознание от смятения, можешь вернуть свой прежний облик? Роль деревенской простушки у тебя получилась сносно, но я бы хотела увидеть привычный мне образ.
Тяжесть воздуха наполнила комнату мгновенно. В какой-то момент Кэйлан испугался что не сможет сделать вдох. Легкое голубое свечение стало слепить, всплеск магии заставил пошатнуться, от чего парень уперся в стол, ожидая падения. Но как быстро это началось, также быстро и отступило. Воздух хлынул в легкие, за ним последовал глубокий вдох. Легкое головокружение отошло, и парень выпрямился, неловко поправляя меч на поясе.
– Слабенький он у тебя какой-то, – со звенящим смехом, будто перезвон колокольчиков, сказала девушка.
Кэйлан поднял взгляд. Перед ним стояла высокая девушка с толстой рыжей косой, свисающей с хрупкого плеча. Молодое, пышущее здоровьем лицо, было украшено россыпью веснушек. Яркие губки растягивались в еще большей улыбке, когда парень проходил взглядом по ней. Хрупкие дамские пальчики ловко поправили зеленый корсет с узорами, прикрывающий тонкую талию в светлом шелковом платье. Подняв взгляд выше, он встретил пышную грудь, слишком открытую взору. Между грудей спрятался кулончик в виде дубового листа. Заметив это, рыжеволосая хихикнула и поправила украшение, а Кэйлан, вовсю залившийся краской, отвернулся.
– Ты точно хочешь его смерти, – пренебрежительно сказала Марион, пройдя к ней. – Я рада видеть тебя здесь.
– У нас договор. Если бы ушла – потеряла бы всё.
Марион кивнула, задумчиво рассматривая стол со свитками.
– И всё же. Даже не предприняла попытку?
– Для меня это обещание было важнее всего, – резко обретя серьезность сказала девушка, накидывая длинный плащ. Кэйлану стало проще смотреть на неё.
– Как твоё имя? – скидывая сумку на пол спросила спутница парня, усаживаясь в изящное кресло с высокой спинкой. На изголовье покоился золотой лев, который тут же отреагировал на женщину, раскрыв металлические глаза. Затем успокоился, признав Марион, зевнул и вновь замер в статую.
– Когда мы виделись в последний раз я была Астория. Позже, решила, что мне отлично подходит имя Элль, затем я…
– Как твоё имя звучит сейчас? – перебила её Марион.
Кэйлан удивился тону, который она использовала, говоря со своей, как могло бы показаться, подругой. Он взглянул на неё и первым делом отметил, как органично она смотрится в этом величественном кресле. Ровная осанка, руки покоились на подлокотниках, украшенными золотыми листьями. Взгляд уверенный и прямой. Непростая спутница ему досталась. Или он достался ей? Но почему? Она выглядит как человек, которому удобно находиться в роскоши и богатстве, который уверен в себе, своих словах и действиях. И то, как она относится к людям, говорит лишь о том, что она могла иметь какой-то высокий титул в мире до начала преследования и уничтожения ей подобных.
– Ты знаешь мое настоящее имя. Но здесь меня называют Йеника. Йена – для друзей, коими являются почти все, кто здесь обитает.
– Слишком просто, не находишь? – впервые за это время улыбнулась Марион. – Мне больше нравится Мойра.
Йена пожала плечами и уселась на стул напротив, словно это она является гостьей в этом доме. Затем перевела лукавый взгляд на парня, топчущегося в стороне. Кивнула ему на другой стул и вернула взгляд на сидящую напротив. Кэйлан заметил, что несмотря на такое высокомерное отношение своей спутницы к ней, Йена смотрела на неё глазами полными уважения и даже почитания.
Он опустился на стул, вытянув ноги. В животе противно заурчало и он тут же прикрыл его рукой. Марион закатила глаза, а Йена провела рукой по столу, испуская из ладони легкое свечение. И вот уже вместо свитков и бумаг, стол был заставлен самыми разными яствами.
Кэй тяжело вздохнул. Аромат жареного мяса, рыбы, свежих овощей, кипящих похлебок, вина, пива и многого другого вскружил голову. Он непонимающе взглянул на рыжеволосую ведьму, что горделиво улыбалась, смотря на него, искоса поглядывая на Марион, которой этот стол, кажется, казался не чем иным как дешевым фокусом.
– И это всё… можно есть? – несмело спросил Кэй.
– Да, конечно! – закивала головой Йена, чуть ли не подпрыгивая на месте от нетерпения. – Здесь и фазан, и олень, вот смотри рыба, а это…
– Но ведь люди в деревне голодают.
– О, началось, – сказала Марион, подпирая подбородок рукой.
– Нет! – воскликнул парень, вскакивая со стула. – Это неправильно. Люди, которые живут здесь, не могут позволить всего этого. Ты… ты сама говорила, что здесь ничто не растет, рыбы нет. Эти люди питаются помоями, а ты можешь позволить себе целый стол яств, что могут вкусить лишь сам император и его приближенные. Неужели у тебя ни разу не было мысли помочь этим людям? Накормить их?
Йена растерянно посмотрела на Марион, не находя слов. Ей искренне хотелось произвести впечатление, но реакция парня вконец сбила её с толку. Кэйлану даже показалось, что в глазах магички застыли слёзы. Взяв себя в руки, она поднялась со стула, тем же движением провела рукой над столом, тот же огонек на секунду озарил комнату, а потом всё исчезло. На столе вновь покоились те же бумаги, обсидиановая баночка с чернилами и красивое перо. Йена, смахнув тяжёлую косу за спину, поджала губы.
– Если ты не заметил, молодой господин, – вальяжно растягивая слова произнесла Марион, раскинувшись в кресле. – Если бы кто-либо увидел всё то, что здесь сейчас произошло, за нами уже выслали бы целую орду инквизиторов с факелами. И они не стали бы разбираться в том, чьих это пиршество рук дело. Моих, Мойры или даже твоих. Пламя проклятого огня коснулось бы всех. Каждый дом, каждого кто, все еще какими-то высшими силами, жив, каждую собаку, что ты так жаждал спасти и разделить с которой был готов свой жалкий обед.
Она посмотрела на притихшую Йену и рукой указала ей вернуться на стул. Девушка без заминки подчинилась. Аккуратно опустилась и принялась теребить рыжую косу.
– А если ты ещё хоть раз, за то время что мы вместе, поднимешь свой голос. На моих знакомых, на других ведьм или чародеев, и не дай высшими силами на меня, я не то, что оставлю тебя одного, дабы издали наблюдать за мучительной смертью от рук каких-нибудь ублюдков, что кишат в этих краях. Я самолично выберу самый изощренный метод смерти для тебя и для каждого, кого ты только жалел на своём пути. Мы прояснили условие?
Кэйлан тяжело сглотнул. Красота женщины начала сходить на нет. Он опустил глаза, уперев взгляд в носы своей обуви. А затем, резко развернувшись, попытался с размаху раскрыть дверь, но лишь приблизил себя к вывиху плечевого сустава. Дверь словно намертво была прибита. Он сделал еще одну попытку, уже не с таким напором. Он не знал, чего он ожидал в этот раз. Что она поддастся?
Тяжело выдохнув через нос, он, не оборачиваясь сказал:
– Откройте.
Мойра встрепенулась и глянула на женщину напротив. Та, замерев наблюдала за парнем, сохраняя при этом спокойствие.
– Пожалуйста, мне нужно уйти.
– Мне проводить его? – тихо спросила Мойра, привстав со стула.
Марион безэмоционально отвела от него взгляд, вернула на лицо полуулыбку и с ядом в голосе произнесла:
– Конечно нет, милая. Он слишком много видел.
Глава 3.
Марион, всё ещё занимая кресло с золотым львом, составляла какие-то послания, которые позже должны были быть переданы кому-то через воронов. Кому именно Кэйлан не знал. Да и, признаться, сейчас это его мало волновало. После того как она угрожала ему смертью, его вообще не волновало всё, что связано с ней. По крайней мере, в этом он настойчиво убеждал себя вот уже длительное время, поглядывая за её действиями со стороны.
Её тонкие руки ловко лавировали пером по бумаге, пристальный взгляд не сходил с пергамента. Временами она хмурилась пуще прежнего и Кэйлан не замечал, как повторял за ней. Губы изгибались то в усмешке, то уголки опускались вниз, выражая недовольство. В данный момент, она слово вела молчаливую войну с теми, кому пишет эти послания.
Возможно, он и правда впал в крайность, пытаясь достучаться до совести женщин. Просто ему казалось, всегда казалось, что умение быть жертвенным, щедрым и поступать так, как правильно, даже под угрозой жизни – это самый верный вариант. Однажды Капо спас его жизнь, приняв к себе на службу, хоть кандидатов на должность оруженосца самого смелого рыцаря было много. Но он выбрал этого мальчонка из бедной семьи, тощего от жизни впроголодь, слабого сопляка. Затем он ещё ни раз показывал ему то, каким щедрым бывает, будь то золотая монетка проститутке или кусок мяса собаке, что прибилась к их каравану. Но это было то самое «правильно» для него, для Кэйлана, но, казалось ли это таким же правильным для Марион и её знакомых? Может её правильность заключалась в другом, в чём-то более величественном и грандиозном. Дать золото проститутке? А может выкупить дом блудниц и сделать из него монастырь? Кэйлан внутренне просмеялся от своих умозаключений.
Казалось, жизнь проста. Ты делаешь что-то хорошее – ты получаешь что-то хорошее в ответ.
И всё же была в словах старшей спутницы правда, хоть признавать этого ему не хотелось. Он ни разу не встречался лицом к лицу с инквизицией, но получал много слухов о жестокости сына покойного императора. И всё же. Сжечь всю деревню за одну ведьму? Даже если бы она помогала этой самой деревне выжить? Это казалось ему абсурдным.
Он вновь вспомнил как отрубил руку тому безглазому мужчине из таверны. Почему он это сделал? Он мог дать четкий ответ на этот вопрос. Он считал, что спасает даму в беде. Даму, что хотели сдать этой самой, по слухам, ужасной и жестокой инквизиции. Да и сам мужчина говорил о том, что, если он до неё доберется, её сожгут на костре.
Какого это, быть сожженным заживо? Чувствовать по началу обволакивающее тепло, которое впоследствии начнет жечь тебя, от ног до макушки? Или ты сразу попадаешь в это пламя, что пожирает тебя огненными языками, заставляя издавать пугающие крики? Рассуждения эти вызывали в нем неприятный приступ тошноты, подкатывающий к горлу. Одно дело – рыцарство. Ты благороден, твои действия направлены на великую победу, после которой тебя возвысят. Ты разбираешься с негодяями, спасаешь прелестных дам. Ты никто иной как благодетель.
Но какая роль уготована ему, если он последует за ней дальше? Он будет личным палачом ведьмы, будет вершить судьбы других людей, которые станут подозревать кем она является на самом деле?
От этой мысли стало смешно и Кэйлан улыбнулся. Ну да. Личный палач ведьмы. Он, конечно, ещё не видел всех её способностей, кроме портала и запирания дверей странными заклятиями, но подозревал, что в ней скрыто больше. Гораздо больше силы и могущества. Хотя бы потому, что ведет она себя так, словно вся сила этого мира у неё в руках. И её поведение не казалось напускным, напротив. Оно пугало. Она давила парня своим авторитетом, он чувствовал исходящий от неё холод. Холод стали, холод смерти. Скольких за всю свою жизнь она загубила? И загубила ли сама или руками других, таких же как он? Марионетка. Вот как он себя ощутил. Марион. Марионетка. Словно её имя идеально подходило к тому, что вокруг она будет собирать готовых на всё крушителей и вершить зло чужими руками.
Зло. Почему-то именно это слово пришло ему на ум. Но почему? Можно ли назвать человека злым, если он опасается за свою жизнь, игнорируя жизни других? Ведь именно благодаря ей он спасся от тех громил. Но и именно благодаря ей он попал в эту ситуацию. А мальчик? Тот мальчик, что так талантливо играл на гудке в таверне. Ему она кинула медяк, хотя и придерживалась тому, что раскидывать деньги нуждающимся это “дворянские постулаты”. Или она сделала это потому, что тот был еще совсем ребенок? Мысли совсем смешались в кашу. Он не мог понять её. Не мог дать точное описание человеку, которого встретил. И это сводило с ума.
– Вот, держи, – Йеника протянула парню кружку с горячим напитком. – Быстро поставит на ноги.
– Я не хочу, спасибо, – пробурчал парень и отвернулся к стене.
Девушка тяжело выдохнула. Опускаясь, под ней тут же возник стул, подхватывая. Она закинула ногу на ногу и повторила движение, протянув кружку парню.
– Выпей, Кэйлан. Ты ослаб.
Он недоверчиво покосился на пойло в стакане. Пахло травами и, кажется, облепихой.
– Я понимаю, этот разговор приятным не назвать. Но постарайся понять нас. И её.
– Она сказала, что убьёт меня собственноручно.
– Ну, больше ста лет жизни дают о себе знать, когда тебя учит жизни какой-то мальчишка.
– Больше ста? – переспросил Кэйлан, покосившись на спутницу, что также увлеченно занималась делом.
– Я впервые встретила её, когда мне было всего сорок. И то, последние двадцать лет я помнила смутно, проводя своё время, в основном, в теле насекомого.
Парень нахмурился и принял из рук напиток. В нос ударил сладковатый запах.
– Я расскажу больше, если ты расслабишься, – улыбнулась Йена.
– Ага, в предсмертных муках…
Он посмотрел в напиток. Приятного цвета отвар призывал сделать глоток, особенно после такого долгого, изнурительного и голодного пути. Кэйлан зажмурился и отпил всего чуть-чуть. Горячая жидкость мягко опустилась в желудок, даря легкое насыщение.
– Я росла в семье обычных людей и об обладании мною каких-либо способностей было неизвестно каких-то пять лет. Позже я предсказала смерть соседскому мальчишке, вечные муки рыбаку-пьянице и страшную болезнь собственной матери. Тогда я ещё не знала о том, что все свои мысли лучше держать при себе. Из дома меня забрал какой-то монах. Честно сказать, я даже не помню, как он там появился. Просто в один день отец отдал мне кулек с хлебом, сказал, что обо мне позаботятся, и я его больше не видела.
– Мне жаль, – произнес парень, грея руки о кружку.
– Так или иначе, если бы не этот монах, который впоследствии оказался одним из самых старых и сильных магов, я бы не раскрыла свои способности. Как, собственно, и не раскрыла бы то, что рабыня из меня вышла очень даже сносная… – она горько улыбнулась. – Вряд ли ты о нем слышал, но весь магический мир, по крайней мере в те времена, проговаривал его имя шепотом. Он был известен своим… особенным подходом к изучению магии.
В разуме Кэйлана вспыхнули картины. Горы освежеванных человеческих трупов, столы, залитые кровью и какой-то едкой жидкостью, вынутые глаза, помещенные в банки, сломанные на живую конечности и исступленные, полные боли и отчаяния, крики. Мольбы о скорой смерти голосом Йены пронеслись в голове таким душераздирающим шепотом, что Кэйлан отринул, чуть не выронив отвар.
– Это…
– Таковой была моя жизнь в заточении у непобедимого Эгберта. Но, пожалуй, у него были и достойные черты. Он обладал острым, незаурядным умом, жаждал безупречности во всём и любил облепиховый чай. А его горделивость, чувство собственного величия, – она ядовито улыбнулась. – И склонность к извращенным совокуплениям… всё это его и погубило.
– Но как ты спаслась? Ты убила его?
– О нет, такое было для меня недоступно. Я Мойра из Бласо и моя способность – видеть людские судьбы. Я редко когда могу что-то в них поменять, лишь самое незначительное, но я вижу линию жизни каждого, кого встречаю на пути. Именно этим Эгберт так часто пользовался. Под пытками или специальными зельями, но я всегда говорила ему, что его ждёт. Меняла, если что-то идет не так. И страдала, сели была не в силах что-то изменить. Я предсказывала его судьбу на протяжении многих лет пока…
Она задумчиво замолкла. Кинула быстрый взгляд на Марион, которая, казалось, совсем не заинтересована в данной беседе, а затем сверкнула изумрудом глаз, приблизив лицо к парню.
– Я увидела её, – прошептала она. – Такую неистовую, хаотичную, словно сама магия соткала её из своей энергии. Такую опасную, но такую притягательную. Словно если ты станешь обладать ей, ты возьмешь в свои руки всю мощь этого мира…
Она утихла, но глаза её продолжали рассказ, сверкая нездоровым, совершенно безумным блеском. Кэйлан был готов поклясться, что эта девушка глубоко травмирована, отчего что-то в ней переломилось, заставляя медленно сходить с ума. Из-за травм, нанесенных Эгбертом, из-за предательства семьи. Что-то в ней сломано, глубоко внутри. Что-то, что уже вряд ли можно починить или исправить. Но её целителем стала Марион, хотела она этого или нет, своими действиями она сделала так, что стала единственной, в ком Мойра теперь видит смысл. Та, кому готова поклоняться. Марионетка.
Кэйлан сглотнул скопившуюся во рту слюну. Сделал глоток уже остывшего отвара. Облепиха. Видимо одно из многого, что научилась делать Мойра, будучи пленницей Эгберта.
– Как она спасла тебя?
– О, не только меня. Она спасла всех, кого он держал под замком, в виде животных или насекомых, или же просто лишая возможности сбежать. У кого-то было отсечены конечности, а из кого-то просто высасывали магию, считывая его никудышным волшебником. Не знаю уж чего именно она от него хотела, когда пришла к нам. Кажется, это был какой-то предмет… – она задумчиво уставилась в потолок. – Какой-то манускрипт или камень… Извини. – Она засмеялась, нервно перекинув косу с одного плеча на другое. – Совсем забыла… Столько лет прошло.
Кэйлан понимающе кивнул, посчитав что это время и так оставило на ней неизгладимый отпечаток. Незачем мучать девушку и заставлять её вспоминать что именно было нужно Марион от того волшебника. Да и что вообще может быть нужно одной магичке от другого мага? Волшебные зелья? Предметы, наполненные магией? Кто их знает, этих магов.
– Она пришла к нему. Увидела всех нас. Посмотрела на меня и словно сразу же поняла, что этот червь в банке – человек. А я уже тогда знала, что она изменит ход вещей. Эгберт был уничтожен. А мы выпущены на волю. Кто-то ушел, кто-то просил милости быть убитым рукой Марион, кто-то тут же решил закончить свою жизнь самостоятельно. Я была одной из немногих, кто предложил Марион службу. И то лишь потому, что у меня все еще были при себе и конечности, и магия.
– И ты стала служительницей Марион? И чем ты занималась?
– Поначалу мелочи. Узнавала информацию, искала редкие компоненты для зелий, занималась исследованиями. Жила хоть и скучную, но спокойную жизнь вдали от войны. Позже Марион попросила меня о том, чтобы я позаботилась о маленькой девочке, которую она спасла из пожара в Байрице. Так мы и познакомились с милой Энни.
Она хлопнула глазами и улыбнулась. История закончена.
– И всё?
– Да, конечно. А чего ты ожидал?
– Но если этот Эгберт был самым могущественным волшебником, то получается Марион…
– Оказалась более могущественной. Она избавилась от него и спасла нас. Как именно – спросишь у неё сам, если она, конечно, захочет об этом говорить. Я имею право поведать тебе лишь свою часть истории.
– Справедливо, – кивнул Кэйлан. – А то, что ты сказала о… предсказаниях. Ты и вправду знаешь судьбу каждого человека?
– Я могу видеть ход вещей наперед иногда в незначительных для судьбы событиях, могу менять ход вещей. Но я стараюсь не делать этого. От такого знаешь… – она покрутила пальчиком у виска и рассмеялась. – Немного рвётся разум. Знать все события и их вариации наперед – утомительно.
– И Энни это…
– Маккена, вы виделись недавно.
– О Всевышний, сколько лет назад все это происходило?
Громкий звук захлопнувшегося фолианта распугал их как детвору, и они с магичкой отпрянули друг от друга. Даже золотой лев поднял голову от такой неожиданности, но после широко зевнул и устроился обратно. Марион поднялась с кресла, устало провела рукой по лицу, снимая маску усталости, что посмела там появится. Подняла глаза на парочку и хмыкнула.
– Спелись, значит.
– Мы говорили о жизни, – улыбнулась Мойра, поднимаясь вслед. – Могу предложить вам что-нибудь?
Женщина опустила голову, закрыв лицо черной вуалью из волос. Кэйлану показалось, она о чем-то крепко задумалась. Тишина растягивалась в длинную тягучую липкость, в которую опасно угодить. Мойра тоже напряглась, впитывая напряженность Марион. Треск поленьев из камина начинал убаюкивать.
– Пожалуй, – словно очнувшись ото сна, сказала Марион, натянув улыбку. – У тебя есть купальня?
Мойра хитро улыбнулась и двинула пальчиками в сторону, выпуская наружу магию. Видимо, помимо её дара предсказания, наколдовывать различные предметы, комнаты и пищу было чем-то вроде примитивных способностей. Возможно, таким даром обладала и сама Марион, но Кэйлан понимал, что она либо не хочет тратиться впустую, либо просто любит, когда все делается для неё силами других. Второе показалось ему куда более убедительным.
Девушки прошли в наколдованную комнату и, заходя, не закрыли дверь. Кэйлан не счел это предложением присоединиться и поэтому решил занять себя медленной прогулкой по дому. Места в нем было не так много, но это не отбавляло уюта царившей здесь обстановке. Очень отдаленно это место напоминало имперские шатры на рыцарских турнирах. Не хватало лишь изумрудных флагов империи Инаария с изображенными на них кетцалями и отблесками пламени.
Он подошел к столу и пробегая глазами, зацепился взглядом за послание, написанное Марион. Аккуратно выведенные буквы сложились в текст:
«Кассиан и Каталина, мои единоверцы. Сообщаю что буду в Бласо уже в скором времени и надеюсь на встречу с вами»
Довольно любезно, подумал Кэйлан. Встреча с друзьями.
«И помните, душа всякого тела есть кровь его. Мы несокрушимы»
Парень нахмурился, перечитав слова. Дверь скрипнула и, не дав ему секунды на размышление, голову в проем высунула влажная Мойра. Мокрые рыжие волосы приклеились к лицу, щеки раскраснелись. Она закусила губу, обводя сверкающим взглядом парня, что замер у письменного стола.
– Если пойдешь со мной, не расскажу Марион чем ты ту занимался, – шепнула она с улыбкой.
Кэй быстро вернул письмо на место и торопливо подошел к девушке, ожидавшей в дверях. На её теле, прилипая к коже, покоилась тонкая сорочка, которая всё же скрывала самые интимные подробности.
– Куда? – спросил парень, пряча глаза.
– Следуй за мной, мышонок.
Она хихикнула и вошла обратно, в темный коридор, заполненный горячим паром. На секунду Кэйлан испугался и готов был выбежать обратно в зал, пусть лучше на него обрушится вся ярость Марион. Но мгновением позже, он увидел тонкую полоску света, протекающую из другой двери. Оттуда раздавалась тихая мелодия, звучащая приятным женским голосом. Словно журчание ручейка, мелодия с глубиной в голосе повествовала о закатном солнце, что освещало краснотой белоснежные крылья птицы, что пыталась добраться до дома. Где был её дом она не знала сама, ей просто хотелось оказаться там, где она чувствовала себя лучше всего, пока в полете на её хрупкой пернатой груди расплывалось красное пятнышко крови, сливаясь с закатом.
Тоска в душе больно пропульсировала. Заметив изменение в его настроении, из тьмы вышла Мойра, полоска света упала на её лицо, освещая изумруды глаз.
– Переодевайся, – улыбнулась она, указывая на стену, увешанную крючками. Там уже висела одежда женщин, а рядом пустовал еще один, пустой крючок. – У неё прекрасный репертуар песен. Но её редко можно услышать.
Кэйлан кивнул и принялся снимать верхнюю одежду. Пахла она на удивление не так плохо, как он предполагал. Все-таки находясь в пути много дней, не имея возможности принять ванну или хотя бы посетить общественные термы, оказалось для него более чем противным. Даже путешествую с Капо, они всегда находили время привести себя в порядок. В крайнем случае, если прогулка по лесам затягивалась, они могли искупаться в озере.
Оставшись в одних портянках, он повернулся в сторону ожидающей его Мойры. Она посмеялась над его смущенным видом и протянула большое полотенце, указав на пояс.
– Что? Нет. Я не буду раздеваться полностью, – громким шепотом запротестовал парень. Песня резко оборвалась.
– Чтобы постирать твои вещи, мне нужно, чтобы они все были сняты с тебя. Сложи их около своей одежды и закрепи ткань на бедрах. Буду ждать тебя в купальне, – Мойра дала указания парню и поспешила вернуться к подруге.
Дверь скрипнула, вызывая в парне дрожь. Остаться наедине с двумя женщинами казалось ему более чем волнующей идеей. Хотя он и понимал, что его там точно не будут рассматривать как главный интерес. Им было хорошо вдвоем, у них был общий язык, они могли тихо делиться друг с другом секретами и вспоминать былые времена. А что он? Будет тихо сидеть в углу и поглощать истории жизни других людей, то страшась этих историй, то удивляясь им. Он был не интересен для таких как они. Ни в каком плане.
Он полагал, что такие женщины любят мужчин сильных, высоких и крепких. Взрослых и опытных, как они сами. Что им делать с мальчишкой, бывшим оруженосцем? Только смеяться над ним, да поучать жизни.
Он потер уставшие глаза. Спустил портки и, быстро схватив ткань, словно за ним подглядывали, обвязал её на поясе. Потоптавшись на месте, сделал шаг к двери.
– Не горю желанием возвращаться в Бласо, – тихо прозвучал голос Марион.
– Там потрясающий сад с экзотическими растениями.
– Если бы я ехала туда отдыхать.
– А что для тебя отдых? Ты не очень похожа на любительницу сидеть в уютном замке у очага, писать новые законы, вести службы в церкви и воспитывать имперских чад.
Марион рассмеялась. Кэйлан, ощутив, что это удобный момент для его появления, открыл дверь и зашел в наполненную паром комнату. Жар ударил в нос.
– Долго же ты ждал, – произнесла черноволосая спутница, похлопав по деревянной скамье.
Женщины сидели на возвышении. Он поднялся по ступенькам к ним и занял место чуть поодаль, закрывая голую грудь руками.
– Не хотел мешать, – улыбнулся Кэй, поправляя прилипшие ко лбу кудри.
– Ты не помешал, – высказала Мойра и соскочила со скамьи. Спустилась вниз и набрав черпак воды из деревянной бадьи, выплеснула её на раскаленные камни. Сильно зашипев, они выпустили ещё больше пара. Видимость в комнате заметно поубавилась.
