Тень и кость

– Так я – пленница Дарклинга? – Ты под его защитой. – В чем разница? Выражение лица Ивана было невозможно прочитать. – Молись, чтобы никогда не узнать.

Мои ноги подкосились, и Дарклинг поймал меня, прижимая к своему телу одной удивительно сильной рукой.

Женя уникальна, – ответил он, поглядывая на меня. – Как и мы. Я проигнорировала небольшую внутреннюю радость от того, как он сказал «мы».

Какой милой сцене мы невольно стали свидетелями, – рассмеялся тот. – Ты уже рассказала ему, Алина? Знает ли этот мальчишка, с какой прытью ты готова была мне отдаться? Ты рассказала ему о том, что я показал тебе в темноте?

– Черный, – прошептала Женя. Его цвет. Что бы это значило? – Смотри! – ахнула она. Вырез мантии был пронизан черной бархатной лентой, с которой свисал маленький золотой кулон: солнце в затмении, символ Дарклинга. Я прикусила губу. На этот раз он решил выделить меня из толпы, и я ничего не могла с этим поделать. Я почувствовала легкую обиду, но она быстро сменилась радостью. Интересно, он выбрал для меня этот цвет после ночи у озера или раньше?

Алина, если я скажу, что все равно верю, что мы найдем оленя, ты посчитаешь меня сумасшедшим? – Какая тебе разница, что я думаю? Он выглядел искренне озадаченным. – Не знаю. Но мне не все равно. А затем он поцеловал меня. Это было так неожиданно, что у меня едва хватило времени среагировать. Только что я смотрела в его сланцевые глаза, а в следующую секунду его губы уже были прижаты к моим. Я ощутила знакомое чувство уверенности, растекающееся по телу, запевшему от внезапного жара; мое сердце заплясало в быстром танце. Затем, так же внезапно, он отпрянул. Дарклинг выглядел таким же удивленным, как и я.

Дарклинг поднял вторую руку к моему лицу и поцеловал меня мягко, нежно, и хоть все во мне взбунтовалось, я позволила ему это сделать. Я ненавидела его. Я боялась его. Но меня все равно привлекала его сила, и я не могла воспрепятствовать голодному рвению своего предательского сердца.

Открыв глаза, я обнаружила, что он смотрит на меня. Его лицо было в паре сантиметров от моего, достаточно близко, чтобы я почувствовала тепло его дыхания. Я убрала руки с его щетинистых щек, внезапно смутившись нашей близости. Он смотрел на меня еще несколько секунд, а затем резко встал и ушел в темноту.

Сейчас мрак ничего для меня не значил, а смерть казалась подарком судьбы.

К моему ужасу, он встал и пересел ко мне, предлагая флягу. Я колебалась, но все же сделала глоток, морщась от вкуса. Мне никогда не нравился квас, но учителя в Керамзине пили его, как воду.