Read the book: «Самогон и шпаргалки. Записки школьного учителя», page 7

Font:

Куна Копзон

Мишель, добрый вечер. Сегодня познакомлю тебя с Куной Давидовичем Копзон. Это мой дед. Жизнь сложилась так, что мы жили далеко друг от друга и я ни разу в жизни с ним не встречался. Первый раз я приехал в Киев через пару месяцев после его кончины. По рассказам знаю, что он участвовал в русско-японской войне 1905 года и воевал в чине младшего офицера, что для еврея в то время было большой редкостью. На этой войне он потерял ногу.

Дедушка – Копзон Куна Давидович (1883–22 января 1962 г.)

У него было четверо сыновей, старшим из кото рых был мой отец. Знаю, что Куна был очень волевым, сильным человеком. Мой отец писал ему письма на идиш. К портрету нашего прародителя Куны могу добавить, что родом он из Одесской области. Родился в еврейской семье, соблюдавшей традицию. Во времена нэпа владел маслобойней и успел вовремя передать её государству, которое назначило его её директором. От религии он отошёл и вернулся к ней в последние годы своей жизни.

Бабушка – Копзон Фрима Пинхасовна (1890–25 января 1962 г.)

И ещё. В его жизни была потрясающая любовь. Это его жена-красавица Фрима. Они не могли жить друг без друга. Она ушла из жизни через три дня после него.

Павел и Илья

В начале письма хочу сказать тебе спасибо за то, что благодаря тебе я начал эту хронику. Всё глубже проникая в историю нашей семьи, я сам узнаю много нового и интересного. Сегодня хочу написать о братьях отца, которых я никогда не видел, но много о них слышал.

Мой отец, твой прадед, родился в 1908 году. Вторым ребёнком в семье был Павел. Не знаю точно год его рождения, но, судя по всему, скорее всего, это 1910 год. Как и мой отец, учился в хедере. Жили они в то время в местечке Окна одесской области. Большинство населения этого городка составляли евреи. Вокруг было много русских деревень. Одной из любимых забав у их жителей была «бей жидов». Хорошо приняв на грудь, они собирались в толпу, и эта толпа шла в еврейские кварталы. И тут на сцене появлялся Павлик, обладавший огромной физической силой, с оглоблей в руках. При виде его у нападавших пропадало настроение идти в бой, и после небольшой перебранки, а иногда и взбучки, они предпочитали ретироваться. Я, конечно, не был свидетелем этих сцен, но рассказываю это так, как слышал сам.

После окончания школы он решил быть военным и поступил в военное училище, которое успешно закончил и был направлен на одну из западных пограничных заставь, где и прослужил до начала войны. Павел был женат на русской женщине, которую звали Шура. У него было двое детей. Судьба Павла до сих пор неизвестна. По документам он пропал без вести. Понятно, что он принял на своей заставе первый удар фашистских войск. Есть семейное предание о его судьбе, которое я расскажу позже. Оно связано с судьбой ещё одного моего дяди. Могу только сказать, что его вдова Шура пережила войну и жила в Киеве. Также остались в живых его двое детей. Связи с ними у меня, к сожалению, нет.

Третьим сыном Куны был Илья. Это самая закрытая в семье фигура, поэтому и сведений о нем меньше, чем о других. Илья был очень красив, очень образован и очень засекречен.

После службы в армии он закончил университет по специальности «геология» и на несколько лет уехал на Дальний Восток. В это время Советский Союз очень нуждался в деньгах, а найти их было очень трудно. Одним из способов была золотодобыча. Она шла под надзором НКВД, и знать об этом могло очень не много людей. Именно тогда были открыты огромные запасы золота на реке Колыме. У меня по этому поводу могут существовать только догадки. Но я думаю, что Илья занимался именно этим. Я ничего не знаю о его семье и детях. Возможно, что семьи у него не было.

В начале 1941 года Илья был вызван в Киев. Начало войны застало его именно там. Фронт стремительно приближался к Киеву, и командование Красной Армии приняло решение взорвать Крещатик – центральную и самую красивую улицу города. Илья с его навыками был задействован в подготовке этого взрыва, который в итоге уничтожил массу стратегических сооружений и огромное количество гитлеровцев. Правда, не всё здесь было гладко. Жертвами зачастую становились и мирные граждане. Согласно семейной легенде, он был членом одного из этих отрядов, которые продолжали диверсионную деятельность и после занятия гитлеровцами Киева. Немцы напали на след этого отряда, и отряд был уничтожен. Выживших направляли в лагеря. Там и встретились два брата – Илья и Павел. Они организовали побег, но погибли его осуществляя.

Это легенда. Я не очень верю в неё, так как евреев в лагерях военнопленных расстреливали сразу. А то, что они евреи, можно было легко узнать, так как в возрасте 7 дней они были подвергнуты определённой операции. Хотя легенда красивая и вполне правдоподобная. По официальной версии Илья, как и Павел, пропал без вести. Это вся информация, которая есть у меня о моем дяде Илье.

Дядя Сёма

Дядя Сёма, Шимон Элкунович Копзон 1925 года рождения, младший из сыновей Куны. Значительно младше своих братьев. В начале войны ему было 16. Призыву он не подлежал, так как имел очень плохое зрение. Во время войны вместе с родителями и Идой Исаевной, первой женой моего отца и её детьми, жил в Янге Юле.

В 1945 году женился на необыкновенно красивой женщине, которую мы все знали как тётю Сарру. У них родился сын, получивший имя Иосиф. Жили они в Киеве, недалеко от родителей. Первый раз я увидел дядю Сёму, когда мне было 5 лет. Он вошёл в наш дом, и началось волшебство. Глаза за огромными линзами изучали тепло, и мы с младшим братом сразу поняли, что к нам приехал волшебник. Мы просто влюбились в него и везде сопровождали, как хвостики. Он баловал нас как никто другой, но мы, будучи ещё совсем маленькими, почувствовали силу, исходящую от него. Не физическую, а силу духа. Мы очень любили его. Он довольно часто бывал в Москве по работе.

Кстати, именно тогда, в первый раз, он приехал не один, а с сыном. И с этих пор до нашего времени мы несём нашу дружбу. Особенно близки мы стали после того, как дядя Сёма достал Иосифу и мне путёвки в лагерь труда и отдыха для юношей и девушек. Нам было по 16 лет, и мы с головой окунулись в мир романтики, приключений, юношеских увлечений. Но это отдельный рассказ. А я возвращаюсь к дяде Сёме. Он не занимал никаких особых ответственных постов, не совершал никаких особых героически поступков, но он был одной из самых сильных и запоминающихся личностей, которые встретились мне на жизненном пути. Его мнение было для нас бес спорным. Доброта сочеталась в нем с жесткостью и принципиальностью. Он был настоящим. Во всем.

В 1990 году он вместе с семьёй переехал на постоянное жительство в Израиль. Это далось ему нелегко, но постепенно он привык. У него появились друзья, с которыми он с удовольствием общался на идиш. Израиль продлил ему жизнь. Дядя Сёма тяжело болел. У него была та же болезнь, что и у Иосифа. Его здесь поддерживали очень хорошо. Кстати, Иосиф, твой дедушка, всегда относился к Семену тепло и приезжая в Хайфу всегда приглашал его на свой концерт и иногда бывал у него в гостях.

Давид Кунович Кабзон

Ну вот и пришло время рассказать подробнее о человеке, который был отцом Иосифа, твоего дедушки, и моим отцом. Давид Кунович Кабзон (Копзон) был старшим сыном Куны Давидовича и по еврейской традиции получил имя своего деда. Как я уже рассказывал, он рос в религиозной семье, окончил начальную еврейскую школу – хедер и продолжил образование в светской школе. Подробности мне неизвестны, но могу сказать, что отец был очень грамотным человеком и прекрасно писал и на русском, и на идиш.

Работать он начал очень рано. С 14 лет сам зарабатывал себе на жизнь. Судя по всему, был увлечён коммунистической идеей и в возрасте 21 года вступил в партию. Обладая хорошими организаторскими способностями и по своей природе будучи очень строгим человеком, довольно быстро сделал карьеру и начал работать на достаточно высоких административных постах. Женился он в возрасте 21 года на твоей прабабушке Иде. Я думаю, тебе известно, что перед войной семья жила во Львове.

Сразу же после начала войны было принято решение срочно эвакуировать алюминиевый комбинат, на котором работал отец. Он получал бронь, то есть освобождение от воинской обязанности, и вместе с заводом должен был уехать на Урал. Без членов семьи. Ида Исаевна, его первая жена, срочно выехала с детьми в Киев. Там она смогла очень быстро и чётко эвакуировать всю семью. В том числе и Куну, и Фриму, и Семёна. Таким образом она спасла их от смерти в Бабьем Яре. Низкий поклон ей и огромная благодарность за этот подвиг.

Отец подал заявление о том, чтобы с него сняли бронь и отправили на фронт. В 1943 году он был направлен в танковый корпус в танковый десант. Это пехота, которая на броне танка врывалась в расположение врага. Что там с ним случилось, я уже писал.

После ранения и контузии он вновь оказался в городе Краснотурьинск, куда был в своё время эвакуирован вместе с заводом. Там в 1945 году он встретил мою маму. Там же родился и я.

Давид Кунович Копзон (Кабзон)

В 1946 году семья переехала в Москву, откуда в своё время была эвакуирована моя мама. В 1947 году родился ещё один сын, Михаил, мой младший брат. Между моими родителями были трогательные отношения, которые являлись примером для нас. Отец работал на различных административных постах, в том числе и на посту директора шиноремонтного завода. Прекрасно справлялся со своими обязанностями и пользовался заслуженным уважением. Но, к сожалению, полученные на войне ранение и контузия давали себя знать, и несколько лет он не мог работать, получал пенсию по инвалидности. С самого рождения мы знали, что у нас есть три брата, которых он очень любил и много рассказывал о них. И еще нам нравилось его бесстрашие. Будучи уже пожилым и не очень здоровым человеком, вступился за женщину в нашем подъезде. Хорошо, что мы с братом были дома и помогли ему выйти из этой ситуации. Отец прожил интересную жизнь, всегда оставался честным и порядочным человеком. Скончался он в возрасте 81 года. Мы помним и любим тебя, Давид Кабзон.

Даниил Михайлович Айзенштат

Хочу рассказать ещё об одном человеке, который сыграл огромную роль в моей жизни и был первым из тех, кто познакомил меня с еврейской традицией и положил начало моему осознанию принадлежности к великому народу.

Родился он на рубеже XIX и XX веков в большой еврейской семье, в которой был тринадцатым ребёнком. Семья была не из богатых, и с раннего детства он научился зарабатывать на жизнь, используя свои уникальные способности. Учась в хедере, он лучше всех, в том числе и учителя, решал арифметические задачи, среди которых были очень трудные. В те времена в начальной школе решали задачи только при помощи логики и рассуждений. Никакой алгебры, никаких уравнений. Решив задачу, он продавал своё решение за копейку, которой хватало, чтобы купить «два баранка». Это его выражение. Родным языком был идиш, и у него на всю жизнь сохранился акцент. Ему ничего не стоило перемножить в уме пятизначные числа. В те времена, когда мы с ним были уже знакомы, я был свидетелем того, как все, кому что-то нужно было посчитать, обращались к нему за помощью, и он мгновенно всё просчитывал без всякой бумаги.

Образование он получить не смог. Четыре класса хедера – это всё. Но благодаря своим способностям продвинулся до мастера цеха на одном из крупнейших заводов того времени – автозаводе им. Сталина, который в дальнейшем был переименован в автозавод им. Лихачева – первого директора этого завода.

Герой моего рассказа к тому времени женился и растил двух дочерей. Его жена была домохозяйкой, и он зарабатывал на содержание семьи. Помимо зарплаты, каждый месяц получал премию за рационализаторское предложение. Каждый месяц новое. Мне кажется, что если бы он сразу предложил всё что мог, то производство пошло бы по другому пути. Но тогда бы он не смог получать премии каждый месяц. Лихачев неоднократно при всех выражал ему благодарность.

И наконец, он ни на один день не отступился от еврейской традиции. Конечно, соблюдать субботу и кашрут в Советском Союзе было нелегко, но он старался сделать всё возможное, чтобы оставаться правоверным евреем.

Уйдя на пенсию в возрасте 60 лет, он полностью посвятил себя служению еврейской традиции. Он начал свою деятельность на еврейском кладбище в посёлке Салтыковка недалеко от Москвы. В начале шестидесятых оно было неухоженным и очень маленьким. Благодаря его стараниями кладбище стало одним из лучших и престижных в Ближнем Подмосковье. Сам он похоронен на этом кладбище. До самых последних дней жизни он заботился о семье, которая всегда была у него на первом месте.

Звали его Даниил Михайлович Айзенштат. Я познакомился с ним в 1968 году, когда у меня завязался серьёзный роман с его дочкой. Однажды она спросила у меня, не хочу ли я побывать на празднике Пейсах в их семье. Я понятия не имел об этом празднике. Знал, что есть пасха, куличи, крашенные яйца. И надо говорить «Христос воскрес!» и «Воистину воскрес!»

Оказавшись на этом празднике в семье моей любимой, я впервые приобщился к еврейскому народу. Сначала было забавно, как в какой-то сказке. А потом постепенно захватывало и становилось своим, близким. Нельзя сказать, что я приблизился к религии. Но я узнал многое об истории народа, его праздниках и, как говорил об этом выше, осознал себя евреем.

Спустя некоторое время я опять появился в этом доме, но по другой причине. Я пришёл просить руки его дочери. Даниил Михайлович посмотрел на меня и сказал: «Ты учитель математики. Вот и реши задачу». И даёт труднейшую арифметическую задачу. Этот неожиданный экзамен оказался одним из самых трудных в моей жизни. Собрав всего себя в кулак через 30 секунд дал правильный ответ. Я прошёл это испытание и получил в жены самую прекрасную женщину, с которой мы живём вместе уже почти 52 года. Наш брак был совершён под купой.

А традиции в нашей семье сохраняет мой младший сын, который родился уже после смерти своего деда и унаследовал от него не только имя, но и еврейскую традицию.

Мишка

Вот я и созрел. Скоро два года, как не стало моего младшего брата, братишки, с которым были не разлей вода в детстве, который был моим хвостиком и нуждался в моей защите. Который не любил выносить ведро на далёкую помойку, потому что путь к ней лежал через двор, с которым наш двор был не в очень тёплых отношениях. Поэтому умел делать так, чтобы я занимался этим делом. Который был прикрыт моим щитом самого сильного мальчишки в школе.

Я таскал его всюду с собой. Он был знаком со всеми моими друзьями и одноклассниками. Но наступил момент, когда я почувствовал, что он все меньше и меньше нуждается в моей опеке. У него появились собственные друзья. В тот период всё сильнее и сильнее проявлялись его человеческие качества. Верный в дружбе, совершенно бескорыстный, очень открытый, способный совершить поступок, совершенно не задумываясь о последствиях. Взрывной, весёлый, с необыкновенным обаянием. Его обожали все. Я взял его однажды с собой на встречу Нового года со своими одноклассниками. Они помнят его до сих пор. Он пытался повторить мою дорогу, пошёл в секцию борьбы, но через месяц бросил. Вслед за мной поступил в педагогический институт, но проучился там всего один семестр. Правда, оставил о себе такую память своими необыкновенными актёрскими способностями, которые он проявил в матфаковском капустнике, что спустя 37 лет, на пятидесятилетии капустника, его вспоминали добрым словом. К учёбе был очень способным. Но занимался только тем, что ему нравилось.

Были, конечно, и некоторые вещи, которые меня расстраивали. У него рано проявилось пристрастие к вину. И, к сожалению, наступил момент, когда эта тяга стала достаточно сильной. Выпив, становился непредсказуемым, и мне иногда с трудом удавалось удержать его от нелепых и опасных поступков. Мы продолжали дружить, но, естественно, стали потихоньку отходить друг от друга.

Мишка поступил в институт лёгкой промышленности, и здесь его способности раскрылись по-настоящему. Он оказался прекрасным проектировщиком. Даже написал книгу, которая до сих пор востребована. Обладая огромным обаянием, пользовался успехом у слабого пола. Умел и гульнуть хорошо, и поработать хорошо. Я работал в школе, он проектировал предприятия лёгкой промышленности и был нарасхват. Часто бывал в командировках, где его хорошо угощали, а он не отказывался. Постепенно начал спиваться, оставаясь при этом добрым и щедрым. Когда случились чернобыльские события, он, ни секунды не раздумывая, принял у себя семью дяди Сёмы из Киева. Он мог забыть отдать долг, но никогда не мог совершить подлость.

В эти годы каждый шёл своей дорогой. Его дорога привела ко второму браку, в котором он был счастлив. В начале 90-х его понесло. Он основал туристическую фирму, которая занималась организацией круизов. Влез в долги, в том числе и у Иосифа занял сумму 10000$, что по тем временам было немало. Вёл роскошный образ жизни, ездил по миру и в конце концов обанкротился, оставив пассажиров на борту лайнера. Ему пришлось скрыться от кредиторов. Вместе с женой они жили в небольшой деревеньке недалеко от Серпухова. Он стал вести сельский образ жизни. На этом этапе он стал совершенно другим человеком, довольствовался немногим и помогал всем, чем мог, тем, кто в этом нуждался. Почти перестал пить. Бесплатно занимался с детьми соседей, помогая им осилить школьную программу. И начал писать замечательные басни и сказки в стихах для детей, которые называл «сказки дедушки Миши». После кончины жены оказался без собственной жилплощади и жил у своей дочки.

В 2018 году переехал на постоянное место жительства в Израиль, к своему сыну Виктору, с которым вместе воспитывал его чудную дочурку. К этому времени он был тяжело болен. У него обнаружили рак лёгких. Он получил за свои стихи премию Анны Ахматовой, был приглашён в Москву на вручение этой премии, но не успел.