Бороться за жизнь до конца! Боевик

Определить, кто передо мной, мужчина или женщина, для меня не составило большого труда. В школе нас долго и тщательно учили определять пол любого живого существа по чуть заметным признакам: одежде, манере разговора, расцветке шкуры и сотням других признаков. Нам говорили – «В своей работе вы можете встретиться с любыми разумными гуманоидами мужского и женского пола, и к каждому из них должен быть свой подход – с мужским полом разговаривайте уверенно и конкретно ставьте вопрос, а вот с женщинами…, с ними разговаривайте мягко, вкрадчиво, как бы обволакивая…». Я воспользовался полученными в школе знаниями, чтобы определить, кто передо мной и, кажется, не ошибся.

Несколько минут мы находились под пристальными, изучающими взглядами четверых. Затем, мужчина, сидящий справа от женщины, глядя на меня, что-то проговорил. Пришлось напрячь память, и быстро вспомнить чему нас обучали в школе. Но, по-видимому, он догадался по моему лицу, что я не понял его вопроса и пытаюсь разобраться, на каком языке он задан. Тогда он повторил его уже на межгалактическом разговорном языке – «Кто вы и откуда?».

В голове заскакали мысли: а, вдруг, он знает, что меня разыскивают килеры и захочет выдать меня? Говорить правду или нет? А, что будет, если я скажу правду, а… если солгать?

Но с ответом меня опередила Гвен.

Она сказала, что мы недавно поженились, то есть, вступили в брак, и это наше свадебное путешествие. Попали мы сюда случайно…, из-за скандала учиненного мужем (она возмущённо указала пальцем на меня), то есть, мной, на корабле. Нас высадили на первой же попавшейся на пути планете, и теперь она жалеет, что согласилась стать моей женой!

А в доказательство своего возмущения она, повернувшись ко мне, влепила звонкую оплеуху.

От такого «нахальства» с её стороны, я вначале даже онемел, а придя в себя, пробормотал: «Ну, Гвен, ну, подожди! Я тебе эту, незаслуженную мной пощёчину, верну, „Отольются кошке мышкины слёзки!“».

Я даже не думал, что моя перепалка с Гвен окажет благотворное влияние на наше положение среди допрашивающих нас, во всяком случае, на первых порах. Четверо мужчин, в их число, конечно, входил и я, нахмурились, а в глазах женщины промелькнуло торжество победы – победы женщины над мужчиной.

Но наше улучшившееся положение продлилось не долго. Мужчины перевели пристальные взгляды на мою спутницу и…, кровь моя закипела. Даже в обтрепавшемся комбинезоне, Гвен выглядела очень даже соблазнительно. Воцарилось недолгое молчание.

– Вы сказали, у вас свадебное путешествие, но посмотрите на себя и на своего мужа, – прозвучал в тишине, с ноткой явного недоверия, голос женщины, – глядя на одежду вашего мужа, вернее, на то, что от неё осталось, я склонна поверить, а вот ваа-шаа…

– Простите, мадам, – перебила её Гвен, – именно из-за моей, как Вы правильно заметили, одежды мой муж и поскандалил. – Я примеряла комбинезон, мы по профессии оба археологи и, именно в этот момент, не попросив разрешения, в каюту вошёл второй помощник командира корабля, а я, как вы понимаете, в «неглиже». Он стал откровенно пялиться на меня…, муж…. Ну, вы, – обратилась она к мужчинам, – меня понимаете, не сдержался…, иии…

Она, так красочно описала эпизод, и так мило ещё больше позеленела, что, не знай я настоящую причину нашего появления на планете, обязательно бы поверил ей.

И, на наше счастье, умудрённые жизненным опытом старейшины, поймались на её «правдивое» описание событий предшествующих нашему появлению у них.

Они ей поверили!

Лишь женщина, как-то скептически поджала губы, но что она могла противопоставить молодости, красоте и…, красноречию?

– Можете поселиться у нас в городе. Вас проводят в жилое помещение, – услышал я скрипучий, как звук от колеса не смазанной восточной арбы, голос ещё одного мужчины. – А, пока, подождите за дверью.

Я вздохнул с облегчением, кажется, сегодня нами не будут ужинать. Ну, Гвен…, ох, доберусь я до тебя, ох доберусь, смотри-ка ты, вздумала флиртовать и глазки строить! И, когда мы вышли в коридор я, не сдержав справедливого негодования, прошептал:

– Ты бы поменьше глазки строила, дурёха! – упрекнул я ветреницу, – а то, ненароком съедят первой.

– Фуу, Джонатан, я же говорила тебе – они не людоеды…

– Подождём. Если доживём…, тогда и увидим…

– Джо, ты случаем, не ревнуешь? – и её глаза озорно блеснули.

– Вот ещё. Чего бы это я стал ревновать? – буркнул я.

– Ревнуешь, ревнуешь, я же вижу…

Не дав разгореться «семейному» скандалу, открылась дверь, из комнаты вышел мужчина, заговоривший с нами первым при «знакомстве».

– Пойдёмте, я покажу, где вы будете жить.

* * *

Поднявшись на лифте до шестого этажа, мы двинулись по коридору за проводником.

Во время всего нашего пути он не проронил ни слова. Он, или молчаливо стоял в лифте или, также молчаливо, шёл по коридору, и лицо его ничего не выражало, кроме холодного равнодушия.

Гвен попыталась было задать ему какой-то вопрос, но он не ответил, он только посмотрел на неё и, показав рукой на дверь без таблички и без номера, остановился.

– Заходите, – произнёс он лаконично.

Дверь, как по мановению волшебной палочки, отворилась, мы вошли в освещённую зеленоватым светом комнату, а затем, я услышал, как дверь за моей спиной закрылась, и раздался негромкий щелчок запора.

– Что это…, почему? – испуганно воскликнула Гвен.

Она попыталась открыть дверь, и даже толкнула её плечом, но усилия её оказались тщетными. Дверь не открылась. Мы оказались запертыми в помещении.

– Джо, почему нас заперли, что им нужно от нас?! – голосок Гвен задрожал.

– Не знаю. Давай сначала осмотримся, а потом…, посидим, подумаем.

– Но, Джо, что они хотят от нас?!

В её голосе явно сквозили испуг и истерические нотки.

Приложив палец к губам, я жестом попросил Гвен не выяснять отношений вслух и, что надо помалкивать, а приблизив губы к её прекрасному ушку, прошептал: «Дорогая, потом поговорим. – Быть может, нас подслушивают и даже… наблюдают за нами».

– Ноо…

– Гвен!!!

* * *

Нам предоставили «апартаменты» из двух комнат и ванной. На уложенных мозаичной плиткой полах в беспорядке были раскиданы несколько шкур каких-то неизвестных мне зверей или местных животных, а в спальной комнате, я почему-то решил, что это спальная комната, посредине, возвышалось сооружение похожее на кровать, только без спинки и подголовника.

Вот как они живут, ещё раз окинув взглядом нищенскую обстановку помещения, огорчился я, и взглянул на Гвен? Любопытно, какое впечатление окружающее «богатство» её соотечественников произвело на неё? Но она молчала и только окидывала настороженно-любопытным взглядом предоставленные нам для проживания «хоромы».

Мы сегодня побывали в двух помещениях: в одном – при «официальном» приёме, и вот в этом, втором, куда нас привели и заперли. И, что же мы увидели? А увидели мы совершенно голые стены, несколько шкур на полу, да жёсткие возвышения – непонятно для чего предназначенные – то ли для сидения, то ли для сна.

Неужели здешний народ так обнищал, что у них вообще ничего не сохранилось из мебели, или… это сознательная, хитрая показуха – мол, смотрите, у нас брать нечего, мы бедны как церковные мыши…, или… мы всё же в тюрьме, под замком?

– Гвен, что ты на это скажешь? – повёл я рукой вокруг.

– Даже не знаю, что тебе ответить. Я не меньше тебя удивлена происходящим и, никак не пойму, почему нас заперли. – Мы пленники, что ли?

Чтобы успокоить её, я равнодушно, хотя внутри меня всё волновалось, ответил: «Что ты, просто они решили предостеречь нас от неприятностей. Или… чтобы мы „случайно“, не заблудились в их коридорах».

– Каких неприятностей, Джонатан?! Каких?!

– Представь, нас одолело любопытство, мы вышли из помещения… – Не зная расположения подземного города, мы заблудились…

– Джо, ты сам-то веришь в то, что говоришь?

Конечно, я не верил. Но я, как мужчина и защитник, должен был так говорить. Если бы я так не говорил, то кто знает, что было бы потом? Может истерика со слезами, а может, что и похуже… допустим – потеря сознания…, обморок. Кто их, этих женщин, поймёт?

Глава пятая

Давным-давно животные и человек нуждались друг в друге для того, чтобы выжить в диком и враждебном мире, который был для них одинаково суров. Их содружество было долговременным и плодотворным. Но, постепенно, они потеряли чувство дружбы и доверия друг к другу…, по разным, конечно, причинам…

И вот, мы теперь стремимся покровительствовать животным, сдерживать и ограничивать их способности, сравнивать их физические качества, ум, саму жизнь, с нашим новым «высокопоставленным» положением. Но животные живут в особом мире, мире, который совершенно отличается от нашего мира, и этот мир древнее нашего на много миллионов лет.

Передо мной, словно на жидкокристаллическом экране, мелькали картины миров заселенных чудовищами. Они окружали меня со всех сторон и я, пытаясь спасти свою жизнь, обращался к ним с просьбой вспомнить нашу былую дружбу, но в ответ лишь слышал – «А ты, помнишь?!»

И за этим вопросом следовало перечисление множества предательств, унижений и обид, нанесённых человеком их предкам…

Проснулся я весь в поту и с учащённым сердцебиением. Ночь или день…, день или ночь сейчас?

В помещении всё также мерцал зеленоватый свет, и в этом свете лицо спящей рядом со мной Гвен, казалось, сливалось с освещением.

Она спала свернувшись комочком словно кошечка, и была так трогательно-беззащитна, что, казалось, она хотела стать совсем маленькой. Хотела стать менее заметной для кого-то или, может быть, она забилась в потаённый уголок и хочет, чтобы её не нашли…?

Джонатан, прошептали её губы во сне, помоги мне…, и вновь установилась тишина.

Ей сниться что-то неприятное, подумал я. Разбудить, или пусть всё же спит?

Не придя ни к какому решению, я вновь провалился в сон.

* * *

Во второй раз проснулся я с гудящей головой и не сразу сообразил, где я. В моём сознании сплелись в клубок ночные сновидения и действительность, и мне необходимо было время, чтобы разобраться во всём этом. Гвен лежала рядом со мной с открытыми глазами, по ней было видно, что она давно не спит и что-то тревожит её.

– Гвен!

– Да, дорогой.

– Как ты себя чувствуешь? Ты звала меня во сне, тебе приснился дурной сон?

– Джонатан, у меня такое состояние, будто я опилась какого-то дурмана и меня покачивает, как на волнах… – А… ты? Как ты себя чувствуешь?

– Паршиво, если не сказать по-другому.

После её вопроса у меня в мозгу, казалось, открылась форточка, и в неё словно свежий ветерок подул: ко мне пришло понимание происходящего с нами – теперь мне было понятно наше состояние, и откуда такие сны.

Не иначе, как в пищу нам что-то подмешали и я не ошибусь, если скажу, над нашим мозгом проводили какие-то манипуляции, решил я.

Значит…, это значит…, во вчерашний «убедительный» рассказ Гвен о нашем появлении на планете кто-то не поверил, и решил проверить её занимательное повествование при помощи приборов или ещё каким-то другим, непонятным для меня, способом. И этот кто-то, я попытался вспомнить выражение лиц наших экзаменаторов….

Да! – женщина, скептически поджавшая губы. Это её работа! Это она лазила в наш мозг, пришёл я к заключению. Вот тебе и отсталые аборигены, вот тебе и разрушенный город!

Надо быть очень и очень осторожными и попытаться выяснить, с кем мы, на самом деле, имеем дело. Иначе эти – высокоразвитые, владеющие современными технологиями, «никому не причиняющие вреда аборигены», действительно сожрут нас и, чего уж тут греха таить, не подавятся. Ах, Гвен! Гвен, сними шоры с глаз своих и присмотрись хорошенько к своим соплеменникам…

Но ничего этого я ей не сказал. К чему девочке лишние тревоги, решил я… Она так рада, что нашла своих соплеменников. Буду действовать самостоятельно… по возможности, конечно.

– Гвен, как ты считаешь, мы можем подняться наверх и ознакомиться с городом?

Собственно, «подняться наверх» я предложил ей с одной целью, поговорить без посторонних, подслушивающих нас ушей, и обсудить план наших дальнейших действий, потому что…, потому что я не доверял местным жителям.

– Почему нет? – задумчиво произнесла она. Такого запрета я не слышала. Вот позавтракаем и пойдём.

– Кхм-м, пойдём?.. Ааа, что дверь заперта ты, случайно, не забыла?

Ой! Совсем забыла. Но ты, Джонатан, не беспокойся, я мигом с ними справлюсь… это не проблема. Через полчаса после утренних процедур и скромного завтрака (мы всё же рискнули поесть), она начала производить только ей понятные манипуляции с дверью. Я с любопытством наблюдал, как она, казалось, обнюхала дверь, но я-то понимал, просто она рассматривала её. Затем, начала делать какие-то пассы над ней и…, вдруг что- то щёлкнуло в двери, и она приоткрылась.

Удивлению моему не было предела!

– Гвен, как ты это сделала? – прошептал я.

– Потом Джо, потом. Придёт время, я тебе всё объясню.

Стараясь производить как можно меньше шума, мы быстренько направились к «лифту».

Нам повезло, никто не встретился на нашем пути, хотя…, у меня было такое чувство, словно нас всё время сопровождает чей-то взгляд. А, может, это просто разыгралось моё воображение? Или, это продолжал действовать на меня какой-то, введённый мне, наркотик?

Уже перед самым выходом на площадь нас задержали два желтоглазых аборигена. Они, отчаянно жестикулируя, пытались нам что-то объяснить, но я ни «бельмеса» не понял.

По-видимому, в моей школьной программе по языковой подготовке, наши кураторы что-то недоучли. Из всех преподанных мне языков, именно этот, регуловский, по какой-то причине отсутствовал в моём обучении, и я оказался в положении немого, но, отнюдь, не глухого.

Неужели наши преподаватели не знали, что на Регуле ещё сохранились местные жители и нам когда-нибудь придётся встретиться с ними. А теперь, вот стой и «хлопай» глазами.

Я посмотрел на Гвен. Мне показалось, что она что-то понимает во всей этой тарабарщине. Во всяком случае, весь её вид говорил мне об этом.

Не может же человек, не понимавший, на каком языке с ним говорят и что говорят, с таким вниманием слушать, а затем и отвечать, подумал я и, приняв «умный вид», продолжил слушать их разговор.

Хотя…, она же сумела поговорить с детьми, когда мы ехали на страусах, вспомнил я. Ааа… может…, во мне вновь начало проклёвываться подозрение – она умеет говорить на языке жителей Регула, а мне об этом не сказала? Нужно будет постараться найти способ узнать у неё.

Господи, сколько нового за такое короткое время, сколько неизвестного…!

Во время этих «жарких» переговоров я не сводил глаз с переговорщиков и, когда одна и другая сторона выдохлись, и наступила тишина, я обратился к Гвен:

– Выкладывай, из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор? – Чего вы размахивали руками и кричали, как испуганные сойки?

Мы не размахивали, как ты говоришь, руками и, тем более, не кричали, мы спокойно разговаривали. – Они говорят, что опасно выходить за пределы площади и, тем более опасно, без подробной карты города. Мы, предупреждают они, можем заблудиться и погибнуть от голода и жажды и, самое страшное, что может случиться с нами, мы можем попасть в руки «Дикого Племени»… – За периметр площади можно выходить только группами и хорошо вооружёнными. – Какого-такого… «Дикого Племени»?! А вдруг ты неправильно их поняла… – Ты же не знаешь их языка?

– Кто тебе это сказал? – Во всяком случае, не я. Согласен?

Против её довода мне нечего было возразить. У нас, действительно, не было разговора на тему языковых знаний. Вот, чёрт! Как это я мог так опростоволоситься? Учили, учили тебя, придурок, выругал я себя, а ты элементарной вещи, как знание языков своей подруги до сих пор не выяснил.

Чтобы ещё больше унизить себя, мысленно добавил: «Идиот! Настоящий, полноценный идиот! Тоже мне – Межгалактический Финансовый Инспектор!»

– Что будем делать? Возвращаемся назад? – как-бы вскользь поинтересовался я.

– Нет. Я попытаюсь их уговорить.

– Ааа…, а как же эти…, как их…, Дикое племя…, с ним-то, как? – А мы ведь, если помнишь, совершенно без оружия… – Сожрут ведь, гады, нас…, или эти…, или Дикие…! – Хорошо, если хотя бы зажарят, а то ведь живьём сожрут и косточками не подавятся! – заволновался я, представив, как волосатый людоед впивается огромными, жёлтыми зубами в тело моей девочки…

О, Господи! От представившейся мне картины, я даже, кажется, побледнел.

– Джонатан, что с тобой? – Ты, часом, не заболел? Дай-ка мне твой лоб пощупать, – и приложила к моему лбу прохладную ладошку.

О какой болезни она говорит?! Господи, тут «Не до жиру, быть бы живу!» – вспомнил я высказывание своего друга детства, когда мы улепётывали от разъярённого соседа, у которого воровали финики.

– Давай вернёмся, а? Ну его, этот город, обойдёмся как-нибудь и без осмотра…, – прошептал я в надежде, что Гвен прислушается к моим словам.

– Я не узнаю тебя, Джо.

– Я сам…, себя не узнаю, – согласился я, и с надеждой заглянул в её глаза.

Не мог же я признаться ей, что не за себя боюсь, а за неё, что страшно боюсь её потерять, что без неё мне жизни нет, что… Ооо! Господи!

Пока я так волновался и переживал, Гвен, оказывается, приступила к новому раунду дипломатических переговоров.

После очередных «криков» и размахиваний руками у неё появился сначала один лазерный пистолет, потом другой, и к ним пара запасных энергетических обойм.

Ну, Гвен! Ну, пройдоха! – восхитился я дипломатическими способностями своей подруги. Ну, молодец! Я бы никогда так не сумел. А может у неё получается потому, что она красивая девушка? Наверное.

Почему-то этот вывод мне не показался неприятным, а даже понравился. Всё-таки здорово, когда на твою подругу засматриваются другие мужчины – это как-бы вселяет в тебя гордость, что именно тебя она выбрала из сотен, а может быть, и тысяч тебе подобных.

Приятно, чёрт побери!

Глава шестая

Мы перебирались через очередной завал между двумя зданиями, когда мне показалось, что в одном из окон, слева, мелькнула какая-то тень. Мелькнула и пропала. Присмотревшись повнимательнее я ничего, и никого, не обнаружил. Показалось, решил я, и немного успокоился, хотя, если честно, нервы мои были на пределе. Мне за каждым углом, за каждым нагромождением камней чудились «Дикие».

Вот! Вот опять! Ну, это уж…, вот, точно…

Да, я не ошибся. Точно мелькнула какая-то тень в одном из окон…. Нет, мне не показалось! Да и разве возможно ошибиться, когда в окнах появляются… эти…

Полусогнувшись, я следовал за Гвен и настороженно всматривался в развалины домов. «Бережёного – Бог бережёт!» – прошептал я, и потянулся за пистолетом.

– Джо, не надо, – услышал я шёпот Гвен.

– Но, там… Дикие…

– Я, знаю. – Они уже почти час следуют за нами.

– И, ты мне ничего не сказала?

– Ты бы стал палить во всё, что движется и не движется, и напрасно расходовать боезапас. Твоя стрельба только бы возбудила их и спровоцировала на начало нападения.

Она, конечно, была права. Но, как долго они будут нас преследовать и, сколько их – один, пять, десяток? Сможем ли мы, вдвоём, противостоять неизвестной нам силе и не погибнуть?

Нет, ну, надо же мне было оказаться на задворках вселенной, среди развалин неизвестного мне города, среди непонятного мне населения – ворчал я. А в придачу ко всему, пробираться согнувшись в три погибели, с постоянным ожиданием нападения каких-то «Диких».

Одна радость и утешение – Гвен, а так, ничего хорошего… ни впереди, ни сзади, ни даже с боков… Ко-шма-ррр!

– Джонатан, перестань ворчать, будь внимателен, чаще посматривай по сторонам. И после небольшой паузы, добавила: «Нам осталось пройти не более полумили».

– Пройти полмили по этим завалам? – До чего полмили? – зашептал я, схватив её за локоть. – Гвен, ты объяснишь мне, куда мы идём и, где наша конечная цель?

– Потерпи, я же говорила. Ты скоро всё узнаешь.

* * *

Но пройти спокойно эти полмили нам не удалось. Я неожиданно почувствовал, как что-то резко обожгло мою правую ногу чуть выше колена. Инстинктивно повалив на землю Гвен и прикрыв её собой, я посмотрел на обожжённое место.

Да, без сомнения, это явно был след от лазерного луча.

– Джонатан, сумасшедший! Ты чего на меня взгромоздился…? Не можешь потерпеть до вечера? – насмешливо прошептала Гвен и попыталась столкнуть меня с себя.

Ответом на её вопрос последовал новый выстрел, затем ещё и ещё…

Каменные крошки и пыль от попаданий, в послужившую нам естественной защитой валявшуюся колонну, скрыли нас от глаз нападавших.

Вывернувшись из-под меня, Гвен поползла дальше, а я…? Я, как верный, но раненый рыцарь, медленно и молчаливо последовал за ней.

– Совсем ведь немного осталось пройти, – услышал я возмущённо-обиженный голос Гвен. – Справа за поворотом наша цель.

Я не стал комментировать её слова. Стиснув зубы от боли, я продолжал ползти за Гвен. Когда выстрелы остались позади, мы присели отдохнуть.

– Ты чего кривишься, как-будто тебе холодная вода попала на зуб?

– Меня… кажется… ранили.

– Когда это тебя ранили? Где, покажи? – заволновалась, Гвен.

Когда я на тебя, как ты сказала «взгромоздился», а вообще-то я тебя прикрыл, закрыл своим телом…. Могла бы и спасибо сказать. Рана оказалась достаточно серьёзной. Чуть ли не в треть дюйма глубиной полоса обожженного разреза пересекала моё бедро. Было над чем, задуматься.

Гвен из своих бездонных карманов комбинезона быстро достала узкий ремешок и ловко перетянула мне ногу выше раны.

– Потерпи, дорогой, немного, потерпи, – зашептала она, – доберёмся до часовни, там они не посмеют нас тронуть…, там… Святое Место – она вытерла вдруг появившиеся на глазах слёзы.

Я посмотрел на любимое, осунувшееся от усталости лицо, по которому скатывались светлые горошины слёз, и подумал, как хорошо, что я встретил тебя тогда на звездолёте, как хорошо.

У меня даже боль в раненой ноге приутихла от счастья.

– Нам пора, – выглянув из-за укрытия и никого не обнаружив, прошептал я.

Ползком, таща за собой не хотевшую слушаться раненую ногу, я последовал за Гвен. Мы доползли уже почти до угла, как нас снова обнаружили и обстреляли.

Пришлось и нам применить оружие.

Кажется, Гвен в кого-то попала, потому что стрельба на миг прервалась. Затем, раздался оглушительный рёв, словно из десятка ртов вырвалось – «Огу-ррр-лл!!!» – и нас накрыл ливень разноцветных лучей.

Мы не могли не только ползти, мы не могли даже пошевелиться.

– Что будем делать, Джо?

– Ползти, как только огонь чуть ослабеет. Постараемся воспользоваться моментами, когда они перезаряжают обоймы.

– Тебе очень больно? – жалостливо спросила она и погладила меня по голове.

– Терпимо.

Не мог же я признаться слабой девушке, которая оказалась в сложной ситуации такой сильной духовно и такой храброй, что у меня от боли темнеет в глазах, и я вот-вот потеряю сознание. Конечно не мог!

Нужно было, хотя бы морально, поддержать её и найти в себе физические силы преодолеть оставшиеся двадцать-тридцать ярдов до входа в часовню.

Может, действительно, мы сможем в ней укрыться? Хотя…, как знать.

* * *

У меня перед глазами, застилая зрение, плавал какой-то туман. Я не видел ни часовни, ни «Диких». Я только слышал, как Гвен, чуть приотставшая от меня, выпускала заряд за зарядом…

Храбрая девочка, сдерживая нападавших, прикрывала меня, и… я услышал, как вновь раздался злобный рёв, а затем, ещё и второй.

– Молодец девочка! – в полуобмороке подбодрил я её.

А сам я – полз, полз к виденной мной словно в тумане, заветной двери.

Потом я услышал, как Гвен вскрикнула.

Ранили, понял я, и невероятным усилием воли постарался прогнать туман из глаз.

К ней бежали, приближаясь всё ближе и ближе, какие-то косматые, все в оборванном тряпье, звери!

Вот впереди бегущий оборванец уже наклонился над ней…

Я выстрелил, почти не целясь, и… попал!

Он завалился набок, не успев сделать последний шаг к Гвен. Но следом за ним приближались ещё несколько…

Гве-ее-н!!! – в отчаянии закричал я, – беги!!! Не знаю, услышала ли она меня, или сработал её инстинкт самосохранения, но она поднялась и, не скрываясь, бросилась ко мне. А я уже был у самой двери часовни… и, толкнув её, быстро распахнул…

То ли ей помогли Святые, то ли Дикие растерялись от неожиданности её поступка, но они не стреляли, а молчаливой толпой гнались за ней. Они, наверное, были уверены, что лакомая добыча, считай, была у них уже почти в руках, подумал я.

От усилия думать, или по какой-то другой причине, меня пронзила резкая боль. Но сознания я не потерял. Я увидел, как в самый последний момент, когда им оставалось только протянуть руку, чтобы схватить её, она, не смотря на ранение, вихрем ворвалась в часовню…

Я из последних сил успел захлопнуть и запереть входную дверь.

Мы оказались в кромешной темноте.

За металлической дверью слышался злобный рёв, какое-то движение, затем раздались громкие, настойчивые стуки в дверь.

Слава Богу, нападавшие не стали применять оружие!

Быть может, они боялись гнева Богов? А может, они знали что-то такое о двери, что не стали в неё стрелять?

Последней моей мыслью перед окончательной потерей сознания, была мысль о Гвен, и была благодарность Богу за её спасение!

* * *

Пришёл я в себя от чувства какого-то облегчения, посетившего моё тело и мозг. Всё вокруг меня было освещено неярким, оранжево-красным светом, исходившим от двух масляных светильников.

А рядом сидела Гвен.

Рана на ноге не болела, чувствовал я себя совершенно здоровым и полным сил, как тогда у озера, под пальмой. Странно, удивился я, ведь с такой раной я должен проваляться в постели не менее месяца и то, при надлежащем уходе.

Лицо Гвен, заметившей или почувствовавшей, что я пришёл в себя, осветилось улыбкой:

– Как ты, дорогой?

– Прекрасно. Помоги мне сесть, а то я боюсь потревожить рану и снова потерять сознание.

– Какую рану? – лицо Гвен, как мне показалось, выразило явное, неприкрытое, и чуть ироническое недоумение.

– Не понял твоего юмора? – опешил я от такой реакции на мои слова. Рану на ноге…, – напомнил я, – ты, что, забыла?

– Нет у тебя никакой раны, я её вылечила.

– Ммм?! —

Не понял, – обескуражено произнёс я, и перевёл взгляд с Гвен туда, где была моя рана.

На ноге, чуть выше колена, в брюках зияла опаленная дыра…

– Вот, видишь!

Я расширил дыру, чтобы показать ей рану, но раны на ноге не было. Сквозь дыру просвечивало моё совершенно здоровое, смуглое молодое тело.

Я переводил удивлённый взгляд со своей ноги на Гвен и обратно…

Насладившись моим замешательством, Гвен весело рассмеялась.

– Я же говорила тебе, что не раз удивлю тебя. – Помнишь, я пообещала рассказать тебе о своей жизни, о том, почему оказалась на этой планете и, по счастью или несчастью, судить тебе, ты оказался рядом со мной… – Помнишь?

– Да, ноо…

Тревога вновь поселилась во мне и стала вгрызаться в мою душу всё глубже и глубже. Я, не дослушав её, спросил:

– Гвен, ты подумала, как мы отсюда выберемся? – А, если нам придётся провести здесь, в окружении Диких… не один день… – Чем мы будем питаться?

– Дорогой, о пище земной не беспокойся, здесь всё есть, и не на один день. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, за нами придёт местный спасательный отряд и выведет нас в подземный город. Или же… до их прихода, что предпочтительнее, успеет прилететь шлюпка с корабля, тогда мы улетим домой…

…а пока…, давай перейдём в другое помещение и перекусим, я голодна, но ждала твоего пробуждения ото сна, – словно совершенно не обидевшись, что я так невежливо перебил её признание, сказала она.

– Какое…, другое… помещение?! Какая… шлюпка… с корабля?! – проблеял я, окончательно и бесповоротно сбитый с толку её словами.

Не иначе, Гвен заболела и у неё горячечный бред, решил я, и внимательно посмотрел на неё. Но, нет…, вроде бы нет…

Её лицо было спокойно-безмятежно, и лёгкая улыбка тенью пробегала по её милому, такому дорогому для меня, лицу.

– Другое помещение – оно для путешественников и усталых путников – это пристройка к часовне, и у неё нет святости и целебных сил, пояснила она, но мы ведь уже вылечились, не правда ли? – лукаво поинтересовалась она.

Я, конечно, чувствовал – какие-то чары окружают меня, и несколько раз, непроизвольно, даже встряхивал головой, чтобы избавиться от них, но всё оставалось по-прежнему: оранжевый свет, загадочно улыбающаяся Гвен и отсутствие раны на ноге…

Чертовщина какая-то! Ну, что ж, посмотрим, как дальше будут развиваться события, а поесть, действительно, не мешало бы. Оказывается, я тоже здорово проголодался!

Глава седьмая

После еды и пары глотков свежей, прохладной воды, я был готов выслушать «признание» Гвен, тем более, что нам пока никто не мешал.

Она предупреждающе погрозила мне пальцем, и начала тихим голосом:

– Межгалактические легенды о Регуле, а их более десятка, рассказывают, стала просвещать меня, Гвен: Давным-давно, несколько тысяч лет назад, планета Регул ещё представляла собой Рай – мечту гуманоидных существ, всех звёздных систем. Считалось, что именно на Регуле он и располагается, а Ад был на Голубой планете, под названием Земля. Кстати, Эдем тоже был здесь и, как говорит одна из легенд, Адам и Ева родились тоже здесь, на Регуле.

Так вот, однажды о Регуле прослышали злобные существа из другой звёздной системы, а может быть, они о нём давно знали и решили захватить и подчинить Регул своей власти.

Среди сонма падших ангелов нашёлся доброхот-предатель и, когда он подавал напитки Богам, то всыпал крепкий сонный порошок в сосуд с вином. Боги уснули, а злобные существа, воспользовавшись предательством, разрушили Регул. Лишь часовня и озеро с целебной водой сохранились в первозданном виде. Или у них не хватило сил, или может Боги к тому времени проснулись, но захватчики ничего не смогли поделать с оставшимися святынями, чтобы до конца разрушить Рай.

Раньше у Регула было и второе название – Зелёная планета, а сейчас, ты сам видел, планета покрыта песком и ничего здесь не растёт. Пищу аборигены, потомки древних ангелов, выращивают в подземных садах и огородах. Последние, сохранившиеся волшебные места остались лишь только в двух местах.

Мы с тобой, по счастью, в них побывали: это целебное озеро и…, вот здесь – часовня. Поэтому-то твоя рана исчезла, а силы восстановились.

Сейчас никто в галактиках и звёздных системах не верит в эти легенды, а местные жители стараются не афишировать свои тайны, и всех, кто попадает на планету, задерживают здесь.

– То есть, попросту съедают?

– Не говори чушь! Они же не каннибалы какие-нибудь…. Если и могут это сделать, то только Дикие и то, думаю, это «пугалка» для детей. «Дикие» могут захватить в плен и сделать рабом, но только не съесть.

Так что не надейся прославиться, как этот, как его…, ну, ты должен знать…

– Кук, что ли?

– Ну, да.

Ну, подруга! Ну, спасибо! Успокоила, нечего сказать, «восхитился» я.