Read the book: «Я знаю, ты вернешься»

Пролог

Ближе к ночи берег в посёлке Арамболь, на севере штата Гоа, начинал пустеть. Один за другим закрывались кафе, туристы возвращались в свои номера, местные разбредались по домам, закрывался блошиный рынок и широкий песчаный пляж погружался в темноту и безмолвие. Лишь изредка то в одну, то в другую сторону по берегу проходили туристы, подсвечивая себе путь электрическими фонариками и распугивая крабов, вышедших на охоту. Ближе к полуночи со стороны моря к главной улице, светящейся окнами многочисленных гест-хаусов, направилась миниатюрная белокожая девушка со светло-рыжими волосами, завязанными в высокий хвост на макушке. Она была одета в широкие льняные штаны с этническим узором и топик на тонких лямках с вышитым на груди знаком «ом».

Сегодняшняя ночь была особенно тёмной, к вечеру натянуло облака, они полностью скрыли луну и звёзды, и найти свой скутер в кромешной мгле оказалось непростой задачей. Девушка вынула из рюкзака телефон, зажгла на нём фонарик и внимательно осмотрела припаркованные мопеды. Найдя свой, она погасила фонарик, выкатила скутер на дорогу и, перед тем как убрать телефон в рюкзак, взглянула на часы. Время приближалось к полуночи. Девушка недовольно покачала головой, оседлала скутер и, разрывая тишину южной ночи рёвом двухтактного двигателя, поехала вглубь посёлка. Она снимала домик вдали от пляжа, и её ждал довольно долгий путь по извилистым плохо освещённым дорогам, но девушка не волновалась об этом, ведь на протяжении месяца, что жила тут, проделывала этот путь каждый день дважды – утром и вечером.

Девушку звали Алиной Тарасовой, она прилетела в Гоа из Санкт-Петербурга около месяца назад, бросив нелюбимую работу в банке, и сейчас наслаждалась каждым мгновением свалившейся на голову свободы. В свои двадцать семь Алина выглядела максимум на двадцать. Благодаря невысокому росту, светлой коже, которую почти не трогал загар и весёлому нраву.

Обычно она уезжала с пляжа не так поздно, но сегодня из-за Влада задержалась дольше обычного. Они познакомились пару недель назад, и почти сразу стали встречаться. Алина решила, что вытянула счастливый билет, ведь Влад был настоящим красавчиком. Впрочем, со временем восторги поутихли. У нового парня оказался вздорный характер, самомнение размером с баобаб и уверенность, что весь мир вертится вокруг него. Но к тому моменту Алина крепко влюбилась и терпела все выходки Влада. Он знал, какое производил впечатление на женщин, но считал, что модельная внешность оправдывает скотское поведение. К примеру, сегодня устроил настоящий скандал из-за того, что Алина не захотела остаться на ночь. Сам Влад снимал бунгало прямо на пляже, и она могла бы остаться, но только ей надоело уступать ему во всем. Влад требовал от Алины постоянных компромиссов, сам же при этом ничего подобного делать не собирался. Его заносчивость и самоуверенность давно раздражали Алину, а сегодняшний скандал вывел окончательно. Они расстались на плохой ноте. Алина швырнула ему в лицо обвинения в эгоизме и неумении слушать других, а он сказал, что она дура и никогда не сможет найти нормального парня, если будет вести себя подобным образом. И вот если первое её не очень задело, то со вторым Влад попал в цель. У Алины с парнями не ладилось. Она паталогически выбирала не тех. До того как встретить Влада, Алина познакомилась на пляже с довольно симпатичным местным, и они провели чудесный вечер вдвоём, но только вот в финале она чуть не попала в серьёзные неприятности. Харви, как он сам себя называл, пригласил её на вечеринку. Алина согласилась, но оказалось, это не просто вечеринка и гости там не собирались пить пиво, танцевать и болтать о пустяках. Увидев десять парней в одной комнате, Алина бросилась прочь и только благодаря англичанину на байке, что подобрал её, напуганную, на дороге, смогла унести ноги. С тех пор Харви она не встречала, что, впрочем, можно было считать удачей.

Мопед ехал не больше тридцати, но Алина никуда не торопилась. Лихачить на подобной дороге казалось самоубийством. Она преодолела половину пути до дома, когда сзади послышался шум двигателя автомобиля. Алина немного снизила скорость и прижалась к обочине. На довольно узкой, но пустынной дороге, разъехаться с машиной казалось простым делом. Но поравнявшись с девушкой, водитель зачем-то резко выкрутил руль вправо. Машина вильнула. Алина попыталась уйти от столкновения, дёрнула мопед и свалилась в кусты. Автомобиль резко остановился, противно заскрипев резиной по выщербленному асфальту. Только каким-то чудом Алина ничего не сломала. Она с трудом выбралась из-под заглохшего мопеда и увидела фигуру мужчины, направляющегося к ней. Наверное, он перепугался, что сбил человека и теперь спешил на помощь. Алина поднялась на ноги, сняла шлем и хотела было отругать нерадивого водителя, когда поняла, кто перед ней. Она инстинктивно отступила от него на пару шагов, споткнулась о сваленный мопед и рухнула на спину…

Через пять минут на месте аварии не осталось никого. В кустах, невидимый в темноте, лежал брошенный старый скутер. А на утренней практике известного учителя йоги в это утро было на одного ученика меньше, чем ожидалось. Но, к сожалению, никто этого не заметил.

Часть первая. Индия

Глава первая

Домик оказался небольшой хижиной на берегу моря. Он стоял за низким забором из бамбуковых жердей в окружении тянущихся в небо кокосовых пальм. Во дворе были расставлены в беспорядке несколько деревянных шезлонгов, знавших лучшие времена. На них лежали потрёпанные временем, и палящим солнцем матрасы. В жарком дневном безмолвии было приятно прилечь на шезлонг и лениво наблюдать за тем, как ветер раскачивает широкие пальмовые листья, чувствовать его лёгкое дуновение на влажном от пота лице и ни о чём не думать, пребывая в приятной полудрёме.

Мы прожили в этом скромном жилище две недели, и я привыкла к шуму лопастей вентилятора под потолком, к лаю собак перед рассветом, когда наверху, там, где дорога соединяла Мандрем с Арамболем, проезжал припозднившийся байк.

Когда мы только приехали, я ожидала найти тут белоснежное бунгало из стекла и бетона, стоящее посреди аккуратно постриженного изумрудного газона, но на самом деле всё оказалось намного скромней. Я увидела крохотный домик, некогда ярко-розовый, а сейчас совсем выгоревший от солнца, с одним окошком и покосившейся дверью. Он стоял прямо на рыжей, выжженной солнцем земле, и ни снаружи, ни внутри не отличался роскошью убранства. В ответ на мой озадаченный взгляд Алекс улыбнулся, пожал плечами и сказал, что мне здесь понравится, нужно только понять смысл этого места. Я поверила ему и стала любить всё это потому, что никогда раньше не видела Алекса таким счастливым и улыбающимся всему вокруг.

Утро начиналось с йоги. За час до рассвета мы выходили из ворот домика прямо на широкий пляж и на мокром плотном песке делали комплекс Сурья Намаскар, а после сидели рядом на иссушенной солнцем бесцветной коряге и ждали, когда первые лучи коснутся глади Аравийского моря. Утром море было спокойным, и мы плавали до завтрака в его тёплой и такой ласковой воде. Наплававшись, шли в душ, где, заливая весь пол и стены водой, любили друг друга с неистовой страстью, словно молодожёны.

Алекс взял в аренду мотоцикл, старенький и шумный «Роял Энфилд», и иногда мы с грохотом носились по дорогам, распугивая неспешных туристов на мопедах и вечно бибикающих таксистов.

Алекс покрылся ровным золотистым загаром, а его светлые волосы совсем выгорели. Мне нравился этот новый Алекс, с искренней улыбкой и мягким тёплым светом больших зелёных глаз. Я тоже загорела, но не так сильно, как он, а мой нос покрыла россыпь веснушек. Алекс гладил моё лицо и говорил, что ему нравятся веснушки: они делают меня юной и невинной, а он ощущает себя мальчишкой рядом со мной. Я не протестовала, хотя исправно мазала лицо солнцезащитным кремом каждое утро, в надежде, что веснушек станет меньше.

Первые дни мы провели только вдвоём, но вскоре в небольшом кафе неподалеку познакомились с супругами из Берлина. Шмидты были женаты уже десять лет. Руперт, несмотря на внешность викинга и крепкое телосложение, казался мне безобидным, а вот рядом с его женой – яркой блондинкой с грубоватым, но чувственным лицом, – мне становилось не по себе. Я часто ловила на себе её пристальный оценивающий взгляд, и хотя думать так у меня не было причин, мне казалось, она только и мечтает, что затащить меня в постель.

Немцы жили в частном йога-отеле, в огромном, как танцевальный класс, номере с кондиционером, французскими окнами и террасой, с которой можно было любоваться закатом. Я немного завидовала им, но Алексу ничего не говорила – не хотелось его расстраивать.

Шмидты проводили в Гоа всю зиму. К нашему приезду им наскучило сонливое однообразие отдыха, но узнав, что я тут впервые, Руперт вознамерился показать мне всё то, чем славится северное побережье штата, начиная от колоритного заката на ближайшем к нам пляже в Арамболе и закачивая ночным рынком в Арпоре. Поначалу мы вежливо отказывались, но под напором Руперта невозможно было устоять, и вскоре мы уже весь день проводили вчетвером, хотя я бы предпочла уединение со своим парнем.

Как-то вечером мы с Алексом лежали обнажённые под москитной сеткой, его рука расслаблено покоилась на моём бедре, и я слышала, как на улице громко кричат птицы. Вентилятор лениво гонял по комнате прогретый за день воздух и колыхал сетку, так что она иногда задевала меня по руке.

– Ты знаешь, чем занимаются Шмидты? – внезапно спросил Алекс.

– Нет, откуда мне знать.

– У них свой бордель в Берлине.

– Что?!

– Бордель, – повторил он, как ни в чём не бывало.

– В смысле они тайные сутенёры? – я повернула к нему голову.

– Нет, это легально в Германии. Ничего тайного, – он перекатился на бок и, подняв руку, прикоснулся к моей щеке кончиками пальцев. – Официальное заведение, реклама, вывески и всё такое. Мне рассказал Руперт. Аннет раньше сама работала проституткой, а потом решила открыть свой бизнес.

– Ты шутишь!? – я поднялась на локте и смотрела на Алекса с изумлением.

Он убрал выбившуюся прядку с моего лица и улыбнулся:

– Да, а он был её клиентом. Она знала, что Руперт богат, и подкинула ему идею как заработать. Он согласился, и так возникла их семья и новый успешный публичный дом.

– Невероятно, – я покачала головой. – Теперь ясно, почему она так смотрит на меня: видимо, оценивает, подойду ли я для работы в их заведении.

– Она другого хочет, – сказал Алекс и улыбнулся. – Руперт недавно спрашивал, как я отношусь к обмену партнёрами.

– Господи, – я отшатнулась. – И ты, конечно, сказал, что очень плохо?

– Я так и сказал, но он, как мне показалось, не поверил, – Алекс не выглядел встревоженным, скорее озадаченным, и это беспокоило меня больше, чем предложение Руперта.

– Зачем мы общаемся с этими ужасными людьми? Может, нужно послать их к чертям со всеми их борделями и извращениями?

– Они забавные, – Алекс притянул меня к себе и поцеловал в губы. – Тебе нужно спокойней относиться к различным проявлениям сексуальности. В этом нет ничего предосудительного.

– В том, чтобы предложить тебе свою жену взамен на твою девушку? – я оттолкнула его шутливо.

– Для кого-то это нормально, – ответил он и сел на кровати. – Пойдём на ужин, скоро закат.

Мы приняли душ, оделись и вышли на улицу. Жара ещё не спала, но прохладный бриз приятно освежал разгорячённые тела.

– Я не понимаю, как можно рассказывать такие вещи малознакомым людям? – спросила я Алекса.

– Какие вещи? – он кинул рассеянный взгляд в сторону калитки и лишь потом взглянул на меня.

– Про то, что ты работала проституткой. Мне казалось, люди скрывают такую стыдобу.

– Я не вижу в этом ничего постыдного, – Алекс взял меня за руку и повёл в сторону моря, – мы на Гоа. Тебе пора бы уже привыкнуть к здешним нравам.

– Тут какие-то особенные нравы?

– Тотальная свобода. В этом нет ничего предосудительного, никто не обязан жить согласно твоим представлениям о морали и нравственности.

– При чём тут мои представления! – я гневно посмотрела на Алекса. – Заниматься сексом с чужой женой – это ненормально. Это же измена!

– Измена – это другое, в данном случае секс – это только секс и ничего больше. Просто способ получить кайф от своего тела. И в том, чтобы поменяться партнёрами в таком случае, ничего страшного я не вижу. В конце концов, никто никого не обманывает.

Мы вышли на берег и пошли в сторону Мандрема. Ветер трепал полы моей юбки, выбившиеся из причёски пряди.

– То есть ты считаешь, что в их семье всё хорошо? – я покосилась на Алекса. – Мне казалось, что если ты начинаешь заглядываться на других, то пора разводиться.

– Совсем нет, их связывает много больше, чем секс – нормальная дружная семья, – его лицо оставалось невозмутимым.

– Что ты хотел этим сказать? Что жениться на бывшей проститутке нормально? – я раздражённо откинула с лица волосы, пожалев, что не надела бандану.

– А почему нет? – Алекс улыбнулся. Он либо не замечал моего раздражения, либо старательно делал вид.

– Ну, она же спала со всеми подряд.

– Не обязательно быть проституткой, чтобы спать со всеми подряд, поверь.

– Ты оправдываешь Аннет? – я выдернула руку из его ладони.

– Не понимаю, почему ты считаешь, что она вообще нуждается в оправданиях, – он остановился и развернулся ко мне. – Аннет не делает ничего предосудительного.

Мне следовало бы сменить тему или постараться сгладить углы, миролюбиво согласившись с ним, но я уже завелась.

– Но она хозяйка борделя! – я всплеснула руками.

– И что? Это всё легально, девочки работают добровольно. В чём её грех? – он нервно скривил губы. – Я регулярно пользовался услугами проституток и, поверь, они такие же люди, как и остальные. Некоторые добропорядочные женщины сделали много больше зла, чем эти, по сути, несчастные девочки.

– Это грязный бизнес, Алекс! Ты никогда не задумывался о том, что девчонки идут работать туда не по призванию? Их затаскивают обманом, или заставляет крайняя нужда. Может, в твоей Германии всё и правда так радужно, как ты говоришь, но в России большинство проституток находятся на положении рабынь!

– Тебе-то это откуда известно? Что ты, девятнадцатилетняя девочка, выросшая в тепличных условиях, можешь об этом знать? – он не повышал голос, но в его напряжённой позе я ощущала угрозу.

– Я знаю, потому что одна из девчонок из моей группы чуть не попала в такой бордель! Поехала в Москву на заработки и едва не оказалась в сексуальном рабстве. Хорошо, что у неё брат полицейский, смог её вытащить.

– При чём тут твоя подружка и Аннет?! Не переводи тему! – он всё же повысил голос и отступил на шаг. – И заявляя, что все проститутки – рабыни, ты фактически называешь меня насильником.

– Я не это имела в виду, Алекс. Я просто хочу сказать, что Аннет занимается грязным бизнесом и нам лучше не общаться с ней и её мужем.

– Ты сама это им скажешь? – он приподнял брови. – Я не хочу больше видеть вас, потому что вы недостаточно порядочны?

– А почему бы и нет? – я тяжело сглотнула ставшую вдруг горькой слюну, подспудно ощущая, что уже проиграла в этом споре.

– Может, потому что это свинство – судить людей, когда сама далеко не монашка? – сказал он со знакомой ровной интонацией, от которой по спине пробегали мурашки.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, ощущая, как болезненно сжался желудок.

– Тот парень, Эдуард, ты ведь ушла с ним по своей воле, не так ли? – он чуть склонил голову. – И кто-то другой – не я, разумеется, – мог бы сказать, что ты его спровоцировала. Разве нет?

– Ты считаешь, что я виновата… – несмотря на палящее солнце, я чувствовала, как по телу разливается холод.

– Не перевирай мои слова, я лишь сказал, что пуритане, к которым ты себя причисляешь, осудили бы твой поступок. А я, напротив, не делаю этого. Как не осуждаю и Аннет, в отличие от тебя. – Он умолк и многозначительно посмотрел на меня.

– Ты так говоришь, словно влюбился в эту Аннет и хочешь переспать с ней! – выкрикнула я против воли, перед глазами всё поплыло.

– Нет, она мне безразлична, но мне бы не помешало немного подпитки, – пожал плечами Алекс, а потом взял меня за руку и увлёк за собой. – Я начинаю ощущать нехватку энергии.

Мы неторопливо шли по пляжу, во влажном песке отражалось светло-голубое небо, вдаль уходило бескрайнее море, а над ним висел круглый раскалённый диск солнца, но я не замечала всего этого. Меня знобило. Алекс оказался прав: я несправедлива к Аннет, но разве ревность не достаточное для этого оправдание?

– Ты хочешь завести интрижку? – я снова выдернула руку из его ладони и остановилась.

– Какую интрижку? – он подошёл и взял меня за плечи, смотря сверху вниз ласковым взглядом. – Ты знаешь мои правила, интрижек я не завожу. Только секс и только для дела. Но если тебе это неприятно, то я не буду.

Он нагнулся и поцеловал меня легонько в лоб.

– Не делай, – тихо сказала я, понимая, что обманываю себя. Когда-нибудь это случится, ведь из-за особенностей нашего Дара измены неизбежны. Но сейчас я не хотела думать об этом. Алекс снова взял меня за руку и повёл в сторону кафе.

Глава вторая

Здесь, за тысячи километров от заснеженной холодной Москвы, всё было по-другому. В штате Гоа даже время текло по-особенному, и казалось порой, что в удушающем полуденном зное, когда хотелось лишь уснуть в прохладной тени пальмовых листьев, стрелки часов тоже засыпали и день тянулся бесконечно долго, а вечер, овеянный прохладным бризом, не желал наступать.

На закате одного из таких дней мы решили прогуляться подальше по пляжу и найти новое место, чтобы поужинать. Шмидты вызвались пойти с нами.

Ближе к вечеру берег заполоняли местные жители, которые, закончив работу, садились в битком набитые рейсовые автобусы и направлялись к морю, чтобы гулять по песку, сплёвывая тут и там красную от пана¹ слюну. На закате на широкий пляж выходили одинокие музыканты, йоги всех известных школ, а туристы совершали привычный моцион в прохладе остывающего дня. Владельцы прибрежных заведений выставляли пластиковые столики прямо к прибою, а зазывалы приглашали проходящих мимо поесть именно в их кафе, где самые свежие морепродукты и вкусное холодное пиво.

Но мы шли в определённое место, потому на все заманчивые предложения лишь отрицательно качали головой, а зазывалы разочарованно смотрели нам вслед. Руперт уверял, что дальше по берегу есть аутентичное кафе, которое держат непальцы, и только в нём можно попробовать настоящие момо² с креветками, а также самый вкусный на берегу фруктовый салат со взбитыми сливками и мороженым.

Солнце скатывалось за горизонт, окрашивая небо огненно-красным. Всё вокруг в последних его лучах наполнялось золотым свечением: воды аравийского моря и волны, накатывающие на берег, лицо Алекса и огоньки в его глазах и даже высокие, как мачты кораблей, пальмы на берегу. То тут, то там встречались остроносые лодки из тёмного морёного дерева, и вокруг них сновали проворные рыбаки, разматывая сети, что-то починяя или наблюдая с детской непосредственностью за проходящими мимо белокожими туристами. Иногда встречались колоритные индианки, оплетённые красивыми яркими сари, с невероятными украшениями на лице и с мехенди³ на оголённых загорелых руках.

– Вот то самое место, – сказал Руперт по-немецки и указал рукой на невзрачное кафе, стоящее на возвышении прямо посреди пляжа. Перед ним из песка торчали разноцветные флаги на бамбуковых жердях, которые, вероятно, означали лишь то, что хозяева заведения рады видеть у себя любого туриста.

Мы поднялись по деревянным ступенькам на невысокий настил, где плотно стояли столики, накрытые поверх льняных скатертей прозрачными клеёнками.

– Позвольте мне угостить вас ужином, – неожиданно предложил Руперт.

– Что ты, это лишнее, – отказался Алекс.

– Нет-нет, ты не понял, это ни к чему вас не обяжет, – объяснил Руперт.

– Да, поверьте, нам это будет приятно, – Аннет посмотрела на Руперта с гордостью и любовью.

– Ну, если вы настаиваете, – кивнул Алекс.

Солнце растворилось в водах Аравийского моря, оставив после себя лишь розовый отблеск на небе. Официант – босой, в вытянутой красной футболке и плавательных шортах до колен, – зажёг небольшие свечи на столиках. Ветер колыхал оранжевый язычок пламени, но был не таким сильным, чтобы задуть свечу полностью. Включили лампочки, опутывающие ограждение кафе, и мне показалось, что это сотни светлячков, танцующих в хороводе.

После захода солнца сразу стало прохладнее. Я вдохнула влажный воздух полной грудью, пытаясь сохранить в памяти это кафе под крышей из пальмовых листьев, профиль Алекса на фоне догорающего розового заката, тепло его руки, лежащей на моём колене, и запахи готовящейся на кухне еды, такой острой и ароматной.

Руперт что-то рассказывал Алексу с чувством, рубя воздух небольшой ладонью с широкими ногтями, но я не слушала, а лишь смотрела на темнеющее небо и людей, прогуливающихся по пляжу. Некоторые заходили в кафе, садились за столики.

Я заметила мужчину с почти налысо выбритой головой. Широкие белые хлопковые брюки и льняная рубашка с коротким рукавом плотно облегали пухлое тело. На его шее висело несколько амулетов, а руки украшали кожаные браслеты. Лицо можно было называть миловидным, если бы не слишком женские черты и вялый рот, которые делали парня похожим на капризную даму, побрившую голову.

Он сел за соседний столик, заказал тхали⁴ и ром с колой и принялся с отсутствующим видом смотреть на пламя свечи.

– Лиза, – Алекс окликнул меня, и я отвернулась от мужчины.

– Что? – отозвалась я по-русски.

– Руперт хочет угостить всех ромом. Он уверяет: если мы не откажемся, то не познаем настроение этого места. Я сказал, что не пью ни при каких условиях, но ты, возможно, захочешь поддержать их с Аннет.

– Ты же говорил, что нельзя, – я посмотрела на него удивлённо.

– Германа здесь нет, – улыбнулся Алекс. – Можешь выпить, если хочешь, я и слова не скажу.

– А ты тогда почему не можешь?

– А я не хочу.

Я пожала плечами и ответила:

– Ладно, давай попробую.

– Она согласна, – ответил он по-немецки, Руперт и Аннет радостно заулыбались.

– А где в этом кафе туалет? – спросила я у Аннет, и она указала рукой на крышу небольшого сарайчика, стоящего позади здания.

Я встала и направилась туда, а на обратном пути заметила того самого лысого мужчину, что сидел за соседнем столиком. Он вышел из кафе, и теперь сидел на шезлонге и курил электронную сигарету, выпуская клубы плотного ароматного дыма.

– Привет, – сказал он по-русски.

– Добрый вечер, – настороженно ответила я, гадая, что ему от меня нужно.

– Вы с парнем из России? – у него была странная манера разговаривать, немного растягивая слова.

– Почти, – ответила я, остановившись напротив.

– В смысле «почти»? – он сделал затяжку. – Украинцы, что ли?

– Нет, он из Австрии, – пожала плечами я и собралась уходить, но мужчина определённо был настроен на долгую беседу.

– Ясно. Он так хорошо говорит по-русски, без акцента. Я бы никогда не подумал, что он австриец. Разве что выглядит он, конечно, как иностранец.

– Мы здесь все выглядим как иностранцы, кроме него, – я указала на официанта, который ставил на столик перед клиентами большую тарелку с запечённым окунем.

Мужчина засмеялся. Смех у него был неприятный, высокий и истеричный.

– А ты с юмором, – он махнул рукой, разгоняя сигаретный дым и представился. – Меня зовут Олег, я из Москвы. А ты?

– Я Лиза, и мне нужно идти, а то мой парень, похожий на иностранца, будет переживать.

С того места, где мы стояли, я не могла видеть наш столик и полагала, что через пару минут Алекс может пойти на мои поиски.

– Так я рядом с вами сижу, – сказал Олег с таким видом, словно сделал уникальное открытие. – Я докурю, и тогда поболтаем уже внутри.

– Хорошо, – ответила я, а сама подумала, что хорошего в этом не так уж и много. Мне не хотелось заводить здесь ещё и навязчивых друзей из России.

Олег был дауншифтером, прошлым летом он внезапно получил в наследство двухкомнатную квартиру в центре Москвы и не нашёл ничего лучше, чем сдать её, бросить ненавистную работу в офисе в Москва-Сити и перебраться на зиму в Гоа. Он жил в Арамболе, снимал дешёвую комнату в доходном доме на главной улице вдали от моря. Всё это он рассказал нам в первые две минуты знакомства, хотя никто не поинтересовался подробностями его жизни.

Ещё Олег почти сразу же заявил нам, что он гей, словно его ориентация имела к нам хоть какое-то отношение. Алекс даже бровью не повёл, а я лишь покивала в ответ. На немецком он не говорил, а со Шмидтами пытался изъясняться на ломаном английском. Я видела, что ни Руперт, ни Аннет не рады его компании, но тактичность не позволяла им прогнать русского чудака.

– Вы знаете, я ведь не случайно лысый, – сказал Олег, проведя ладонью по бритому, как у призывника, затылку. – Я прочёл, что в волосах остаются мои же дурные мысли, и чтобы избавиться от прошлого негатива, я побрился.

Это звучало как бред сумасшедшего, и я переглянулась с Алексом, но он лишь улыбнулся и перевёл всё Руперту и Аннет.

– Dieser Mann ist verrückt⁵, – сказала Аннет резко, но никто не подал вида, что речь шла об Олеге.

– Чего она говорит? – спросил Олег у меня.

– Что это очень интересно, – солгала я и поймала насмешливый взгляд Алекса.

– Да, – воодушевился Олег. – Yes, very interesting. I feel free and my hat is fine.

– Причем тут его шляпа? – спросил Руперт у Алекса по-немецки.

– Я полагаю, он говорил о чём-то другом, – отозвался Алекс по-немецки и, перейдя на русский, спросил у Олега: – Что ты сейчас хотел сказать про свободу?

– Я говорю, что теперь, когда стал свободен от волос, в моей голове больше нет негативных мыслей, – Олег широко улыбнулся и провёл ладонью по гладко выбритой голове.

– Ясно, – кивнул Алекс и перевёл это Руперту и Аннет. Они лишь молча покивали.

Босоногий официант, наконец, принёс наш заказ, и я подумала, что теперь-то Олег отвяжется, но он взял свой стул и, без приглашения придвинув его к нашему столику, сказал официанту:

– Я теперь тут буду сидеть, друг!

Тот кивнул, и неторопливо удалился, шлёпая босыми ногами по дощатому полу.

Руперт заказал на всех большое блюдо с рисом, обжаренным с креветками и орешками кешью, жареные момо, ароматный карри с овощами, лепёшки наан с сыром и чесноком, пузатую бутылку тёмного рома «Old Monk» и колу. Через несколько минут официант вернулся, принёс ещё один стакан и поставил перед Олегом.

– А где ром? – спросил он и тут же повторил по-английски: – Where is rum?

– The rum, – автоматически поправил Алекс.

– Чего?

– Я говорю, ты забыл определенную частичку «the», – Алекс взял чистый стакан и принялся наливать себе колу, при этом его ноздри опасно расширились, а губы сжались в узкую линию.

– Да какая разница, – махнул рукой Олег, не обратив внимания на тревожную мимику моего парня, и повторил вопрос официанту.

– Just a minute, my friend, – ответил тот и ушёл.

– Тормознутые они, конечно, – недовольно буркнул Олег и повторил для Руперта и Аннет: – They are very… Блин, как это будет по-английски, «тормознутые»?

– Вероятно, sluggish, – Алекс едва сдерживал раздражение, нервно покручивая в пальцах стакан и не поднимая взгляда на Олега. Но наш новый приятель по-прежнему ничего не замечал. Он панибратский похлопал Алекса по плечу в благодарность и сказал, зачем-то повысив голос:

– They are very sluggish!

– You are right. But this is a feature of the Eastern mentality. All the people in Goa are relaxed and self-absorbed⁶, – ответил Руперт.

Олег закивал в ответ, но по его озадаченному лицу было ясно: он не понял и половины.

– No one is in a hurry and it is good. It's meditation and enlightenment. A great place to relax⁷. – продолжил мысль Руперт.

Олег, жалко улыбнувшись, поглядел на меня, видимо, надеясь на перевод. Только вот мои познания в английском были не намного лучше, потому я украдкой пожала плечами. Алекс, заметив нашу пантомиму, спросил:

– Как ты тут живёшь столько времени, не зная языка?

– Я не то что не знаю, – Олег пожал плечами. – Я просто не всё понимаю. Да и зачем мне английский? В кафе обхожусь без него, а больше я нигде и не бываю.

– И чем ты занимаешься всё время? Неужели лежишь на пляже? – Алекс насмешливо приподнял брови и, окинув Олега взглядом, добавил: – Или ищешь просветления в бесконечных медитациях?

– Как и все тут: ем, пью, плаваю, трахаюсь, – Олег снова проигнорировал язвительный выпад Алекса, обвёл широким жестом пляж и произнёс с улыбкой: – В Гоа полно русских и всегда можно найти компанию земляков и весело провести время.

– А зачем тогда тащился на другой конец мира, если ты только и делаешь, что тусуешься со своими? – Алекс не унимался, и я тихонько пнула его ногой под столом, но он даже головы не повернул, продолжая испепелять Олега взглядом.

– Ну, ты чего, в России тухляк. Все только и мечтают свалить, – Олег искренне рассмеялся – либо он был туповат и не замечал издёвки Алекса, либо его выдержке мог позавидовать сам Далай Лама.

Я покосилась на Руперта и Аннет, они тихонько болтали о чём-то, не обращая на нас внимания. Видно, решили, что мы невероятно рады встрече с земляком, и тактично не мешали.

– А здесь чем лучше? – Алекс смотрел на Олега, чуть наклонив голову к плечу и, судя по всему, задался целью вывести того из себя. Мне стало неловко, и я попыталась сгладить ситуацию.

– Тут тепло, разве нет? И море под боком. – Я попыталась поймать взгляд Алекса, но он словно не замечал меня, уставившись на Олега. Тот благодарно улыбнулся мне, согласно покивал и дополнил:

– А ещё тут люди другие, добрее и лучше. Не такие сволочи, как в Сити.

– Ты же только что сказал, что находишь компании земляков. Чем они отличаются от тех, что остались в Москве?

Я снова пнула Алекса ногой: из-за этого допроса, который он устроил бедняге, мне хотелось провалиться от стыда. В этот раз Алекс взглянул на меня и удивлённо приподнял брови, словно не понимал, чего я бешусь.

– Ну не знаю, чего ты докопался! – всё же Алекс добился своего, выдержка Олега дала слабину. – Отличаются. Они другие. И тут всё по-другому: другой воздух, веселье…

– Как скажешь, – усмехнулся Алекс, покосившись на меня, я с облегчением выдохнула, но похоже рано было расслабляться, потому что теперь Олег завёлся.

– Ну а ты, к примеру, зачем сюда приехал из России? – спросил он с вызовом в голосе.

– В отпуск, – ответил Алекс и демонстративно отвернулся, взял вилку и принялся крутить в пальцах.

– А-а-а, – протянул Олег разочаровано. – Так вы пакетные туристы⁸. Ну, тогда вам меня не понять.

– Это снобизм, – Алекс так и не выпустил вилки из рук. – Притом какой-то извращённый.