Бизнес-план убийства

Груздев остановился, хотя вовсе не выглядел уставшим. Его глазки сузились в простецки-лукавом прищуре:

– Так вы, значит, из инюрколлегии? Это не та, которая наследников ищет по всему миру? Неужто у нас в Карповке обитает будущий миллионер? Это кому же так повезло? Да вы не волнуйтесь. Груздев молчать умеет! Могила!

Только сейчас я понял этого человека.

Он предлагал мне бартер!

Зря он, что ли, рассказал мне столько местных новостей и секретов, не утаив даже того обстоятельства, что подменяет на работе дражайшую половину, которая оформлена сторожем!

Взамен он рассчитывал на определенную доверительность и с моей стороны. Обладание же конфиденциальными сведениями о залетном столичном госте придало бы ему весу в собственных глазах.

Нельзя, никак нельзя было обмануть ожиданий честного служаки! Интуиция подсказывала, что почтенный Сидор Тихонович еще пригодится мне и как источник информации, и как передаточное звено.

Но чем же мне утешить его любопытство?

И тут мне в голову пришла довольно оригинальная мысль, на которую, собственно, навел меня мой собеседник.

Я огляделся по сторонам, после чего заговорщически прошептал:

– Только сугубо между нами, Сидор Тихонович… Мне бы не хотелось, чтобы мой визит в Карповку получил какую-либо огласку. Наша контора предпочитает работать без шума.

– Дык… разве ж я не понимаю! – Он молитвенно сложил руки на груди.

– Ну, слушайте. Инюрколлегия занимается не только поисками наследников, но и такими деликатными проблемами, как, к примеру, установление факта смерти того или иного физического лица. Вот вы рассказали мне об Инженерном кладбище, а ведь не подозреваете даже, что именно там я должен разыскать одну старую могилу…

– Чью? – невольно вырвалось у него.

– Всему свое время, дорогой Сидор Тихонович! Для начала я должен установить факты и передать телефонограмму в наш центральный офис. Там изучат мои сведения и через день-другой дадут ответ. Не исключено, что мне понадобятся свидетельские показания для оформления соответствующего акта. Ответьте мне честно, в таком случае я могу рассчитывать на вас?

– Да за милую душу! – воскликнул он, совершенно успокаиваясь. Он узнал тайну!

Мы продолжили путь и в считанные минуты добрались до изгороди из жердей, за которой, как выяснилось, и находился двор дедушки Афанасия.

У простенькой калитки Груздев снова остановил меня:

– Совсем забыл вас предупредить. У старика неважнецкая память, особенно на лица. Но это не страшно. Вы прямо сейчас купите у него хотя бы даже за рубль какую-нибудь безделушку, ну, к примеру, пуговицу. А завтра, если он вас не признает, покажите ему эту пуговицу и скажите: “Помнишь, дедушка, как торговались вчера?” И он в момент вас узнает.

– Может, не совсем удобно проситься на ночлег к больному человеку? – засомневался я.

Груздев понял меня по-своему:

– Да он не опасный, тихий! Никакого беспокойства от его болезни вы не почувствуете!

– Ну, будь по-вашему.

Мы вошли во двор, типичный для Карповки: бревенчатый дом в полтора этажа с высоким крыльцом и резными ставнями, покосившиеся сараюшки и пристройки, поленница дров под навесом, общим с приземистой банькой, сирень и черемуха вдоль забора, далее – цветник, грядки, ягодный кустарник, яблони…

Хозяина заметили не сразу.

Дед Афанасий – худенький, щупленький, с всклокоченной бородкой и загорелой лысиной в венчике седых волос – стоял в углу двора и кормил домашнюю птицу. Его поношенная клетчатая рубаха была выпущена поверх грубых брюк, а старые, какие-то допотопные калоши он носил на босу ногу.

Похоже, дедуля неплохо приложился к знаменитой карповской клюквянке, ибо его движениям определенно недоставало координации.

– Тук-тук! – окликнул его Груздев. – Здорово, дед Афанасий! Как живется-можется?

Тот повернул голову, склонив ее набок, отчего сделался похожим на одну из своих хохлаток.

– Здравствуйте, господа-товарищи хорошие! – рассыпчатым тенорком ласково ответил он. – Наливочки желаете? Клюквянки? Ох, и забориста! – самоупоенно причмокнул губами, затем вдруг встрепенулся: – Ты, что ли, Сидор?

– Он самый… Так и хозяинуешь один? – осведомился Груздев. – Жанна не обещалась приехать?

– Нету моей ягодки наливной, нету моего цветочка-бутончика! – пропел дед Афанасий.

– А вдруг приедет? – успокоил его Груздев. – Она же любительница сюрпризов. Вот возьмет, и нагрянет! А что там твоя Феня, какие новости?

Весь переговорный процесс Сидор Тихонович великодушно взял на себя. Я лишь стоял рядом и слушал, да кивал в нужных местах. Между прочим, старик Ворохов оказался необыкновенно говорливым. Он так и сыпал рифмованными словечками. Не хочу показаться жестокосердым, но подумалось, не избыточная ли говорливость стала причиной его забывчивости? Впрочем, покуда не наблюдалось никаких признаков старческого маразма. Ответы дедушки Афанасия можно было признать образцом здравого смысла, если бы не их чрезмерная цветастость.

Из глубины участка доносился грозный собачий рык, и я счел целесообразным поинтересоваться, не возникнут ли у меня проблемы с четвероногим стражем дома. На это дедушка Афанасий заметил, что на ночь он оставит собаку на цепи. Груздев при этом успокаивающе шепнул мне, что по хозяйству дедушка никогда ничего не забывает.

Тем не менее, я купил у дедули коробок спичек (за червонец), а также заплатил ему за два дня проживания.

Затем меня провели через высокое крыльцо в дом и предложили на выбор любую из полдюжины комнат, которые как бы окольцовывали огромную русскую печь, занимавшую весь центр дома. При этом хозяин сообщил, что в летнее время он предпочитает ночевать на сеновале.

Я выбрал комнату с окном, из которого просматривался участок реки. В комнате имелся старенький, но удобный диван. Вот и отлично!

Груздев ушел. По его словам, в пансионат. Но, проводив его взглядом из окна, я убедился, что непоседливый администратор свернул совсем в другую сторону.

Было четверть двенадцатого, но сумерки только-только начали сгущаться – такова уж особенность нашего короткого питерского лета.

Зная, что уснуть все равно не удастся, я решил ознакомиться с окрестностями поближе и отправился на прогулку.

Судя по всему, Карповка стояла на земле, отвоеванной у леса. Впрочем, кое-где, внутри деревни, сохранились его островки в виде группы сосен или зарослей дикого шиповника. Из раскрытых окон доносились громкие голоса, звуки музыки. В укромных уголках вдоль реки шептались о чем-то своем парочки. Захмелевшая компания устроила вечернее купание. На небе не виднелось ни облачка – верный признак хорошей погоды на завтра.

Я сидел над рекой, курил и думал о том, что сведения, полученные мною от Шестоперовой, подтверждаются в полном объеме. Она не ошиблась ни в одной детали. По крайней мере, по состоянию моей информированности на текущий момент. Похоже, у этой женщины воистину зоркий глаз.

Со своей стороны, я тоже не подвел ее, как заказчицу, ни в чем.

Я знал точно, что Груздев заснет сегодня не раньше, чем поделится выведанной тайной с домашними, а также первейшими друзьями. Вот и отлично! Значит, уже с утра по Карповке прокатится слух о приезде питерского юриста, занятого поисками наследника богатого заокеанского дядюшки. Я ничуть не сомневался, что мою версию Груздев переиначит на собственный лад. К этим слухам добавят кое-что от себя и пассажиры автобуса, чье любопытство я возбудил, высадившись у тропинки на пансионат. В той или иной форме молва дойдет до Эдика и Кости, придав моему появлению весомую постороннюю причину. Да и мое квартирование в доме дедушки Афанасия теперь целиком спишется на Груздева. Я совершенно отмазал вас, любезная Валентина Федоровна, и теперь вы абсолютно чисты перед компаньонами вашего мужа.

Плавное течение Свияти, в водах которой уже отражались первые звезды, завораживало. Хотелось хоть ненадолго отключиться от суеты последних дней.

Я выкурил еще одну сигарету и отправился к своему новому пристанищу.

В моей комнате горел свет. Я помнил совершенно точно, что, уходя, погасил его везде. Дедушка Афанасий, по идее, должен был уже давно мирно похрапывать на сеновале. Неужто старик потерял сон и решил потолковать с постояльцем “за жизнь”? Этого мне еще не хватало!

Я поднялся на высокое крыльцо. Лестница под ногами скрипела на всю округу. В глубине двора из темноты залаял пес. Внутри дома произошло какое-то движение.

Сначала я попал в темные сени, где с немалым трудом разыскал дверь, ведущую в горницу. Распахнул ее и… обомлел.

Прямо передо мной стояла высокая, прекрасно сложенная, загорелая до бронзы женщина с льняными волосами до плеч. Ее располагающая улыбка в один миг заставила меня забыть о легкой хандре.

Женщина дружелюбно улыбнулась и сделала шаг навстречу.

– Здравствуйте, таинственный постоялец! – произнесла она дразнящим голосом. – Давайте знакомиться, раз уж мы оказались под одной крышей. Меня зовут Жанна…

5. КУПАНИЕ ПРИ ЛУНЕ

Когда Шестоперова рассказывала мне о Жанне, называя ее своей лучшей и самой близкой подругой, у меня сложилось впечатление, что они примерно одного возраста.

Теперь я понял, что ошибался. И довольно существенно.

Даже с поправкой на скудость освещения вряд ли ей можно было дать больше тридцати – тридцати двух.

Но главное – она была необыкновенно хороша. Просторная белая блузка и облегающие джинсы удачно подчеркивали ее природную привлекательность, а спокойный взгляд больших серых глаз в сочетании с затаенной усмешкой в уголках красиво очерченных, чувственных губ говорил о богато одаренной натуре (и богатом житейском опыте).

“Дурак Эдик!” – была моя первая мысль. Разве таких женщин бросают?!

Однако же предстояло срочно определиться с линией поведения.

Сказать по правде, появление Жанны застигло меня врасплох. Ведь и Шестоперова, и Груздев, и дедушка Афанасий уверяли, что ее приезд маловероятен. Но она приехала. Оказавшись – нежданно для меня – на редкость очаровательной особой. (А я привык доверять своему первому впечатлению.) Шестоперова, насколько я припоминаю, не собиралась посвящать лучшую подругу в свои планы. В прошлогодней прогулке на Неве Жанна не участвовала и меня видеть не могла. Следовательно, сейчас я для нее – случайный путник, угодивший по стечению обстоятельств в дом ее деда. С другой стороны, Груздев обрисовал мне некоторые подробности ее личной жизни. То есть, мне в данный момент не обязательно изображать из себя непосвященного. И, само собой, теперь я должен выяснить намерения Жанны относительно завтрашнего дня.

Все это в один миг пронеслось в моей голове прежде, чем я шагнул навстречу гостье и, пожимая ее протянутую теплую сильную ладошку, отрекомендовался:

– Дмитрий, юрист. То есть, просто Дима. Прошу принять мои извинения за нежданное вторжение и причиненные неудобства. Я собирался переночевать в пансионате, но Сидор Тихонович, сославшись на какое-то важное завтрашнее мероприятие, привел меня сюда, а хозяин, ваш симпатичный дедушка, уверил, что не ждет сегодня гостей.

– Вам не за что извиняться, – улыбнулась она. – Я и сама здесь гостья, притом редкая. Знакомые собирались в Карповку, ну я к ним и напросилась в машину в последний момент. Давно уже не навещала своих, неловко даже. Как нарочно, часа три простояли в пути из-за поломки. Наконец, приезжаю: дедуля мой уже спит. Будить его я не стала, поднялась в свою комнату. Хотела уже прилечь, смотрю – в углу чужие вещи. Я так и догадалась, что дедуля пустил постояльца. А тут и вы пожаловали собственной персоной…

Несмотря на столь пространный монолог, она никак не отреагировала на мою умышленную оговорку о завтрашнем мероприятии.

– Выходит, я занял вашу комнату? Немедленно перехожу в другую.

– О, это излишние хлопоты! Не беспокойтесь по пустякам. Я найду, где разместиться.

Я понял, что пора брать инициативу в свои руки.

Мы стояли в горнице – самой большой комнате дома – возле круглого стола, накрытого зеленой плюшевой скатертью. Горящие вполнакала лампочки трехрожковой люстры создавали волнующий полумрак.

– Жанна, готов держать пари, что по натуре вы – “сова”, – высказал я предположение.

– Угадали! – кивнула она и добавила не без вызова: – Мне часто кажется, что ночь – не самое лучшее время для сна.

– Этот вопрос достоин детального обсуждения, – ответил я. – Вы ведь остались без ужина, верно? А у меня имеется походная бутылка вполне приличного московского коньяка. И соответствующая холодная закуска.

– Звучит соблазнительно! – Она посмотрела мне в глаза. – Что ж, выставляйтесь! А я тем временем добавлю что-нибудь из припасов дедушки Афанасия.

– Может, не будем грабить бедного старика?

– О! Речь идет исключительно о дарах леса и огорода. Витамины ведь не помешают, верно? – Она игриво повела плечами.

– Но клюквянку трогать не станем.

– Конечно! Ведь у нас есть более благородный напиток.

Итак, первый контакт был установлен.

Через пять минут мы сидели за прилично сервированным столом. Жанна сумела даже разыскать хорошую посуду и коньячные рюмки.

С каждым тостом атмосфера в комнате становилась все более раскованной.

Я не скупился на комплименты и застольные остроты, не забывая чередовать их с интересующими меня вопросами. Жанна не оставалась в долгу, виртуозно парируя мои намеки, легко переходя с темы на тему и тоже задавая вопросы – по форме вполне невинные, а по существу довольно проницательные. По всему чувствовалось, что она умела и любила бывать в компании, флиртовать, блистать и очаровывать. Улыбка не сходила с ее лица, она не лезла за словом в карман, вот только нужных мне ответов я так и не дождался. Будто и не было в ее жизни долгого замужества за человеком по имени Эдуард Кроваль, тесного общения с персоналом фирмы “Шевалье”. Причем она обходила опасные рифы настолько непринужденно, словно тех и вовсе не существовало.

Пить она тоже умела. Несмотря на умеренность доз, содержимое бутылки все же убывало заметно, но я не рискнул бы утверждать, что моя обольстительная собеседница хоть на йоту ослабила самоконтроль. Мне все сильнее начинало казаться, что нынешний визит Жанны в Карповку отнюдь не случаен, а преследует некую давно рассчитанную цель.

Проще всего было бы выйти сейчас под каким-нибудь предлогом во двор и связаться по сотовому с Шестоперовой. Но вот парадокс! Убаюканный легкостью заказа, я не потрудился взять у заказчицы номер ее домашнего телефона. Как-то не предполагал, что тот может понадобиться.

Наконец я решил переменить тактику.

– Жанночка, позвольте один нескромный вопрос?

– Ну-ну? – раскрасневшаяся, она подалась чуть ближе.

– Вы такая обаятельная… такая необыкновенная… можно сказать, роскошная женщина…

– Продолжайте, – промурлыкала она.

– Извините, но один местный житель шепнул мне, что ваш семейный союз недавно распался. Для меня это непостижимая загадка. Я знаю точно, что такие волнующие женщины – большая редкость, и ими очень дорожат.

Впервые за все время нашего общения по ее улыбчивому лицу пробежало хмурое облачко, в уголках губ пролегла жесткая складка.

– Не будем об этом, ладно?

– О, извините великодушно! И как только у меня повернулся язык?! Чуял ведь, что могу вас огорчить!

– Ну-ну, не надо так трагически! Я очень хорошо вас понимаю. Но больше об этом ни звука.

Что ж, первая атака закончилась неудачей, но я вовсе не собирался отказываться от новых попыток раскрутить мою визави. Ладно, подождем более благоприятного момента.

Она снова была улыбчива и безмятежна.

После очередной рюмочки глянула на свои золотые часики:

– Три! Благословенная Карповка заснула, наконец, праведным сном. Что, если нам пойти искупаться, а? При луне?

– Превосходная идея!

– Возьмите вон то покрывало и полотенце, – попросила она.

– Я подожду во дворе, пока вы переоденетесь, – сказал я, поднимаясь.

– Я вовсе не собираюсь переодеваться, – она пожала плечами и тоже поднялась. – Пойдемте!

Мы вышли на крыльцо.

Пик ночи уже миновал, в природе чувствовалось приближение рассвета. Медовый воздух был неподвижен, и если бы не перелаивание собак, то тишина казалась бы абсолютной.

– Осторожно, здесь крутые ступеньки, – предупредил я. – Обопритесь на мою руку.

– Надеюсь, это рука надежного мужчины? – Она прижалась ко мне всем телом.

Сходя вниз, я постоянно ощущал эту ее легкую, горячую тяжесть. Последние крохи мыслей о раскрутке начисто вылетели из моей головы. Рядом со мной находилась прекрасная, чувственная женщина, а все остальное сейчас не имело значения.

Едва мы ступили на землю, как я жадно привлек ее к себе и поцеловал в послушные умелые губы. Рука сама скользнула ей под блузку, не встретив там никаких предметов туалета. Ее рука тоже не осталась безучастной.

Но секунда – и Жанна очутилась в метре от меня.

– Нет-нет! – рассмеялась она дразнящим смехом. – Сначала – купание…

– Как скажете, ваше величество!

Не встретив ни единого прохожего, мы вышли на берег Свияти. Воздух начинал светлеть, но еще нельзя было разобрать очертаний не только противоположного берега, но и ближней группы деревьев.

– Дима, постели, пожалуйста, покрывало.

Когда, выполнив ее просьбу, я выпрямился, она уже стояла без одежды.

– Правда, у меня красивый загар? Я езжу загорать на нудистский пляж за Сестрорецком.

Терпеть не могу светлых полосок на теле!

– Чтобы оценить твой загар по достоинству, я должен подойти поближе…

Я попытался поймать ее за руку, но она, увернувшись, отбежала в сторону и принялась поддразнивать меня оттуда. Я бросился к ней, она снова увернулась, заливаясь веселым смехом. Затем, проделав несколько па профессиональной стриптизерши, разбежалась и, оттолкнувшись от насыпного трамплина, в красивом прыжке ушла под воду.

Вынырнув метрах в пятнадцати-двадцати от берега (на таком расстоянии видимость уже была сносной), она помахала мне рукой:

– Димочка, присоединяйся! Прыгай смело, здесь глубоко и чисто! А вода – просто прелесть!

– Прелесть – это ты…

Через полминуты я был рядом с ней.

Мы устроили какую-то сумасшедшую кутерьму, затем я бросился в погоню за ней, но догнать так и не сумел, хотя мы доплыли почти до середины реки. До берега она тоже добралась первой. Здесь, на мелководье, она сама набросилась на меня с неистовым пылом изощренной в ласках любовницы.

Когда я немного пришел в себя, то обнаружил, что мы лежим на покрывале рядом друг с другом. Естественно, безо всякой одежды. Над головой, в самой вышине, образовалась узкая полоска яркой голубизны. Но окружающий воздух был все еще насыщен плотной фиолетовой взвесью.

Вдруг Жанна одним рывком села на меня сверху. Живая тяжесть и вид ее красиво сомкнутых правильных полушарий заставил меня почувствовать новый прилив сил.

Но тут она хлопнула своей ладошкой по моему бедру.

– Нет-нет, не сейчас! Надо уже одеваться… – Склонившись ниже, так, что ее льняные волосы защекотали мою щеку, она сказала то, что я меньше всего ожидал услышать от нее в настоящую минуту: – Ты спрашивал, почему мой бывший муж бросил меня? Вопрос был неправильно сформулирован. Это я бросила его!

– Именно это я имел в виду. Такой вывод напрашивался сам собой.

– Но ты не можешь знать, по какой причине я его бросила.

– Об этом тоже нетрудно догадаться.

– Думаешь, по причине мужской слабости? Ошибаешься, дорогой! С этим у него как раз все в порядке. Я бросила его потому, что он – убийца…

Я невольно вздрогнул, и, похоже, она восприняла этот мой импульс. Чтобы сгладить впечатление, я спросил:

– Ты, конечно же, выразилась образно, да? Он убил твою любовь, твои мечты, твои надежды…

– Нет, он убивал людей. То есть, не сам, конечно. Нанимал киллера. Но, в конечном итоге, кровь на нем. Могла ли я жить с таким мужем?

– То есть, тебе это открылось случайно? У тебя есть доказательства?

– Да, – лаконично ответила она. – Не знаю, зачем я все это рассказываю тебе. Наверное, просто наболело. А теперь все забудь. И не переспрашивай меня больше. Ответа не получишь. И давай-ка, милый, одеваться. Скоро мимо пойдут пастухи… – Она быстро поднялась, прихватив свои джинсы.

Я все еще пытался осмыслить нежданное признание.

– Жанна, а он знает о твоей осведомленности? Ведь тогда тебе может угрожать серьезная опасность.

– Все, Димочка, – отрезала она, застегивая свою блузку. – Тема закрыта! Одевайся, и если у тебя хватит сил, то дома мы еще продолжим…

Мы вернулись домой, допили коньяк, затем снова любили друг друга.

Но я уже не мог избавиться от ощущения, что Эдик притаился где-то в темном углу и, наливаясь ненавистью, слушает наше дыхание.

В какой-то момент я закрыл глаза, а когда снова открыл их, в комнате уже было достаточно светло. А мне-то казалось, что прошло всего несколько секунд!

Одетая и причесанная Жанна стояла рядом и смотрела на меня. Утомленной она не выглядела.

Я рывком сел на постели, взяв с тумбочки часы: шесть!

– Ты куда собралась, моя прелесть?

– Мне нужно съездить в Лодейное Поле, – ответила она. – Насчет машины договорилась еще вчера, нельзя опаздывать. Проведаю бабушку Феню, загляну еще кое-куда, а во второй половине дня вернусь.

– Обещай, что на обратном пути позвонишь мне с дороги. А я тебя встречу, – и я продиктовал ей номер своего сотового.

– Ладно, позвоню, – кивнула она. – А ты, милый, отдыхай, набирайся сил! Возможно… Возможно, вечером мне понадобится твоя помощь. – Наклонившись, она крепко поцеловала меня и стремительно вышла из комнаты.

Я слышал, как застучали по ступенькам ее каблучки.

Затем, после паузы, снизу донесся рассыпчатый тенорок дедушки Афанасия:

– Внученька, моя золотая! Цветочек-бутончик мой ненаглядный! Куда же ты?! Яишенки свеженькой нажарим, клюквяночки отведаем… Ну, куда ты так торопишься?!

– Надо проведать бабушку. Но я еще вернусь, – ее голос звучал все тише, очевидно, она уже вышла за калитку.

Ситуация нуждалась в незамедлительном осмыслении.

Было ясно, как божий день, что у Жанны какие-то очень серьезные проблемы с ее Эдиком. Она чего-то боится. И на что-то рассчитывает. В Карповку она приехала с определенной целью. Точно зная, что сегодня здесь будут Эдик и прочие. Стоп! А может, Шестоперова все-таки рассказала ей обо мне? И Жанна подарила мне ночь любви, надеясь, что в знак благодарности я помогу ей в ее разборках с Эдиком? Ведь не случайно же она проговорилась мне о тайной стороне его жизни! Но, с другой стороны, вмешивать в эту историю Жанну было не в интересах Шестоперовой.

А, впрочем, зачем я буду гадать?

Через несколько часов компаньоны приедут в Карповку, и тогда я получу информацию, что называется, из первых рук.

А пока нужно выспаться. Голова совершенно не соображает. Хотя я и “сова”, но одного часа сна маловато даже для ночной птицы.

Я откинулся на подушку и тут же провалился в небытие.

Разбудила меня мелодия моего мобильника. Я поднес трубку к уху.

– Дмитрий Сергеевич, это вы? Здравствуйте! У вас все нормально? – это был голос Шестоперовой.

(Легка на помине!)

– Где вы? – спросил я.

– Мы уже в Карповке. Через пятнадцать минут я буду у вас. Надеюсь, вы находитесь у дедушки Афанасия, как мы и договаривались?

– Жду вас! – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Одна только просьба: давайте встретимся в доме. Со мной будет водитель, и мне не хотелось бы тратить время на еще один спектакль.

– Приезжайте, тем более что нужно обсудить кое-какие новости, – я отключил связь и рывком сел на диване.

Оказывается, уже полдень. Славно же я поспал!

6. НОВАЯ ВСТРЕЧА С ЗАКАЗЧИЦЕЙ

За четверть часа я успел привести себя в порядок и даже коротко пообщаться с дедом Афанасием, который, надо полагать, спозаранку хлопотал по хозяйству.

Меня он приветствовал как человека, которого видит впервые в жизни: “А-а, господин-товарищ хороший, клюквяночки не желаете, уж больно забориста!” Я потряс над его ухом спичечным коробком, напомнив о вчерашнем торге, после чего в его голове что-то сдвинулось и он радостно закивал мне, как доброму знакомому. Но мой первый же вопрос о Жанне поверг его в глубочайшее изумление. (Между прочим, он сдержал обещание, так и не отвязав собаку.)

Мне не оставалось ничего другого, как подняться в дом.

Вскоре появилась Шестоперова. На ней был цветастый сарафан с большими накладными карманами и изящные босоножки. Голову укрывала шляпа с широкими полями в южно-азиатском стиле. Глаза прятались за зеркальными, похожими на тропическую бабочку, солнцезащитными очками. Чувствовалось, что настроена моя заказчица, как гладиатор перед выходом на арену.

После обмена приветствиями и любезностями я настоял на том, чтобы она первой сообщила мне свежие новости.

– Все даже лучше, чем я могла предполагать! – экспрессивно воскликнула она. – Доехали мы без приключений. В пансионате нас встретил Груздев, рассказав по большому секрету, что здесь был адвокат из инюрколлегии, который ищет наследников покойного миллионера. Сообщил также, что лично отвел вас на ночлег к дедушке Афанасию. У нас все заинтригованы. Почва подготовлена. Вы молодец, что так здорово обработали Груздева! Теперь ваше появление и узнавание пройдет на ура! А своим я еще по дороге сказала, что в прошлый раз забыла у деда Афанасия свою любимую косметичку и первым делом отправлюсь за ней.

– Надеюсь, вы приготовили эту самую косметичку?

– Конечно! Она в моей сумочке, в машине.

– Как прошла поездка?

– Мы разделились по восточному принципу: женщины в одной машине, мужики – в другой. Но по приезду я успела расспросить моего Алексея Михайловича. Собственно говоря, он всю дорогу рассказывал им анекдоты, так что у Кости и Эдика не было возможности для пикировки. Однако, по словам мужа, Эдуард выглядел очень напряженным. Ни разу не улыбнулся, хотя обычно анекдоты в исполнении моего супруга заставляют его хохотать до коликов.

– Ваш муж – знаток анекдотов?

– Да, знаток и рассказчик. И это у него неплохо получается, поверьте.

– Значит, других новостей у вас нет?

– У меня – нет, – ответила она, сразу же меняясь в лице. – Но, как я поняла по вашей реплике, новости есть у вас, притом немаловажные?

– Вопреки вашим прогнозам, здесь была Жанна! – выпалил я.

– Жанна?! – Шестоперова порывисто задышала, словно ей не стало вдруг хватать воздуха. – Но… но… этого не должно было случиться!

– Однако же, случилось. Она рассказала мне кое-что интересное о своем бывшем муже, а затем уехала, чтобы, по ее словам, проведать в больнице бабушку Феню. Перед тем как уйти, она тепло попрощалась с дедушкой Афанасием. Такова в общих чертах хроника событий.

– Ничего не понимаю! – Шестоперова сняла очки, взгляд ее выразительных черных глаз выдавал растерянность. – Вчера во второй половине дня я говорила с Жанной по телефону. Спросила о ее планах на выходные. Она однозначно ответила, что в Карповку не поедет, но отправится вместе с Юлечкой в Ушаково. Это, если вам известно, в противоположной стороне, по Зеленогорскому направлению. Там дача других ее родственников. Не понимаю, что заставило ее примчаться сюда.

– Еще один вопрос. Так уж получилось, что Жанна сделала важное признание. Она дала понять, не раскрывая подробностей, будто бы Эдуард замешан в неких заказных убийствах. Вам что-нибудь известно об этом?

– Эдик? Заказные убийства? – изумилась Валентина Федоровна.

– Да, причем именно это обстоятельство стало истинной причиной их развода.

– Какой-то кошмар… – чуть слышно выдохнула Шестоперова.

– Вы, между прочим, сами заявили мне, что Жанна – ваша близкая подруга. Похоже, однако, что у нее были тайны от вас.

Шестоперова уже взяла себя в руки:

– Дмитрий Сергеевич, вы, наверное, заметили, что Жанна не из тех особ, у кого душа нараспашку. При всей ее общительности, она очень скрытная личность. Не пойму, почему она доверилась вам? Ведь вы для нее – абсолютно чужой человек.

Полагаю, моя проницательная заказчица давно догадалась, что я переспал с ее подругой.

Но мне, честно говоря, не хотелось обсуждать с ней сейчас эту тему.

Поэтому я ответил обтекаемо:

– Не будем гадать. Возможно, положение столь серьезное, что она рада ухватиться за соломинку. Подождем ее возвращения и попробуем убедить ее довериться нам во всем.

– Не думаю, что Жанна создаст нам какие-то проблемы, – покачала головой Шестоперова. – Но нам, конечно, нужно дождаться ее возвращения, тут вы правы. Скажу вам так: Жанна, конечно, умничка, но… как бы и с ней не случилось беды!

– Ладно, разберемся. А сейчас поедем в лагерь. Сюда вы приехали с одним из водителей, так?

– Да, с Виктором Асауловым, водителем Вздорина.

– Что он за человек, этот Виктор? Не из тех шоферов, кто любит подслушивать разговоры своих пассажиров?

– Излишним любопытством он не страдает. Но глаз у него приметливый.

– Что ж, значит, играть свои роли начнем прямо сейчас…

Деда Афанасия во дворе не было, он колдовал над дальними грядками, и мы с Шестоперовой без задержки вышли на улицу.

У калитки стоял серебристый “Форд”, за рулем которого скучал этакий мушкетер с великолепной шапкой пшеничных волос, эффектно контрастирующих с черными ухоженными усиками. Крутой подбородок с ямочкой свидетельствовал в пользу решительного характера. Его светлая безрукавка была расстегнута на три верхние пуговицы, обнажая полоску загорелой, мускулистой груди и висевший на тонкой золотой цепочке амулет в виде знака Зодиака – кажется, Козерога.

– Виктор, ты только посмотри, какого человека я встретила у нашего дедушки! – воскликнула Шестоперова. – Это же Дмитрий Сергеевич, фактический спаситель господина Нектарова! Боже, какой сюрприз для всех наших!

Мушкетер аккуратно застегнул пуговицы на своей безрукавке, затем вылез из машины и пожал мне руку:

– Очень приятно! Про господина Нектарова я слышу раз двадцать на дню, а вот вживую не видал его ни разу. Но, наверное, хороший человек. Спасибо вам! – Он одарил меня лучезарной улыбкой. Как я и предполагал, парень имел спортивную фигуру, вот только ростом явно не дотягивал до гвардейского. Но не могло быть никаких сомнений, что у женского пола он пользуется немалым успехом.

– За что спасибо-то? – улыбнулся я, отвечая на рукопожатие.

– Ну-у, хотя бы за то, что Валентина Федоровна повеселела немного… Кстати, вы нашли свою косметичку, Валентина Федоровна?

– Да-да, все в порядке.

Мы устроились в салоне, и машина мягко тронулась с места.

Проезжая через деревенскую площадь, дальняя сторона которой представляла собой зеленый пляж, полого спускающийся к реке, я невольно вспомнил вчерашнее предсказание Груздева. Ибо сейчас на пляже яблоку негде было упасть. Тут расположились не менее двух сотен отдыхающих. В деревне-то! За вычетом местных мальчишек, сей праздный контингент состоял, очевидно, большей частью из гостей Карповки, имевших в деревне родственников. Многие были с детьми и даже собаками, другие сидели компаниями – с пивом, клюквянкой и картами. Затеряться в этой массе было проще пареной репы.