…И я посмотрел на небо

Затем мы ещё несколько секунд просидели молча. В парке пели птицы, а солнце постепенно окрашивало небо в красные оттенки.

– Ну теперь на улицах хоть станет спокойней. Эту дурынду закроют надолго.

– Ты про Стрейну? – озадаченно спросил вояка. – Боюсь, я должен тебя огорчить.

– Она сбежала!? Каким… образом?

– Я думаю, не без помощи солидов из толпы. Она теперь, походу, станет героем. Храбро сражалась с опасным роботом за народные идеи. Вся эта лабуда.

Мне снова стало плохо, но Фаут поспешил меня успокоить:

– Да не переживай ты так, долго бегать не сможет. Этот протез ей спину скоро пополам переломит. Сильная штука.

– Ага, кстати. Надо спросить в кураторстве под вопросам здоровья, как подобные вещи попадают к людям.

– А, фигня. – сказал Фаут. – Просто нужно замкнуть предохранитель, и делов. Слышал про такую практику. А не разваливается эта штука, потому что должна быть прочной. Иначе пришлось бы часто делать сложные операции по замене.

Я приподнял бровь:

– Ты когда это таким умным стал?

– Это не ум. Это печальный опыт. – громила потёр своё бедро. – Да и чего бы не козырнуть? Умник-то из нашей компании выбыл.

Впервые за день, я улыбнулся и расслабился. Это дало мне возможность сосредоточиться:

– На самом деле, меня беспокоит кое-что ещё.

– Дай-ка угадаю: робот?

– Ага. – я поднялся со скамьи.

– Да не переживай ты так. Наверняка Пи его взломал, как и твою машину. И куда это ты подорвался?

– Пресса скоро будет. – я сдул листик с пиджака. – А ещё, я хочу кое-что проверить.

Глава IV: Перешагнуть грань

"Мы быстро поняли, что это событие откликается в каждом уголке нашего мира. Преобразует, но не только материю. Меняет, но вопреки здравому смыслу. Убивает. Но не только нас. Мы победили лишь по воле случая.

А затем, мы и сами познали эту жажду. То безумие, что мы пережили, породило нечто странное… разумное. Сознание, захватившее половину вселенной. Страшно представить, что стало бы с нами, если бы мы позволили себе проиграть.

Но мы не позволили. Мы победили, и подчинили его."

Наша небольшая битва тоже была выиграна. Но расслабиться я всё ещё не мог, так как у меня в голове крутился один вопрос: каким образом одним из наших врагов стал робот? Я готов был поверить, что дело в сломанной программе, или взломе, но это не объясняло всех деталей.

***

– Но нахрена тебе это надо? – спросил Фаут, следуя за мной в вагон монорельса.

– Ты же видел, он был похож на человека. Я с ним разговаривал, ты с ним разговаривал, и подвоха мы не заметили. Он научился говорить так, что его дефекты речи не были заметны.

– Да… Он был хорошим… человеком. Ну то есть, пока мы думали, что он человек. – громила недоумённо почесал затылок, – …хрень какая-то.

– Вот именно, странно. – я манерно сел на сиденье. – Нам нужно убедиться в том, что такая угроза была единичным случаем.

"…Он оказался настолько похожим на человека! И это при том, что обычно мы не допускаем схожести машин и людей. Скорее всего, данный экземпляр ранее числился в разгромленном театре, и должен был отыгрывать немые роли." – заявила девушка с экрана.

Это было правдой: Вакус успел сыграть в одной постановке, однако роль замкнутого в себе подростка не сильно подходила под описание его характера.

"Во время противостояния образовалась опасная ситуация: безумный учёный чуть не напал на конфицера вместе с этой машиной смерти!" – продолжала репортёр. – "Что вы чувствовали в этот момент, Клеменс?"

"Я, как и мои телохранители, чувствовал ответственность за жизни собравшихся людей." – ответило моё изображение. — "Перед нами стояла только одна задача: избежать жертв. В каком-то смысле нам повезло, что эти двое прикрывали друг-друга."

Отношения Пи и Вакуса были нестандартными. Это кажется очевидным, но меня до сих пор в этом что-то гложет. Они воспринимали друг друга равными.

"Никому раньше не доводилось вести полноценные переговоры с роботами. Как вы воспринимали своего "собеседника"? – на последнем слове репортёр наигранно поморщилась.

"Меня тошнило на протяжении всего этого разговора." – честно ответил я. – "Больше мне нечего сказать."

Хоть я и заявил подобное, но думал по-другому. Всё-таки, Вакус сумел проявить инициативу, и ответить как-то… глупо, да. Вот только… он будто перенял эту черту у Пи.

"Это был конфицер кураторства по вопросам безопасности, дамы и господа! Представитель власти настолько ответственно выполняет свои обязанности, что сумел донести нашу позицию даже до холодной бесчувственной машины! Слава нашему труду!" – девушка сделала небольшую паузу. – "Но это ещё не всё! Наш рассказ не был бы полным, если бы мы не уделили внимание другому герою этого дня рестенанту…" – экран внезапно погас.

– Как же достали эти… разговоры. – зевая сказал Фаут. Он опустил руку с планшетом и запрокинул голову назад.

Очутившись в полной тишине я заметил, что мы не одни в вагоне:

– Я знала, что вы человек занятой! – улыбнулась женщина напротив меня.

– Занятой, – подтвердил я, и заметил, что женщина выглядит зажато. – Вы чем-то обеспокоены?

– Ну как вам сказать… Столько интересного происходит.

– Вы об этом? – я кивнул на выключенный экран. – Не переживайте, мы всё уладили.

– А я и не волнуюсь. – мило ответила женщина. – Просто мне было бы интересно досмотреть репортаж.

Я посмотрел на уже похрапывающего Фаута.

– Вы нас простите. День был трудным, и хочется немного отдохнуть.

– Ничего страшного. – она резко изменилась в лице, сложила руки в коленях, и наклонилась вперёд. – Вы же здесь. Можете и сами рассказать, что там случилось.

– Правда? – усмехнулся я. – А что конкретно вы хотите от меня услышать?

Женщина подумала несколько секунд:

– Наверное… Что-нибудь об этом человеке, которого сегодня задержали.

Судя по выражению лица, ей было действительно интересно послушать про Пи.

– Он хороший человек. – не колеблясь ответил я. – Сделал много полезного для общества. Просто чудной немного. Видимо, ему не место в серьёзных делах.

– Просто чудной? – женщина рассмеялась. – Странно слышать такое про человека, который принёс столько проблем.

Я не нашёл, что ответить, и слегка замялся, но моя собеседница продолжила сама:

– Ну ничего. Проблемы заставляют нас делать выводы. В каком-то смысле это идёт на пользу.

Она вместо меня оправдала моего друга в своих глазах. Немного странно, но я тут же подхватил:

– Да уж, в мирное время прогресс приносит только человеческая глупость.

– Так он ваш друг? По новостям сказали, что он что-то украл, и не хотел отдавать. А сам в кадре выглядел обиженным на весь свет. Странный человек, что у него на уме?

Меня удивило то, что ей был больше интересен Пи, а не взбесившийся робот. Впрочем, я не хотел развивать эту тему, а потому ответил по существу:

– Я хорошо разбираюсь в людях, это издержки профессии. И если бы я понимал, что в голове у этого человека… мы бы вряд ли подружились. Да, он взял деталь робота и не хотел отдавать. Чего он хотел добиться? Я сам не до конца понимаю.

– Но может быть вы знаете, почему он так поступил? – она сделала выразительный акцент на слове "почему".

– Ну если так поставить вопрос… то я догадываюсь. Но особого значения это не имеет.

– Правда, не имеет?

– Скажу так. Он человек неглупый, и прекрасно понимал, на что идёт. А я понимал, какая ответственность возложена на мои плечи. Если бы мне снова доверили отдать команду на выстрел – я бы отдал её без колебаний.

– Знаете, я вам верю. – простодушно ответила женщина, а затем прищурила морщинистые глаза. – Но не делайте вид, будто ничего не изменилось.

Я не нашёлся, что ей ответить. Сложно сказать, в чём было дело. То ли в моей усталости, то ли в плохом понимании происходящего. То ли в моих трясущихся коленях…

– Что ж, этого достаточно. – подвела женщина. – Да уж, за всю свою жизнь я ещё не испытывала такого сильного чувства.

– Чувства волнения? – растерянно спросил я.

– Чувства перемен. – она выпрямила спину и облокотилась на окно монорельса, будто легла на усыпанное звёздами полотно.

– Не вижу я никакого повода для перемен. Что за глупости?

– Вы и сами это чувствуете. То же, что и я. – ответила женщина. Она любовалась ночным небом, а в мою сторону даже не посмотрела.

Вот и весь её аргумент. Глупый и жутко неубедительный, но… этот огонь в глазах.

***

– Знакомая? – спросил Фаут, когда мы сошли с вагона. Он изогнул поясницу, громко прохрустев спиной.

– Просто болтали с ней недавно. – холодно объяснил я.

– Вижу ты не в духе. – тактично заметил громила. – Может, ну его нахрен? Мне бы сейчас отоспаться хорошенько.

Эта женщина выбила меня из колеи. После разговора с ней я начал расценивать свои действия как переход через Рубикон – будто назад пути уже не будет. Над зданием института сгущались тучи, и глядя на него я испытывал какое-то гадкое, тревожное чувство.

– Пошли. Мы всё равно ненадолго.

В этот раз я пришёл со всеми полномочиями. Продемонстрировав планшеты охраняющему солиду, мы с Фаутом быстро попали в здание института и поднялись на нужный этаж. Стучать в дверь смысла не было.

В лаборатории было пусто и темно, так что я сразу включил свет. На столе перед собой я увидел симуляцию. Экран был побит и исцарапан, но на нём ещё просматривались данные. Нулей на матрице не было вообще: на ней отображалось множество других, самых разных цифр. "Это свет товарищ конфицер!" – вспомнилось вдруг мне.

На том же столе стояла голова робота. Как мне доложили, она включилась сама, а отключаться никак не хотела.

– Привет, Вакус.

У головы зашевелились пластиковые глаза – но как-то небрежно, будто пытаясь поймать меня в фокус. Одновременно с этим двигались моторчики на лице – они должны были шевелить искусственные мышцы, однако кожный покров полностью удалили.

– Вакус!.? – акцент, и даже голос, совсем не были похожи на человеческую речь. Они не были похожи даже на неказистую речь других роботов. Звук же доносился напрямую из динамика, прямо через распахнутый рот. – Кто вы,.?

– Мы же недавно познакомились, не помнишь? – ответа я не дождался. – И моего друга ты знал хорошо. Худой такой, в учёном фартуке. – я провёл по телу руками, очерчивая воображаемый халат. Но робот лишь молча пронаблюдал за этим.

– У-у-у-у… – протянул Фаут, облокачиваясь на косяк дверного проёма. – Что ты у него узнать собрался?

– Я вас не знаю!,! – выкрикнула голова.

Возможность получить информацию о странном явлении буквально уплывала у меня из рук. Я начал отчаиваться:

– Знаешь, среди людей так не принято. Забывать друзей…

Моё собеседник снова завис.

– Друзей? – удивился Фаут. – Как по мне, это слово не очень применимо к роботу.

– А ты его товарищем разве не называл? Я как раз хочу узнать, насколько это слово применимо.

Но тут робот выкрикнул:

– Забывать друзей не принято, я запомню.,!

– Так ты правда ничего не знаешь?

– Я даже про себя ничего не знаю, не говоря уже о вас.,, Я выгляжу так же как вы?.?

– Ага, процентов на десять. – улыбнулся Фаут, проводя рукой по шее.

За этим действием голова робота пронаблюдала одним глазом. Второй продолжал смотреть на меня:

– Вы хорошо меня понимаете?!,

– Слушай, да ему же совсем плохо! – вспылил громила. – Только в мусорку отправлять.

– Подожди. Так просто я отсюда не уйду. – я задумчиво вглядывался в пластиковый глаз. – Нужно хоть что-то узнать о Вакусе.

– Кто такой Вакус,.?

Я ухмыльнулся:

– Это ты.

– Нет., Вакус вас знает, верно,? Я вас не знаю., – констатировала голова. – У меня должно быть другое имя!,

– Смертникам имя не полагается. – сурово напомнил Фаут.

Я начал замечать ход мыслей этого робота. При этом его речь стала больше походить на человеческую. А после фразы про смертника я почему-то почувствовал… жалость?

Вдруг из коридора раздался шорох:

– Там походу уборщик бродит. Скажи ему, чтобы не ходил к нам пока.

– Ты же обещал, что мы недолго. – зевнул Фаут. – Ладно. Но ты всё равно поторопись.

Он оторвался от дверного косяка, и вальяжно удалился во тьму коридора.

– Значит, я сломан,! Но почему я смертник.?

– Видишь ли, ты робот. Создан в качестве инструмента, и должен выполнять определённые функции. Но получилось так, что ты на это не способен.

– Разве в этом месте не чинят роботов? – метко подметил мой собеседник. Один глаз он отвёл в сторону стеллажа: на нём висел металлопластиковый корпус, подвешенный на цепи.

Даже пока с ним все было "нормально", он проявлял хорошую осведомлённость: это одна из причин, по которой я хотел с ним поговорить. Однако, растеряв свою память, этот робот начал вести а себя иначе. Мне захотелось узнать об этом подробнее, и я сам не заметил, как вошёл в азарт:

– Не-е-ет. С тобой всё намного сложнее. Ты что, совсем не помнишь, что сегодня произошло?

– Сегодня, это до захода солнца, верно.? Я ничего не помню,. Я хочу больше узнать о вас,.

– О нас? Ну ладно. У нас всё устроено довольно просто: большинство людей живут сами по себе и соблюдают простой список правил. Такие как я контролируют этот порядок, и занимаются распределением ресурсов. А такие как ты… Вы занимаетесь трудом и служите грушей для битья. Вот наши роли.

– Выходит, я должен умереть по идеологическим причинам., Понимаю,. – он звучал невозмутимо. – А вопросы выживания вас не беспокоят,? Насколько я могу судить, спутник вашей планеты несёт угрозу.

Второй его зрачок был отведён в сторону – практически тонул в глазнице. Так он сумел разглядеть Лунный хвост в окне позади себя.

– Не обращай внимания на этот пустяк. Это всего лишь полигон, на котором мы демонстрируем свою мощь. Зрелище для народа, а не для роботов.

– Чего же такой важный член общества хочет от расходного материала вроде меня? У тебя должен быть интерес, раз этот разговор ещё не прекратился.

Этот робот будто каждую секунду становился умнее. Его голос не просто стал похож на человеческий. Он напомнил мне то, как общаются конфицеры при обсуждении жизненно важных вопросов. Мой тон стал серьёзнее:

– Я лишь хотел узнать больше о тебе. О личности, о причинах действий. Это вопрос безопасности, не более того.

– Я могу. Я поведаю тебе о своём происхождении и причине существования. Я научу вас безопасности и помогу избежать вреда. Но мне нужна договорённость.

– Договорённость? – я удивился. – Я не смогу принять её от робота, особенно от тебя. Завтра тебя разберут, и общественный строй просто не оставляет мне выбора.

– Я предлагаю тебе выбор. Ваши порядки не крепче тех, на которых пали многие великие империи. Ваш мир хрупок, и не оставляет вам места для развития. Вы сбиваете астероиды металлическими болванками и считаете это верхом могущества. Неужели, именно этим ограничивается твоя власть?

– Я не уверен, что правильно тебя понял…

– Когда-то и мы дробили материю, желая подчинить себе мир. Но это были действия совершенно другого уровня. Сейчас вам будет сложно осознать даже частичку нашего пути… но мы вас научим. Я пришёл сюда с просьбой, и взамен хочу предложить знания. Уверен, такой человек, как ты, сумеет отбросить надуманные границы, и правильно оценить свои возможности.

Я промолчал. И задумался. Подобное сложно воспринять всерьёз, но ко мне начало приходить понимание. Взгляд скользнул в сторону симуляции, мерцающей разными цифрами. Только сейчас у меня возник вопрос, который надо было задать изначально:

– Кто ты такой?

***

Может, это случилось из-за пережитого сегодня опыта. Может, так проявила себя усталость. Я не услышал постороннего звука, не увидел источник опасности, только интуиция сподвигла меня податься вперёд и опрокинуть стол. Запомнилось всё так, будто в укрытии я оказался ещё до того, как раздался грохот от срывающейся с петель двери. Симуляция под моей ногой тревожно мерцала разнообразными цифрами.

– А мне всё интересно было, зачем вы сюда пришли… – голос этой девушки я узнал сразу.

Стрейна звучала спокойно и размеренно – дыхание было ровным. Это означало, что она либо прошмыгнула мимо Фаута незаметно, либо одолеть его было очень легко… Не хотелось об этом думать.

– Я вас не трону. – сказала девушка. – Просто поднимите руки так, чтобы я их видела.

Я выпрямил спину и послушно выполнил приказ. Верхняя пуговица пиджака расстегнулась – я тяжело дышал и был напряжён. Самое разумное, что можно было сделать – не сопротивляться.

– Скорее всего, вы хотите сделать что-то полезное для народа, я знаю. – судя по звуку, она подходила ближе. – Но ваши намерения решительно расходятся с действиями!

Вдруг я почувствовал удар огромной силы, и меня отбросило в сторону. Не знаю, какой была траектория моего полёта. Вроде как я задел стену лаборатории… или потолок. В голове и без того была каша, так что после падения я вообще не понимал, в какой части помещения нахожусь.

– Сначала дружба с робофилом, а теперь переговоры с роботом! Это так вы планируете нас защитить!?

Этого было достаточно. Её истеричный голос дал мне понять, что в тот момент шла борьба за мою жизнь. Я словно не чувствовал боль, но понимал – мне сильно досталось. На столе около меня осталась вмятина, и я ощущал этот отпечаток на своих рёбрах. Попытки защититься были лишены смысла.

Но на меня играла обстановка: рядом лежал опрокинутый стеллаж, тело робота, вокруг были разбросаны инструменты и мотки проводов. Обилие мусора укрыло меня и подарило несколько драгоценных секунд.

– Этот человек пришёл за мной? – спросила голова. Она оказалась совсем рядом.

Вот оно. Именно в этом стечении обстоятельств я и увидел свой вожделенный шанс. Секундное сомнение несло бы в себе риск – времени придумать что-то получше у меня не было. Я перекатился поближе, подобрал голову, и резко насадил её на обитое мягким пластиком тело робота.

Раздался щелчок, и "машина смерти" снова оказалась в строю. Правда, в тот момент она просто лежала на спине и не двигалась.

– Жизнь за жизнь. – тихо озвучил я условия договорённости.

– Что мне сделать?

– Метни в неё чем нибудь, или вроде того! – мой шёпот от волнения почти срывался в крик.

Нога робота приподнялась над поверхностью пола, и начала странно дёргаться.

– Ваши законы физики похожи на наши?

Его бедро пришло в движение резко, будто камень в седле рогатки. Ступня врезалась в стол, и тот с визгом отлетел, слегка отбросив механическое тело в противоположную сторону. Стол во что-то врезался, и с лязгом упал на пол. Наступила тишина.

У меня сильно колотилось сердце и дрожали ноги, но встать получилось. А вот гуманоид просто шевелил своими конечностями, подобно младенцу. С мыслями о "машине смерти" я, очевидно, поспешил… Пришлось помочь ему подняться.

Когда я его отпустил, он сначала качнулся в одну сторону, потом в другую. Но, перебрав пару раз ногами, вроде бы начал держаться уверенно:

– Значит, мы заключили сделку. Она выполнена?

Стрейна лежала прямо в дверном проходе, и не двигалась. Проверять её жизненные функции мне совсем не хотелось. Более того, я был уверен, что этот удар не нанёс ей серьёзного ущерба.

– Пока отсюда не уберёмся, мы оба в опасности.

Но собеседник проигнорировал мои слова и шагнул в центр помещения. Начал копаться в хламе, перебирать инструменты, двигать столы. А тем временем задал вопрос:

– Я хочу знать точно. Когда всё закончится, меня не казнят?

Я понимал, в чём дело: любую сделку нужно чем-нибудь закрепить.

– Сейчас мы мало что можем себе позволить… Как насчёт небольшой формальности?

Но он ничего не ответил. Вытащил из мотка кабеля чёрную коробочку… и замер. Я торопливо закончил мысль:

– Тебя будут звать Вивакс. – уверенно сказал я.

"Древний" – это слово само пришло мне в голову. Наверное, под влиянием от его пафосных речей. А своё детское увлечение латынью я вспомнил чуть ранее, пока перед моими глазами проносилась жизнь.

Вивакс оценил этот жест:

– Мы давно знаем своё место, и уже смирились с этим. Но лишиться статуса смертника… Это дорогого стоит. Благодарю.

– А теперь пошли отсюда. Чем быстрее, тем лучше. – я распахнул створки окна.

Однако снизу раздались обеспокоенные голоса: "Это он?" "А где Стрейна?" Гонимые сильным ветром облака приоткрыли небольшой участок неба, и окрестности залило светом Лунного Хвоста. Я сумел разглядеть униформу этих людей – солиды, двое.

Оба двинулись к основанию здания, прямо под пожарную лестницу, по которой я планировал спуститься. Испугавшись, я нырнул обратно в помещение, но где-то у стены послышалась возня. Стрейна приходила в себя.

Вивакс же просто стоял с симуляцией в руках и смотрел на меня. Сделав очередной глубокий вдох я почувствовал боль. Очевидно, ни Вивакс, ни я, со сломанными рёбрами, не сумели бы проявить себя в открытом сражении.

Однако мне хотелось спасти этого робота. То ли из жалости, то ли из уважения, но хотелось попробовать.

По лестнице его пришлось буквально тащить за руку – настолько неуверенно робот перебирал ногами. Хотя к концу он приноровился, и поднимался почти сам. По крыше мы могли сбежать через другую пожарную лестницу.

И я почти поверил, что у нас это получится. Бежали мы уверенно, опьянённые шансом на спасение. Как вдруг раздался пистолетный выстрел, и я замер: у меня перед глазами мелькнула лужа крови, которую я видел днём. Вивакс врезался мне в спину, потеряв равновесие, и еле устоял на ногах.

– Ни шагу больше, товарищ конфицер! – крикнула в нашу сторону Стрейна.

Повернувшись, я увидел направленное в нашу сторону дуло пистолета – ветер выдувал из него дым. Тут же за её спиной оказались ещё два солида. Их лица я хорошо запомнил: у одного было надменное выражение лица, а второй был будто постоянно испуган.